Сергей Другаль.
Обостренное восприятие
-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. "Язычники". СпБ., "Азбука", 1997.
OCR spellcheck by HarryFan, 20 October 2000
-----------------------------------------------------------------------
АНТОН ЛОСЕВ
Я уж думал, все, кончилась моя служба. Так и буду доживать дни свои с
удочкой, так и буду коротать время с книгой в руке и надувашкой под
головой в своем садике на стриженой полянке, так и буду лежать под солнцем
и в тени в ленивой послеобеденной истоме, слушать по утрам, как свистит
неподалеку пока что неприрученная малиновка. Ложиться рано и просыпаться
ночью от каждого крика бетнамского петушка. Ночные петушиные эмоции мне
были непонятны, а днем отчетливо просматривались три - с кем бы подраться,
чего б поесть, ну и еще любовь, которую он распространял на обеих своих
подружек. Это я огрубляю, можно, конечно, выявить у петьки и более тонкие
эмоции, но лень. Нет, вообще, чем не жизнь? И другой мне не надо. Всю
акустику и видео в своем бунгало я отключил, соседей поблизости у меня не
было, и что творится в суетном мире - о том не знал, да и знать не хотел,
неинтересно мне было. А что вообще в мире может случиться? Солнце начинает
день в положенное время, лето приходит на смену весне, а так называемые
события, даже самые значительные, могут занять человечество на день, ну на
неделю. А можно их, события, вообще не заметить. Ведь было время,
рождались и умирали на одном месте, не покидая весей своих. И, читал,
неплохо жили. Насыщенно. А что вообще человеку для жизни нужно? Крыша? У
меня бунгало - лучше не бывает. Еда? В городах такую не видят. Вода? Из
горного ручья, нектар. Книги? Да что душе угодно, настоящие, в жестких
переплетах. Работа - в зоопарке, праздник через день. Здоровье? Смешно
говорить, вчера хотел муху лесную прихлопнуть - столешница пополам. Я
доволен! И все!!! И все!! И все... Сплю.
Просыпаюсь. Рядом Самсон сидит, былинку в руке держит, Оська животик
почесывает. Бурундучок Оська примитивен, всего пять эмоций, из коих
главная - любопытство. Самсон ему неинтересен, но когда чешут, приятно. У
Самсона усы рыжеватые и тонкие по обе стороны торчат, вид мне застят. Я
его не люблю, - не вид окружающий, Самсона Климовича Чернова я не люблю,
год не видел, не соскучился.
- Лежим, значит. Протестуем. А того не знаем, что осиротелое
пространство ждет не дождется, чтобы в него герой пожаловал. Визит, так
сказать, нанес.
- Идите к черту, кэп Чернов, - говорю я ему. Искренне так говорю, и мне
абсолютно безразлично, зачем он ко мне заявился, и эмоции его меня не
интересуют, и зря это он старается их приглушить. Захочу - прочту, но мне
не хочется. - Пространство любит, чтобы его большие коллективы посещали.
Слаженные. А у меня характер плохой, неуживчивый. Я больше трех попутчиков
не выношу, и то когда Родион присутствует. Для равновесия.
Родион на Самсона ноль внимания, он выгрызал колючки из хвоста, - где
он их только находит? На той рыбе, что извлекал я из пучин морских, Родион
размордел и разленился, и это мне нравилось, ибо собака должна быть
толстой и доброй. Ее назначение - украшать собой пейзаж и бытие. А ничто
тощее ничего украсить не может.
- И связь отключил, - задумчиво продолжает Самсон и словно не слышит,
что я его к черту послал. - А знаете, о чем я сейчас думаю, глядя на
Родиона?
- Что тут знать - вы думаете, что черного кобеля не отмоешь добела. И в
голове у вас разброд, ибо вы не знаете, к кому сия мысль относится, к
Родиону или ко мне.
Самсон диковато глянул на меня. Мне смешно стало, почему-то многие
думают, что я воспринимаю мысли. Это не так. Только настроение, только
эмоции. И то не всегда, а в особом состоянии. В состоянии настроя, такой,
знаете, душевной сжатости... Потом Самсон справился с собой и спросил:
- А что, Родион, к примеру, верный пес, а?
Родион выплюнул колючку и сел. Я на дурацкий вопрос отвечать не стал.
Самсон сходил к бунгало, посуетился там на кухне, принес запотевший кувшин
и два стакана. Это пожалуйста, я попью, это меня ни к чему не обязывает, а
газированный сок ежевики с медом - мой любимый напиток.
- Я в отставке, кэп Чернов. И не без вашей помощи. Ни к вам, ни к вашей
комиссии мы с Родионом симпатий не испытываем. И не думайте, что если
Родион такое туловище накушал, то мне и защиты искать негде.
Пустой стакан я поставил на траву и снова улегся. Полуденная жара
схлынула, был слышен шелест слабых волн, набегающих на песок пляжика,
щелкал зубами Родион, занявшийся очередной колючкой. Я знал случаи, когда
Родька при посторонних ни с того ни с сего начинал манипуляции с
колючками, которых, я как-то проверил, вообще-то не было. Демонстрация?
Чего? Пес был спокоен, мнение его о Самсоне в целом было благоприятным.
Это понятно, вряд ли прислали бы ко мне враждебно настроенного человека.
Самсон Климович снял штаны и рубашку о пяти черных нашивках над левым
карманом - по числу земных лет, проведенных в пространстве. А был он
совсем белый и тощий, только плавки синие, и должен был обгореть на солнце
до пузырей минут так за пятнадцать. Я б предупредил его, когда б он про
Родиона такое не сказал. Он прилег рядом, и было видно, что на траве ему с
непривычки неудобно и колко. И забота какая-то важная гложет, иначе бы он
не приехал, до визитов ли заместителю председателя инспекции по кадрам
Института космических исследований, именуемого еще ИКИ, вот какую высокую
должность занимал Самсон Климович. А мне что до его забот? Мне вон Родион
гораздо интереснее. Я ему, Родиону, верю. И он мне тоже. Вон с какой
нежностью он смотрит на меня, уверенный, что в обиду я его не дам. А мои
способности к пониманию чужой боли и проснулись-то неожиданно для меня
благодаря Родиону, когда я увидел его, обиженного и усомнившегося в людях,
и уловил собачье потрясение проявленной к нему жестокостью. Столь глубокое
потрясение, разочарование, что Родион полагал - жить дальше не стоит, если
уж свои на такое безразличие способны...
Ну вот, теперь проясняется. Появился, видите ли, новый класс роботов
для дальних выходов в пространство. Этаких андроидов, слуг-друзей -
помощников, все, так сказать, в одном железном лице. Ну и что? Ах, надо
испытать? Кто мешает?
- Дело в том, - говорит мне Самсон, - что для этого требуется пилот с
тонкой душевной организацией и обостренным восприятием.
Ничего себе, признание! Как это мне там на дисциплинарной комиссии
говорили: Ландерс обладает всеми качествами выдающегося работника. Это
воплощенные опыт, знания, мужество, готовность, реакция. Супермен Ландерс!
Что-то о моей душевной тонкости там ни слова сказано не было. Об
отсутствии выдержанности говорили, об этакой несокрушимой и недопустимой в
общежитии прямолинейности говорили, даже о вздорности характера. А вот об
обостренном восприятии умолчали. Как-то эти качества в комиссии не
котируются, не правда ли, кэп Чернов? Да и о какой душевной тонкости можно
говорить, когда я заведомый грубиян, экстремист и так далее и тому
подобное, смотри протокол дисциплинарной комиссии по делу о нарушении
устава пилотом Лосевым А.Г., выразившемся в оскорблении штурмана
транспортного корабля ЭМ-27 Л.Ландерса. Пилот Лосев, то есть я, отказался
принести извинения. Пилоту Лосеву, то есть мне, пришлось расстаться с
космофлотом.
- Ландерс вскоре подал в отставку. - Самсон все-таки не выдержал и сел,
накинув на плечи рубаху.
С чего бы это? Самсон пояснил: Ландерс почувствовал отчуждение. Нет,
коллеги с ним общались, отвечали на вопросы, выслушивали, были вполне
корректны. Но к нему не обратился никто, Ландерс после разбора конфликта
оказался в вежливой изоляции: в космофлоте не прощают равнодушия и
жестокости.
Услышав многократно повторяющееся имя Ландерс, Родион помрачнел - я
уловил это. Пес не забывал добро, что присуще собакам, но помнил и зло,
что присуще всему живому. Но вернемся к нашим баранам, зачем я вдруг
понадобился? И с каких пор для испытания андроидов стало нужно обладать
какими-то особыми качествами?
Предстоят дальние полеты, отвечает мне Самсон, многие годы космонавты
будут в отрыве от Земли, от родных и общественности. Вообще, мало ли что
может случиться в длительном полете, а в экстремальной ситуации, какой -
того предвидеть невозможно, слуга безотказный и верный может избавить от
многих проблем. Новый робот-андроид скрасит одиночество: отвечая всем
требованиям азимовских законов, он имеет особое качество - он любит
хозяина. Ну примерно так, как тебя, Антона, любит Родион. Тут Самсон
заметил, что мы с Родионом переглянулись и одновременно засмеялись. Я в
голос, а Родион оскалился. Самсон оборвал свою речь на полуслове, помолчал
и растерянно спросил:
- Он действительно настолько понимает смысл сказанного?
Ну что, снова повторять, что большинство умных и привязанных к хозяину
собак являются медиумами, улавливающими не только эмоции, а порой и слово
друга-хозяина. Так об этом я говорил на дисциплинарной комиссии. Я
говорил, что Родион гениальный медиум и обостренно чувствителен. Ему
доступны тончайшие оттенки настроения окружающих людей. И не только людей,
но и животных, например супермена Ландерса...
- Понимает, - ответил я. - На любом языке, поскольку язык чувств
наднационален.
- Это хорошо, - задумчиво произнес Самсон Климович. - Душевные качества
Родиона могут пригодиться в полете. Не знаю, как и в чем, но могут.
Комиссия считает, и я разделяю это мнение, что во всем космофлоте,
пожалуй, только вы с Родионом можете оценить пригодность нового робота,
его эмоциональные свойства, его, скажем так, личностные особенности.
Тут уж настало время мне задуматься. С одной стороны, мне понравилось,
что Самсон говорит о нас с Родионом в нераздельности. Но с другой... мне
впервые пришлось услышать о таких понятиях, как эмоции и личность,
применительно к роботу. Видимо, что-то новое возникло в космической
технике за этот год. Новое, мне неизвестное. А Самсон между тем продолжал
в доверительном таком тоне:
- Программу испытаний я тебе на столе оставил, полистаешь на досуге. С
вами будет представитель института и андроид. Ты вправе прервать полет в
любой момент и вернуться. От вас организация просит одно: ваше заключение.
А еще точнее - впечатление.
САМСОН ЧЕРНОВ
Я ни минуты не сомневался в согласии Антона, ибо нет и не будет пилота,
который способен отказаться от полета. Антон, этот тридцатилетний ребенок,
только глаза со сна раскрыл, как сразу понял: я за ним. И весь сжался,
ощетинился в опасении, что ошибся.
Когда я говорю об Антоне Лосеве, мои слова теряют связность, он
непонятен мне. И не только мне. Все высокие специалисты инспекции к Антону
относятся странно, с настороженной неопределенностью, что ли. Светлая
личность, как сказал председатель, но при нем как-то неуютно. Это правда,
мне тоже бывает неловко, когда Антон начинает избегать моего взгляда.
Он мне обрадовался, но виду не подал. Гонору у него на двоих, хотя,
конечно, и понять можно. В конце концов, решение дисциплинарной комиссии
никто из пилотов не поддержал. Даже те, кто равнодушен к животным, не
поняли Ландерса. Я голосовал против Антона, но сейчас аргумент "Ну,
знаете, если из-за какой-то собаки..." мне уже не кажется убедительным.
Антон не подчинился тогда решению комиссии и ушел, полный возмущения и
протеста. Но мы всего лишь люди, а людям свойственно полагаться на слова.
Слово было и долго еще будет той основой, которая определяет наше
представление о человеке, - это уже потом мы судим о нем по делу, если
дело состоялось. А Ландерс говорить умеет.
Для обычного человека очевидно то, что лежит на поверхности. Но
бывает... рождаются редко люди с обостренным восприятием, для которых
открыты тайные желания, неосуществленные намерения. Большинство так и
умирает, не поняв сути своего трудного, неудобного для окружающих дара.
Антон из них, от рождения настроенный на добро и болезненно, с
воинствующей непримиримостью воспринимающий зло. Он знает о своем
необычном свойстве и не тяготится им. Антон лишен мудрости, ибо неспособен
к компромиссу, этакая детская наивность и непосредственность, которой он,
скажем так, порой бравирует. К нему прямо-таки тянутся животные, льнут,
как тот полосатый Оська (дурацкая привычка давать животным человеческие
имена).
И странный пес Родион, способный на самостоятельные поступки, поскольку
ушел с корабля вместе с Антоном. Сбежавшее, гм, корабельное имущество.
Медиум! Я повторяю за Антоном это слово, чтобы выразить непонятное. Мой
Тушик, черный карликовый пудель, не имеет способностей Родиона - простой
пес. Но хочу понять, откуда он узнает час моего внезапного возвращения?..
Комиссия, если говорить кратко, установила, что непосредственной
причиной конфликта был метеорит, величиной с горошину или чуть меньше. Он
пронизал корабль насквозь и исчез, но оставил после себя пожар. Обшивка
мгновенно регенерировала, а пожар был локализован. По совету с Земли его
оставили тлеть до конца рейса, поскольку попытки ликвидировать очаг своими
силами могли привести к непредсказуемым последствиям. Пожар разделил
корабль на две неравные части. В рубке, к которой примыкала бытовая зона,
остались пилот Лосев и бортинженер Лиселидзе, в жилом отсеке - штурман
Ландерс и корабельный пес Родион. Транспортник не потерял управления,
разнесенные далеко в стороны от основного корпуса двигатели были исправны,
но оказалась нарушенной кабельная связь. Дальнейшие события комиссия
реконструировала примерно следующим образом.
Бортинженер вызвал на экран корабельной ЭВМ схемы коммуникаций,
сориентировался в них, потом вскрыл обшивку стены в кают-кампаний.
Обнажилась густая продольная решетка разноцветных труб, этих артерий
корабля. Лиселидзе придвинул к стене кресло, уселся поудобнее, взял в руки
какой-то детектив и начал выстукивать ключом по трубам, не пропуская ни
одной.
- Понимаешь, Антон, - говорил он, - Ландерс не только должен услышать
меня, а я не знаю, какая из труб сохранилась, но он, чтобы мне ответить,
тоже должен обнажить коммуникации. Если найдет инструмент.
На вторые сутки зазвучала голубая титановая труба воздухопровода.
Азбукой Морзе Ландерс сообщил: живы, но хотим есть, система регенерации и
водопровод действуют. В рубке порадовались удаче.
- Надо перерезать трубу в двух местах, чтобы образовать свободный
конец, - отстучал Лиселидзе. - Тогда мы попытаемся переправить вам патрон
с едой, как по трубе пневмопочты.
Ландерс ответил, что трубу он подготовит, инструмент есть.
Бортинженер вскрыл дисковым алмазным резаком магистраль и отрезал от
нее солидный кусок, открыв промежуток, достаточный для ввода патрона.
Давление в магистрали не превышало двух атмосфер, и со стороны компрессора
ее удалось перекрыть пластиковой заглушкой. В качестве патрона
использовали отрезок шланга, который набили суррогатом колбасы и с обоих
концов поставили пробки. Получился цилиндр диаметром тридцать миллиметров
и длиной едва ли не в половину метра... Лиселидзе смазал патрон пищевым
жиром и вставил в трубу.
- Держи посылку, - передал он. Потом убрал заглушку с трубы, не обращая
внимания на шипение воздуха, надел на нее шланг и надвинул его на конец
трубы, в которую был вставлен патрон. В трубе чмокнуло, и почти сразу
Ландерс ответил:
- Спасибо, получил.
Готовя новую посылку, Лиселидзе снял шланг с трубы. И едва он перекрыл
подающую воздух магистраль, как из трубы пахнуло горящим жиром: пожар в
отсеке, через который проходили коммуникации, видимо, добрался до
магистрали и раскалил ее. Пилот и бортинженер заторопились, успели
переслать еще два патрона. Последний расплавился в трубе, не достигнув
цели.
- Дважды благодарю, - отстучал Ландерс. - В крайнем случае съем
Родиона.
- Шутит. Сильная личность, - сказал Лиселидзе. - А что? Воды у них
вдоволь. Человек может не есть месяц, сколько может собака - не знаю. А
лету нам еще на девять суток. Плохо, конечно, но ничего страшного не вижу.
Размочат, колбасы чуть не три килограмма будет.
Вот так и прошел этот не совсем обычный, но в целом благополучно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг