бессмертия?"
Маленький китаец готов был услышать что угодно, но только не это. Царица
говорила вкрадчивым, чуть ли не заискивающим голосом, хитрые лисьи глаза
смотрели выжидающе и настороженно, а толстые похотливые губы скривились в
жалком подобии улыбки.
"Это не совсем так, моя госпожа", - ответил Лу-гун, с ужасом понимая, что
объяснить смысл одного из самых сокровенных манихейских таинств ему все
равно не удастся, ибо никто из помышлявших о бессмертии не был в состоянии
уразуметь, почему бессмертие - худшее из всех зол. Лу-гун и сам не вполне
понимал эту истину, которая из поколения в поколение изустно передавалась от
учителей к ученикам. Тем более бесполезно взывать к дремучему рассудку
царицы. О эта неутомимая жажда бессмертия! Сколько земных владык стремилось
приобщиться к сонму небожителей и разделить с ними вечную молодость и власть
над смертью! Сам Чингисхан пробовал задобрить китайских отшельников, лаской
и золотом купить у них тайну бессмертия. А ведь те несчастные, в конце
концов терявшие свои головы, не знали даже того, что было известно Лу-гуну.
Манихейская секта, нашедшая свое последнее прибежище в горах Синьцзяна,
была глубокими корнями связана с учением Зороастра и приобщена ко многим
тайнам огнепоклонников. Лу-гун был еще совсем молод, когда довелось ему на
правах послушника сопровождать трех манихейских старшин в далекое памирское
ущелье. Его не пустили в пещеру, и лишь спустя много лет он узнал, что за
тайну хранят в ней последние огнепоклонники. Но смысл этой тайны так и
остался ему неясен. Почему бессмертие - зло? Да не все ли равно! Уж если
охота это изведать царице, так пусть и испытывает все на собственной шкуре.
Потому-то и согласился Лу-гун провести монгольский отряд по тайным тропам
Памира. Он сам придумал и разработал до мельчайших деталей дьявольский план
проникновения в зороастрийское убежище, и Эргэнэ по достоинству оценила
замысел хитрого китайца. Ему было дано все необходимое, предоставлены самые
опытные сокольничие, а с юга, из улуса великого хана, доставлена якобы для
потехи царского двора клетка с обезьянами, которых Лу-гун выдрессировал сам.
Но разъяренный поток, обрушившийся из недр памирской пещеры на незваных
гостей, навсегда похоронил в клокочущих водоворотах и монгольский отряд, и
все тщательно разработанные планы, и страстные надежды властительницы
Центральной Азии обрести вечную молодость и бессмертие. Огнепоклонники
предпочли погибнуть, нежели выдать тщательно оберегаемую тайну в чужие
руки...
Солнце ушло за гору, и на ущелье наползла тяжелая зябкая тень. Сытые,
накормленные до отвала яки резво семенили размеренной трусцой, с глухим
призвуком цокая по камням неподкованными копытами. Лу-гун ехал первым, за
ним чуть сзади следовал Альбрехт Рох. Два человека, разделенные языком,
культурой, мировоззрением и связанные на какое-то время общей судьбой. А
впереди в сумерках уходящего дня прорисовывались два мощных обледенелых
кряжа, которые, почти вплотную подползая друг к другу, образовывали узкий,
точно приоткрытые створки крепостных ворот, выход из загадочного ущелья...
СУМЕРКИ БОГОВ
Керн умолк.
- Но почему же зло? - сорвался наконец вопрос, не дававший мне покоя на
протяжении всего чтения.
- А что такое бессмертие? - последовал встречный вопрос,
- Ну это невозможность умереть, непрерывное долголетие, - не слишком
вразумительно ответил я.
- Вот именно - невозможность умереть, но только естественной смертью. А
как по-вашему: убережет бессмертие от убийства или несчастного случая? Нет,
конечно. Искусство управлять процессами старения или умение омолаживать
организм не застраховывает от насильственной смерти. Можно утонуть в море,
быть убитым камнем, застреленным или зарубленным - тут уж омоложение
бесполезно. Кроме того, чтобы долголетие продолжалось непрерывно, его нужно
постоянно продлевать. Но вот человек, завладев эликсиром бессмертия,
становится богом...
- Богом?
- Конечно, богом. А как же еще именоваться тем, кто обретал бессмертие?
Только хорошенько продумайте, что это за боги. Вспомните богов Древней
Греции. Разве напоминают хоть чем эти боги абстрактных,
космически-бестелесных существ позднейших религий? Античные боги наделены
всеми человеческими недостатками и слабостями. Как и люди, они пили и ели,
любили и страдали, завидовали и ненавидели, враждовали друг с другом. К тому
же они и умирали. Еще при жизни Цицерона на Крите показывали могилу Зевса.
- Но при чем тут Зевс? У Альбрехта Роха о нем ни слова.
- Смотря как читать, - невозмутимо продолжал Керн. - Латинское слово
"деус" ("бог") в рукописи Альбрехта Роха (как и греческое "теос", от
которого, кстати, ведет начало русское слово "отец") происходит от общего
древнеарийского корня "дэв". Дэвы, или дивы, это знает любой ребенок,
излюбленные образы восточных сказок, легенд и мифов, где они предстают
кровожадными чудищами, кошмарными чертями-оборотнями. Такими же они
выступают и в древнеиранской мифологии. Но что поразительно и на первый
взгляд парадоксально: а соседней с Ираном Индии кровожадные дивы почитались
в древности как духи добра и света - дэвы. Кстати, о Зевсе. Вам не известно,
сколько имен насчитывалось в древности у Зевса? Три, пять, даже восемь - вот
сколько! И Зевс, и Дзевс, и Дзас, и Дзен, и Дей; и Ден, и Див. Обратите
внимание на это последнее, очень прелюбопытное и далеко не случайное имя -
Див. И в Древней Персии дивы: поначалу почитались как добрые боги,
заступники и покровители людей. (Между прочим, в русском языке
словосочетание "диво дивное" также обозначает нечто прекрасное и
необыкновенное") Но вот явился пророк Зороастр и проклял прежних богов -
дэвов, обвинив их в обмане человеческого рода. "Проклинаю дэвов, - вот кредо
огнепоклонников. - Исповедую себя зороастрийцем, врагом дэвов. Отрекаюсь от
сообщества с мерзкими, вредоносными, злокозненными дэвами, самыми лживыми,
самыми вредными из всех существ. Отрекаюсь в мыслях, словах и знамениях".
Почему же люди возвеличивали одних богов и проклинали других? Потому что
сами боги не стоили почитания и поклонения. К чему может привести
неограниченное продление такого существования, когда непрерывное долголетие
направлено не на развитие интеллектуальных потенций, не на постоянное
обогащение знаний, а на продление чувственных удовольствий и накопление
предметов роскоши, как это было у древних богов и легендарных царей?
А вот к чему: вместо вечной блаженной жизни несколько веков
относительного покоя, а затем психическая Депрессия и умственная деградация,
постепенная утрата человеческих качеств, безумие и возврат к животным
инстинктам. В тех, в ком древние люди знали могучих самоуверенных богов,
последующие поколения видели только диких оборотней-дэвов, с которыми
приходилось непрерывно бороться. И находились смельчаки: они смело вступали
в единоборство и побеждали в жестоких битвах с кровожадными чудищами.
Возьмите "Шахнаме" - старик Фирдоуси сохранил для нас имена многих древних
воителей.
Но вот герой, победивший дэва, проникал в логово чудовища в обнаруживал
там напиток, дарующий силу и бессмертие. Мог ли кто равнодушно пройти мимо
такого трофея? Мог ли кто устоять перед искушением отведать эликсира
бессмертия? И герой осушал чашу с коварным зельем, останавливая смерть и
становясь царем или богом. Проходило несколько столетий, и все повторялось
сначала: разум постепенно угасал, мудрец превращался в безумца, пророк - в
людоеда, бог - в демона. Пролетали тысячелетия. Как день и ночь, сменялись
поколения людей. Лишь бессмертные не ведали течения времени. Между ними
разгоралась ужасная борьба за власть, за единоличное обладание
чудодейственным эликсиром. Великая битва олимпийцев и титанов в "Теогонии",
орлинооких Асов и великанов Гримтурсенов в "Эдде", старших и младших богов у
шумерийцев и вавилонян, астрой и дэвов в индоиранской мифологии - все это
лишь слабый отголосок далекого прошлого, запечатлевшегося в памяти людей.
Бессмертие - аномалия, нарушение законов природы, законов жизни и законов
эволюции. В природе все смертно. Все, кроме самой природы. Суть развития в
постоянном и непрерывном обновлении: старое умирает, новое нарождается.
Жизнь невозможна без развития, а бессмертие ставит на нем точку. Бессмертие
- зло. Вот почему последние огнепоклонники так ревностно оберегали под
ледниковым панцирем Памира тайну эликсира бессмертия, как горькую память о
прошлом а как предостережение настоящему и будущему.
- А если огнепоклонники, - не выдержал я, - берегли тайну бессмертия для
тех, кто сумеет правильно с ней распорядиться?
- Были уже такие, - незамедлительно отпарировал Керн. - Были не только
боги, но и богоборцы, братья бессмертных по крови и по участи. Это были
лучшие из лучшие. Сильные, отважные, многоумные, они на сотни и тысячи лет
опередили свое время, хотя во многом и оставалась его детьми. Греки называли
их титанами. Эпоха, когда титаны управляли миром, получила название
"золотого века". Воспоминания о нем запечатлелись в памяти всех древних
народов Земли. В то время не было ни войн, ни вражды, ни ненависти.
Отступили болезни. Всего было вдоволь. Люди жили безмятежно и счастливо.
Титаны правили миром мудро и по справедливости. Они обучали людей искусству
и ремеслу, технике обработки металлов и агрономическим приемам.
Имя одного из них - богоборца Прометея вполне может служить
олицетворением самоотверженности и мужественности всего титанова племени.
Они все были прометеями и когда открывали людям тайны огня, и когда
по-братски делились знаниями и навыками, накопленными на протяжении
долголетней жизни. Они же на себе испытали, что бессмертием нельзя
злоупотреблять, и пытались предотвратить распространение среди людей этой
заразы, дабы не выродился и не погиб в конце концов человеческий род.
Предостерегали они и новоявленных богов, но те лишь смеялись в ответ и
мстили за слова правды. Зевс приковал Прометея к скале за то, что тот
предсказал неизбежную гибель владыки Олимпа. Между богами и титанами
разгорелась жестокая борьба. То, что древние автору описывали как одну
страшную битву, в действительности продолжалось долгие годы. Бессмертные
боги не смогли одолеть правдолюбивых титанов. Тогда они решили
воспользоваться другим оружием - ложью и клеветой, объявив покровителей
человеческого рола злейшими врагами богов, а, следовательно, и людей.
Между прочим, знаете, откуда появились в Древней Греции олимпиады? Отцом
Зевса был грозный титан Крон, а матерью - титанида Рея. Обычно легенда
связывает рождение Зевса с островом Крит, где Рея спрятала новорожденного в
пещере и тайно воспитала будущего владыку богов, ниспровергнувшего
впоследствии собственного отца. Но есть иная версия. У Реи было еще одно,
более древнее имя - Кибела, великая мать всех богов. Ее культ
распространялся далеко за пределы Древней Греции - по всей Малой Азии.
Считалось, что Кибела явилась откуда-то с Востока, где она долгое время жила
среди высоких заснеженных гор, Древние авторы прямо указывают на место,
откуда пришла великая богиня-мать. Это Бактрия, старинное название южных
областей Средней Азии, куда относился и Памир.
- Значит, вы полагаете, что греческие титаны и боги первоначально жили в
Средней Азии? - прошептал я как громом пораженный.
- Они жили повсюду, - спокойно продолжал Керн, - в том числе и в Азии.
Вспомните, что матерью Прометея и его брата Атланта была титанида Азия. А
впоследствии, мстя непокорному титану, Зевс приковал Прометея там, где тот
родился и провел детство.
- То есть на Кавказе, - машинально констатировал я.
- Во-первых, Кавказ - преддверие Азии, а во-вторых, Кавказом древние
греки вплоть до походов Александра Македонского называли все горы Азии между
Арменией и Индией. Только позднее, когда полчища Александра прошли по миру,
обширная горная цепь, протянувшаяся от Каспия до Китая, получила название
Тавра, а неприступную твердь Гиндукуша стали именовать Паропамисом (так
окрестили его коренные жители - паропамисады). К Паропамису относили в те
времена и Памир. Памир и Паропамис - не правда ли, поразительно созвучные
названия?
Но вот что зафиксировано в анналах истории. Однажды, когда войска
Александра застряли при переходе через Гиндукуш, в греческий лагерь явились
несколько местных жителей, одетых в звериные шкуры. Они настойчиво требовали
провести их к царю. Когда странных гостей впустили, они поведали великому
полководцу удивительную историю. Далеко на севере, рассказали они, среди
снежных гор, в ущелье, доступном лишь немногим смельчакам, находится
священная пещера паропамисадов. В пещере этой жил когда-то титан Прометей,
где он был прикован к скале по велению мстительных богов, и драконоподобный
коршун ежедневно прилетал, чтобы терзать его печень. Паропамис, сказали
гости Александра Македонского, и есть тот Кавказ, который греки считают
темницей Прометея. Именно сюда приходил Геракл чтобы освободить великого
титана. Об этом сообщает Страбон в пятнадцатой книге "Географии".
- И вы серьезно думаете, что все это действительно происходило на Памире?
- хрипло спросил я.
- А вот мы и проверим, - весело отозвался Керн и неожиданно заключил: -
Так что, выходит, без еще одной встречи с вашим таинственным ущельем никак
не обойтись.
- Долго же придется ждать, - вздохнул я.
- А зачем ждать? Поедем вдвоем. Каких-нибудь шестьвосемь часов самолетом
- долго ли?
- Вы что, серьезно? - вытаращил я глаза.
- Вполне, - невозмутимо отреагировал Керн. - Вы-то ведь были у водопада.
- Но я ездил с экспедицией - с помощниками, запасами, лошадьми! Продукты,
впрочем, все остались на месте. Но это ведь Памир! Вы знаете, что такое
Памир? А черная стена? Да вы представляете, что это такое?! Каким, позвольте
узнать, способом вы намереваетесь подняться наверх? Штурмовать в лоб? Но в
таком случае придется тащить к водопаду трехпудовые рюкзаки со стальными
клиньями. А где взять лошадей? И сколько, прикиньте, займет времени вбивать
стальные гвозди в гранитный монолит. Или вы решили отыскать обходной путь к
пещере? Но это значит до конца лета вслепую рыскать по ледникам и перевалам
на такой высоте, где человек долго не выдержит. Так что же вы предлагаете?
Дрессированного орла и обезьяны, насколько можно судить, у вас нет?
Спокойно выслушав сумбурный монолог, Керн взял меня за рукав и молча
повел в подземный бункер. Миновав подсобное помещение, мы оказались в
просторном зале. Свет от фонаря скользнул по нагромождению сундуков, ящиков,
мешков, жестяных и деревянных бочек, баков и стеклянных бутылей. 3 тусклом
свете не было видно конца хаотическому складу вещей. Он начинался прямо от
двери и терялся далеко в глубине. Под ногами хрустел сухой песок, битое
стекло и рассыпанная крупа. Кое-где виднелись раскрытые коробки. Отчетливо
различались наклейки и немецкие надписи на фанере и картоне. У ближней стены
лежали аккуратно уложенные тюки, похожие на свернутые парашюты, стояли в
козлах густо смазанные автоматы, винтовки, карабины, а из-за высокого,
обитого железными полосами сундука одноглазо уставился ствол
крупнокалиберного пулемета.
Керн достал из настенного шкафа свечи, зажег с десяток, расставляя их
вокруг на разной высоте, затем принялся вскрывать какие-то ящики, не роясь в
них и быстро переходя от одного к другому. Что-то упало, что-то посыпалось,
что-то зазвенело. Наконец Керн вынырнул из полутьмы со свертком в
брезентовом чехле и тяжелым деревянным чемоданом, который поставил на стол
и, щелкнув" открыв замки. Я ожидал увидеть что-нибудь; необычное, но в
дощатом чемодане оказался небольшой металлический баллон, окрашенный голубой
краской, с винтом и шлангом, похожий на те, какими пользуются аквалангисты.
Мой спутник соединил наконечник шланга с невидимым газом в брезентовом
мешке, ловко скинул чехол и отвернул винт на баллоне. Раздалось шипение, и
прямо над столом начал быстро раздуваться воздушный шар в легкой
мелкоячеистой сетке:
Через минуту шар заполнял почти все пространство, между столом и
потолком. Керн ухватился за лямки, свисавшие сбоку, подтянул шар к себе и
вдруг проворно, с акробатической ловкостью продел ноги в одну из лямок и,
крепко зажав руками другую, повис, вытянувшись в струнку над самым полом.
Повисев с минуту, раскачиваясь, точно в гамаке, Керн вылез из лямок и
отпихнул шар: тот, как калоша, шаркнул по потолку и отлетел в сторону.
- Во время войны, - сказал Керн, отряхивая руки, - по ночам, когда
позволял ветер, на таких штучках через линию фронта перелетали диверсанты.
Думаю, что с помощью такого шарика можно взлететь хоть на Джомолунгму. Или
нам еще что-нибудь нужно?
- Разве два дня, чтобы оформить отпуск, - растерянно промямлил я.
* * *
Никогда не забыть мне подъема на черную стену; Езде издали водопад
приветствовал нас ворчливым рокотанием. Площадка со спиральной надписью, с
которой чуть больше месяца назад началась все приключения, искрилась на
солнце причудливыми треугольниками. Керн сбросил теплую десантную куртку и,
оставшись в одном шерстяном свитере, принялся надувать воздушный шар,
зачалив его с помощью веревки за большой камень, а я занялся мотком
шелкового троса, предназначенного для страховки. Уже готовый к взлету, Керн
обнял меня за плечи и показал глазами на вершину гребня:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг