и поэтому не любил недобитых вертухаев.
- Товарищ... - проникновенно заблеял один из пенсионеров,
бросаясь к Гусеву и чуть ли не повисая на нем. - Товарищ...
Из бюро пропусков вышел еще один выбраковщик с пухлой засаленной
амбарной книгой в руках.
- Отставить! - скомандовал он. - По стеночке построились.
Гусев брезгливо отодвинул старика и прошел к лифтам. Позади
начались сдавленные рыдания, хватания за сердце и закатывания глаз. "А
ведь доведут кого-нибудь до инфаркта, - злорадно подумал Гусев про
юмористов из "группы поддержки". - Господи, какое счастье, что все эти
железобетонные деды скоро вымрут. А мы уже не станем такими.
Во-первых, вряд ли доживем. Во-вторых, мы все равно совершенно другие.
Мы просто не знаем того чудовищного порядка, который раздавил
достоинство уходящих поколений. А нынешний порядок, как к нему ни
относись, человеческое достоинство не ущемляет. Он может разве что
убить тебя".
В коридоре пятнадцатого этажа толпились спасатели, милиционеры и
выбраковщики.
- Эй! - негромко крикнул Гусев. - Где старший?
Из толпы выглянул парень в дорогом костюме и с явной нехваткой
волос на голове. В руке он держал штатный аэсбэшный трансивер.
- Вы Гусев? Очень приятно. Лапин, государственный дознаватель
второго ранга.
- Какие указания, старший? - спросил Гусев. - Тебе доложили, что
мы намерены предпринять?
- Да, мне дежурный сказал. Ваш снайпер уже на позиции?
- Сейчас выясню. Господа, - Гусев обернулся к спасателям, - не
найдется ли бинокля на минуточку? И откуда здесь можно выглянуть
наружу?
- Да откуда угодно. Только не из этой комнаты, тут
психолог работает.
- Животом на подоконнике висит, - объяснил дюжий спасатель,
протягивая Гусеву прибор наподобие оптического прицела.
- Вы петлю накинуть не пробовали? - спросил его Гусев. - Лассо?
- Он ноги к стене прижал. За башмак зацепим - навернется. Зато
наш медвежатник с замком почти уже разобрался. Один щелк - и готово.
Вот если бы не щелкать... Услышит же, педрила, и как пить дать
сбросится! Видали мы таких...
Гусев кивнул и зашел в первую же открытую дверь. Достал трансивер
и перевел рацию на канал для переговоров внутри двойки.
- Ты на месте, Леха?
- Готов, - отозвался Валюшок.
Гусев посмотрел за окно. Валюшка на условленном балконе не
оказалось, только дверь была распахнута. "Молодчина, - подумал Гусев,
поднося к глазу монокуляр. - Умница".
Так и есть, Валюшок устроился на лестничной клетке, даже ствол
наружу не торчал.
- Молодец, Леха, - сказал Гусев. - Сиди пока, жди команды.
Самочувствие?
- Нормальное. Клиента вижу прекрасно. Что-то он на психа не
особенно похож.
- Главное чтобы упал внутрь, а там разберутся. Эй! Леха, ты не
перепутал?! Там в соседнем окне наш психолог.
- Вот психолог-то как раз абсолютно сумасшедший...
- Валюшок! - прикрикнул Гусев. - В каком окне клиент?!
- Да в левом от меня, в левом, что же я - совсем обалдел?
Гусев облегченно вздохнул. Но что-то вдруг защемило внутри.
Оказывается, ему совершенно не хотелось, чтобы Валюшок стрелял в
живого человека, единственная вина которого - желание покончить с
собой при большом стечении народа.
"Интересно, кого я жалею больше - психа или Валюшка? Да Лешку,
конечно же".
- Вот сиди и жди команды, - сказал он и вышел в коридор. Там
почему-то стало гораздо просторнее. Гусев едва успел сунуть монокуляр
в руку спасателя - люди в синих куртках с желтыми полосами быстро
уходили, волоча свое оборудование. Остался только один у двери,
наверное, спец по взлому замков.
- Лапин! - крикнул Гусев. - Мой боец на месте, клиента видит,
готов стрелять.
- Разрешаю, - махнул рукой дознаватель.
- Секундочку! - удивился Гусев. - А основание?
Дознаватель нахмурился.
- По-моему, вам не обязательно это знать. Достаточно устного
приказа старшего на объекте.
- Мне-то как раз обязательно. Я не вижу острой необходимости
применять силу. Внизу ни одного человека, клиент никому не мешает
жить. Что психолог, каково его мнение?
- Успокойтесь, Гусев. Мы установили личность клиента. Это брак,
можете стрелять.
- Товарищ государственный дознаватель, - сказал Гусев. - Прошу
разрешения лично осмотреть клиента.
Лапин оглянулся на парней из "группы поддержки", словно ища
защиты. Но эта группа, судя по всему, про выбраковщика Гусева из
Центрального слышала, а подозрительно юный дознаватель Лапин им был до
лампочки.
- В противном случае, - настаивал Гусев, - я потребую
дополнительной санкции от дежурного по отделению и старшего дневной
смены и попрошу их зафиксировать мое особое мнение.
- Да идите, любуйтесь, - пожал плечами Лапин. - Только побыстрее.
Психолог как раз слезал с подоконника.
- Что скажете? - поинтересовался Гусев.
- До земли не долетит, грохнется на пристройку, - сообщил
психолог. - Разве что если разбежится от самой двери...
- Вы именно это с ним полчаса обсуждали?
- Разумеется.
Гусев раздраженно крякнул.
- А вы разве не в курсе? - удивился психолог. - А-а... В общем,
клиент надеется, что его узнает кто-нибудь внизу. Сам загнал себя в
ловушку. До асфальта не допрыгнуть, за дверь не выйти...
- Детский сад какой-то! Так он будет самоубиваться, или нет?
- Нет, конечно. Истерика уже прошла, а так он более или менее в
порядке. К тому же, боится высоты. Уже боится, протрезвел. Но
переговоры его не устраивают. Говорит - либо все уходят, либо он
прыгает.
- Реально его уболтать?
- За пару часов - да. Его скоро начнет потихоньку ломать, и тогда
он станет гораздо покладистее.
- Наркоман? - удивился Гусев.
- Пока еще легкий. Но не без этого.
- Мне приказывают застрелить его, - сказал Гусев почти шепотом.
- Неплохая идея. Туда козлу и дорога. Да вы сами посмотрите, кто
это.
Гусев проводил ошарашенным взглядом уходящего психолога и шагнул
к окну. Высунулся наружу. И обомлел.
На соседнем подоконнике курил и затравленно глядел на проспект
начальник пресс-службы Верховного Совета.
- Дима, - позвал Гусев. - Что стряслось?
Дима в ужасе подпрыгнул, чуть не сверзился вниз, замахал ногами,
уронил окурок и сам в конце концов рухнул внутрь комнаты, повалив там,
судя по грохоту, какую-то мебель.
Гусев шумно выдохнул. Сейчас откроется дверь, в комнату ворвется
"группа поддержки", и выбраковщик Гусев спокойно пойдет за пивом.
Ни первого, ни второго, ни третьего не произошло. Гусев выскочил
в коридор. Там все стояли неподвижно и глядели на него.
- Какого же вы... - начал он было, но передумал и тут же бросился
обратно, на ходу вытаскивая игольник. Лапин что-то сказал ему в спину,
но Гусеву было не до того. Он занимал позицию. И как только в оконном
проеме показалась нога, которую переносили через подоконник, Гусев
трижды нажал на спуск.
Нога на секунду зависла, а потом безвольно упала на карниз, и в
соседней комнате снова раздался грохот падающего тела. Гусев убрал
оружие и достал трансивер. Краем уха он услышал, что на этот раз дверь
открыли, и вокруг подстреленного клиента началась деловитая суета.
- Алексей, спускайся в машину. Концерт окончен.
- Лихо ты его! Как так вышло?
- Спускайся в машину, - Гусев прицепил рацию на пояс и вдруг
поймал себя на желании перед выходом в коридор расстегнуть кобуру
"беретты".
- У вас будут очень, очень, очень большие неприятности, - донесся
до него голос Лапина.
- Заткнись, малявка, - сказал Гусев устало. - У меня все
неприятности в далеком прошлом.
Отодвинул дознавателя плечом, вышел из комнаты и зашагал, не
оглядываясь, к лифту.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Трудно представить, что происходило
в душе не по возрасту угрюмого
двенадцатилетнего мальчика, видевшего все
это изо дня в день. Наверное, именно
отроческие годы Влада, омытые реками
крови, превратили его в нравственного
калеку.
У проходной Новодевичьего оказалось неожиданно людно. За черными
"Волгами" и широкими плечами охранников с трудом просматривался
длиннющий правительственный "ЗИЛ".
Гусев загнал "двадцать седьмую" на тротуар. К машине тут же
заспешил некто при костюме с галстуком, занося руку для отмашки - вали
отсюда, не положено. Гусев вышел и захлопнул дверцу.
- Машину разрешаю не сторожить, - бросил он подскочившему
охраннику. Тот оторопело заморгал.
- Ты что новенький, что ли? - сочувственно улыбнулся Гусев,
отстегивая свой значок и предъявляя его тыльной стороной, где
размещались имя, личный номер и крохотная фотография. - Кто это
здесь? Литвинов?
- Н-нет, - пробормотал охранник, бегая глазами с фотографии на
лицо Гусева и обратно. - Гусев приехал.
- Тем более не стой на дороге, - посоветовал Гусев, цепляя значок
на грудь.
- Да, проходите... Пожалуйста.
Больше Гусева не задерживали. Он быстрым шагом прошел на кладбище
и привычно запетлял между участками. Мелькающие там и сям люди в
костюмах его не трогали, а некоторые даже издали кланялись.
За могильной оградой примостился на узкой лавочке пожилой грузный
мужчина в черном плаще. Гусев бесцеремонно оттолкнул начальника охраны,
загораживавшего путь, и остановился в проеме раскрытой калитки.
Пожилой мужчина с трудом повернул голову.
- Здравствуй, Паша, - сказал он. На суровом лице обозначилось
нечто похожее на улыбку. - Не ждал. Давненько мы... Навещаешь, значит.
Молодец.
- Я-то знаю, что мне здесь делать, - процедил Гусев сквозь зубы.
- А вам? Грехи не так замаливают. Положено свечки зажигать и лбом об
пол биться. Хотя да, вы же атеист...
- Я часто здесь бываю, - вздохнул пожилой. - И напрасно ты, Паша.
Нет за мной никакой вины.
Гусев оглянулся на начальника охраны.
- Здорово, Пэ, - сказал тот. - Как на работе дела?
- Исчезни, - распорядился Гусев. - Нам поговорить нужно.
Пожилой, секунду помедлив, кивнул. Начальник охраны, состроив
оскорбленное лицо, отошел шагов на десять и принялся что-то бормотать
себе в воротник. Гусев пробрался в тесную ограду, подвинул на скамейке
пожилого и сел рядом.
- Ладно, Александр Петрович, - сказал он. - Не стану я вас
сегодня травить, пожалею. Что было, то было, ничего уже не изменишь.
Тем более, того, кто мне правду рассказал, вы ликвидировали. Так что и
на мне тоже невинная жертва висит. А сейчас меня интересует другое.
Что там с Димкой Беловым приключилось?
- Какой-то дряни твой Димка накушался. Вот и все. Под капельницей
сейчас лежит. Подлечится - на работу выйдет. Я бы его, конечно, на
пушечный выстрел к Кремлю не подпустил, да отца жалко.
- Никогда бы не подумал...
- Павел, - перебил Гусева пожилой. - Ты живешь в реальном мире. А
твой дружок Белов видит его только из окна служебной машины с
персональным шофером. Ты знаешь этот мир и даже способен влиять на
него. Белов - нет. Более того, он бы никогда не поменялся с тобой
местами. Вот и вся история. Это я отдал приказ на выбраковку Белова,
когда узнал, что он учудил. Вижу - не удивляешься. Правильно. Ты,
разумеется, приказ не выполнил и спас Дмитрию его бесполезную шкуру и
бездарную голову. И особой благодарности я к тебе не испытываю. Мы
установили эти законы, и тоже обязаны им подчиняться.
Гусев достал сигареты и закурил.
- Тогда отпустите своих детей на волю, - сказал он. - Чтобы они
не сходили с ума. Из-за отрыва от реальности.
- Поздно уже, Павел. Я-то согласен с тобой. Но поздно. Одному
тебе повезло, и то потому что ты так яростно рвался из нашего круга
наружу. Теперь я понимаю, насколько ты был прав. Теперь.
- Я не ваш, и мне не повезло, - огрызнулся Гусев. - Я просто
выбрал свой путь.
Пожилой снова повернул голову и попытался заглянуть Гусеву в
глаза. Тот отвел взгляд.
- У меня кроме тебя больше никого нет, Паша, - негромко сказал
пожилой.
- Меня у вас никогда и не было, Александр Петрович. И никогда не
говорите, что обязаны подчиняться тем законам, которые вы установили.
А то ведь я могу и вспомнить, где работаю. И провести выбраковку на
месте, без всяких заявок и доказательств вины.
- Я не делал этого, Паша. Та катастрофа была полной случайностью.
А человек, который якобы раскрыл тебе глаза, он всего лишь хотел
стравить нас. Он меня ненавидел, и тебя ненавидел, потому что ты сын
своего отца. Какое-то время я думал, что он сам причастен к
катастрофе. Но оказалось - нет. Паша, в том, что произошло, никто не
виноват.
- Я не ищу виноватых. Я просто хочу разобраться.
- Ты был мертв. У тебя не было лица - сплошная рана. Ни одной
целой кости. И мы действительно были уверены, что за гибелью Лебедевых
кто-то стоял. Тебя необходимо было спрятать, неужели ты не понимаешь?
Тем более, что о вашей смерти уже прошло официальное сообщение... А
потом, когда ситуация прояснилась... Все равно нужно было что-то
с тобой решать. Ты нуждался в опеке. Ты сам не помнишь, наверное, как
нуждался.
Гусев закусил губу.
- И знаешь... - пробормотал его пожилой собеседник. - Даже
сейчас, дай мне возможность пережить эту историю заново...
- Спасибо, Александр Петрович, за чужую жизнь, - произнес Гусев
патетически. - За чужую физиономию и чужую фамилию. За чужую
психологию и чужие манеры тоже спасибо. Хотите, в ножки поклонюсь?
- Ты можешь не верить мне ни в чем, - лицо пожилого страдальчески
морщилось, казалось, они сейчас расплачется. - Но я всегда любил тебя,
как родного сына.
- Откуда вам это знать...
- Если бы у меня были свои дети... И если бы ты не оттолкнул меня
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг