- Было время, когда крутые подъемы вызывали у меня песню, - сказал
Филипп, шумно и часто дыша.
- Вы видели дядю Георгия? - нетерпеливо спросил Игорь. - Где он?..
- Я копал под скалой червей для наживки, а солнце еще не встало, - сказал
Филипп и почесал мизинцем лохматую седую бровь. - Тут он и пришел. В руках у
него было по чемодану, а в зубах травинка. "Филипп, я собираюсь уехать, могу
я на время оставить у вас чемоданы?" - "Ну, если в них нет атомной бомбы, -
так я ему сказал, - то поставьте их в тот уголок, под красавицей Гоффи". Мы
сели и позавтракали помидорами и сыром. Он ел мало, а говорил еще меньше. -
Филипп сделал паузу и долгим одобрительным взглядом посмотрел на Галину. -
Сколько вам лет, спросил он меня, и я сказал - человеку не надо знать,
сколько ему лет, потому что...
- Где он? - прервала его Галина. - Если вы знаете, то просто скажите: где
он?
Филипп покачал головой.
- Слишком просто, красавица, - сказал он. - Но вы узнаете все, что знаю
я. Человек, который вас так интересует, вынул из чемодана ботинки и подарил
их мне. Они не знают износа, сказал он, и это лучшее, что я могу вам
подарить как специалисту. Я взял ботинки и, поскольку я не верю в вечность
подошвы...
- Боже мой, неужели нельзя по-человечески сказать: где он?
- По-человечески? Ага, по-человечески... Ну, так он попрощался со мной за
руку и пошел по Трехмильному проезду вверх. Прогуляться, - так он сказал. Я
начал работать и размышлять;
что же такое было у него на лице. Оно мне показалось странным. И я решил
пойти сюда и сказать вам то, что вы услышали. По-человечески... Принеси мне
воды, сынок.
- Мама вам принесет! - Игорь уже сбегал с веранды. - Я знаю, где его
искать! - донесся голос мальчика уже из-за деревьев. - Я найду!
Хлопнула калитка.
Филипп напился воды, посмотрел на Галину, кивнул и направился к калитке,
и ракушки захрустели под его грузными шагами. Михаил пошел проводить
старика.
- Доктор, я все хочу попросить вас, - сказал Филипп, берясь за щеколду: -
Дайте мне что-нибудь, чтобы я меньше потел во сне.
Игорь бежал по шероховатым плитам Трехмильного проезда, жесткая трава,
торчащая из щелей, царапала его босые ноги. Он выскочил из дому в одних
трусах, даже панамы не успел надеть, и теперь солнце начинало припекать ему
голову.
Он очень торопился.
Дорога становилась все круче, Игорь запыхался и перешел с бега на быстрый
шаг. Он старался экономно и правильно регулировать дыхание - как учил его
дядя Георгий. Четыре шага - вдох, четыре шага - выдох.
Игорь и сам не знал, что заставляло его так торопиться. До сих пор он жил
в окружении вещей и явлений ясных и привычных, как свет дня. Но последние
события - приезд незнакомой женщины, непонятное бегство дяди Георгия, визит
Филиппа - сбили мальчика с толку. Ему хотелось одного; вцепиться в сильную
руку дяди Георгия, и тогда снова все будет хорошо и привычно.
Трехмильный проезд кончился. Влево уходила лесная дорога в Халцедоновую
бухту, но Игорь знал, что дядя не любил этой дороги: он всегда предпочитал
держаться ближе к морю. И Игорь без колебаний пошел направо по узкой
тропинке, зигзагами сбегавшей в ущелье. Некоторое время он шел в тени моста
электрички, продирался сквозь кусты дикого граната, потом, лавируя между
стволами орехов, поднялся по противоположному склону ущелья и вышел к
крутому обрыву над морем.
Он чуточку передохнул и потер большой палец ноги, больно ушибленный о
корень дерева,
Затем Игорь двинулся по узкому карнизу - однажды они с дядей Георгием
проходили здесь. Он старался не смотреть вниз, где под обрывом синело море,
он медленно шел, прикасаясь левым плечом к скале и осторожно перешагивая
кустики ежевики, тут и там стелющиеся по карнизу. В одном месте он увидел
примятый кустик и раздавленные ягоды - это окончательно утвердило его в
мысли, что дядя Георгий недавно здесь прошел.
Да, он недалеко. Наверно, за тем выступом, за которым сразу открывается
вид на пляжи Халцедоновой. Еще десяток метров...
Дикий грохот и вой возникли так неожиданно, что Игорь вздрогнул. Это
электричка, перелетев по стальному мосту через ущелье, мчалась по дороге,
прорубленной в скалах, выше карниза, прямо над головой мальчика. Игорь знал,
что отсюда электричку не увидит, но невольно задрал голову - ив тот же миг
его правая нога встретила пустоту.
Он сорвался...
Его рука отчаянно цеплялась за карниз, но соскользнула с гладкого
закругленного камня, и тут Игорь почувствовал, что живот прижат к колючему
кусту. Он успел вцепиться руками в куст и повис над обрывом, тщетно пытаясь
нащупать ногами опору.
- Дядя Георги-и-и-ий!
- И-и-и... - откликнулось горное эхо.
Незадолго перед этим Георгий Платонов прошел по карнизу к тому месту за
выступом скалы, откуда была видна Халцедоновая бухта.
Здесь он остановился, прижался спиной к теплому камню, сдвинул кепи на
затылок.
Здесь никто его не видел, и ему не приходилось думать о выражении своего
лица.
Он был один - наедине со своими мыслями.
Перед ним лежало огромное море, согретое южным солнцем. Он видел зеленые
склоны гор, желтые пляжи и белые здания. В двух часах ходьбы его ждала
прекрасная женщина...
Но он был уже бесконечно далек от всего этого.
Он знал, что напрасно тянет время, но никак не мог оторваться от своих
мыслей о Галине.
"Пойми, я должен был бежать от тебя. Ты мешала мне. Я нуждался хоть в
каком-нибудь душевном равновесии, чтобы закончить работу. Но ты мне мешала,
и вот я тайком уехал - бежал от тебя. Так было лучше - лучше для нас обоих.
А потом та бы все поняла из моих записок, которые Михаил перешлет в Борки. И
время залечило бы рану.
Но ты разыскала меня.
Ну как объяснить тебе, моя единственная, что я уже не принадлежу жизни?
Да, я здоров и силен, несмотря на мои семьдесят четыре. Мои движения точны,
мышцы налиты силой и сердце пульсирует ровно. Но через несколько часов...
Через десять часов двадцать минут...
Бедняга Нейман, ему было лучшее ведь он не знал,
Открытый мною закон кратности обмена неотвратим и точен. Ничто не спасет
меня. Ничто и никто - даже ты. Но все же... Безумный опыт, который я здесь
проделал, дает какую-то возможность... Нет, не мне. Другим, кто будет после
меня... Может быть, им удастся, следуя моим указаниям, нарушить кратность
обмена... И значит, я не зря поработал здесь, в тишине и покое...
В тишине и покое?
Не надо обманывать себя. Покоя не было.
Но я не знал, что встречу здесь этого мальчика.
Если бы я знал...
Довольно тянуть".
Платонов смотрит на часы. Бежит по кругу секундная стрелка, исправно
отсчитывая время,
Надо решаться.
Грохочет над головой электричка. Она везет к бархатным пляжем веселых,
нарядных мужчин и женщин.
Ну, Георгий Платонов, может, ты оторвешь, наконец, спину от теплой скалы?
- Дядя Георги-и-ий!
Игорь! Как он сюда попал?
Голос мальчика, зовущий на помощь, мгновенно возвращает Платонова к
жизни. Торопливо он продвигается по карнизу, боком огибает выступ... Глаза
его расширяются при виде мальчика, висящего над обрывом.
- Держись, Игорь! Я иду!
Корни куста давно тянулись. Теперь они не выдержали, поддались... Игорь,
не выпуская из рун колючих веток, полетел вниз.
- А-а-в-а... - голос его замер.
В тот же миг Платонов резко оттолкнулся от карниза и бросил свое тело в
воздух. Синее море надвигалось на него. Сведя вытянутые руки перед головой,
он, как нож, без брызг вошел в плотную воду, зашумевшую мимо ушей.
- Придется немного потерпеть, - сказал Михаил. Мальчик кивнул. Пока отец
промывая его ободранные грудь и живот, смазывал мазью и перевязывал, Игорь
не издал ни звука. Он лежал, стиснув зубы и крепко держась левой рукой за
руку дяди Георгия. Не вскрикнул, не застонал. Только в глазах у него были
боль и крик.
- Ну, вот и все. - Михаил укрыл сына простыней, - Молодец, Игорь. Теперь
постарайся уснуть.
Он приложил ладонь ко лбу мальчика, потом отошел от койки и сделал знак
жене: пойдем, ему надо отдохнуть. Ася со вздохом поднялась.
- Легче тебе, сыночек?
- Да, мама, - шепнул Игорь,
Он все еще не отпускал руки дяди Георгия, неподвижно сидевшего возле
койки. Ася задернула штору и вышла вслед за Михаилом из комнаты.
Платонов поднял голову, взгляд его остановился на Галине. Он устало
улыбнулся ей и подумал: "Она смотрит на меня почти враждебно".
Через некоторое время Игорь уснул. Но как только Платонов осторожно
попробовал высвободить руку, мальчик встрепенулся и сжал его пальцы еще
сильнее,
И так было еще несколько раз.
Текло время, в комнате стало сумеречно: там, за окном, солнце клонилось к
закату. Платонов украдкой взглянул на часы. Галина сидела напротив, лицом к
лицу, и он встретил ее отчаянный взгляд и тихонько покачал головой.
Наконец ему удалось высвободить затекшую руку. Игорь ровно дышал во сне.
Платонов обнял Галину за плечи, и они вышли на веранду.
Ася захлопотала, побежала в кухню, вернулась с подносом. От запаха еды
Платонов ощутил легкое головокружение.
- Не суетись, Ася, - сказал он. - Обед никуда не уйдет. Посиди
спокойно... что пишут в газетах, Михаил?
- Не знаю, - Левицкий поднял брови. - Я не читал сегодня. Вечерний
ветерок зашелестел в листве деревьев. Снизу, из города, донеслось пение
скрипок, сухой говорок барабана. Платонов выпрямился, скрипнуло плетеное
кресло.
- Ну что вы уставились на меня? - сказал он грубовато. - Эка невидаль:
старикан, который зажился на свете.
Никто ему не ответил. Только Ася несмело сказала:
- Георгий Ильич, вы, наверно, голодный...
- Если хочешь, налей мне компоту.
Он принялся пить компот.
Галина резко поднялась, ногой отшвырнула стул,
- Георгий...
- Сядь, Галя, - прервал он ее. - Прошу тебя, сядь, - мягко повторил он. -
Знаю, что должен сказать вам... Я хотел опередить свой час, но Игорь помешал
мне... Послушай, Михаил, ты хорошо знаешь стариков, знаешь эти проклятые
возрастные изменения, старческие болезни, слабость. Этот постепенный и
неотвратимый износ организма. Дряхлеющий человек - черт возьми, что может
быть печальней! - Упрямый огонек, хорошо знакомый Галине, зажегся в его
серых глазах. - Возня с кожей и другими материалами навела меня на мысль о
переводе износа живого организма в ступенчатую категорию. Человек не должен
изнашиваться постепенно, как башмак. Пусть он, достигнув зрелости, сохранит
ее в состоянии полного расцвета - до последнего мгновения. До последнего
вздоха!
Платонов встал и прошелся по веранде. Затем он снова опустился в кресло и
продолжал уже спокойнее:
- Я многие годы бился, изучая мозг. Потом мы стали работать с Нейманом.
Мы установили: чтобы стабилизировать организм в фазе зрелости, надо
разгрузить некоторые группы клеток мозга. Чтобы они тратили не одну свою
биоэлектрическую энергию, а получали бы часть энергии извне, в виде
периодической зарядки... Впрочем, в моих записях вы найдете все - и
теоретические посылки и описание нашей установки. Мне пришлось повторить
первоначальные опыты с ботинками. Конечно, то скорее для душевного
равновесия... Потом мне прислали приборы, и тогда... Ну, словом, я торопился
закончить работу до двадцать третьего августа и я успел, как видите...
Михаил, передай мой пакет Галине, она увезет его в Борки.
- Значит вы... - начал Михаил глухим голосом.
- Да. Нам не оставалось ничего другого, как испытать на себе. И мы это
сделали - Нейман и я. Была очень важна дозировка - мы собрали ее в виде
одного заряда... Ты помнишь, Галя, в прошлом году мы повторили...
- Я помню! - вскричала она, - Да если бы я знала, что вы затеяли, я бы
разбила магнитный модулятор!
Она зарыдала. Ася молча гладила ее по плечу.
- Ужасно... - прошептал Михаил.
- Ужасно? Нет, дорогой племянник, это прекрасно! - с силой сказал
Платонов. - Похож я на твоих стариков? То-то же! Мне за семьдесят, а я
здоров и полон сил. Ужасно другое... Мне удалось сформулировать одну задачу
для электронно-счетной машины, и она... Совершенно неожиданно для меня она
вывела закон кратности обмена. Она безжалостно, с точностью до минуты
сообщила продолжительность эффекта... Я ничего не сказал Нейману: его час
оказался ближе моего... Да, Нейман был счастлив; он не знал.
Платонов вдруг направился к двери и распахнул ее. За дверью, в
коридорчике, стоял Игорь - белели бинты на его коричневом теле. В руке у
него была зажата книга.
- Ты подслушивал? - тихо спросил Платонов,
Мальчик смотрел на него тревожными глазами. Словно кто-то подтолкнул его
- он бросился к Платонову и судорожно вцепился в него.
- Не уезжайте!.. - кричал он. - Дядя Георгий, не уезжайте! Не уезжайте!!
Платонов гладил его по голове.
- Ну, ну, Игорь, с чего ты взял?.. Ну-ка успокойся. Будь мужчиной. Никуда
я не уезжаю...
Он повел его в комнату и велел печь.
- Ты давно проснулся?
- Нет, - прошептал Игорь. - Недавно... Я зажег свет, хотел почитать, а
лотом...
- Вот и хорошо. А теперь спи, дружок. Книжку дай сюда. Что это?
- Это ваша. Вы ее оставили... "Портрет Дориана Грея".
- Вот как! Ну, Игорь, покойной ночи.
- Покойной ночи, дядя Георгий.
Платонов вернулся на веранду. Задумчиво полистал истрепанные страницы,
потом вынул авторучку и размашисто написал на титульном листе: "будущему
ученому Игорю Левицкому на память о нарушителе законов природы Георгии
Платонове. Не бойся того, что здесь написано".
Он положил книгу на стол, взглянул на часы,
- Мне пора...
Он пожал трясущуюся руку Михаила. Ася с плачем кинулась ему на шею.
- Мы никогда... никогда... - Михаил пытался что-то сказать, язык его не
слушался.
- Все-таки хорошо, что я повидал вас, - сказал Платонов, - Хорошо и
плохо... Ну, прощайте. Пойдемте, Галина, проводи меня.
Они сидели на камне, еще хранящем тепло ушедшего дня.
Море с шорохом набегало на крохотный пляжик, зажатый скалами. Справа
виднелись городские огни, освещенный куб морского вокзала, цепочка огней на
набережной.
- Мы часто купались здесь с Игорем.
Галина не ответила. Она, казалось, окаменела. Платонов притянул ее к
себе.
- Будь умницей, Галина... Продолжай работать. Продолжай работать,
слышишь? Со старостью надо бороться, но только так, чтобы это не было
противоестественно в круговороте природы. Ты слышишь меня?.. Ступенчатый
износ - правильная идея. Но человек не должен знать своего часа. Это мешает
жить... Ты слышишь? Поезжай в Ленинград к Зыбину, отдай ему запись
последнего опыта. Там указан путь". Галя, очнись! Слушай! Я нащупал
возможность нарушить кратность обмена. Ты с Зыбиным обязана довести это до
конца.
Он встал, снял с руки часы, взглянул на них еще раз - и с силой ударил о
камень. И отшвырнул в море.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг