Ур. Он видел исполосованную обнаженную спину одного из парней, сидящего на
полу. Другой хмуро разглядывал сломанные очки.
Ур сунул руку в карман за платком, чтобы вытереть мокрое лицо. Платка
не было. Он нащупал скомканную бумажку, расправил ее перед глазом. Это
была листовка. Скорбное лицо Христа, терновый венец. Сверху крупно
написано: "Разыскивается преступник". Внизу - краткое описание примет, а
еще ниже: "Агитировал за ликвидацию крупной собственности".
- Ну, как листовочка? - спросил Рене. - Это мы придумали.
Ур пожал плечами.
- Если бы Иисус явился сейчас, то его бы арестовали за красную
пропаганду и подстрекательство, - продолжал Рене. - И сидел бы он с нами в
тюрьме с подбитым глазом, вот как ты. А потом апостолы скинулись бы,
собрали деньжат, и Христа выпустили бы под залог. И он бы плюнул на всю
эту мерзость, вознесся бы к боженьке и сказал: "Пусть они там выпутываются
сами, а я к ним больше не хочу". - Он захохотал, тряся волосами.
- Рене, перестань богохульствовать, - сказал парень с поломанными
очками.
- Молчи, философ! - огрызнулся Рене. - Ты-то почему здесь, книжный
червь? Сидел бы у своего толстопузого папочки-фабриканта и кушал бы
куриную печенку.
- Я не живу с родителями, - серьезно ответил тот. - А здесь я потому
же, почему и ты. Система образования нуждается в реформе.
- Придушить бы вас всех, философов, - сказал парень с исполосованной
спиной. - Умники проклятые!
- Заткнись, Лябуш! - крикнул Рене. - Это тебя с твоим Клермоном надо
придушить.
- Руки коротки!
- Дурака мы сваляли, когда поддались вашим уговорам и пошли выручать
ублюдков, которые заперлись на факультете. Пусть бы их похватали там. Вам
бы только шуму побольше, а до остального дела нет. Какого дьявола Клермон
затеял стрельбу?
- Если б не такие слюнтяи, как ты, мы бы давно добились своего.
- Чего? Передушили бы администрацию и протянули бы через весь городок
полотнище с цитатой? И, между прочим, придержи язык. Я тебе покажу
"слюнтяя"!
Парень с исполосованной спиной вскочил и, ругаясь, направился к Рене.
Тот воинственно шагнул ему навстречу. Камера опять загалдела, и не
миновать бы драки, если бы вдруг не распахнулась дверь. На пороге встал
дородный полицейский.
- Тихо вы, боевые петухи! - гаркнул он. И, обведя взглядом камеру: -
Кто здесь Ур?
Он дважды повторил вопрос, прежде чем Ур ответил. Полицейский
посмотрел на него, прищурив глаз, как бы оценивая.
- Вы? В таком случае следуйте за мной.
В одиночной камере, куда привели Ура, была койка. Он сразу лег.
Переход по коридору был не длинный, но Ур одолел его с трудом, каждый шаг
вызывал боль в избитом теле.
Он облизнул языком сухие губы. Ныл глаз. Но Ур уже стал привыкать к
боли. Другое тревожило его - смутное ощущение какого-то неблагополучия.
Что это? Откуда оно шло? Усталый мозг как бы отказывался анализировать
новое ощущение. Ур погрузился в тяжелую дремоту.
Вдруг он, раскрыв глаз, увидел человечка в белом халате,
нацелившегося шприцем на его руку. Ур отдернул руку.
- Не бойтесь, мосье, не бойтесь, это всего лишь обезболивающий укол,
- скороговоркой произнес человечек и подмигнул ему. - Ну, смелее!
Он сделал укол. Потом достал из чемоданчика флаконы, бинты и,
покачивая головой, стал осматривать лицо и торс Ура, с которого давно уже
сползли клочья рубашки.
- Все бунтуете, все бунтуете, - ворчал он при этом. - Что это
делается с вами, молодыми?.. Лежите, мосье, спокойно, я обработаю ваш
глаз. (Ур почувствовал прикосновение холодного и влажного.) Будь удар чуть
посильнее, глаз бы вытек... Сами лезете под удары, так и лезете, так и
лезете...
- Пить, - прошептал Ур.
- Сейчас, потерпите немного... Повезло вам, мосье, глаз цел. - Врач
осторожно поднял изодранную майку. - Кости, кажется, тоже целы. Здесь
болит? Само собой, не может не болеть после такой взбучки. Но если бы
ребро было перебито, вы бы взвыли не своим голосом... И чего вам только
надо? Все не по вам, все не так, лезете и лезете под удары...
Врач опять подмигнул Уру. Впрочем, это у него был, наверно, тик.
Болтал он беспрерывно, но руки его между тем ловко и быстро делали свое
дело. То ли от укола, то ли от примочек, а может, от воркотни доброго
человечка, но Уру стало легче.
Надзиратель с постным неподвижным лицом принес поднос с едой и
питьем. Не переводя дыхания, вытянул Ур до дна бутылку ситро. Обед был
хороший: луковый суп, антрекот с жареным картофелем, сладкий пудинг.
Окна в камере не было, но откуда-то лился скрытый свет. Пожалуй, он
был чересчур ярок. Ур забылся сном.
Наверное, он проспал часа четыре. Проснулся весь в поту. И опять
кольнуло его неясное ощущение чего-то болезненного, случившегося не с ним,
но с близким человеком. Уж не с матерью ли произошло что-то или с отцом?..
Глаз болел меньше, но опухоль еще не спала. Ур попробовал сесть на
койке, и в этот момент повернулся в скважине ключ, в камеру вошел
надзиратель с подносом, на котором стояли бутылка с желтой жидкостью,
сифон, два стакана и пепельница.
"Солидные приготовления", - подумал Ур.
Вошел человек в песочного цвета костюме и галстуке, испещренном
красными и синими кругами. Лицо у него было неприметное - неопределенного
цвета волосы, нос ни прямой, ни горбатый, ни заостренный, подбородок
скругленный, но взгляд глубоко посаженных глаз цепкий, колючий. Вошедший
кивком услал надзирателя за дверь, сел за стол, аккуратно вздернув брюки
на коленях, и устремил на Ура проницательный взгляд.
- Вы должны отвечать на мои вопросы, - сказал он, выкладывая перед
собой большой блокнот и шариковую ручку. - Честные ответы смягчат ваше
положение. Вы меня поняли?
- Лучше по-английски, - сказал Ур. - Если вам не трудно.
- Ладно, попробуем. - По-английски комиссар говорил неважно, но, в
общем, они с Уром понимали друг друга.
- Ваше имя и фамилия, мосье?
- Ур. Это и то и другое.
- Значит, фамилии нет? Допустим. Документы? Тоже нет? Допустим.
Гражданином какой страны вы являетесь?
- Я еще не выбрал.
- Еще раз предупреждаю: вы должны отвечать честно, иначе навлечете на
себя серьезные неприятности. Откуда и с какой целью вы приехали во
Францию?
- А почему я должен отвечать на ваши вопросы?
- Потому что вы арестованы за участие в беспорядках.
- Я попал в эту драку случайно.
- Это я и намерен выяснить - каким образом вы сюда попали. Итак,
мосье: откуда вы приехали и с какой целью?
- Я приехал из Советского Союза. Моя цель - осмотреть Океанариум в
Санта-Монике.
- Вы советский подданный?
- Я уже сказал вам, что не имею никакого подданства.
- Допустим. - Комиссар быстро записывал ответы Ура. - Как вы попали в
Советский Союз? Откуда?
- Это должно интересовать не вас, а советские власти.
- Хорошо. Каким образом вы перешли границу Франции? Уж такой вопрос,
надеюсь, я вправе задать?
- Пожалуй. Я приплыл в Санта-Монику на своем корабле.
- Приплыли или прилетели?
- Вы слишком любопытны.
- Уж такая профессия. Итак?
- Пускай будет - прилетел.
- Куда девался ваш корабль после того, как вы выпрыгнули из него в
море?
- Думаю, что он улетел.
- В нем были еще люди? Кто они?
- В нем никого больше нет.
- Изумительно интересно, мосье. Вы хотите сказать, что управляете
кораблем сами, дистанционно? Как вы это делаете?
- Боюсь, что вы не поймете. У вас в сифоне не оранжад?
- Содовая. А это виски. Сейчас вам налью.
- Только содовой, пожалуйста.
Комиссар налил ему полный стакан. Себе он плеснул на дно стакана
виски и, не разбавляя, выпил одним мощным глотком.
- Мосье Ур, - сказал он, закурив, - вам я не предлагаю сигареты,
потому что знаю, что вы не курите. Нам вообще известно о вас больше, чем
вы думаете. Согласитесь, что к человеку, путешествующему без паспорта, без
виз, без гражданства, проявляется повышенное внимание. В наш беспокойный
век, мосье, от журналистов, как и от людей моей профессии, ничто не может
укрыться. Итак: мы знаем, что вы и в Россию прибыли таким же странным
способом, как и во Францию. Вы работали в одном из прикаспийских городов в
институте, занимающемся проблемами моря. Затем вы нанялись в цирк и
выступали в одном из черноморских городов с опытами телекинеза. Вы
прилетели в Санта-Монику и устроились работать за пансион в Океанариуме у
доктора Русто, который высоко оценил ваши познания в океанологии, но, по
свойственной ему безалаберности, не проявил интереса к вашему
происхождению. Вы - извините, что касаюсь интимных вещей, - очаровали
дочку американского яичного промышленника и поехали с ней в Одерон, не
стану уточнять, с какой целью. Вам не повезло: вы влипли в студенческие
беспорядки и ввязались в драку, и вам основательно перепало, о чем,
поверьте, мы сожалеем. Драка есть драка, мосье, и остается только
благодарить провидение за то, что ваш глаз уцелел.
- Если вы так много знаете, - сказал Ур, - то зачем вы меня
допрашиваете?
- Мы бы хотели узнать самое главное: кто вы такой, мосье Ур? Каковы
ваши истинные цели?
Ур молчал.
- Не стану скрывать от вас, - продолжал комиссар, глядя на него
испытующе, - есть предположение, что вы... как бы сказать... житель другой
планеты... пришелец... Это правда?
Ур угрюмо молчал.
- Лично я не думаю, чтобы летающий корабль необычного вида и необычно
управляемый дал веский повод подозревать в вас пришельца. Не очень верю и
в то, что вы без физического контакта поднимаете людей в воздух...
"Наверно, ему кажется, что он ведет допрос чрезвычайно тонко", -
подумал Ур.
- Вы не желаете отвечать? Жаль. Очень жаль, мосье. Вынужден заявить
вам, что есть и другое предположение, которое лично мне кажется менее
фантастическим: вы засланы с разведывательной целью. Итак? Я жду ответа.
- Ответа не будет, - сказал Ур, ложась на койку.
Комиссар закрыл блокнот и поднялся.
- Что ж, торопиться нам некуда, продолжим разговор в другой раз.
- Вы собираетесь держать меня здесь долго? - спросил Ур.
- Пока не выясним все, что нас интересует. До свиданья.
- Постойте. Где мисс Фрезер? Девушка, с которой...
- Понятно, мосье, понятно. Думаю, что она уже дома. За ней приехал
отец, и, выслушав то, что она пожелала сказать, мы ее отпустили. Было бы
жестоко разлучать такую очаровательную мисс с любящим родителем, не правда
ли? Кстати, она очень беспокоилась о вас. Хотите спросить еще о
чем-нибудь?
- Нет, - сказал Ур и закрыл глаза.
Учитель, я опять вел себя неразумно. Я опять вмешался...
Я жестоко избит и сижу взаперти.
Я страдаю, Учитель. Все, что я делаю с лучшими намерениями, почему-то
оборачивается против меня. Я сам не могу уследить, как оказываюсь втянутым
в сложные события. Вся жизнь здесь соткана из внезапностей - от них нет
спасения.
Каждый раз приходится самому, не опираясь на общий разум, принимать
решения. И часто они оказываются ошибочными.
Я начинаю бояться самого себя... Во мне будто дремлет кто-то другой,
не знакомый мне, и когда он вдруг просыпается... так было во время этой
ужасной драки... когда он просыпается, мне делается страшно...
Еще не отпустило его напряжение, еще он был как бы в полусне, как
вдруг сквозь уходящие, расступающиеся полотна тумана увидел е г о -
человека из засады, младшего сына хозяина воды. Вот он натягивает тетиву
лука... шагнул вперед...
- А-а-а-а! - закричал Ур во всю мочь, забившись в угол и беспамятно
шаря рукой по смятому одеялу в поисках пращи.
- Что с вами, Уриэль? - услышал он голос вошедшего. - Вы не узнаете
меня?
Оцепенело смотрел Ур на его желтые глаза под черными треугольничками
бровей. Сон уходил. Серыми стенами камеры проступила жестокая реальность.
- Я Себастиан. - Человек в легком кремовом костюме подступил,
улыбаясь. - Ваш знакомый Гуго Себастиан из Базеля.
Ур отлепился мокрой спиной от стены, опустился на койку.
- Как вы меня напугали, Уриэль! - продолжал тот, участливо глядя на
Ура желтыми своими глазами. - Боже, что они с вами сделали! Я вам искренне
сочувствую, бедный мой друг...
- Откуда вы взялись? - чуть слышно спросил Ур.
- Это так просто, - улыбнулся Себастиан. - Я узнал из газет, что вы
попали в беду, и помчался в Одерон. Помогать друг другу - разве не в этом
состоит истинно человеческое назначение?
Услышав знакомый проповеднический тон, Ур окончательно успокоился.
Только голова очень болела. Этот окаянный электрический свет, не гаснущий
ни днем, ни ночью...
Себастиан сел на стул. Его загорелое красивое лицо выражало печаль и
сочувствие.
- Я все еще полон впечатлений от наших встреч на Черном море,
господин Уриэль, - сказал он мягко. - Поверьте, это незабываемо. В Базеле
меня обступили дела, очень невеселые дела. Похоже, что наше издательство
накануне краха...
- Если не трудно, налейте мне стакан воды, - сказал Ур.
- О, конечно! - Себастиан схватил со стола графин. Покачивая головой,
поросшей как бы шерстью, коротко стриженной и седоватой, он смотрел, как
Ур осушил два стакана кряду. - Когда я прочел о вас в газетах, - продолжал
он, - я сразу понял, что должен ехать вам на помощь. Я здесь третий день.
К счастью, Прувэ оказался столь же покладистым, сколь и влиятельным
человеком, он и устроил мне свидание с вами...
- Прувэ? - переспросил Ур, отставляя стакан.
- Ну да, комиссар Прувэ. Он согласился поужинать со мной. Я рассказал
о своем знакомстве с вами, и можете поверить, что изобразил вас в
наилучшем свете. Более того: думаю, что мне удалось уговорить Прувэ
пренебречь газетной шумихой, склонить к милосердию к вам. Скажите, друг
мой, достаточную ли медицинскую помощь вам здесь оказывают?
- Да, врач приходит.
- А питание?
- Вы сказали, что хотите мне помочь. Что это значит? Вы имели в виду
заботу о моем лечении и питании?
Наклонившись вперед, Себастиан сказал, понизив голос:
- Вы правы, Уриэль: дело не в питании, хотя и оно, разумеется, не
может меня не заботить. Я очень хотел бы, чтобы вы поверили в мое
искреннее расположение к вам.
- Верю, - сказал Ур.
Этот швейцарец был ему симпатичен. Правда, остался какой-то
неприятный осадок от испуга, испытанного Уром при его неожиданном
появлении...
- Вот и прекрасно! - Себастиан придвинулся еще ближе. - Уриэль, вы
помните наш разговор на черноморском пляже?
- Помню. Что-то такое о втором пришествии...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг