от бородатого. Воздух в комнате сделался за ночь таким плотным, что из него
можно было, наверное, отливать свечи.
Было уже светло, когда узников подняли, вереницей вывели во двор и
велели умыться. Холодная вода вернула отупевшему Юстину способность
соображать; отойдя в сторонку, он сосчитал товарищей по несчастью - вместе
с Юстином их оказалось сорок девять человек! Слишком много, чтобы
содержаться в одной комнате с низким потолком, но явно недостаточно, чтобы
пополнить армию.
Дед рассказывал - в тот год, когда его забрали вербовщики, рекрутов
считали тысячами. Кормили по двадцать человек из одного котла, содержали в
чистом поле, в загородке, будто скот. Нет, сорок девять человек - слишком
мало для рекрутского набора...
Что теперь с дедом будет? Как он сейчас? Мучается, не зная ничего о
Юстиновой судьбе...
Тем временем на середину двора выкатили котел, и молодец в белом
переднике взялся наполнять кашей глиняные миски. Мисок тоже было сорок
девять; тучный юноша не наелся, а плечистый парень с неприятными черными
глазами попытался отобрать порцию у мальчика, однако встретился взглядом со
скучающим стражником в углу двора - и раздумал. Поев, Юстин приободрился;
узникам дали возможность справить естественные надобности и привести себя в
порядок, а потом выстроили вереницей и повели куда-то, и вскоре Юстин вслед
за прочими очутился в высоком просторном зале, прохладном и вовсе не душном.
Сорок девять мужчин выстроили вдоль стены. Справа и слева стояли,
поигрывая кнутами, бесстрастные воины в шелковых плащах поверх кольчуг.
Юстин оказался на левой стороне неровного строя - рядом с Акиром и
мальчиком.
Откуда-то из боковой двери появился богато и неряшливо одетый человек
без головного убора, с лысеющей, ловящей блики макушкой. Остановился посреди
зала, окинул взглядом оробевших узников; кивнул кому-то, невидимому в
проеме:
- Можно.
Загрохотали по полу тяжелые колеса; Юстин разинул рот. Двое стражников
вкатили и осторожно установили у противоположной стены тележку. На тележке
помещался серебряный поднос, а на подносе возлежала, поднимая и опуская
бока, необъяснимых размеров серая жаба.
Мальчик, стоявший слева от Юстина, не выдержал и вскрикнул, на
полмгновения опередив общий вздох удивления и ужаса.
Юстин видел, конечно, больших лягушек, но та, которую привезли на
серебряном блюде, была размером с хорошую собаку. Бока ее - Юстин разглядел
- были покрыты жесткой седой шерстью, влажная спина поблескивала, это
обстоятельство чем-то роднило гигантскую жабу и лысого человека.
Один из стражников с поклоном передал лысому простой глиняный кувшин с
широким горлом. Откуда-то взялся лекарь в черном одеянии и черном же
колпаке, поставил на пол объемистый саквояж, вопросительно воззрился на
лысого.
- Начнем, - сказал плешивый надтреснутым скучным голосом. Вытащил
из-за уха черное перо и нежно пощекотал жабью морду.
Дремлющая рептилия открыла оранжевые глаза. Выскочил, как на пружине, и
задрожал в воздухе длинный клейкий язык.
- Подходить по одному, - велел стражник, стоявший справа.
И, подхватив под руку, повлек навстречу жабе того самого тучного юношу,
который из бледного сделался теперь синим.
Лекарь шагнул вперед, быстро завернул тучному юноше рукав - и блеснул
ланцетом. Юноша охнул; в подставленный кем-то тазик звонко закапали капли.
Юстин стоял сбоку - и поэтому отлично видел все.
Жаба поймала каплю крови на кончик языка - и язык спрятался. Лекарь
тут же перехватил руку юноши широкой лентой пластыря; жаба совсем
по-человечьи пожевала губами, потом широкая пасть открылась, и все - лысый,
стражники, лекарь, Юстин - услышали глухое утробное:
- Да.
Тучный юноша мягко упал в обморок. Два стражника подхватили его и
уволокли в дверь направо, в то время как лысый вытащил из своего кувшина
что-то небольшое, извивающееся и положил на требовательно вытянувшийся жабий
язык. Прежде чем жаба сглотнула, Юстин успел догадаться: кормом ей послужил
обыкновенный домохранец.
Навстречу жабе уже вели следующего - бородатого, который отвесил
Юстину затрещину. Лекарь завернул ему рукав, полоснул ланцетом - бородатый
не дрогнул; закапала кровь, жаба слизнула каплю, подумала и изрекла:
- Нет.
Бородатого увели в дверь налево. Лысый предложил жабе домохранца, а
стражники вели уже следующего Юстинового товарища, на ходу поддергивая тому
рукав...
Неровный строй волновался. Кого-то, успокаивая, огрели плеткой; Юстин
стоял, разглядывая жабу, пытаясь понять, страшно ему или нет.
Страшило всех одно - непонятно, что происходит. "Да"-"нет". Как
тогда, когда Хозяин Колодцев бросал монетку. Будущее возникает
ежесекундно...
- Я боюсь, - скулил мальчик.
Акир молчал.
Все происходило очень быстро. Строй у стены таял; жаба выдавала
приговор то немедленно, едва получив каплю чьей-нибудь крови, а то
задумывалась на минуту, и тогда лысый доставал из кувшина очередного
домохранца и начинал соблазняюще вертеть у жабы перед глазами. Прошли
странное испытание первые десять человек; три было "да", семь - "нет".
Прошли испытание двадцать; восемь было "да", двенадцать - "нет". Юстин
чувствовал, как нарастает волнение; он стоял сорок восьмым, перед ним к жабе
отправился Акир, и, попробовав его кровь, жаба сразу же сообщила:
-Да.
Акир был семнадцатым из тех, кто отправился направо.
Юстин двинулся к лекарю сам - стражник просто шел рядом. Юстин
протянул руку с уже поддернутым рукавом; лекарь, порядком уже усталый,
полоснул ланцетом, но Юстин не почувствовал боли. Липкий жабий язык был
совсем близко; Юстинова кровь, рубиново-красная, закапала в таз, брызги
полетели на штаны - жаба не сразу нашла языком летящую каплю. Наконец
приняла кровь и сглотнула; Юстин ждал. В зале оставались только он - и
напуганный мальчик за его спиной (не считая, разумеется, лысого, лекаря,
стражников и жабы).
Лекарь залепил Юстинову руку пластырем.
Жаба молчала. Вокруг было очень тихо. Даже мальчик не всхлипывал.
Жаба молчала. Юстину впервые сделалось страшно в этом зале - страшно
по-настоящему.
Лысый - от него пахло сладковато и неприятно - вытащил из почти
пустого кувшина полудохлого придавленного домохранца. Юстин гадливо
отстранился; домохранец был в обмороке, шесть его ножек безвольно болтались,
когда лысый тряс приманкой перед полуприкрытыми глазами жабы.
- Нажралась, - шепотом сказал кто-то из стражников,
Лысый бросил бесчувственного домохранца обратно в кувшин. Вытащил
другого - тоже примятого, но подающего признаки жизни. Юстин поразился -
как он берет эдакую гадость руками?!
Новый домохранец вяло пискнул. Жаба открыла глаза.
- Да, - глухо сказал длинный рот.
И Юстина подхватили за плечи и подтолкнули к проему двери направо.
x x x
Их набралось девятнадцать человек - тех, вкус чьей крови оценен был
жабой как "да". Среди несчастных - или счастливчиков? - оказались и Акир,
и тучный юноша, во время испытания упавший в обморок, и мальчик,
представленный твари последним.
Теперь с ними обходились если не почтительно, то по крайней мере
вежливо. Повели в баню, потом накормили сытно и вкусно; когда Юстин получил
обратно свою одежду, она оказалась выстиранной и высушенной. Одетые во все
чистое, со свежими пластырями на руках, отобранные жабой счастливчики - или
все-таки несчастные? - оказались запертыми в просторной, богато убранной
комнате, где пол вместо соломы устилали ковры, а вдоль стен вместо лавок
высились перины с подушками.
Никто ни о чем не говорил - не хватало сил. Товарищи по несчастью -
или по удаче? - повалились на перины и долго лежали молча, глядя в пол и в
потолок, за полчаса не было сказано ни слова - однако никто не спал.
Наконец молчание нарушил тучный юноша со слабыми нервами.
- Меня скоро заберут отсюда, - сказал он, будто продолжая, давно
начатый разговор.
Никто не ответил. Молчали еще минут пять. Юстин сидел, привалившись
спиной к стене, и разглядывал невольных своих товарищей. Самому старшему
было лет двадцать восемь-тридцать, младшему, мальчишке, оказалось при
ближайшем рассмотрении лет четырнадцать-пятнадцать - правда, страх и
отчаянная жалость к себе делали его моложе. Чем дольше Юстин смотрел, тем
более улавливал сходство между подростком и Акиром - словно два брата. Это
казалось тем более странным, что они явно не были знакомы прежде.
- Я здесь случайно, - снова сообщил тучный. Акир потрогал пластырь на
руке. Поморщился.
- Не в войско нас забрали, - задумчиво сказал жилистый парень с
оловянной серьгой, - ох, не в войско...
И обернулся к Юстину:
- Ну, ты... что ты там говорил? Про специальный приказ? Что знаешь?
- Ничего не знаю, - сказал Юстин, которому сделалось неуютно под
восемнадцатью требовательными взглядами. - Слышал... те, что везли меня,
спрашивали, не натворил ли чего, не болтал ли в тавернах...
Восемнадцать лиц помрачнели. Каждый, по-видимому, пытался вспомнить за
собой более или менее весомую вину; всеобщее раздумье оборвал Акир.
- Брехня, - сказал он без особой, впрочем, уверенности. - Если по
крови судили... По крови! Значит, мы особенные. Перины постлали, ковры, стол
накрыли, как благородным - значит, будет честь.
- Поросят тоже откармливают, прежде чем на нож насадить, - мрачно
напомнил тонкогубый и тонколицый ровесник Юстина, тот самый, что вчера
обозвал Акира пушечным мясом.
Все притихли.
- Эй, ты! - Обернулся к Акиру жилистый обладатель серьги. - Что ты
там говорил насчет того, что Краснобровый жив?
На Акировом лице обозначилась внутренняя борьба. Наверное, ему очень
хотелось пофорсить, порисоваться, дать понять, что он знает больше прочих.
- Да так, - промямлил он наконец. - Слышал.
- От кого слышал?
Акир совсем скис:
- Да так... От людей каких-то.
- Трепло, - презрительно процедил тонкогубый.
Акир даже не глянул в его сторону.
- Это, вот что, - озабоченно начал жилистый. - Вот что... Кровь. Из
вас кого-нибудь двухголовый змей кусал когда-нибудь?
- Иди ты, - обозлился почему-то Акир. - Типун тебе на язык!
- А меня кусал, - сообщил жилистый с мрачной гордостью. - Я вот
подумал... Говорят, кого двухголовый змей с обеих голов цапнет - у того
кровь меняется.
Юстин попытался припомнить, кусал ли его когда-нибудь двухголовый змей.
Если и кусал, то в раннем детстве - потому что иначе столь значительное
событие не могло бы забыться.
- Может, порча какая-нибудь? - неуверенно предположил кто-то. - Или
зараза?
- Я тут ни при чем! - выкрикнул тучный юноша. - И змей меня не
кусал, и порчи нет никакой, и я не заразный! У меня вот что... У меня отец
- Краснобровый, это точно, моя мать у него в покоях служила, так что я
наполовину князь!
Юноша замолчал. Беспомощно огляделся - на него устремлено было
восемнадцать тяжелых взглядов, и ни один не обещал утешения.
- Это правда, - тихо сказал юноша. - Я Краснобрового даже видел
однажды, вот как тебя! - и почему-то ткнул пальцем Юстину в грудь.
Сделалось тихо. Кто-то недоуменно вертел головой, кто-то сидел, выпучив
глаза, будто увидев на стене перед собой Королеву наездников.
- Моя мать тоже в покоях служила, - сказал жилистый парень после
длинного, очень длинного молчания.
Все уставились на него, как будто он признался в пристрастии к
человеческому мясу.
- И у меня, - неожиданно признался мальчик. - А когда я родился, ее
выгнали.
Все взгляды переметнулись на мальчика.
Юстин понял, что ему холодно. Что мурашки дерут по коже, будто
деревянная терка. Они сидели кружком - девятнадцать молодых мужчин, -
молчали и смотрели. Передавали друг другу взгляды, как передают ведра на
пожаре.
Кто-то беззвучно спрашивал и надеялся получить ответ. Кто-то взглядом
искал поддержки. Кто-то оценивал, кто-то примеривался.
Кто-то ничего не понимал, но таких было меньшинство.
- У меня, между прочим, тоже Краснобровый - отец, - медленно сказал
тонколицый парень, предсказатель несчастий. Жилистый обладатель серьги
свирепо вскинул голову:
- А ну, у кого мать в покоях служила - поднимите руки!
Мальчик поднял руку сразу. И тучный юноша - тоже; прочие смотрели на
жилистого, напряженно решая для себя, а стоит ли признавать за ним право
распоряжаться.
Наконец тонкогубый хмыкнул и поднял руку. И сразу пошли вверх, одна за
другой, еще восемь или девять рук; жилистый пересчитал. Всего рук оказалось
двенадцать.
- А ты? - жилистый обернулся к Акиру.
- А у меня мать никогда из дома не выезжала, - сказал Акир одними
губами, и смуглое лицо его сделалось желтым. - А отец мой - охотник...
Белку в глаз бьет.
Жилистый нехорошо усмехнулся. Взглянул на Юстина:
- А ты? Где твоя матушка Краснобрового повстречала?
- Вранье! - выкрикнул Акир, но жилистый не обратил на него внимания.
- Моя мать умерла, - сказал Юстин. - Давно.
- А ты? - жилистый обернулся к парню, сидевшему напротив и тоже не
поднявшему руки, а потом к следующему; как-то незаметно смирившись с тем,
что жилистый имеет право задавать вопросы, ему отвечали. Трое, как Юстин, не
помнили своих матерей, у одного мать была маркитантка в обозе, а у еще
одного мать была крестьянка, нарожавшая мужу одиннадцать детей, и все, минуй
нас несчастье, живы-здоровы...
- Братишки, - с нехорошим смешком сказал тонкогубый вестник
несчастья. - Ну и рожи, покусай меня эльфуш. Что, и этот, - он кивнул в
сторону тучного юноши, - и этот тоже - мой брат?
И щелкнул пальцами, будто сбрасывая со стола домохранца - жест,
означающий крайнее презрение.
- У меня отец охотник, - тихо сказал Акир.
- Ага, - хмыкнул тонкогубый. - Расскажи это той жирной жабе.
Юстин сжал виски ладонями, но легче не стало. Он понял, давно понял, о
чем говорили жилистый и тонкогубый. Он понял - и даже поверил.
Рекрутчина, вороны, страх. Вот что вспоминается при слове
"Краснобровый".
"...Я брошу монетку, и никто не знает наверняка, как она упадет. Если
выпадет мертвый князь..."
Дед - знал? Вряд ли.
- Понимаешь, - сказал Акир жилистому, очень серьезно сказал, без тени
рисовки. - Я лучше буду верить своей матери, нежели какой-то жабе. Может
быть, ты поступил бы по-другому - твое право...
Юстин понял, что незаметно для себя теребит пластырь на руке и уже
треть его раздергал бахромой.
- Да сколько хочешь, - равнодушно отозвался жилистый. - Верь...
Только вопрос весь не в том. Вопрос, братишки, вот в чем - на кой ляд нас
собрали? В бане попарить?
- Прикончить, - с непонятным удовольствием сказал тонкогубый. - Так
всегда делается. Когда свергают князя, то и детишек всех под нож - чтоб,
значит, диначтию сменить начисто.
- Династию, а не диначтию, - шепотом сказал Юстин.
- Чего? - тонкогубый прищурился.
- Династию, - сказал Юстин. - А не диначтию.
- А ты откуда знаешь, ублюдок?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг