Лагеря Димка не нашел.
Это было странно. Это было очень странно. Собственно, такого вообще не
могло быть.
К месту, где совсем недавно находились палатки скалолазов, он вышел точно,
причем именно там, где собирался - со стороны небольшого холма, густо поросшего
кустарником. Идти по тропе было слишком рискованно. Ориентировался Димка хорошо
и даже в тайге в ненастную погоду всегда чувствовал направление. Сейчас же
постоянно светило солнце- и компаса не нужно. Он вышел точно, правда, потратил
несколько лишних часов, огибая открытые места и стараясь двигаться перелесками,
чтобы не нарваться на засаду. Все, однако, обошлось спокойно; только однажды
над ним пролетел вертолет, но Димка успел упасть под кривое деревце и некоторое
время лежал неподвижно.
Он шел к Монголу, но сначала все же решил заглянуть в лагерь. В какой-то
степени так было проще, именно от лагеря начиналась тропинка в поселок, где
сначала будет перекрестная "овечья" тропа- по ней местные пастухи гоняли скот,
затем Большой родник и дальше, еще километрах в пятнадцати. Марта показывала
всем Монгол-два. Уже рассвело, когда он стал узнавать местность, узнал
окрестные скалы, куда они ходили тренироваться, работали отвесный склон, увидел
ручей, где водоносы брали воду. Он узнал и большую поляну, совсем недавно
расцвеченную палатками.
Но самого лагеря не было.
Холм, кустарник, долина, приметные камни внизу - все это не оставляло ни
малейшего повода для сомнений. Все было так, как прежде. ДО того дня, как
скалолазы развели здесь первый костер.
В принципе, это еще можно было как-то объяснить: например, захватившие их
солдаты тщательно уничтожили все следы лагеря для каких-то своих,
конспиративных целей. ПОЛНОСТЬЮ уничтожили ВСЕ следы. Палатки, волейбольную
площадку, флюгер на высокой сосне, куда еще залезть надо, турник, запруду из
камней и бревен, мостки для купания, закопали свалку мусора, выдернули шест,
засыпали песком и листьями натоптанные тропинки... Вплоть до того, что на места
постоянных кострищ пересадили свежий дерн. Разложили ПО МЕСТАМ камни, которыми
скалолазы перегораживали ручей. Странно, конечно, но в какой-то степени
логично. Но на месте его и Вовкиной палатки - а эти несколько метров
примелькались Димке до оскомины, - на месте его палатки теперь росла молодая
сосна. Высокая, метров восемь. Зачем? И как это сделано? Если все так тщательно
восстанавливать в позицию "как было прежде", то зачем сажать живое дерево туда,
где оно прежде не росло? С целью отметить место его, Димкиной, палатки? Он,
конечно, им неприятен, но не до такой же степени. Димка с трудом подавил в себе
желание выйти из леса и все как следует рассмотреть. Покачать эту сосну,
подергать. "Команда дворников" могла до сих пор находиться поблизости. Если их
действительно искали, то именно на месте лагеря логично было оставить засаду.
Поэтому он просто лежал, наблюдая.
Быстро же эти ребята управились...
Место он выбрал подходящее, хорошо укрытое и сухое. Выходить, даже
выглядывать на открытое пространство Димка не хотел. Как ни тянуло его
осмотреться, разглядеть поближе все эти чудеса, осторожность победила. Ни разу
он не позволил себе не то что встать - скорлупой ореха хрустнуть. Здесь, в
ложбинке между двух кустов, он и устроился, отвлекаясь только на то, чтобы
поесть замявшихся в кармане ягод.
Все это было очень странно. Уборка местности очень впечатляла. Лагеря как
и не было никогда. Просто поляна. Рядовая поляна на опушке леса, такая, какой
они ее нашли две с лишком недели назад, до того как в землю вбили первый
колышек, до того как в изобилии валявшийся вокруг валежник пошел в костры. Чушь
какая-то. Так невозможно убрать. Для этого нужен целый месяц и панорамные
фотографии прежней местности. Это какая-то бригада реставраторов работала. Все
идеально точно. Даже большой круглый камень, который Лешка спихнул вниз в
первый же день их прибытия, лежал на своем месте, на краю обрыва. Лешке тогда
дали по шее, чтобы не баловался, и потом- примета плохая. Но откуда
дворники-реставраторы могли узнать, ГДЕ именно лежал этот камень? Или за ними
наблюдали уже несколько недель? Киносъемку вели, что ли? Зачем?
А с другой стороны... Или ему кажется?
Немного не так росли кусты и некоторые деревья... И еще кое-что, по
мелочи, хотя... черт его знает... он-то местность вокруг лагеря специально не
запоминал.
Все камни на своих местах, все так, как было прежде, даже валежник
принесли и очень естественно разбросали. И зачем-то посадили несколько лишних
деревьев. В частности, эта сосна на месте его палатки, уж ее-то точно не было.
Непонятно. В голову лезли совершенно бредовые мысли, например, что все как-то
передвинулось во времени на две-три недели назад, и поэтому лагеря ЕЩЕ нет и
Лешка ЕЩЕ не спихнул со скалы свой камушек. Но даже эта фантастическая версия
не объясняла, почему кусты растут иначе. И откуда взялась молодая сосна? Восемь
метров. Или даже все девять. Муляж, маскировка? Высоковата будет. Да и выглядит
уж очень хорошо, натуральное живое дерево. Никаких следов лагеря. Поляна, еле
заметная тропинка там же, где и прежде шла, и все. Странно. Может, у него глюки
пошли? Но брусника не анаша, вроде как не с чего.
К полудню Димку слегка разморило, он утомился думать и задремал, угревшись
на солнышке.
А уже в сумерках приехали солдаты. Здесь действительно был пост, и здесь
их ждали. Основательно ждали. У каждого из вновь прибывших был прибор ночного
видения. Похвалив себя за осторожность, Димка постарался запомнить места
секретов. Один из лежавших в засаде солдат, оказывается, находился совсем
недалеко от его укрытия, и все это время они лежали в пятидесяти метрах друг от
друга. Достаточно ему было сломать ветку... А он тут спокойно дремал, хорошо,
если не похрапывал.
Осторожнее надо быть, осторожнее.
Смену постов вновь прибывшие провели быстро. Солдат в секрете было десять
человек, все хорошо замаскированы в разных точках. Сектор обстрела практически
без мертвых зон, во всяком случае, Димка таковых не обнаружил. Тот, кто выйдет
на поляну перед лагерем, сразу окажется в западне. Димка подумал, что неплохо
было бы предупредить ребят. Вдруг еще кто-нибудь надумает пойти к лагерю. Не
собирались, но все-таки. Вот только как предупредить? Кинуть гранату? Ввязаться
в бой и отвлечь засаду на себя? Что-то не хочется. Могут и загнать, они сейчас
к этому готовы. А он то в камере, то впроголодь, сил на хороший рывок может не
хватить. Или вертолет вызовут... И все. И вилы. На одном рожке много не
навоюешь. Даже на двадцатичетырехпатронном. В общем, никакого желания
ввязываться в бой Димка не испытывал, плюс к этому имелась целая куча
оправданий - и не хрен на засаду нарываться.
Наоборот, пора сваливать.
Медленно, очень аккуратно двигаясь, Димка отполз, а потом отошел от
лагерной поляны подальше.
Творилось что-то странное. У него складывалось ощущение, что он, как и
остальные ребята, вляпался очень серьезно; неприятности только начинаются. Все
было немножко не таким, как обычно. Тайга больная, почти везде. Очень много
гнилых, поваленных деревьев, осклизлая белая плесень... Прежде он такой никогда
не видел. Что-то было не так... Везде что-то было не так. Может, все это ему
просто снится? Тогда можно погеройствовать, гранату кинуть. Вот только гранаты
не осталось.
Поешь-ка ты лучше бруснички, Дима. Будем надеяться, что к лагерю никто из
ребят не пойдет. В конце концов, встречаться договорились у Монгола. Вот туда
ему за ночь и нужно добраться. Благо, тут всего километров двадцать пять.
О далекой стрельбе, что слышалась прошлой ночью, Димка старался не
вспоминать.
ГЛАВА 9
Утро было наполнено приятностью. Спокойный, как обычно, Фред уселся за
рабочий монитор и повернул выключатель. Чувство радости от предстоящего труда
ласковым теплом растекалось по всему телу. Наконец-то. Он очень любил этот
момент. Потом ему тоже было хорошо, но в начале, пока не устали глаза, работать
было особенно приятно. Лучше, чем быть с любой женщиной. Кроме, может быть,
Мэй. И после каждого решения, после любой задачи, тоже было так. Как будто
мягкие искорки по всему телу. Ну!
Азартная его сосредоточенность сразу нашла выход, на экране появилась
первая задача. Часа через три он с трудом оторвался от новых, интереснейших
цифр, чтобы выпить стакан черного тоника. Закрыл глаза, расслабляясь на
несколько минут. И снова, еле дождавшись конца паузы, с наслаждением включил
экран.
Это было восхитительно.
Через шесть часов упоение работой спало. Потный, выжатый как лимон, Фредди
вышел в душевую. Он был очень доволен днем - одиннадцать полных решений. Редкий
по количеству результат. Прохладная вода смывала усталость. Даже веки были в
порядке; а последнее время к концу дня у него часто подергивался глаз. В
раздевалке, причесывая щеткой мокрые волосы, его ожидал Джекки.
Обычно они курили здесь по две, а иногда и по три сигареты подряд. Но в
этот раз что-то мешало Фреду полностью расслабиться. И он вдруг вспомнил что.
- Джекки, у тебя ведь завтра выходной?
Джек лениво повернул голову.
-Завтра.
- И к кому ты пойдешь?
- Все равно. Я поспать люблю. Да я их плохо на имена помню.
- Тогда сходи к Мэй. Помнишь ее? Джек кивнул.
- И покажи ей, как дышать. У тебя это лучше всех получается.
- Зачем? Мне Хью говорил. Все равно ей через первое число не перебраться.
- Сходи. Я тебе две дискеты очищу.
- Ладно. Если не забуду, расскажу. "Не забудешь, - подумал Фред. - Даст
она тебе забыть, как же".
Дома он снова выдернул из-под обойного пластика белый лист. Почерк был
его. До последней завитушки.
"Положи на то же место". Эта фраза предполагает, что если он не сумеет
разобраться в письме, то следующий его матричный окажется умнее. С точки зрения
автора письма, разумеется. Передача "по наследству". Ха. У него идеальное
состояние психики, и никакая проверка не застанет его врасплох. Следующего
матричного не будет.
Фред заржал. Спохватившись, усмехнулся. И все-таки, что-то тут было
неправильно. Ошибка в оценке этого письма может стать ошибкой "первого рода",
ошибкой недопустимой, которую уже невозможно будет исправить. Надо будет еще
раз проверить все пункты.
В дверь коротко постучали. Вошел Джек вместе с огромным зевком во всю
пасть, которую он деликатно прикрывал ладошкой.
- А-а-а... Не спишь?
- Сплю.
- Шутишь. Хью не заходил?
- Нет.
- Что это у тебя?
- Письмо получил.
- Шутишь. А я сегодня твоего матричного видел.
- Двойняшку?
- Двойняшку. Четыре этажа вниз. За стеклом.
- Так то я и был.
- Шутишь. Ты за дисплеем был. С перекошенной от счастья рожей. Я у тебя за
спиной тележку загружал, но ты же ничего не видишь, когда работаешь. У тебя
глаза на лоб вылезают и слюни капают.
Фред загоготал.
- А что? Мне моя работа нравится. А ты мог бы и позвать, раз видел.
- Ха, позвать. Это же за стекло заходить надо. Хватит, я в прошлом месяце
и так два балла потерял. На работе надо работать.
- Слушай, Джекки, - Фред неожиданно для себя решил проверить еще один
пункт письма, - тебе всегда твоя работа нравится?
Джек сладко потянулся, выгибаясь в кресле. Задумчиво плюнул на ладонь,
оттирая пятнышко смазки.
- Всегда, конечно. Найди мне дурака, которому работа не нравится.
- И утром, и вечером, и ночью?
- Ночью я сплю. А вечером... Не знаю. На работу как приду, тележку увижу,
включу- все нравится. Ездил бы и ездил, не выключая. Мне, вообще-то, даже мало
восьми часов.
- У меня их всего шесть, так что не жалуйся. Я два раза просил добавить.
- Я тоже просил.
- Не добавили?
- Да ну что ты. Кто тебе за просто так рабочий день удлинять будет? На
второй раз сняли один балл, я больше и не заикался.
- У меня то же самое. - Фред задумчиво потянул из пачки сигарету, но потом
спрятал ее обратно. - Хотя ты знаешь, вечером приду, работать уже не хочется.
Голова будто электрический шар. Как неродная.
- Нет, у меня такого нет. Я бы ездил и ездил. Это, знаешь, вообще,
здорово. - Джек опять зевнул и поднялся. - Пойду-ка я к себе спать.
- Погоди, Джек. Ты в другие соты когда-нибудь ездил?
- В третий и восьмой.
- Ну и как там?
Джек удивленно хмыкнул.
- Да так же, как у нас. Тридцать шесть этажей и свой дурацкий распорядок.
На, отдашь Хью, - Джек выложил на стол десяток сигарет. Он курил еще меньше
Фреда. Тот отодвинул несколько штук.
- Подари завтра Мэй. Ей тоже не хватает. Джек кивнул, ощерил длинные
желтые зубы в новом людоедском зевке, запоздало прикрыл его пальчиками и вышел.
Фред опустился в кресло и стал ждать. Сегодня картинки как будто запаздывали.
Наконец экран осветился. Ожил. Сиреневый туман отделился от темноты и
пополз в мозг теплыми пятнами цвета. Сладкое небытие заколыхало и подхватило
Фреда. Мягкие, шелковистые нити обволакивали его и несли, несли, медленно
баюкая и лаская... Сегодня это были цветы. Звезды, цветы, актинии и огненные
вспышки. Прекрасно. Как прекрасны эти огненные, огненные вспышки... Огромный
костер, в котором все они перерождаются в свет и тепло. Как это правильно...
Утром Фред проснулся чуть раньше обычного. Не вставая с постели, только
открыв глаза, он заворочался. Протянул руку, нацедив обязательный стакан черной
горячей жидкости, лег поудобнее и слегка потянулся. Так, чтобы не расплескать
по кровати тоник.
Сегодня к Мэй пойдет Джек. Это хорошо. Пусть она немного успокоится. В ее
вчерашнем состоянии - а это была почти истерика - ее сотрут дня через три.
Примерно дня через три. Это плохо. Он привык к Мэй. Кстати, интересно
посчитать, сколько она продержится. Если пользоваться обычной шкалой
вероятностных отклонений... Фред мысленно наложил известные ему психочисла Мэй
на шкалу и прикинул до второго знака. Три целых четыре десятых дня.
Математическс ожидание три. Потом наступит срыв. Хм. Он, Фред, молодец, он
умница - с удовольствием посмотрел на себя в треснувшее зеркало, стоявшее на
тумбочке у кровати, - он предсказал этот результат не считая. Так и подумал,
дня через три. Хорошо чувствовать числа. А потом подсчитал по шкале, и совпало.
Он молодец, потому что расчет без шкалы очень сложен. Кстати, интересно было бы
проверить, насколько практический результат совпадет с ожидаемым. Надо будет
точно узнать, когда именно Мэй сотрут. Правильно сотрут, потому что отклонения
в психике недопустимы. Он как программист знает это лучше, чем кто-либо другой
в соте.
Фред помассировал морщины возле глаз, глядя в мутное, замусоленное
пальцами зеркало. Надо будет протереть, помыть водичкой. Лицо, к которому он
привык за три своих длинных года, постепенно менялось, становилось каким-то
несвежим. Еще одна задачка, с которой можно будет разобраться позже. Когда с
Мэй все закончится и он познакомится с ее матричной заново. Хотя... Если Джек
расскажет ей о дыхании... Тогда у Мэй появится шанс еще немного потянуть кота
за хвост, потянуть время. Зачем тянуть за хвост кота? Это же глупо. Впрочем,
котов он никогда не видел. Может быть, это как раз очень интересно.
Фред подтянул сползшее одеяло. Было тепло и уютно. И почему-то немного
жалко Мэй. Даже похоже на эмоцию. Бессмысленное чувство жалости. Это, конечно,
запрещено, эмоция может помешать работе. А жалость вообще нецелесообразна. Но
это интересно. Все новое интересно. И потом, он всегда сумеет обойти контроль,
так что эмоции - это как усмешка. Он может позволить себе усмехаться, он может
позволить себе и немножечко эмоций. Вот эта называется печаль. Он сейчас
испытывает печаль, настоящую печаль и жалость, он грустит. Никто во всем соте
на это не способен, а у него получается. Какое-то время Фред старательно
грустил, потом отвлекся. Пора было вставать. Приближались рабочие часы.
И это было здорово.
Миновав контроль с обычным, близким к идеальному индексом психотеста, Фред
поймал себя на ощущении беспокойства. Он чувствовал какую-то озабоченность.
Почти тревогу. Даже естественный в начале дня бодрый подъем не мог этому
помешать. Да, он полностью избавился от всякой накипи в момент прохождения
тестера, сбросил ее с себя перед горящими лампочками, счистил как шелуху. Но
это было усилие воли и ничего не меняло в принципе. В его безоблачной психике
появился червячок-раздражитель. А Фред любил свою психику и тщательно оберегал
ее устойчивую стабильность.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг