рядовым стихом) мог бы выдать гигантский скачок качества. Скажем - пережив
несчастную любовь, или пострадав телесно, или попросту хорошенько отдохнув
у моря. В общем, после встряски. Но ведь и слепку могли устроить
какой-нибудь перепад электрического напряжения. Купно с очередной порцией
сведений это, вероятно, также привело бы к оживлению творчества. Или не
привело бы. Однако человек столь же мало предсказуем. Кроме того, если
станет скудеть наследство, можно опять приложить электроды к черепу
Краева, снять изменившуюся картину биотоков...
Первое время Олег частенько забегал в лабораторию. Любопытствовал -
как живет слепок, выпрашивал куски лент со свежими стихами. Пробовал
соревноваться. Скажем, брал начальное четверостишие, сделанное машиной,
уносил его домой и пытался развить тему. Затем - сличал с машинным
продолжением. Кое-что обязательно совпадало. Но в основном слепок, строго
придерживаясь краевской манеры, работал лучше, чем сам Олег.
Добросовестнее, плотнее укладывал слова, был суровее к форме, тоньше и
умнее... Ни следа спешки, неряшливости, пощады к себе. То была очень
облагороженная ипостась Краева. Орест пошучивал, что когда-нибудь издаст
полное собрание сочинений слепка под своим именем. А если всерьез - так
опыт рассчитан на много лет, и бог весть, чем он окончится...
Затем случились большие перемены. Олег ушел в армию, служил в
Прибалтике. Фоторемеслом овладел досконально. Незадолго до окончания
службы встретил местную девушку. Женился, осел в том же чистеньком, как
музейный зал, тесном городке. Работал в ателье; пробавлялся также, щелкая
туристов на морской набережной, перед воротами замка ливонских рыцарей.
Приобрел хватку. Знал, как поставить или усадить клиента, какое выражение
придать его лицу и фигуре. Скоро основал собственный "бизнес": снимал на
свадьбах, на выпусках школ и училищ; ездил по селам, где наловчился поярче
раскрашивать розовым фото младенцев и портреты для Досок почета. Надоели
ограничения. Стал жаден до денег, удовольствий, роскоши. Через пару-тройку
лет мог гордиться счетом в сберкассе. Тогда потянуло домой, к родительским
пенатам. Жена воспротивилась. Он с легкостью разорвал ненужный уже брак,
переехал в родной город. Здесь развернулся еще шире - освоил фотогравюры,
снимки на фарфор, на мрамор надгробий. Первое время жил у матери, потом
построил хоромы. Сделался шикарен, купил профессорскую дачу, "Волгу" и
манекенщицу Алевтину. Ну а стихи... Всему свое время. Кончились мечты,
началась жизнь. Что бы подумала Алечка, видевшая в муже могучего
добытчика, или тот же битый, хищный Халзан - стоматолог с огромной
подпольной практикой, или иные трезвые, предприимчивые друзья Краева, -
что бы они подумали, если бы Олег снова предался словесному блуду, и носил
свои творения в разные журналы, и в этом птичьем занятии находил свое
счастье?.. О Хорунжем, об Оресте, об их диковинном опыте он почти не
вспоминал. Неудобно как-то, нелепо после стольких лет отсутствия вдруг
появиться: вот он я! К тому же, поди, давно уже вытерли магнитную память.
Мало у них забот - учить машину кропать подражательные вирши с неравной
длиной строки...
... - Слушай, - сказал Хорунжий, присаживаясь на грязную скатерть и
вынимая желтую записную книжку с тисненым узором. - Вот, это последнее. Мы
не знаем, что делать. Орест беспокоится. Хотели вообще все стереть - да
побоялись. Будет вроде убийства...
- Убийства? - глухо переспросил Краев, не зная - как некогда у Ореста
и Киры, - что говорить и делать дальше.
- Убийства, - кивнул Грин, и огонь лампы отчужденно скользнул по
стеклам очков. - Нам кажется, что он все-таки постепенно обретает нечто
вроде собственного "я". Или уже...
- Читай, - сказал Олег. Вдруг представилось ему, что сегодняшнюю
встречу Хорунжий подстроил нарочно. Выследил. Сел на виду, со своими
лукаво-близорукими глазами. И книжка в кармане. Пришел издеваться, мучить,
напоминать: не выдержал экзамен Краев, не оправдал, не оправдал!.. Ничего.
Вот осознает себя ваш слепок личностью, тогда посмотрите... Ни страха, ни
колебаний...
- Читай же, чего ждешь! - повысил голос Олег. Тот зыркнул из-под
роговой оправы - и начал:
Вы встречали собачью свадьбу?
Словно лес им кругом, кудлатым...
По изъезженному асфальту
Волчьим клином бегут куда-то.
Деловиты. Носы в работе.
От колес уклоняясь ловко,
Устремляются к подворотне
Разномастные внуки Волка...
...Вспыхивали озарения, одно другого нелепее - и корчились, сгорая...
Что же, убийство, так убийство... Зачем ему этот призрак? Тень, шепчущая
за спиной? К черту видеомагнитофон! Десять, двадцать тысяч - все деньги до
копейки готов отдать Олег, лишь бы стерли проклятую запись. Сожгли машину.
Ну бывает же там... Электрик даст слишком высокое напряжение... Может
быть, и начать с электрика? Фу, чушь какая...
...Что-то ищут в дожде, в метели,
На заре подвывая остро,
Будто предками был утерян
Развеселый Собачий Остров...
Олег делал огромные усилия, чтобы не сорваться. Вот он чего ждет,
змий-искуситель! Срыва. Раскаяния. Загубил-де редкостный дар, променял
право первородства на чечевичную похлебку. Поймите, простите... Не
дождешься. Дудки. Жирно с тебя... Он кусал губы, вонзая ногти в ладонь.
Все же слабеть стали нервишки, вон как разбирает... Старость?
И, встряхнув медали и бляхи,
На своем поводке коротком
Дог какой-нибудь вдруг запляшет,
Из собачьих Рориков родом;
Заскулит шалопай хозяйский,
О причинах тоски не зная,
А в глазах - дремучая зависть,
А в глазах - глухомань лесная...
Олег издал короткий горловой звук - и вдруг, как слепой, пошел на
Хорунжего. Тот едва успел соскочить со стола. Отлетела в угол записная
книжка. Через несколько секунд уже висел на левой руке Краева перепуганный
официант: в правую - вцепилась Алечка; перед лицом лопотал что-то,
заговаривал зубы Халзан. Григорий, стоя на несколько ступеней ниже, с
красными пятнами на лице, судорожно протирал очки; Надюха отчаянно махала
ему, чтобы убирался...
__________________________________________________________________________
Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 12/09/2000
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг