исчезнуть в недрах штурманского кресла. Да так, чтобы его уже никто не
нашел. Теперь ему уже не надо было смотреть в лобовое стекло, ярость
командира он ощущал спиной. Даже сквозь толсток кресло. Робот продолжал
методично протирать дыру в чайнике. Хотя внутри него проводки здорово
напряглись.
- И ты молчал! - прогремел Петр Васильевич. - Ну, знаешь, это уже ни в
какие рамки!.. А что - если бы мы врезались в эту комету и разлетелись на
кусочки к чертовой бабушке?!
- Да что толку - тебе говорить? - взвился Тэксю От испуга он сам
перешел в нападение. - Уперся в своих жучков, кроме них ничего не видишь.
Что больше некому этим заняться? Ты что - Папа Римский? Или кто у вас там
раньше нищих кормил?
Видимо, Тэкс не знал, кто такой Папа Римский. Да и Сотник, честно
говоря, не очень помнил. Да и не до того ему сейчас было. В этот момент он
был очень похож на быка. Петр Васильевич стоял, полусогнувшись. Его ноздри
то расширялись, то сужались с шумом втягивая и выпуская воздух каюты. Глаза
ничего хорошего не выражали. Красной тряпкой для капитана Тэкс быть совсем
не желал, поэтому спрятался в кресло и снова принялся читать детектив кверху
ногами, с ужасом следя за отражением Петра Васильевича в лобовом стекле.
Сотник рывком повернулся к роботу.
- И ты это знал?
Будь Бэримор человеком, он бы взвизгнул, нырнул в кубрик и заперся там
до прихода милиции, но поскольку он был роботом, а голос у роботов на
визжание не рассчитан, они ведь такие ограниченные, то просто сказал:
- Радио является единственным доступным источником информации о
событиях в мире, в постоянном курсе которых должно было быть любое уважающее
себя разумное существо.
Даже для Сотника это было слишком. Это означало, что - он существо
неразумное.Что команда его ни в грош не ценит. Что он - чуча мелководная и
что его презирают. Чуча - это такое животное, которое держат на одной
водяной планете вместо овец, но чучи гораздо глупее их. Теперь понимаете,
почему - чуча?
Петр Васильевич обвел диким взглядом каюту в поисках того, что можно
было бы с грохотом швырнуть или опрокинуть. Но кроме экипажа все было
привинчено к полу, а Петра Васильевича с детста учили, что людей бить
нельзя. И правильно делали. А то ведь он и сам бы остался без экипажа. Но
сказать что-то надо было. Не мог же он так просто уйти т не отметить своего
отношения к происходящему! Он набрал полную грудь воздуха, но понял, что
ничего, кроме брани, произнести не может, а ругаться ему тоже с детства
запрещали.
И тогда он сказал:
- Пс-с-с!
Затем повернулся и так жахнул дверью, что у Бэримора из рук выпал
чайник, а у Тэкса детектив. Впрочем, они этого не заметили.
В каюте, которую Сотник делил с Тэксом, Петр Васильевич зарылся головой
в подушку и замер. Без движения он пролежал восемь часов кряду. Он не спал,
а лишь неподвижно лежал на кровати. За иллюминатором каюты давно стемнело.
На кусочек небосвода, видный через стекло, выплыли две луны. А Сотник все
лежал и лежал. А в голове у него бились одни и те же мысли:
- Почему весь мир отвернулся от меня? Неужели это так плохо - помочь
сиротам? Неужели в этом мире живут такие бездушные люди, которые не могут
понять, что для меня сейчас поймать этих жучков важнее, чем сохранить всех
коров Вселенной? Ах, - думалось ему, - как я ошибался в Тэксе и Бэриморе!
Они оказались бессердечными, расчетливыми людьми. Впрочем , что он говорит?
Людьми... Бэримор-то даже и не человек! Как он может почувствовать, что
значит - остаться без родителей, когда у него и родителей-то отродясь не
было! Винтики-проводочки! - Сотник горько усмехнулся: - Каким же надо быбо
быть чурбаном, чтобы воображать, что они с Бэримором друзья! Робот есть
робот. - думал Петр Васильевич, но вот Тэкс...
Тут Сотник снова впал в оцепенение. Через час он вылез из-под подушки и
уставился на звезды, сверкающие в иллюминаторе. Постепенно мысли Петра
Васильеича сделались спокойнее. Звезды замигали веселее.
- Что ж, - подумалось ему. - мир не переделать. Во всяком случае - мне.
Будем принимать его таким, какой есть.
Он глядел-глядел на звезды, и они казались ему снова такими ласковыми,
что он перестал чувствовать себя одиноким.
- Звезды ведь тоже одни всю жизнь и ничего. Светят путникам. Людей
радуют. Эх, рано я отчаялся!.. - мысли Сотника стали течь плавно-плавно и
постепенно уплыли в такую даль, что он уже не знал, о чем думает, и только
смотрел и смотрел на добрые звезды.
Вдруг ему показалось, что часть звезд сорвалась со своего места на
небесах и устремилась ввысь.
- Должно быть, я совсем с ума сошел от горя, - пробормотал Сотник и
помотал головой.
Но это не помогло. Мириады маленьких огоньков продолжали взмывать в
космос огромным золотистым клином.
- Да это ж они! - ахнул тут Сотник.
Он рывком скинул с себя одеяло и гигантскими прыжками кинулся в кабину.
Тэкс так и не решившийся в целях безопасности зайти в каюту для сна,
спал в кресле. Сотник не стремился соблюдать тишину, поэтому так хлопнул
дверью, что детектив снова выпал из рук сонного штурмана. Тот осовело
уставился на командира, но спросить, в чем дело, не решился. Он только
почувствовал вскоре, что крабль медленно взлетает ввысь. Сохраняя молчание,
он подошел к Сотнику и устремил взгляд на сотни огоньков, маячивших впереди.
- Они, что ли? - спросил он таким голосом, чтобы сразу стало ясно - ему
это все равно. Но Сотник ничего не ответил. Он боялся потерять золотистый
клин, найденный с таким трудом. Тэкс пожал плечами и опустился в штурманское
кресло. Там ему надлежало находиться во время взлета.
Постепенно жизнь на "Перуне" становилась почти такой же, как и раньше.
Правда, экипаж продолжал друг на друга фыркать и обходить стороной вопрос о
цели путешествия, только иногда перекидываясь словами. Но, так или иначе, у
них появилась цель и рано или поздно этот кошмар должен был кончиться.
Потому что, по большому счете, радости такой круглосуточный бойкот не
доставлял никому. Может быть, вы думаете, что Бэримор не страдал? Ха! Тогда
хотел бы я, чтобы вы посмотрели, как у него на окуляры чуть ли не слезы
наворачивались, когда он сидел над своей диссертацией! Он со всей ясностью
сознавал, что ее он проваливает, так как до сессии, то есть до того момента,
когда ему надо было ее сдавать, они наверняка не успеют поймать ни одного
даже самого завалящего жучка. Робот терял смысл своей жизни. Смысл жизни,
который он вычислил себе сам. На Бэримора было жалко смотреть. Казалось, он
постарел сразу на три гарантийных срока. То есть на то время, которое
отпущено роботам-механикам для бесперебойной работы. Он испускал стоны и
кашлял как древний дед. Он даже начал местами покрываться ржавчиной. Когда
Сотник увидел, что краска начала осыпаться с корпуса Бэримора в еду, которую
тот готовил, Сотник не на шутку испугался. Не за себ, конечно. Хотя и за
себя тоже - немножко. Но теперь Сотник радовался тому, что они уверенно
преследовали добычу. Нагнать жучков он намеревался в следующей системе, где
жучки при облете планет наверняка снизят скорость. Правда го убивала мысль,
что этим путешествием он буквально загонял в могилу робота. Капитан усиленно
думал, как бы вытащить Бэримора из этого жуткого состояния и даже начал с
ним весьма ласково разговаривать. Но это не помогало. Петр Васильевич
пытался развлечь робота заказом приготовления особо хитроумных блюд, но тот
все путал и клал вместо сахара перец. Экипаж, хотя на вид и продолжал
относиться друк к другу неважно, терпел и это. Но вскоре Бэримор слег.
В одно утро, после того, как у звезы Альфа Водолея Сотник сдал
управление кораблем Тэксу и зашел на кухню - узнать, почему до сих пор нет
завтрака, он увидел, что робот лежит на полу в россыпях перца с сахаром и
мукой. Индикаторная лампочка на его груди еле горела. Робот умирал. Петр
Васильевич бросился к Бэримору, поднял его на руки, хотя тот весил не меньше
самого Сотника, и перетащил в каюту. Тэкс, увидев это, передал управление
кораблем комьютеру и кинулся к ним. Вместе они заботливо уложили робота на
постель Сотника и подоткнули ему одеяло как маленькому ребенку. Испуганный
Тэкс притащил аккумулятор и вставил его шнур в ячейку питания Бэримора. Но
лампочка продолжала гореть так же тускло.
- Как ты, Бэримоша? - дрогнувшим голосом спросил Петр Васильевич. -
Держись, милый, мы тебя покормим. Только не молчи!
Он, конечо, имел в виду, что покормят его электичеством. Бэримор с
усилием сфокусировал окуляры на Сотнике.
- У меня все внутри рвется, - хрипло сказал он.
- Не может у тебя там ничего рваться, - встрял Тэкс, - у тебя там все
надежно спаяно, скручено. Все в порядке. Просто ты переутомился. Правда,
капитан?
- Да-да, конечно, ты переутомился, - поддержал помощника Сотника, -
сейчас полежим в кроватке и нам сразу полегчает.
- А мы пока... мы пока... - Сотник обвел взглядом каюту. Он понятия не
имел, как лечить роботов. Но чутье подсказывало, что такую болезнь машинным
маслом не возьмоешь. - А мы пока сказки почитаем. Правильно? - Он нервно
открыл книгу на првой же попавшейся странице.
- В некотором царстве, в неотором государстве... - тут он сердито
посмотрел на Тэкса, который в волнении стоял над роботом, во всех четырех
руках пустые мыльницы, гремя ими как погремушками. Он хотел развлечь робота.
- А дядя Тэкс пойдет рулить машинкой, - твердо сказал капитан. - Чтоб мы не
врезались в какой-нибудь метеоритик.
Штурман кивнул и на цыпочках вышел из каюты. Он тоже не хотел, чтобы
они врезались в метеоритик.
На столике у кровати Сотника все время горела лампа, а Петр Васильевич
и Тэкс, сменяя друг друга, дежурили у постели больного робота. Сначала
казалось, что Бэримору лучше не становится, но когда Сотник читал ему сказку
"Садко" - в том месте, где Садко героически прощается с командой корабля и
прыгает в бурное море, Бэримор с трудом настроил свои окуляры на лицо
капитана и спросил: - Зачем он прыгнул? - Кто прыгнул? - от неожиданности
переспросил Сотник.
- Садко зачем прыгнул? Он же утонет!..
- Ну, утонет, - согласился, подумав, Сотник.
- А смысл какой в этом? - продолжал робот. - Он же не будет
существовать и приносить пользу обществу. Не понимаю. Может, он с ума сошел?
Тогда - понимаю.
- Нет, - Сотник медленно опустил книгу. Попробуй объяснить такое
роботу! Сам с ума сойдешь! - Понимаешь, у некоторых людей есть такое
чувство, которое заставляет в тяжелую минуту отдавать жизнь за другого.
Чтобы тому стало лучше.
- М-м, - протянул робот.
Сотник внимательно смотрел, какое впечатление производит сказанное им
на робота.
- А нельзя так, чтобы всем было хорошо и никто не утонул?
- Иногда - нельзя.
- А что это за чувство?
Огонек на груди Бэримора разгорался все ярче и ярче. Сотник следил за
огоньком и буквально вспотел, подбирая слова - лишь бы не дать ему угаснуть
снова.
- Понимаешь, когда да человека крепко дружат, ну просто жить не могут
друг без друга, и с одним из них стрясается беда, вот тогда это и
происходит,
Капитан не отрывал глаза от лампочки. Быримор молчал, но она светилась
все сильнее. Тогда Сотник потушил свет и вышел из каюты. Во тьме горел лишь
огонек на груди робота. Но горел - ярче звезд за иллюминатором.
Петр Васильевич в како-то задумчивости вошел в кабину и сел возле
штурвала.
- Ну как? - с тревогой спросил Тэкс.
Сотник вздрогнул и посмотрел на штурмана. Капитан все еще думал о
Бэриморе.
- Лучше, - ответил Сотник, сплюнул три раза через левое плечо и
постучал по карандашу, с которым Тэкс в обычное время разгадывал кроссворды
- единственному деревянному предмету на "Перуне". Тэкс удивленно посмотрел
на капитана. Раньше он не замечал, чтобы тот плевался на корабле. Сотник
заметил удивление штурмана и смущенно сказал:
- Не обращай внимания,
- Ага, - заметил Тэкс и не поднимаясь с кресла встал на уши. Видите ли,
на Марсе все суеверные люди вместо того, чтобы плеваться, встают на уши.
Почище народ, почистоплотнее. Тут уж ничего не скажешь.
- Сотник ошарашенно смотрел на штурмана.
- Не обращай внимания, - застеснявшись, произнес тот.
- Понятно, - ответил Петр Васильевич и улыбнулся. В первый раз за две
недели.
Уже на следующее утро Сотник застал робота за готовкой овсяной каши.
Кашу сотник не любил, но на этот раз ему показалось, что никогда не ел
ничего вкуснее.
Конечно, Бэримор выздоровел. Но теперь он прилипал к Сотнику по любому
поводу. Он ведь начал писать вторую часть диссертации: "Об особенностях
жизни людей, или что такое крепкая дружба". Он спрашивал у Сотника: а
сколько раз бы он бросился в воду ради друга, если крепко с ним дружит, а
сколько - если не крепко. А если не в воду, а - с балкона? А если вместо
него бросится друг?
Сотник потел и скрипел, отвечая на эти вопросы, потму что, как мы
помним, человеком он был скромным. А скромные люди не любят говорить,
сколько раз они бросятся в воду ради друга, Но он был готов и на это, лишь
бы Бэримор не болел. И радостный Бэримор вел свою диссертацию к победному
концу. Но такая уж у капитанов судьба - не успеешь расхлебать одно, как
валится другое. Они не смогли догнать жучков в космосе! На самой большой
скорости, которая позволяла держаться на одном расстоянии от светлячков - то
есть ни приближаться, ни удаляться - "Перун" трясся так, что, казалось, он
вот-вот распадется на части. А распадаться на части совсем не хотелось и
постепенно они отставали.
У Петра Васильевича была одна надежда, что жучки сядут передохнуть на
какой-нибудь планете. Не могут же они летать вечно! И вот в системе Оп-са-2
они, наконе, пошли на посадку. Но когда до планеты, на которую собирались
опуститься насекомы, оставалось не больше парсека - ну в общем не очень
много - из-за небольшого черного астероида вылетел серый клин летучих крыс и
врезался в золотистую стрелу светлячков. Если бы не маленький размер,
летучие крысы были бы самыми беспощадными хиниками во Вселенной. Они были
жестоки кровожадны, и если им не удавалось перехватить какой-нибудь живности
в космосе, где ее, в общем-то, было не очень много, они бросались друг на
друга. И вот на глазах у бедного Сотника летучие крысы начали поедать его
драгоценных жучков! За которыми он пролетел половину Вселенной - то есть
очень много, и до которых ему осталось всего полпарсека - то есть очень
немного! От бессилия Петр Васильевич так стиснул зубы, что хруст раскатился
по всему кораблю. Но крысы его не услышали и продолжали уничтожать
светящиеся точки. Жучки пытались увернуться, рассыпаясь в золотистые облака,
но крысы были слишком ловки и быстры. И вот, когда Сотник уже почти начал
седеть от горя, Тэкс включил все внешнее освещение. А его на "Перуне" было
достаточно! И вдруг во тьме космоса крысы увидели, что недалеко летит стая
еще более жирных и толстых жуков. Они-то ведь глупые не знали, что это
всего-навсего несъедобные лампочки корабля! Крысы издали дикий охотничий
визг и ринулись на новую добычу. Некоторые из них попытались ворваться в
самую гущу новых жучков и расквасились о стальные бока "Перуна" . Ну что ж!
"Перун" и не такое мог выдержать! А уцелевшие жучки, между тем, медленно
опускались на планету. Когда крысы поняли, что их провели, светлячки были
уже далео. Они уже влетели в воздушную оболочку планеты. Как хищники тогда
разозлились! В бессильной ярости бросались они на скотовоз, кусали антенны и
фонари, но ничего не могли поделать. Правда, одна самая крупная летучая
крыса сгрызла в злобе флажок с эмблемой Земли. Но не печальтесь - у Сотника
был запасной!
Как только Петр Васильевич убедился, что опасность светлячкам больше не
угрожает, он направил корабль следом за ними и уже через двадцать минут
опускался на широком пшеничном поле. Вокруг виднелись небольшие домишки,
похожие на те, которые на Земле когда-то можно было увидеть на фермах и в
колхозахю Только, конечно, не совсем точно такие, а инопланетные. Петр
Васильевич устало отнял руки от штурвала и принялся рассматривать местность.
Сразу же бежать на поиск светлячков не имело смысла, ведь днем их было
совсем не видно, а на той планете был как раз день. Но Сотник решил, что
лучше заранее исследовать окрестности, чтоб, когда он будет искать их ночью,
не вляпаться в какое-нибудь болото.
Только он хотел отдать соответствующие распоряжния экипажу, как из
кубрика появился Бэримор. В руках он нес летучую крысу. Та дико верещала,
извивалась в щупальцах робота и норовила укусить его в железный палец. Будь
на его месте человек, он давно бы уже выкинул эту тварь и сиганул от нее
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг