где-нибудь?
- Тебе за мамой ехать, - напомнил Тим. - Нарвешься на ментов,
зачем лишние неприятности?
- Ну какие могут быть у меня неприятности? - улыбнулся отец.
- Ладно, неважно. Извини, но мне пора.
- Как знаешь. Ты только пойми, Тимуля, что для нашей страны есть
вещи совершенно невозможные. Придумать любую технологию нам раз
плюнуть. Но воплотить ее в жизнь... Это не по нашей части. Это,
наверное, для японцев, но только не для нас. А вот аферу закрутить
вокруг чудо-оружия, это мы можем. Тем более, что генералы наши люди
малообразованные, сам знаешь. Так что забудь ты эту историю, Тим.
Между прочим, Гаршин на тебя совершенно не в обиде. Наоборот, он
хочет, чтобы ты остался в газете и работал у него. Подумай, ладно?
- Хорошо, - кивнул Тим. - Хорошо, папа. Ну, счастливо. Спасибо
тебе.
- Тебе спасибо, - отец потянулся было обнять Тима, но тот уже
повернулся к нему спиной, унося с собой радость и свет, мягкое тепло
внутрисемейных отношений и вообще все, что составляет смысл жизни
человека. Внезапно за шиворот Сергею Костенко плеснула струйка талой
воды с крыши. Он отшатнулся, помотал головой и яростно заморгал
глазами. Что-то странное произошло... Что это было?
Он вдруг понял, что совершенно не помнит, о чем сейчас говорил с
сыном. "Да, Тим поедет на обследование. Это он мне сказал. Но все
остальное время говорил я, а беседовали мы долго. Только что же я
говорил?".
Костенко-старший поежился и, нащупывая ключи в кармане, двинулся
к стоянке машин. "Странное дело. Что-то я сегодня устал. Ну, ладно.
Лишь бы с Тимом все было в порядке. Бедный мальчик. Он ведь не болен,
нет. Но он жутко чувствительный. Он видит и понимает такие вещи, о
которых нормальные люди даже и не задумываются. Иногда мне просто
страшно с ним говорить. Но он мой сын. И я горжусь тем, что он не
такой, как другие.
Вот только не вышло бы это ему боком...".
*****
Управление психикой может преследовать
как социально-репрессивные, так и
социально-адаптивные цели. В последнем
случае, например, нейтрализацию массовой
паники в местах стихийных бедствий или
катастроф. Но в любом случае такое
управление психикой связано с нарушением
прав человека, поскольку осуществляется
помимо его воли и согласия через
навязанную извне организацию
бессознательных мозговых процессов. А
зомбирование нельзя рассматривать иначе
как преступное манипулирование человеком.
Суббота началась для Тима приблизительно в три часа дня - со
стакана виски со льдом натощак. К заходу солнца Тим уже был
основательно нетрезв, но зато голова не болела, и руки не тряслись. А
мир заполняло полное, абсолютное, звенящее одиночество.
"Надо же было так нажраться... Это я, наверное, от тоски".
Ольга уехала к родственникам в Питер - кто-то там справлял
какой-то юбилей. Тим попробовал вспомнить, что именно, и кто, но не
смог. Зато он помнил главное - она с ним, она его любит. А километры в
любви не значат ничего. Особенно для человека, который может сегодня
под вечер послать в небо сгусток оранжевого тепла, и тот сам найдет
кого нужно в далеком незнакомом городе. И тому, кому нужно, приснятся
чудесные сны.
Тим горько улыбнулся. Ольга больше не бросала на него
настороженных взглядов и не подсматривала, как он движется и куда
смотрит. Но Тим и повода ей не давал. В нем больше не звенела туго
натянутая струна постоянной настороженности, вибрацию которой Ольга
чувствовала очень тонко. Он был спокоен и расслаблен - внешне и
внутренне.
Вероятно, он все для себя осознал и вычислил еще во время
разговора с Самохиным. Поняв, что непременно поедет в Институт, Тим
успокоился. Ему стало легко. Даже Проект его больше не пугал. Ведь
одно дело, когда сумасшедший ученый Хананов со своими операторами
травит и мучает трусливо прячущегося сенса-нелегала, который даже
пожаловаться никому не может. И совсем другое - когда Проект рискнет
наехать на полного сил и злобы сенса, который не стесняется на каждом
углу заявлять о себе, что он - сенс.
Перемена в настроении Тима оказалась разительной - Ольга
почувствовала ее мгновенно и, главное, приняла без сомнений. А Тим
всего лишь старался быть честным с дорогим ему человеком. И все
вернулось. И на словах, и в выражении глаз, и в мимолетных
прикосновениях, и в постели. Теоретически, Тим мог бы подстраховаться,
направив свое "пси" на создание Ольге еще более комфортной атмосферы.
Но он действительно хотел быть с ней совершенно честным.
Всего-то и нужно оказалось для счастья - окончательно сдаться на
милость обстоятельств. И плыть по течению, задрав лапы кверху. А там,
глядишь, как и обещали, вынесет река в тихую заводь, на песчаный
бережок...
Кухня была густо засыпана энергетическим шлаком, чистить ее сил
не было. "Небось опять спьяну буйствовал, шарики топтал...". Поэтому
Тим временно перенес штаб-квартиру с кухни в кабинет, уединился там с
чудом сохранившейся бутолкой, наполненной бурой жидкостью, имитирующей
коньяк, и книгой Стругацких "Обитаемый остров" - и загрустил.
Фантастический мир Стругацких, в котором целая страна была
покрыта одеялом психотронного поля, не давал Тиму покоя с детства.
Особенно его потрясало гражданское мужество авторов, рискнувших пусть
и в фантастической повести, но намекнуть, подсказать... Построить
модель тоталитарного государства в конечной точке его развития. Ведь
сама идея массового зомбирования была с одной стороны чудовищна, а с
другой - лежала на поверхности. Потому что управлять массовым
сознанием пытались в той или иной степени все правительства Земли. Но
только Советский Союз додумался-таки до психотронного генератора. И
оказался на пороге окончательного превращения в Страну Дураков.
Под такие мысли полутылки уговорилось мгновенно.
Зазвонил телефон. Тим пересел в кресло у стола и поднял трубку. В
душе его теплилась надежда, что звонит кто-нибудь хороший, Зайцев
например. Было бы совсем неплохо узнать, как у него идут дела.
- Отделение функциональной неврологии, - сообщил Тим
неразборчиво. Язык заплетался сам - Тим уже основательно перебрал.
- Ой... - удивились на том конце. - Извините, - и дали отбой.
- Это не Зайцев, - сказал Тим трубке, кладя ее на место.
Телефон зазвонил вновь. Тим вздохнул. Голос в трубке был
совершенно незнакомый, а говорить с чужими Тим сейчас не хотел.
Особенно ему не улыбалось выслушивать излияния какого-нибудь зомби.
Хотя такие ему уже давно не звонили. В неформальных организациях,
пригревших жертвы психотеррора, уже разошелся слух о том, что "хороший
был мальчик этот журналист Тим Костенко, но его тоже запугал КГБ".
- Помощник триста десятого младший сержант Костенко, -
представился Тим.
- Добрый вечер, Тимофей, - раздалось в трубке. - Это вас некто
Ларин беспокоит, мне ваш телефон дал Олег Зайцев...
- Молодец! - одобрительно сообщил Тим и глубоко задумался. Форма
обращения "некто Ларин" указывала на то, что парень работал в
известной Тиму газете. Это была фирменная манера, ее в газете
использовали все. Но кто такой этот Ларин, он не вспомнил.
- Алло? - осторожно спросил абонент.
- Да, да... - раздраженно ответил Тим. - Слушайте, господин
Ларин, пока не забыл... Так ты Зайца знаешь?
- Кого? - абонент явно был обескуражен.
- Ну Зайца! Олежку Зайцева!
- Ч-черт! - сказали на том конце с выражением. - Слушайте,
Тимофей, вы меня совершенно с толку сбили. Вы просто Рябцев номер два!
Я же сказал - это Зайцев дал мне ваш телефон...
- Значит, с Рябцевым ты уже познакомился, - заметил Тим.
Наконец-то до него дошло, кто такой этот Ларин - сокурсник Зайцева,
решившийся продолжать расследование. - Ну, как там японская разведка?
- Строит козни, - в голосе Ларина зазвучала легкая
настороженность.
- Отлично. Слушай, тут такое дело... В общем, я тут малость
того... Но мне кажется, я его просил. А если не просил, то ты ему
скажи, что я тебе сказал... Тьфу! Значит, у Олежки есть пакет с
документами... ну, по интересующей тебя проблеме. Ты ему скажи, что я
тебе сказал... Блин! В общем, теперь они твои. Осознал?
- Спасибо, осознал. Большое спасибо. Скажите, Тимофей, а вы в
редакцию не собираетесь зайти в ближайшие дни?
- И ты не ходи, - ответил Тим несколько туманно, но, как ему
показалось, всеобъемлюще.
- Почему? - мгновенно спросил Ларин.
Тим снова задумался. Мысли путались, и почему-то хотелось
рассмеяться.
- Да не ходи, и все тут.
- Ну хорошо. А не в редакции мы можем встретиться?
- Не-а, - ответил Тим безмятежно.
- Тимофей, мне нужна ваша консультация.
- А я больше не практикую. Все, завязал. Ушел из журналистики
совсем и навсегда.
- В неофициальном порядке. Мне очень нужна ваша помощь, Тимофей.
Тим закусил губу. С одной стороны, не помочь парню было
некрасиво. С другой - с материалами Тима он будет подкован по
"Программе "Зомби" целиком и полностью. А при поддержке Зайцева он в
совокупности будет знать даже гораздо больше, чем Тим. Следовательно -
какой смысл встречаться? Чтобы послушать, как тебе плачутся в жилетку?
Разумеется, парень не в курсе насчет Проекта. Но зачем ему такое
знание? Он ведь не сенс, и в поле зрения Проекта может попасть только
в ранге настырного журналиста, еще одной назойливой мухи. "Нет, -
подумал Тим, - не нужны мне его излияния. Он просто оказался в той же
ситуации, что и я недавно. Его никто не хочет слушать, над ним
смеются, и ему позарез нужна хоть одна живая душа, которая будет
согласно кивать головой на россказни о "Программе". Попользуется мной
мальчик, отведет душу и побежит дальше - жить. Ему-то жить разрешено,
ему Проект жизнь не сломал. Ну и живи себе. Существуй".
Ларин дышал в трубку. А Тим медленно закипал. И его прорвало.
- Нет, все правильно, - сказал он с притворной мягкостью. - Все
должно оставаться так, как есть. Я уже узнал, что такое полное,
запредельное одиночество. Что такое цензура, обструкция коллег, все
узнал. Тебя еще начальник психом выставит. Все правильно. Я это уже
знаю. Теперь попробуй ты. Настало твое время...
Он положил трубку. Отключил телефон. И вдруг его охватило
глубочайшее отчаяние. Он только что оттолкнул от себя человека,
который фактически повторял его путь со всеми мелями, порогами и
остальными неприятностями. Как отталкивал в последние месяцы всех, кто
в нем нуждался. И вдруг обнаружил, что расставаться больше не с кем.
Потому что Ольга рано или поздно уйдет тоже, уйдет сама. И на этом все
кончится.
В голове звенела пустота и тишина. На душе было невообразимо
мерзко. Тим вздохнул, допил бурую пакость из горлышка, сильно
"щелкнул", распахнул окно и перевесился через подоконник наружу.
Присмотрелся к движению на узкой кривой улочке, подумал и решил, что
оно ему не нравится.
Почти не соображая, что делает, он обрушил на улицу
энергетический удар такой мощности, генерировать которую ему раньше не
случалось. Обозначил границы зоны своего влияния. Легко нашел
подходящую частоту и на ней прошелся всей силой своего разума по
неповоротливым мозгам водителей. Почувствовал адекватный ответ,
зафиксировал частоту, слегка отстранился и принялся злорадно
наблюдать.
Ничего страшного внизу не происходило. Разве что проезжая у Тима
под окнами, все машины совершали два незамысловатых маневра. Водители
реагировали четко, никто не задумался, не "тормознул", ни с кем не
столкнулся. Движение не нарушилось совершенно.
Только вот на участке московской улицы протяженностью в сотню
метров оно вдруг стало левосторонним.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
НЕЧЕЛОВЕК
28 апреля - 3 мая 1991 года.
*****
В отличие от своих китайских коллег,
покидавших в испуге лабораторию при
наблюдении ими положительных результатов
воздействия человека с расстояния 2000
километров, те, кто воспроизвел наши
наблюдения на еще больших расстояниях,
вели себя значительно спокойнее.
Воскресенье началось отвратно - снова похмельная тупость, вялость
и апатия. Тим лежал в постели, обняв подушку, и размышлял, звонить или
не звонить все-таки Самохину в его Институт. Теперь, когда момент
принятия окончательного решения подступил вплотную, протянуть руку и
снять трубку было особенно тяжело.
Некоторое время Тим, ворочаясь с бока на бок, склонялся к
"звонить". Потом к "не звонить, авось пронесет". Наконец возникла
подленькая мыслишка - а не подождать ли день-другой. Еще раз все
обдумать, взвесить, разложить по полочкам. И тогда уж... На этой мысли
Тим надолго завис. Все-таки он так и не убедил себя в том, что
доверяет Самохину.
"В конце концов, что я знаю об искусственно форсированных сенсах?
Вдруг у Самохина энергетический рисунок поддается корректировке?
Думает человек одно, а аура его показывает другое? И вообще, я не
детектор лжи. Я только еще учусь "видеть правду". Кстати, Самохин это
знал. Между прочим, очень уж он подозрительно старался в разговоре со
мной не "щелкать" и вообще быть паинькой.
Кругом одни загадки. А услужливое мое сознание вовсю этим
пользуется, тело похмельное бережет, чтобы оно меньше двигалось.
Нельзя так". Наконец раздираемый противоречиями Тим принял
компромиссное решение. Он поднялся и, спотыкаясь, отправился на кухню
залить чем-нибудь пересохшую глотку.
Утолять жажду пришлось водой из чайника, даром что кипяченой. Тим
принял душ, с трудом позавтракал и, закурив, обратился к наиболее
простой на сегодня дилемме - идти за пивом или нет. Посмотрел за
окно, счел, что погода хорошая, день весенний и прогуляться можно. А
там, глядишь, озарение найдет, и все проблемы разрешатся одним мощным
всплеском интуиции. Всплеск был, в принципе, необходим. Вечером Тиму
должны были звонить двое перспективных клиентов, и нужно было
разбираться, давать им от ворот поворот в свете поездки в Институт,
или пока оставить все как есть.
Тим лениво оделся, похлопал себя по карманам, проверяя, на месте
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг