ПЯТЬ
ПАЛЬЦЕВ
Да моей руке живут пять пальцев.
Это очень беспокойные пальцы.
Я не могу ни на минуту оставить их без присмотра, чтобы они не
повздорили между собой или не натворили какой-нибудь беды.
Сколько раз я просыпался среди ночи, чувствуя странное движение на
своей руке, и видел, что пальцы толкаются и ппнают друг друга.
- Чего разлегся, как барин! - кричал Указательный палец и давал
подзатыльник Среднему.
- Куда же мне деваться? - с достоинством спрашивал Средний, подвигаясь
поближе к Безымянному.
Но мой Безымянный палец ужасный франт и чистюля.
- Не приближайся ко мне, - говорил он брезгливо, - ведь на тебе чернила.
А Мизинец смеялся, как будто его щекотали, и пищал:
- Ой, сейчас вы меня совсем столкнете с ладони!
Так они возились, пока я не сжимал их в кулак.
А однажды я проснулся от короткой и острой боли. "Что за черт, -
подумал я, - обо что я мог уколоться?"
Пальцы тихонько лежали под одеялом, тесно прижимаясь друг к другу и
прикидываясь спящими.
Но я чувствовал, что они не спят, а Указательный все ворочается и
ворочается, будто не может найти себе места.
- Ну что, бродяга, - сказал я ему, - обо что ты укололся?
- Сам не знаю, - ответил он виноватым и лживым топом. - Наверно, в
постель попала иголка.
Я зажег свет, осмотрел простыню и одеяло, но ничего не нашел. И вдруг
обратил внимание на тумбочку, стоявшую возле кровати. На ней острием вверх
лежала канцелярская кнопка.
- Ты лазал туда? - спросил я у пальца.
Он отогнул кверху свой кончик и смело поглядел мне в глаза.
- Да, - сказал он, - простите. Мне вдруг очень захотелось побродить
одному. Ведь я еще никогда в жизни ничего не предпринимал самостоятельно.
И я решил попробовать. Я вылез из-под одеяла.
В полной темноте. Сердце так ужасно билось. Но я все полз, пока не
очутился на краю кровати. Остальные пальцы отговаривали меня, они тянули
меня назад, они цеплялись за простыню, но я все-таки перебрался на
тумбочку. У меня закружилась голова от счастья: я мог делать что хочу. Вы
крепко спали и ничего не чувствовали. Я мог потрогать лампу, перевернуть
страницу книги, сдвинуть коробок спичек. Я даже мог, если бы захотел,
спрятаться от вас под кровать. Пальцы уговаривали меня:
"Скорее лезь обратно, а то он ужасно рассердится".
Но я говорил, что вы не рассердитесь, наоборот, вы очень обрадуетесь,
когда узнаете, что у вас есть такой самостоятельный палец. Представьте
себе, что все ваши пальцы станут такими же. Тогда вы будете спать, или
читать книгу, или сидеть в кино, а мы в это время сможем сами что-нибудь
делать. Ну, например, пришьем пуговицу пли напишем сказку...
Он стоял передо мной, такой маленький, доверчивый и счастливый, что я
не мог на него рассердиться.
- Ты славный палец, - сказал я, слизнув с него капельку крови. - Я
очень рад, что на этот раз ты отделался только легким уколом, но я совсем
не желаю когда-нибудь лишиться такого смелого пальца.
Поговорив так со своим пальцем, я снова потушил свет, и мы проспали до
утра.
На следующий день, читая книгу, я заметил, что мои пальцы, думая, будто
я не обращаю на них внимания, вели между собой такой странный разговор:
- Этой ночью, ребята, я понял, - говорил Указательный палец, - что
пальцы вовсе не так уж зависят от человека.
Безымянный, старавшийся в это время разглядеть свое отражение в
стеклянной чернильнице, сказал легкомысленно и небрежно:
- Мы зависим от него не больше, чем он от нас.
Интересно, что бы он стал делать, если бы мы отказались умывать ему
лицо и расчесывать волосы?
- Послушать вас, просто уши вянут, - вмешался толстяк Большой палец. -
Если бы у вас под ногтями была хоть капля разума, так вы не воображали бы
о себе, а понимали, что мы - это только конечности человека, и всё, и не о
чем говорить.
Тут вступил в разговор Средний палец. Он нерелистал за мою жизнь
столько разных книг, что был весьма раздумчивым пальцем.
- А вам, ребята, никогда не приходило в голо ву, - спросил он, - как
поступает человек в темноте? Он протягивает вперед руку, а рука
протягивает пальцы. И мы ведом за собой человека.
Эта мысль была такой ошеломляющей, что все пальцы растопырились от
удивления.
- Именно так! - закричал Указательный, - Мы ведем его за собой.
Мизинец был очень доволен.
- Вот так да! - смеялся он. - Кто бы мог подумать, что я веду за собой
человека, да еще такого, который пишет сказки!
- Кто пишет сказки? - удивился Средний палец. - Разве он пишет сказки?
Он сочиняет их, с этим я спорить ие буду, по пишем-то все-таки мы, а не он.
А Большой палец, этот толстобрюхий наглец, подтвердил:
- Это верно, пишем-то мы. Вон и сейчас еще у меня вся морда в чернилах!
Средний палец сказал:
- Так давайте сделаем вывод: мы имеем такое же право на независимость,
как и сам человек.
- Л зачем нам независимость? - спросил Большой палец. - Что пам с ней
делать?
- О, независимость! - воскликнул Указательный. - Я бы знал, что с ней
делать!
Безымянный мечтал:
- Я бы сделал маникюр. Я бы покрыл свой но гочь лаком. Я бы купил
перстень.
- Тьфу, - сказал толстяк, - просто противно слушать.
Но за Безымянный вступился Средний:
- Ты зря на него нападаешь. Ведь только для того и нужна независимость,
чтобы делать все, что мы пожелаем, - говорил он. - Захотим - будем делать
маникюр, захотим - будем щипаться, захотим-чесаться. А если вдруг нам
придет в голову устроить комбинацию из трех пальцев, так пожалуйста! Все в
наших руках!
- Это, конечно, очень заманчиво-делать все, что вздумается, - сказал
Большой палец, - но ведь это бесплодные мечты.
- Как сказать! - ответил Средний. - Если человеку объяснить как
следует...
- А что? Может, попробуем? - перебил Указательный палец. - Давай,
братишка, ты у пас такой начитанный, действуй!
И Средний палец стал действовать.
Для разговора со мной он выбрал такое время, когда я заканчивал одну из
своих сказок. В этой сказке я, подобно другим писателям, довольно
красноречиво рассуждал о независимости личности.
Мне оставалось дописать только страницу, и я торопливо набрасывал
строку за строкой, как вдруг Большой, Указательный и Средний пальцы,
державшие перо, разогнулись, и перо выпало из руки, расплескав на бумаге
кляксу.
- В чем дело, ребята? - спросил я.
Сначала мне никто не ответил. Большой палец, тяжко вздохнув, сделал
какой-то знак Безымянному и Мизинцу, и все три пальца уткнулись в ладонь.
Только Средний и Указательный стояли, не сгибая суставы, еще вымазанные
после работы чернилами, взволнованные и бесстрашные.
- Ну? - спросил я у них.
Средний палец ответил:
- Ваша сказка почти дописана. А для чего? Разве она может принести
кому-нибудь независимость?
- Нет, - сказал я, - но она может пробудить стремление к независимости.
Он спросил:
- А стремление к независимости - это такое же благо, как и сама
независимость?
Черт возьми! Ну что на это ответишь? Не дай бог никому иметь на своей
руке такой рассудительный палец.
Он смотрел на меня, как мне показалось, с усмешкой, этот маленький
дьявол с чернильным пятном на боку.
- Чего вы хотите от меня? - спросил я.
Он сказал с достоинством:
- Независимости!
- Независимости! - восторженно повторил Указательный.
Мизинец, сгорая от любопытства, на секунду приподнял свой розовый
смешливый кончик, взглянул на меня и сразу же опять свернулся колечком.
Пальцы ждали моего решения. Я разглядывал их, моих разумных помощников,
моих маленьких верных товарищей, с ногтями, обкусанными в часы раздумий и
неудач. Я вспоминал всю нашу совместную жизнь: когда мне было плохо-и им
плохо; когда мне хорошо - и им хорошо. Я делился с ними всеми горестями и
всеми благами. Как же я мог отказать им в том, что имел сам - в
независимости?
И я махнул рукой:
- Валяйте!
- Ура! - закричал Указательный. - Разогните спины, братишки! Больше мы
не зависим от человека. Он сам по себе, а мы сами но себе.
Безымянный палец плакал от счастья. Средний бросился на грудь Большому.
Мизинец отплясывал какой-то лихой танец. Указательный крикнул:
- А ну, ребята, щелчок в его честь!
И щелчок в мою честь прозвучал как салют.
Я подумал:
"Так уж и быть, пусть этот день станет для них праздником. Сказку я
допишу завтра, а сегодня не возьму в руки ни пера, ни книги - дам пальцам
полный отдых; пойду гулять".
И вышел на улицу.
Мои пальцы выделывали черт знает что. Они сжимались, разжимались,
растопыривались, дергались, показывали прохожим фигу. А на углу Невского
проспекта и Садовой улицы, в самом людном месте города, вдруг залезли за
вырез рубашки и стали почесывать меня под лопаткой.
- Ну как же так, - уговаривал я их, - что вы, ребята, со мной делаете?
Полезайте лучше в карман.
- Какая же в кармане независимость? - хохотал Мизинец.
А Указательный палец сказал:
- Нот уж, спасибо! Теперь вы в свой карман меня не заманите. Лучше я
залезу в карман вон того прохожего. - И он весело потянулся к карману
какого то толстенького человечка, важно шествовавшего под соломенной
шляпой.
Я закричал:
- Назад! Сейчас же назад!
Но он уже уцепился за чужой карман, а меня успокаивал:
- Мы только заглянем туда. Мы ничего не возьмем. Чего вы волнуетесь?
Я отдернул руку и отскочил от прохожего, чуть не сбив с ног какую-то
милую девушку, которая с тяжелой кошелкой в руках, по-видимому,
возвращалась из магазина.
- Ах, извините, пожалуйста, - сказал я ей, и в это время услышал голос
своего Безымянного пальца.
- Какие пальчики! - воскликнул он. - Боже мой, какие пальчики!
И все мои пять пальцев стиснули нежные пальчики девушки.
Девушка закричала:
- Нахал! Как вам не стыдно?
Я закричал:
- Хулиганы! Сейчас же отпустите ее руку!
Где тут! Мой Безымянный палец уже обвился вокруг девичьего мизинчика.
Большой палец прижался своим толстым брюхом к указательному паль чику
девушки. И даже Мизинец, мой наивный ма лыш Мизинец, не желая отставать от
других, игриво щекотал девичью ладонь.
Я опять отдернул руку, но мои пальцы не выпустили пальчиков
разгневанной девушки. Ее кошелка мотнулась над моей головой, и крупные
картофелины посыпались на меня, как камни.
- Так его! - кричали прохожие. - Так его, нахала, чтобы рукам волю не
давал!
Я потерял очки. Я не стал их искать. Я побежал прочь. Стыд и ужас
бежали за мной. Я вскочил в трамвай, отдышался и только тогда сказал своим
пальцам тихо, чтобы не слышали другие пассажиры:
- Ну, знаете... это черт знает что. Все таки вы должны хоть немного
считаться со мной
- Почему? - вызывающе спросил Средний палец. - Разве вы считаетесь с
нами, когда знакомитесь с девушками?
- Тише, - сказал я, - мы в трамвае. Что подумают люди?
Но Большой палец орал на весь вагон:
- Наплевать на людей. Я только успел прнжаться к тому пальчику, как вы
меня от него оторвали.
Я не знал, куда деться от стыда. Заметив, что трамвай остановился, я
стал протискиваться к выходу. Я умолял свои падьды:
- Ну, пожалуйста! Ну, не надо! Не устраивайте скандала!
- Знаете что? - сказал Средний палец. - Мы вас не держим. Если вам не
нравится наше поведение, так можете выйти на этой остановке, а мы поедем
дальше.
Я уже был на площадке. Трамвай тронулся. Я на ходу выскочил из вагона.
Но оторвать свои пальцы от поручня не смог.
- Скатертью дорога! - крикнул мне Указательный и обернулся к другим
пальцам: - Держитесь, ребятки! Держитесь крепче!
Трамвай набирал скорость. Пальцы крепко вцепились в поручень.
Безымянный увидел, что я бегу рядом с вагоном, и нетерпеливо крикнул:
- Да отцепись наконец! Вот навязался на нашу голову!
Но я не мог отцепиться от своих пальцев. Я бежал и кричал. И даже когда
споткнулся, то не мог отпустить поручень.
Трамвай остановили. Мне помогли подняться и оторвали от поручня мои
пальцы.
Пошатываясь, я побрел к панели. Я был так напуган происшедшим, так
обижен на свои пальцы и так слаб, что, добравшись до ступенек ближайшей
парадной, сел там передохнуть.
Я вытер со лба пот и подумал:
"В жизни не слышал ничего подобного!"
Пальцы лежали на моих коленях, враждебные и молчаливые.
Я думал:
"Что мне делать со своими пальцами?"
Наверное, я думал вслух, нотому что Средний палец ответил:
- Давайте расстанемся мирно. Ведь живут же люди без пальцев.
Я сказал:
- Но пальцы без людей не живут!
В разговор вмешался Указательный.
- Это мы еще увидим, - ответил он с наглой насмешкой.
Люди! Вы тоже имеете пальцы. Я обращаюсь к вам. Вы поймете. Я не мог
поступить иначе.
Я крикнул:
- В карман, негодяй!
- Черта с два! - ответил Указательный палец и стал изгибаться, как
припадочный.
- В кулак, проходимцы!. - кричал я, потеряв самообладание. Но на помощь
Указательному уже пришел Большой. Он принял вызывающую позу и насмешливо
говорил:
- А ну сожми, попробуй!
И не успел я сжать пальцы в кулак, как они набросились на меня всей
пятерней. Они рвали мои волосы, щелкали меня по лбу, щипали и царапали до
крови. А прохожие, видя, что на ступеньках сидит человек и собственной
рукой раздирает свое лицо, сочувственно говорили:
- Вот надрался, бедняга!
Только с помощью левой руки мне удалось сжать в кулак пальцы правой
руки и запихать их в карман.
Исцарапанный и усталый, придавив левой рукой правый карман, я побрел
домой.
В эту ночь я долго не мог заснуть. В комнате было темно и тихо. Пальцы
успокоились, они лежали рядом с моей головой на подушке, покорные и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг