кисть девственницы. Связанные в пучок перья черной курицы. Он отряхнул
руки и огляделся по сторонам. Нечто внутри него запечатлевало мельчайшие
подробности ландшафта на тот случай, если придется сюда вернуться... Потом
он повернулся своим красивым гладким лицом к западу и начал молиться
барону Самеди - Духу Смерти и Тьмы, хозяину зомби и значит, своему
хозяину.
Он просил барона Самеди защищать его и впредь, охранять от влияния
психотов и осчастливить покоем после того, как придется отдать свою вторую
жизнь. Честное слово, он просил не так уж много, если учесть то, что ему
предстояло сделать.
Помолившись, он забрался в джип с легким сердцем и прозрачным мозгом.
Не было причин для страха - все еще впереди... Он врубил на полную
громкость "Voodoo Chile" Хендрикса и начал раскачиваться в унисон с
гитарными рифами. Мертвый-мертвый Джими отдавал ему силу своего экстаза
сквозь десятилетия собственного небытия.
* * *
Через пару часов день вступил в свои права - обычный осенний день
2029 года. Мелкие брызги сыпались с серого неба, смазывая безрадостный
пейзаж. Обнаженные деревья царапали сучьями низкие облака.
Рудольф снова остановился и достал из кармана старую бумажную карту
1984 года, не рассыпавшуюся только потому, что она была запаяна в
прозрачный пластиковый конверт. Его многосуточные скитания подходили к
концу. До резиденции графа фон Хаммерштайна, губернатора
центрально-европейской провинции, расположенной в городе, который когда-то
назывался Клагенфурт, оставалось около тридцати километров. С
возвышенности, на которой находился "чероки", было видно небольшое
поселение технов, обозначенное на карте непонятным Руди сочетанием слов
Санкт-Фейт.
Несмотря на то, что клан Хаммерштайна формально владел огромной
территорией от Средиземного моря до границы с северо-европейской
провинцией, проходившей на пятидесятой широте, множество очагов
сопротивления все еще существовало под самым носом у графской охранки.
Малая численность семьи и распыленность сил не позволяли психотам раз и
навсегда избавиться от техно-банд, которые, впрочем, были не в состоянии
нанести им сколько-нибудь серьезный ущерб.
По данным настоятеля Эберта из уже бездействующего монастыря в
Хайнбурге, служившего перевалочной базой зомби, в Санкт-Фейте находился
один из тайных центров сопротивления. Очень маленький и пассивный. Всего
около двух десятков человек, занятых на местной фабрике по переработке
сельскохозяйственного сырья...
Психоты тоже хотели жрать и все еще нуждались в дешевой рабочей силе.
Рудольф подумал о них с ненавистью. Надменные существа, забывшие, кому они
обязаны своим величием. Кучка человекообразных, предавших свой род...
Зомби сжал кулаки. Ногти глубоко врезались в кожу, но он не почувствовал
боли. Это было одно из его преимуществ, которое могло легко превратиться в
недостаток, как только полицейские эксперты доберутся до него...
Он уставился на белые пальцы, ставшие еще белее за последние
несколько дней и приобретавшие теперь неприятную синеву под ногтями. Это
напомнило ему о том, как мало у него времени, а еще - о мести. Он знал,
что Хаммерштайны убили его мать, а может быть, и его самого. В этой части
его знания были расплывчаты до неопределенности, а настоятель старательно
умалчивал о событиях, непосредственно предшествовавших гибели Руди,
опасаясь за его рассудок. Психическая травма смерти - одна из самых
сильных и может соперничать по степени разрушительного влияния на сознание
только с травмой рождения...
Рудольф бросил взгляд на циферблат механических часов "сейко". Если
данные Эберта верны, появления пленных "железноголовых" нужно было ожидать
с минуты на минуту.
Пару недель назад здешние техны проявили неожиданную активность и с
помощью автоматической мины с усыпляющим газом захватили несколько
психотов. Только осведомленный человек мог оценить коварство настоятеля -
ведь почти самоубийственный для технов приказ поступил из монастыря в
Хайнбурге - и Рудольф знал об этом. Нападение на психотов, среди которых
были высокопоставленные члены местной администрации, каралось смертью.
Расследование уже закончилось, и с юга к Санкт-Фейту приближалась танковая
колонна.
Рудольф подоспел чуть раньше, то есть, для него все складывалось как
нельзя более удачно. Внедрение в клан обойдется очень дорого. Он знал, что
сегодня его собственный успех будет стоить жизни нескольким технам.
Провокация была грязной, но не ему осуждать интриги тех, кто напрямую
общается с духами. Святая цель оправдывала все, даже смерти верных людей.
В конце концов, он и сам был мертвецом, однако все еще сражался... Он
извлек из походного рюкзака полевой бинокль и стал рассматривать поселение
Санкт-Фейт.
Так и есть. Несколько легковых машин и микроавтобус "тойота", явно
предназначенный для перевозки пленных. Пятеро технов, вооруженных
автоматами Калашникова и, возможно, пистолетами. Никто не суетился. Двое
внимательно изучали окрестности. Вероятно, появление "чероки" не осталось
незамеченным. Плевать, уже ничего не изменишь. Для эвакуации у них
осталось не более получаса.
Наконец, Рудольф увидел "железноголовых", которых выводили из
подвала. На каждом была сеть, а на голове - экранирующий колпак, за что,
собственно, пленные и получали презрительную кличку... Шесть человек,
движения которых были затруднены двадцатью килограммами лишнего веса. Ему
предстояло спасти хотя бы одного из них, а лучше - всех шестерых. Очень
трудно, но возможно.
Он начал готовиться к миссии. К сожалению, никакой магии. Предстояла
грубая и опасная резня. Он расстегнул куртку, джинсовую рубашку "левис" и
нащупал пальцами еле заметную трещину на груди над правым соском. Она
выглядела, как шрам, оставшийся после тонкого разреза. Ее прекрасно
маскировали волосы.
На самом деле это была одна из типичных штучек, которые можно
приобрести в "Жидкой Стене". На теле зомби был устроен потайной карман
между двумя слоями отмирающей кожи, достаточно вместительный для того,
чтобы Рудольф мог спрятать в нем несколько дюймовых золотых дисков с
записями барабанов вуду. Мистические вибрации на все случаи жизни: с их
помощью он мог сделать "бери-бери", сохранять неутомимость и заниматься
любовью всю ночь, похищать тени и наводить порчу, мог заставить говорить
отрезанную голову; у него были барабаны для бамбуше и соответствующих
похорон жертвы боко... С этим грузом он чувствовал себя сильнее - эдаким
посланником с того света...
Края кармана сомкнулись, снова превратившись в едва заметный шрам.
Теперь обнаружить посторонние предметы под кожей зомби можно было только
на ощупь, но он не собирался никого подпускать к себе так близко.
Он извлек из рюкзака несколько гранат и дымовых шашек, еще не зная,
что именно ему пригодится. Готовый к бою "кольт коммандер" сорок пятого
калибра покоился в плечевой кобуре. Автомат Калашникова лежал на сидении
пассажира. Жаль было расставаться с машиной и огнестрельным сокровищем, но
придется пожертвовать всем этим, если он хочет, чтобы его легенда
выглядела правдоподобно.
"Железноголовые" уже погрузились в микроавтобус, и небольшая колонна
двинулась навстречу Рудольфу вверх по дороге. Впереди - "опель-сенатор",
за ним "тойота", позади потрепанный "форд-скорпио". Не густо. Техны
беднели; промышленность, пришедшая в упадок, уже давно выпускала одни
только мелочи вроде спичек. Почти все, чем владели люди, было наследием
прошлого.
Чувства зомби, за исключением ненависти, атрофировались. Сейчас он не
испытывал ни грусти, ни угрызений совести. Он выждал, пока колонна
достигла середины подъема, и резко нажал на педаль газа.
"Чероки" рванулся с места.
Глава третья
Марта Хаммерштайн, дочь графа Теодора фон Хаммерштайна и один из
лучших агентов имперской контрразведки, проснулась в отвратительном
расположении духа. Всю ночь ей снились кошмары. Пришлось потрудиться,
чтобы отделить вещие сны от наведенных, а сообщения, поступившие по
альфа-сети, - от флюктуаций некросферы. Она не чувствовала себя
отдохнувшей, хотя предстоял тяжелый день.
Рядом с нею лежал уже остывший любовник-техн. Она позвонила слугам и
велела вынести труп из спальни. Бедняга не мучился. Она развлекалась с ним
до полуночи; потом - едва ощутимый укол и все. Что ж, ночь, проведенная с
дочерью графа, стоит дорого. Техн знал, на что шел. Она считала, что он
сделал правильный выбор. Вряд ли государственный преступник получил бы
большее удовольствие, медленно подыхая на урановых рудниках... Но как
любовник он был хорош. Просто великолепен. Гораздо лучше высокородного, но
худосочного Макса Вернера из ближневосточного отделения имперской
канцелярии, которого прочили ей в мужья. Да, правы были древние -
аристократия вырождается... Марта понежилась в кровати еще немного и
выбросила техна из головы.
Потом встала и, не одеваясь, отправилась в душ, чтобы смыть с себя
высохшее семя мужчины, который был мертв уже несколько часов. Далее -
комната для медитаций и психотренинга. Ей требовались минимальные усилия,
чтобы держать себя в форме. Она была очень способным психотом. Опорой
нового порядка. Надеждой Империи.
Она попрактиковалась в создании зрительных иллюзий и телекинезе.
Небольшие легкие шары слушались ее неплохо, чего, к сожалению, пока нельзя
было сказать о людях. Но и так прогресс был колоссальным. Всего два
поколения, совершившие невообразимый рывок и изменившие лицо мира! Чего же
тогда ожидать от ее потомства? При этой мысли ей самой становилось не по
себе. Атавистический пережиток. Ее охватывал вульгарный трепет, присущий
технам...
Она прогнала недостойное чувство и занялась у-шу, наслаждаясь
совершенством своего гибкого стройного тела. Хаммерштайн знала, что
красива, сильна и сексуально притягательна. Она умела использовать мужские
инстинкты, была сладострастна, как кошка, но ее сердце всегда оставалось
неуязвимым и холодным.
Накинув прозрачный халат, Марта подошла к огромному панорамному окну,
чтобы выпить чашку обжигающего кофе. Она рассматривала огромный пустой
город с верхнего этажа своего семиэтажного дома. В пределах прямой
видимости находился отцовский дворец - здание, производившее тяжеловатое и
мрачноватое впечатление. Сквозь пелену унылого дождя деревья казались
глянцево-черными, а тротуары и мостовые - неразличимой иллюзорной
мозаикой, вроде той, которая возникала перед ней в первый момент
телепатической связи...
Возможно, эротоманы из полицейского управления сейчас рассматривали
ее из своих окон в бинокли и подзорные трубы. Хаммерштайн это нисколько не
заботило. Она давно свыклась с ролью любвеобильной и беспечной самки,
позволявшей легко входить в доверие к кому угодно - от глав семейств до
прыщавых подростков. Ей выбалтывали то, что тщательно скрывали от верных
жен. В ее красивой породистой головке скопилось столько грязи, что хватило
бы на десяток умудренных жизнью стариков. Таким образом, Марта была ценным
приобретением для контрразведки, но работала в собственное удовольствие и
только на себя. Об этом знал и ее отец, считавший дочь идеальным психотом,
в отличие от сына и прямого наследника, который, к безграничному сожалению
графа, прослыл мягкотелым импотентом.
...Марта включила музыку, чтобы расслабиться, - не идиотскую
какофонию технов, пригодную разве что для животного возбуждения, а плавные
акустические пьесы, исполняемые исключительно на деревянных духовых.
Музыка успокаивала ее и восстанавливала некий баланс на неуловимой границе
мозг - психо. Сейчас она чувствовала себя полностью удовлетворенной. Еще
достаточно времени оставалось до того момента, когда прозвучит некий
сигнал, и голос, обладателя которого она даже не знала, попросит ее
приехать в определенное место.
Она услышала голос, но сообщение было не таким, какого она ожидала.
Теперь Марта поняла, откуда взялась тревога, витавшая в снах. Ее лицо
затвердело, превратившись в непроницаемую маску. Никто из слуг, хорошо ее
знавших, не мог бы даже предположить, как идут дела - великолепно или
катастрофически плохо.
Она одела брючный костюм, вооружилась баллончиком со слезоточивым
газом и револьвером Кольта "детектив спешиэл". Спускаясь в кабине лифта,
она закурила сигарету. Привычка была вредной, но Хаммерштайн утешала себя
тем, что невозобновляемые запасы табака в Империи подходят к концу.
Прямо из кабины лифта она попала в подземный гараж, где находились
принадлежавшие ей автомобили. Жестом отказалась от услуг личного шофера.
Поколебавшись, она выбрала подарок отца к совершеннолетию: антикварную
"альфа-ромео" 1968 года. Машина поразительно хорошо сохранилась, простояв
полсотни лет в гараже какого-то коллекционера-техна, после чего была
экспроприирована.
Марта прогрела двигатель, глядя в расширяющийся светлый
прямоугольник, пока створка ворот медленно ползла вверх. Потом она резко
послала "альфу" вперед. Машина выскочила наружу и с визгом развернулась на
влажном асфальте. Несколько километров до графского дворца она проделала
за какую-нибудь минуту. На пустых улицах не было помех. Возле резиденции
губернатора ее уже ждали. Безликий человек принял у нее ключи и отогнал
машину на стоянку.
Взбегая по ступенькам, Марта докурила и выбросила сигарету. В холле
она увидела помятое после бессонной ночи лицо Карла Габера - шефа личной
охраны губернатора. Видимо, дела действительно шли не лучшим образом -
Марте стало ясно, что Габер боится. Не только за чужую, а прежде всего за
свою собственную жизнь...
Габер ей нравился. Это был жесткий, немногословный сорокалетний
человек с мужественным лицом и мощной фигурой. Один из немногих, кому
удавалось противостоять инстинктам и сдерживать себя в ее присутствии.
Возможно, потому, что сильнее всего у него был развит именно инстинкт
самосохранения. Карл продержался на своем посту уже около десяти лет, и
это само по себе являлось уникальным достижением.
Они обменялись кивками, а потом Марта увидела свою мать -
преждевременно постаревшую, но все еще красивую женщину из технов,
хранившую собачью верность мужу и за это обласканную им. Глаза графини
были воспалены и выдавали то, что она плакала. Марта испытывала к ней
сентиментальное чувство, которое можно было назвать скорее жалостью, чем
любовью. Мать была представительницей отмирающего сообщества слабых и
никчемных существ...
Они обнялись. Графиня пошатнулась, и Марте пришлось поддержать ее.
Она буквально излучала боль и растерянность.
- Гуго заболел, - прошептала мать.
- Я уже знаю. Что в этом необычного?
- Граф встревожен. Никто не может понять, в чем дело. Это похоже
на... - она была готова разрыдаться.
Марта встряхнула ее и рукой поманила к себе служанку.
- Отведите графиню в спальню и дайте ей что-нибудь успокаивающее.
Освободившись, она направилась в покои своего незадачливого братца,
умудрившегося подхватить какую-то заразу. Габер проводил ее ничего не
выражающим взглядом. Это не означало, что его мозг отдыхает. Карл уже
сделал все, что мог. Его хорошо натасканные "псы" находились на своих
местах, готовые вцепиться в любую подозрительную глотку. Вот только
таковых до сих пор не было обнаружено.
Правда, Габер уже около часа обсасывал одну мыслишку, весьма похожую
на старый афоризм: "Если врага нет, то его следовало бы придумать". Габер
не терял времени зря, размышляя об этом с чисто немецкой педантичностью.
При случае он уже мог предложить в качестве искупительных жертв как
минимум две кандидатуры. Наступало удобное время, чтобы избавиться от
возможных конкурентов...
В коридорах было полно людей из службы безопасности. Все старательно
изображали настороженность и бдительность... В спальне Гуго Марта застала
лежащего на кровати бесчувственного брата, отца, сидящего в кресле, и двух
ближайших советников графа, застывших возле зашторенного окна.
Морщинистое лицо Теодора фон Хаммерштайна выражало крайнюю степень
озабоченности. Марта подошла к нему. Отец был ее идеалом мужчины: сильный,
беспощадный, коварный... и, как поговаривали, весьма неугомонный в
постели. Им она восхищалась, а иногда даже побаивалась своего родителя.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг