*
С. Дубов
**
Р А Х А Т - Л У К У М
Когда я шел, именно здесь, всего несколько дней назад, передавали
эту мелодию. Я отчетливо помню, как пересек улицу, когда прозвучали
первые ноты. Не шлягер какой-нибудь, звучал моцартовский шедевр. Ну в
коем-то веке на молодежной радиостанции будут крутить классику?
Да, еще был салют. Он как светомузыка, попадая точно в такт, раз-
рывал мглу, окрашивая все разноцветными отсветами. На время поэтому и
глянул: салют, да под Моцарта! Я остановился, что бы насладиться безг-
раничностью бездонного ночного неба, цветными отсветами на стенах и
чудесной музыкой.
Что-то ткнулось мне в ногу, но как-то совсем ненавязчиво, не ис-
пугав, и в то же время, удивительным образом, давая понять, что оно
большое и значимое.
- Да вы не бойтесь, он добрый.
Я обернулся и снял наушники. Передо мной стоял рослый, пожилой
мужчина, а у моих ног сидел пес невероятных размеров.
- А я и не испугался. Не поверите, но я слушаю Моцарта... по ра-
дио! Ну, а уж коль я его слушаю, меня вообще ничто испугать не может.
К тому же такая очаровательная собака, не смотря на кажущийся устраша-
ющим вид, по-моему не способна причинить вред или даже испугать.
- Это только с вами. Я бы, ни в жизть не подошел, если бы вы ему
не понравились. А так, он нелюдим. Не то, что бы бросаться, но людей
не любит, вот они его и боятся.
А на счет Моцарта вы точно подметили. Я хорошо вас понимаю:
он Гений с большой буквы. Такой гармонии, как у него, ни у кого не было.
"Сороковая"?
- Да, но, к сожалению, только аллегро. А как вы догадались?
- М-м. Да не гадал я, просто был уверен.
Я пожал плечами и наклонился.
- Тебя как звать?
- Артем его звать. Артем Степанович. А Степан, вроде получается,
я.
- Очень приятно. - Я протянул руку. - Артем - странное имя для
собаки.
- Да, не собака он. Было дело, щенка взял, а он оказался наполови-
ну волком. Я долго в Сибири жил, там и подобрал. А Артемом назвал, так
имя-то человеческое, вот он мне вместо людей. А сейчас вон какой выма-
хал здоровый.
Странная манера говорить абсолютно не сочеталась с ухоженным ви-
дом и очень элегантной, хотя и далеко не новой одеждой. Что-то было
притягательное в этом человеке, и я охотно с ним разговорился.
- А что сегодня за праздник не знаете?
- Наверно, на первый взгляд может показаться странным, с одной
стороны я представления об этом не имею, но, с другой, - и узнать не
рвусь. Скажете флегматизм. - Он усмехнулся. - Вообще, как только я пе-
рестал пользоваться разного рода стереотипами, и зависеть от событий,
жить стало значительно легче. Ведь желание, нет, даже чувство необхо-
димости присутствия при каком-либо событии держит нас мертвой хваткой,
порой, даже мешая оглянуться, и посмотреть назад. Кстати, мы все жутко
этому подвержены. Во всем. Чуть что-то неожиданное, а тем более непо-
нятное, мы сразу же теряемся и выпадаем из привычного ритма. И чего уж
тогда говорить о том, чтобы заглянуть вперед.
Я не мог определиться, кто же мне больше нравится: Степан или его
пес. Сейчас, после того, как я их увидел вместе, представить их по-
рознь уже бы не смог.
Вообще, я терпеть не могу, когда мне приходится говорить с незна-
комыми людьми. Это осталось после Афганистана - постоянная напряжен-
ность и нелепая настороженность. Но сейчас я не чувствовал никакого
дискомфорта, а даже наоборот - Степан очень располагал к себе, а Артем
так вообще, для волка был само обаяние.
Я смотрел на этого человека, в его глаза в темноте, и где-то там,
за зрачками, читалась безграничная уверенность в себе и в своих дейс-
твиях.
В начале я понял это как бесстрашие, но потом убедился, что бесс-
трашие было уже следствием уверенности.
- Скажите, а мы не встречались? С момента нашей встречи меня не
покидает чувство, что я вас уже где-то видел.
Он подошел и взял меня под локоть.
- А в этом мире, мне кажется, возможно все. Как вы считаете?
*****
Вот и сейчас на часах было снова десять, и шел я по этой же самой
улице, когда прозвучал первый залп, и в небе расцвели бутоном разноц-
ветные огни. Моцарт уже звучал в наушниках, и я ждал чего-то, И даже
наверно знал чего жду, но не признавался себе в этом, потому, что не
верил. Ведь не может же быть, что бы в одном месте и в одно и тоже
время, произошли одинаковые события, которые даже порознь являют собой
достаточно редкое и запоминающееся сочетание. Как будто, там на стан-
циях специально встречают неведомый салют "сороковой" симфонией Моцар-
та, а судьба в этот момент сталкивает меня с человеком, появления ко-
торого я жду с таким нетерпением.
Я остановился и закинул голову вверх, глядя в ночное морозное не-
бо.
Подошел Артем, как и в прошлый раз так же незаметно, но я его по-
чувствовал. Не заставил себя ждать и Степан.
-Держу пари что передают "сороковую" и вы опять не знаете в честь
чего салют! Завязывайте с этим, ну скажите зачем вам нужны лишние
проблемы. Ведь наверняка, не разобравшись с происхождением того салю-
та, вы убили массу времени на поиски ответа?
- Да, и между прочим нашел. Прошлый раз был действительно празд-
ник. Почему-то только внимания никогда не обращал.
- Да вы, батенька, ханжа. Но на сей раз не ищите. Ни в одном ка-
лендаре вы не найдете сегодня красного листа. Я, кстати, такой же был,
пока не научился все принимать как есть. И обнаружилась странная шту-
ка. Многие вещи сразу упорядочились, и даже больше, события стали при-
нимать необходимый мне ход. Вот вы, например, допускаете возможность
свершения невероятных на первый взгляд вещей? Правильно. Но вы не в
состоянии даже предположить, что можете сами быть инициатором этого, а
зря. Очень зря.
- Что вы хотите этим сказать?
- Ради бога, только не удивляйтесь! Он остановился и абсолютно
естественно, как ребенок, хлопнул в ладоши.
Сколько себя помню, на этой улице никогда не было света, а тут
зажегся. Признаться, я опешил. Никогда не замечал, что здесь установ-
лены фонарные столбы.
- Помните, вы спросили меня, как я догадался, что вы слушали
именно Моцарта? А я не знаю. Но вокруг нас много необъяснимого и даже
не требующего объяснений. Так что не удивляйтесь если вокруг вас нач-
нут происходить странные вещи. Человек вы необычный, Артем вас сразу
почуял. Он посмотрел как-то лукаво и улыбнулся.
- Я не страдаю ксенофилией. И вообще, я жутко консервативен, как
во взглядах, так и в поступках.
- Это неправда. Любой нормальный человек ищет "другого": нестан-
дартного, неординарного, непонятного наконец. А уж вы, мой друг, по-
верьте, и подавно.
Мы ходили по ночным улицам, и я не замечал ни холода, ни времени.
У меня возникали странные чувства, которые не с чем было даже срав-
нить. Этот человек, по сути совсем незнакомый, не был мне никем. Если
бы рядом со мной шла любимая женщина, близкий друг или может быть даже
брат, я бы по крайней мере знал, что ждать, и что чувствовать, но Сте-
пан чудесным образом объединял все это, и поэтому я полностью доверил-
ся ему, отчего мгновенно расслабился и на каком-то этапе почти превра-
тился в него. Мне показалось, что я увидел себя его глазами, почувс-
твовал себя его разумом.
Наше общение напоминало сложную игру: шахматы или преферанс, с
той лишь разницей, что создавалось впечатление, как будто после каждо-
го хода мы менялись местами или даже, что играешь со своим двойником,
чьи действия не вызывают удивления и воспринимаются как нечто должное.
Мы разговаривали, и у меня с каждой минутой крепло убеждение, что это-
го человека я знаю чуть ли не с рождения, как брата-близнеца, которого
никогда не видел.
*****
Выстрелы звучали как-то глухо. Неправдоподобно глухо. И если бы
не мокрая, прилипающая одежда, я бы подумал, что сплю. Уж очень все
было странно. Босой, с каким-то оружием я пробирался вдоль стены полу-
разрушенного дома.
Только тут появился страх. Он нарастал как снежный ком, заполняя
все пространство внутри и, раздуваясь, вылез наружу.
Стоп! Где же начало? Память берет свои истоки с той минуты, когда
появился холод. Да. Реальность ощущений придавал почему-то именно хо-
лод. Все, вроде, помню: пришел с работы очень поздно, что-то ел, поз-
вонил Степан; потом сразу стена и мокрый холод. Где все остальное? Где
промежуток? О чем мы с ним говорили? А откуда он узнал мой телефон?
Господи! О чем я думаю? Мысли хаотично скакали, и я не мог, не то
что бы их собрать, поймать хоть одну!
Я посмотрел на ружье. Мне не приходилось держать оружие с Афга-
нистана. Тяжелые воспоминания только-только стали рубцеваться време-
нем, но, видно, память так устроена, что все это никуда не девается и
при первой же возможности завладевает разумом. Однако нет худа без
добра. Рефлексы подчинили себе сознание, и вместе с этим, подавили
страх, который вытеснился за ненадобностью, чтобы не занимать лишнего
места и не отнимать времени.
Вцепившиеся в приклад пальцы белели костяшками в непроглядной ть-
ме. Опять раздались выстрелы, теперь уже где-то совсем рядом. Стреляли
из полуавтоматической винтовки, а вот оружее в моих руках, было абсо-
лютно мне неизвестно. Но затвор я нашел и, передернув его, медленно
пошел вперед.
Где же я все-таки? Я стал нервно озираться. Но определиться мне
не дали. Не успев сделать и двух шагов, краем глаза уловил движение
мелькнувшей передо мной тени. Раздался выстрел. Что-то грузно упало, и
только тут я понял, что стрелял я. Рефлекторно, на звук, почти не це-
лясь.
Тело лежало неподвижно, и нагнувшись, я рассмотрел, что это был
Степан. Опустившись на колени, я лихорадочно стал растегивать пуговицы
на его груди. На шее висел медальон с именем и группой крови. Я приб-
лизился к его лицу и увидел, что струйка крови стекает по виску и ка-
пает на мокрую землю. Из-за его густых волос я сразу не заметил, что
попал в голову.
*****
Пробуждение было мучительно долгим и болезненным. Уже проснув-
шись, но еще не открывая глаз, я стал вспоминать кошмар, который прис-
нился мне ночью. Все тело было мокрым и очень болело. Видно, во сне я
сильно потел. Что ж я такое пил вечером? Заставив себя сесть, я окон-
чательно прогнал сон.
Первым, на что наткнулся взгляд - был зажатый в моей руке медаль-
он, который я так крепко сжимал, что он оставил глубокие борозды на
ладони. Легко сказать, ничему не удивляйся. Я кинулся к телефону и
набрал номер. На том конце не отвечали.
Рано нервничать, надо успокоиться и подождать хотя бы до вечера.
*****
Медальон не давал мне покоя. Мало ли что приснится. Но то, что
лежало у меня в кармане, было более чем неестественно. Забившись в
угол вагона и отвернувшись от людей, я достал его еще раз.
STEFAN HARTOG
02.10.1937
III B Rh+
"Осторожно, двери закрываются, следующая станция "Маяковская".
Бред какой-то! В голове все перепуталось, и я решил успокоиться.
Развеюсь, прогуляюсь по ночной Москве: холодный отрезвляющий воздух,
иллюминация, шум, как раз то, что нужно.
Уже стемнело и яркая вывеска сразу же бросилась в глаза. В мага-
зин "ВОСТОЧНЫЕ СЛАДОСТИ" я зашел из чисто спортивного интереса и, ско-
рее от неожиданности купил "рахат-лукум". В Москве я его уже лет сто
не видел, к тому же я хоть и ограничиваюсь, все-таки не дурак поесть
сладенького. И несмотря на то, что в магазине были даже более вкусные
вещи купил все-таки его.
Лишь проехав несколько остановок я сообразил, что на Маяковской
были жалюзи какие могут быть только в ленинградском метро, к тому же
никаких "ВОСТОЧНЫХ СЛАДОСТЕЙ" в Москве на Мяковке нет.
*****
Луна предательски светила мне в затылок. У меня неплохо развита
интуиция и сейчас она, отвлекая меня от тяжелых раздумий, подсказыва-
ла, что на меня смотрят. Я невольно поежился и затравленно оглянулся.
Два одинаковых, очень ярких ночных светила неподвижно висели в мороз-
ной тьме. Как два огромных глаза они пристально изучали мою спину, от-
чего мне стало сильно не по себе. Меня это так поразило, что я, как бы
очнувшись, окончательно выпал из гнетущего состояния, оторвавшись от
мыслей, и от цели к которой они меня вели. Где-то я об этом слышал -
"воздушная рефракция" или что-то в этом роде. Явление очень редкое, да
к тому же сейчас - зимой.
Все это неспроста. С момента моего знакомства со Степаном меня
стали все чаще окружать редкие а то и совсем непонятные вещи. Всего за
несколько дней я стал свидетелем, и даже участником очень маловероят-
ных физических явлений. Но памятуя наш вчерашний разговор, я убеждал
себя, что все необычное вправе существовать не только в воображении,
но и в реальности и, что этому удивляться совсем не стоит.
Но внушения давались плохо. Неприятные чувства не исчезали. До
сих пор я не мог дозвониться до Степана, и меня терзали самые худшие
опасения.
Почему-то захотелось выть. Я подумал об Артеме и вдруг отчетливо
понял, что бы он сейчас испытал. Мне показалось, что в этот момент я
подошел ближе всего к пониманию его чувств. Будь я им, не задумываясь
завыл бы на эту гадость, отвратительно раздваивающуюся в небе, и как
бы с издевкой говорящую: "Достань, попробуй. Не можешь?!"
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг