Мораес кивнул.
- Теперь я вас узнал. Я тоже тогда был в лесу. Надо же такому случиться...
Вы на дороге были?
- Был. А чего вы с собой эту тухлую свинью возите?
Гэтс хитро подмигнул и налил еще по стакану.
- Вы муравьев боитесь?
- Я? Нет.
- И я не боюсь. Надо уметь устраиваться. Если есть голова на плечах - не
пропадешь. Ну, мне пора. Надо еще сахару взять.
Он прошел в кладовку, Мораес подождал, пока Гэтс вышел с ящиком сахара.
Они вместе прошли к машинам.
- Здорово воняет, - сказал Мораес.
Гэтс ухмыльнулся:
- Ничего, они это любят.
- Кто?
- Муравьи. Ну, привет.
- Привет.
Мораес дождался, пока Гэтс развернул машину и выехал на шоссе. Ему не
хотелось, чтобы Гэтс видел пробоины в багажнике его "плимута".
13
24 июля.
15 часов 05 минут.
- Если вы собираетесь оставаться здесь дольше двух недель, джентльмены, я
потребую, чтобы у меня была настоящая кухня. И большой холодильник. -
Линда Брукс, в белом передничке, накрывала обеденный стол в кабинете
доктора Нерста. - Нельзя все время питаться одними консервами и
замороженными продуктами фирмы "Буш и Бекли".
- Это салат? - спросил Ширер. - Великолепно! Пропали бы мы без вас, мисс
Брукс.
- Конечно, пропали бы. Разве мужчины способны на что-нибудь дельное, кроме
своей науки?
- А за наукой вы все же признаете право на существование?
Линда Брукс улыбнулась:
- Да, если она обеспечит меня плитой с четырьмя конфорками. Это же
немыслимо - приготовить настоящий обед на такой маленькой плитке!
- Вот чисто утилитарный подход к науке. Что вы об этом думаете, Клайв?
- Я думаю, что мы уложимся в одну неделю. Не считая, конечно, тех двадцати
лет, которые потребуются для дальнейших исследований.
- Вы удовлетворены, мисс Брукс? Кажется, нам не придется оборудовать здесь
большой холодильник. Скажите, Клайв, а что вообще вы думаете о дальнейшем
развитии нашей работы? Сейчас мы так увлеклись, так завязли в огромном
количестве нового и необычного материала, что, мне кажется, утратили
перспективу. Что вы об этом думаете?
- Ничего не думаю. Я привык ставить перед собой локальную задачу и
разрешать ее. А потом возникает следующая, а потом еще одна, и так без
конца. Сейчас единственное, что я могу делать в этих условиях, - это
исследовать феноменологическую сторону механизма биологической радиосвязи
у серых муравьев. Затем нужно исследовать тот же вопрос с позиций
биофизики. Затем разработать эффективные методы обмена информацией между
людьми и муравьями. Затем исследовать их общество, их культуру и технику.
Конечно, я могу заниматься в дальнейшем лишь биологическими аспектами этой
проблемы. Изучением техники или, скажем, социальной структуры будут
заниматься другие. Но для этого важно прежде всего с достаточной научной
строгостью установить факт обмена информацией. Как только этот этап будет
пройден, можно опубликовать результаты исследований и заняться, уже в
больших масштабах, другими вопросами. Я полагаю, мы могли бы выступить с
сообщением по телевидению уже в начале августа. Как вы думаете, Лестер?
- Вы знаете, Клайв, основные результаты я уже получил, а полное
исследование мы все равно здесь не сможем закончить. Я мог бы подготовить
выступление к началу августа. Вообще при данной ситуации не стоит это
затягивать. Передайте мне, пожалуйста, соли. Спасибо. Я думаю сейчас о
другом. Вы строите такие далеко идущие планы изучения муравьев в полном
отрыве от реальности. Не кажется ли вам, что их все равно придется
уничтожить?
- Зачем?
- Не "зачем", а "почему". Дело в том, что, к сожалению, не мы будем решать
этот вопрос. Вы привыкли смотреть на муравьев как на свое детище, как на
свою научную, авторскую собственность. Но ведь мы с вами только случайно и
временно находимся в такой полной изоляции в покинутом жителями городе.
Кроме нас, существует остальное человечество, которому нет никакого дела
до ваших научных интересов и которое не может оставить без последствий
такие происшествия, как то, что случилось на федеральной дороге и о чем вы
стараетесь не вспоминать. Вы просто отмахнулись от этого, игнорируете то,
что в глазах общества представляется самым существенным.
- Это печальное недоразумение. Ошибка. Результат непонимания. Первобытного
человека тоже, вероятно, кусали волки, прежде чем он сумел их приручить. В
конце концов, муравьи действовали в порядке самозащиты.
- Вы надеетесь их приручить?
- Ешьте бифштексы, пока они не остыли. Неужели у вас мало времени для
научных споров? - Линда Брукс, как всякая женщина, оказавшаяся в роли
хозяйки, чувствовала за собой в этот момент известные права, выходящие за
границы обычных официальных отношений.
- Бифштекс превосходный, - ответил Нерст. - Я не собираюсь приручать
муравьев, они слишком умны для этого. Я полагаю, будет найден некоторый
модус вивенди, какая-то форма существования, допускающая развитие обеих
культур.
- Сомневаюсь, что кто-либо согласится встать на вашу точку зрения. Слишком
все это необычно, слишком далеко от наших представлений, от того, что мы
привыкли считать здравым смыслом, нашим американским практицизмом. Мы не
имеем представления о том, что сейчас делается в мире, в нашей стране. Мы
не читаем газет и не слушаем радио... Вы наладили свой приемник?
- Нет. Он окончательно замолчал. Скисли батареи. Но у нас есть радио в
машине.
- Это бесполезно. Кто же будет спускаться в машину специально для того,
чтобы слушать радио? Во всяком случае, мое любопытство не заходит так
далеко. Можно представить себе ту шумиху, тот бешеный ажиотаж, который
развили вокруг последнего инцидента газеты. Политики постараются нажить на
этом политический капитал, бизнесмены, несомненно, найдут способы
извлечения денег из муравьиной проблемы; совершенно неизвестно, как
отнесется к этому церковь...
- При чем здесь церковь?
- Согласитесь, Клайв, что церковь не сможет пройти мимо факта появления
разумных существ, обладающих иной, не человеческой культурой и не
человеческим происхождением. Здесь сразу возникнет масса вопросов: есть ли
у муравьев душа? Доступно ли им божественное откровение? Применимы ли к
ним догматы христианской морали?
- О чем вы говорите, Ширер? Что может быть общего между чисто научной
проблемой - исследованием нового вида насекомых и догмами христианской
религии? Что может их связывать?
- То же, что вообще связывает науку и религию. Вера в единый смысл и
всеобщую целесообразность окружающей нас Вселенной. Если сравнивать науку
и религию...
- Их нельзя и не нужно сравнивать, - прервал Нерст. - Они прямо
противоположны! Наука - это комплекс познанных нами объективных
закономерностей. Закономерностей, объясняющих причины и позволяющих
предвидеть следствия. Область религии - это все то, чего мы не знаем, не
понимаем, не умеем объяснить. И в этом смысле наука и религия прямо
противоположны. Взгляните на историческое развитие человеческого знания.
Первобытный человек не понимал, почему гремит гром, и он говорил: это бог.
Люди не знали о существовании бактерий, и для них чума была проявлением
воли божьей. Чем больше мы узнаем, чем дальше развивается наука, тем
меньше остается таких явлений, для объяснения которых мы вынуждены
прибегать к сверхъестественной помощи. Я рос в семье, где соблюдались
внешние формы религии, но мой отец, по-своему очень умный человек, однажды
как бы вскользь сказал мне фразу, которая осталась у меня в памяти на всю
жизнь: "Бога выдумали люди, чтобы объяснять непонятное". Кажется, до него
это уже сказал Вольтер. Это стало основой моей личной философской системы.
- А не кажется ли вам, доктор Нерст, что доктор Ширер думает совсем не то,
на чем настаивает, - вмешалась в разговор Линда Брукс. - Мне лично очень
нравится Санта-Клаус. Я люблю получать рождественские подарки. Но что
касается Неизвестного, то как можно приписывать ему какую-то сознательную
деятельность, если это всего лишь не известные нам законы природы?
Ширер удивленно посмотрел на Линду. Он привык считать молчаливую
ассистентку чем-то вроде лабораторного оборудования и не ожидал от нее
такой способности к самостоятельным суждениям.
- Конечно, вы правы, дорогая мисс Брукс. Вы правы. Я, пожалуй, разделяю
точку зрения доктора Нерста, но было бы так скучно жить, если бы никогда
не возникало споров и все думали одинаково. Возможно, так живут муравьи,
но тогда непонятно, как у них мог развиться разум и техническая культура.
Для этого необходимо столкновение противоположных точек зрения. Как вы
думаете, Клайв, муравьи умеют спорить?
Нерст взглянул на Ширера. Он был немного задет тем, что его вызвали на
спор, который не имел под собой оснований.
- Вы шутите, Лестер, но вы не отдаете себе отчета в том, насколько
серьезен этот вопрос. Пока я не могу на него ответить. Это покажет будущее.
- Тогда я хотел бы вернуться к началу нашего разговора. Мы не знаем,
какова реакция общества на первое серьезное столкновение с муравьями.
Сейчас мы не можем предвидеть, как будут развиваться события: муравьи -
это не миф, а действительность. И, как показал опыт, достаточно опасная
действительность. Где гарантия, что не найдутся люди, которые сумеют,
помимо вас, вступить в контакт с муравьями и потом использовать их в своих
целях? Как долго вы сможете сохранять монополию на общение с муравьями?
Несколько недель. Как только мы опубликуем результаты своих наблюдений,
так сейчас же появится множество последователей, истинных и мнимых.
Возникнет чудовищная путаница, которая не принесет ничего хорошего. Я
понимаю ваш интерес ученого, исследователя, столкнувшегося с новой
увлекательной проблемой. Мне тоже очень интересно разобраться в новых
технических решениях, с которыми я встретился. Возможно, это принесет нам
некоторую выгоду, даже материальную. Поможет ускорить прогресс техники.
Поэтому я здесь и остался. Но, в общем, пока я не вижу ничего такого, до
чего мы не могли бы додуматься сами, пускай несколько позже, это неважно.
Но с другой стороны, при их чудовищной плодовитости и бесспорной
работоспособности они могут представить серьезную угрозу для нашего
общества.
- Однако, Лестер, вы должны согласиться, что бесполезно пытаться повернуть
историю вспять. Нужно приспосабливаться к новым условиям существования.
История развивается по своим сложным и не всегда понятным законам.
Выживает тот биологический вид, который умеет лучше и быстрее
приспособиться к изменившимся условиям.
- Иными словами, вы предлагаете плыть по течению?
- Мы расходимся в оценке событий. Уничтожить муравьев можно было раньше,
несколько лет назад. А сейчас уже поздно. Для этого потребовались бы
совершенно исключительные меры вроде атомной бомбы, но на это никто не
пойдет. Все наши вооружения рассчитаны на уничтожение нас самих, а не
муравьев. Вы можете целый день обстреливать лес тяжелой артиллерией,
разнести всё в щепы, сровнять с землей, а муравьи будут спокойно ползать
по вывороченным из земли корням. История - это процесс необратимый... Я
думаю, нам пора идти. Мне хотелось бы сегодня обработать последние
осциллограммы... Да, и еще, последнее, Лестер. Я вынужден просить вас:
когда мы будем выступать по телевидению, не настаивать на необходимости
уничтожения муравьев...
- Ну, разумеется, Клайв. Об этом не нужно говорить. Может быть, вы и
правы. Может быть, так и нужно поступить в интересах нашего общества.
Нерст поднялся со своего места и, звонко стуча каблуками, заходил по
комнате. Его длинная худая фигура то рисовалась темным силуэтом на фоне
окна, то, наоборот, светло-серым на темном прямоугольнике двери.
- Вы говорите, Ширер: "общество". О каком обществе вы говорите? Мы нация
индивидуалистов. Нас больше двухсот миллионов, и каждый тянет в свою
сторону. Каждый думает только о себе и о своей выгоде. У нас нет единого,
монолитного общества, выступающего как сплоченная социальная сила. Мы все
разрозненны и думаем только о своих долларах. Такие люди, как мы с вами, -
это редкие исключения, белые вороны, патологические отклонения от общего
правила.
- Вы рассуждаете, как коммунист, Нерст.
- Я не коммунист. Я американец и так же, как вы, люблю страну, в которой
родился и вырос. Я люблю осенние красные листья на кленах, люблю свежий
ветер полей, люблю наши озера и реки, люблю, наконец, весь тот уклад
жизни, который мы создали. Но когда вы предлагаете уничтожить культуру,
возникшую рядом с нами, только потому, что она совершенно отлична от
нашей, я не могу с вами согласиться.
- Прежде всего, насколько я понимаю, быть коммунистом - вовсе не значит
отрицать свою родину.
- Я не знаю, Ширер. Я не знаю. Я не политик и никогда не интересовался
политикой, но как биолог я должен сказать, что в межвидовой борьбе за
существование оказывается более жизнеспособным тот вид, тот коллектив,
внутри которого отдельные особи способны жертвовать своими интересами ради
взаимопомощи, ради сохранения вида в целом. И в этом отношении мы,
американцы, существенно уступаем даже самым обычным лесным муравьям.
Пойдемте работать, Лестер.
Ширер поднялся. Линда Брукс собрала со стола посуду.
Спускаясь по лестнице в первый этаж, она услышала внизу, в холле, какой-то
шум. Это были неуверенные шаги человека, случайно забредшего в незнакомое
помещение. Она остановилась. Человек подошел к лестнице и тоже остановился.
Она подождала, потом негромко спросила:
- Кто там?
- Хэлло, мэм, я уж думал, никого не найду...
- А кто вам нужен?
- Я не знаю... Кто-нибудь...
Линда спустилась. Мораес ждал внизу.
- Здравствуйте, мэм. Я уж думал, никого не найду.
- Здравствуйте. Что вы здесь делаете?
- Я мимо ехал. Услышал - мотор шумит. Ну, думаю, значит, здесь люди. А я
человека ищу. В городе никого не осталось. Я уже был здесь раньше...
- Я помню. Мистер...
- Мораес. Васко Мораес.
- Да, да, я помню. А почему вы остались? Почему не уехали?
- Мне нельзя сейчас уезжать. Они задержат меня на дороге. Мне нужно сперва
отремонтировать машину. Вы слышали радио? Они ищут машину, пробитую
пулями. Номера они не знают. Мне нужно ее отремонтировать, а здесь нигде
нет электричества... И я не могу это сделать один. Там нужно работать
вдвоем. Одному держать, другому работать. Мне нужен еще один человек.
Линда поставила посуду на ступеньки лестницы.
- Пойдемте, я вас провожу к доктору Нерсту.
14
24 июля.
20 часов 20 минут.
В тот час, когда на атлантическом побережье уже стемнело, здесь, в штате
Южная Миссикота, солнце еще не заходило. Близился тот мирный предвечерний
час, когда стихает ветер, когда пыль на дорогах медленно оседает и воздух
становится чистым и свежим, когда раскаленный шар солнца постепенно теряет
свою слепящую яркость и все ниже склоняется к неровной линии далеких
темных холмов.
Рэй Гэтс ехал по узкой проселочной дороге в своем клыкастом, похожем на
старого бульдога "пикапе". Услышав сегодня сообщение по радио о
предстоящем уничтожении всего района, заселенного серыми муравьями, и
плохо представляя себе, во что это может вылиться, он почел за благо
немедленно выполнить требование властей и возможно скорее покинуть опасный
район. Его совсем не беспокоила судьба фермы. Все имущество было
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг