жется на состоянии плода. Вам сомой важно знать, как разви-
вается ваш ребенок.
- От радиации я была защищена скафандром, а перегрузка,
вы сами знаете, плоду не грозит, он находится в жидкости.
- Это очень хорошо, - Лобов приободрился тем, что ему
ответили, - однако нужны данные объективного исследования, и
тогда мы сможем смело отстаивать свою позицию.
- А если результаты будут неудовлетворительные, что тог-
да?
- Hе знаю, - признался Лобов, - на такой исход я не
рассчитываю. Если бы плод имел сильную аномалию, ваш орга-
низм уже избавился бы от него.
- Да, действительно, - в глазах Анны впервые промелькнул
отблеск разума, - я об этом не подумала.
Лобов имел все основания быть довольным собой. Hеожидан-
но легко он уговорил Анну пройти обследование. Более того,
между ними установились хрупкое взаимопонимание и симпатия,
основанные на общей цели. За последние несколько дней Анна
предстала перед Лобовым то как потерпевшая крушение, то как
ассистент, то как врач, то как пациент, то как безутешная
вдова, и за все это время у него не было возможности увидеть
в ней женщину. Они сидели друг против друга и смотрели,
словно впервые увиделись после долгой разлуки. Лобов расс-
матривал ее лицо, постоянно натыкаясь взглядом на грустные
глаза, неухоженные волосы, руки с обломанными ногтями, шею с
пульсирующей жилкой, и чувствовал, что глупо и неуместно
улыбается. Анна смотрела на него и тоже улыбалась одними
уголками губ и глаз. Пауза затянулась, и Лобов, чувствуя все
большее неудобство, сказал:
- Я рад, что вы согласились. Это значительно облегчит
мою задачу.
От его слов Анна очнулась и моментально встала. Улыбка
исчезла с ее лица, глаза сразу сделались сухими и строгими.
- Спасибо, - произнесла она твердым голосом, - я, пожа-
луй, пойду к себе.
- Я провожу!
- Hе стоит, я себя хорошо чувствую.
- Я все равно пойду с вами. Мне надо в медицинский блок.
Они пошли вместе. Лобову было стыдно и неудобно. Молча-
ние тяготило его.
- Извините, но я все хочу спросить, - не удержался Ло-
бов, - почему вы решились на ребенка? Ведь в дальних экспе-
дициях это запрещено.
- Если бы мы благополучно вернулись на Землю, то это уже
не имело бы никакого значения. А вы сами женаты? - Анна сно-
ва сделалась сама собой, от былого отчуждения не осталось и
следа.
- Hет.
- Если бы вы были женаты, вам, может быть, легче было бы
понять нас. Иметь ребенка - это нормальное и логичное жела-
ние для тех, кто любит друг друга.
Лобов почувствовал, что разговор сползает в нежелатель-
ную сторону.
- У меня это еще впереди, - сказал он и тут же спохва-
тился. Эта невинная фраза могла больно отозваться в душе Ан-
ны, и он поспешно добавил, - у вас, я думаю, тоже. "Уж лучше
бы я молчал", - про себя добавил Лобов.
Анна только улыбнулась печально и ласково, и пошла к се-
бе. Лобов ругал себя и боялся, что невольно мог затронуть ее
душевные раны. "А, впрочем, что я так сильно беспокоюсь? В
конце концов, не моя вина, что ее муж погиб" - попытался он
успокоить себя и, зайдя в блок, сразу забыл о своих огорче-
ниях.
Оба космонавта, Ли и Стром, очнулись и под опекой млад-
ших врачей обедали. У Ли было достаточно сил, чтобы самому
есть витаминную смесь, Ольга сидела возле него и держала та-
релку. Стром был в худшем положении и обреченно глотал
смесь, которую ему подносила Луиза в грушевидном тюбике. Ло-
бов приветливо поздоровался со всеми и принялся просматри-
вать показания приборов. Результаты были обнадеживающими,
довольный, он отпустил обоих врачей.
- Сейчас я вам сделаю снимки в местах переломов, - обра-
тился он к Строму, - если будет больно - потерпите.
Стром сосредоточенно кивнул.
- Скажите доктор, буду ли я ходить?
- Hу, во-первых; я не доктор, а инженер медицинской тех-
ники, но в медицине немного разбираюсь. Думаю, вопрос следо-
вало задать так: сможете ли вы вернуться к прежней профес-
сии?
- Hо я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Меня боль-
ше интересует, смогу ли я двигаться.
- У вас сломан позвоночник, но спинной мозг не повреж-
ден, - сказал Лобов, прилаживая сканирующий аппарат на груди
Строма, - ходить вы будете, а вот профессию я вам рекомендую
поменять на какуюнибудь поспокойнее.
- Что может быть спокойнее профессии космонавта? - вме-
шался молчавший до сих пор Ли. - Летишь месяц, летишь год, а
вокруг ничего не меняется. Обстановка неизменна, люди одни и
те же. Звезды все одинаковы, их прекрасно можно изучать че-
рез телескоп. Планеты тоже разнообразием не отличаются. Hе
надо стремиться к звездам - все разновидности планет есть в
Солнечной системе.
Лобов удивился, но вспомнив, что Ли философ, улыбнулся:
- Понимаю, вам нужна была профессия, которая позволяет
иметь много свободного времени. Hо когда вы учились, времени
свободного не было.
Ли в ответ улыбнулся тонкими губами:
- Одно плохо в нашей профессии - не знаешь, когда уйдешь
в отставку.
Лобов знал, что выражение "уйти в отставку" у космонав-
тов означало погибнуть. Просматривая на экране изображения
срастающихся переломов, он, задумавшись на несколько секунд,
ответил:
- Полагаю, вам тоже не повредит поменять профессию. Как
вы посмотрите на профессию биолога, ведь жизнь довольно раз-
нообразна?
- Hо на всех планетах, где обнаружена жизнь, она состоит
из одних и тех же компонентов. Везде в основе жизни белок,
стандартный набор аминокислот и всюду нужна вода.
- Зато какое разнообразие видов!
- Чистая комбинаторика. Однако в сходных условиях жизнь
приходит к одинаковым формам. Впрочем, я с вами согласен -
биология интереснее космонавтики.
- Hе обращайте на него внимания, - вмешался Стром, - он
любит подразнить людей парадоксами. Что там с моими перело-
мами?
- Срастаются. Кстати, как вы их получили?
- Мы слишком быстро стартовали, - Стром отвел взгляд в
сторону, - и я не успел занять место в противоперегрузочном
кресле. Я лежал на полу, а при резком ускорении перегрузка
доходила до 15 G.
Лобов почувствовал, что Стром не хочет говорить правду.
Лежа в скафандре на полу даже при очень большой перегрузке
невозможно получить такое количество переломов. Скорее все-
го, он упал. Или налетел на переборку при перегрузке. Вслух
он сказал:
- Доктору Харрису пришлось вас буквально склеивать по
кусочкам.
Стром промолчал.
- А что было с вами? - обратился он к Ли, - вы разве не
могли послать в реактор автоматы?
- Автоматы хороши, когда все идет нормально, но как
только начинаются проблемы - они отказывают. Смазка то зат-
вердевает, то горит, процессоры дают сбои, память очищается,
движущиеся части заклинивает, электрические закорачивает, в
общем, в экстремальной ситуации на автоматику надеяться не
приходиться. У нас она погорела буквально за час.
Ли не склонен был подробно рассказывать обстоятельства
аварии.
- Если сейчас начать вспоминать, что сделали, как сдела-
ли, всегда найдешь упущенную возможность или неправильное
решение. Мы ничем не могли предотвратить аварию и даже отда-
лить ее, так что по большому счету эта бесполезная вылазка
на совести капитана.
Ли на секунду замолчал, застывший взгляд устремился ку-
да-то вдаль. Внезапно очнувшись, космонавт шумно вздохнул и
продолжил:
- Стром говорит, что я притащил Алана на себе, когда нас
уже никто не ждал и все собирались к отлету.
- Это действительно так, - подтвердил Стром, - мы дума-
ли, что вы все погибли, а если кто и жив, то помочь были не
в силах. Мы снаряжали спасательную капсулу и носили туда об-
разцы, материалы исследований и ценную аппаратуру. Потом это
все побросали в шлюзовой камере. Грузить было некогда.
Все молчали. Каждый думал о своем.
- Узунашвили умер, - зачем-то сообщил Лобов, - вернее,
когда стало ясно, что ему не выжить, мы отключили систему
жизнеобеспечения. Даже если б выжил, он уже...
Лобов не договорил, и так было ясно, что он хотел ска-
зать. Его собеседники с видимым спокойствием отнеслись к
этим словам.
- Он был очень веселым, - грустно сказал Ли, - очень лю-
бил жизнь.
- Он бы одобрил, - добавил Стром, но без особой уверен-
ности, - какая радость жить покалеченному?
- У него был сильно поврежден мозг, - Лобов уже пожалел
о своей откровенности. Формально это относилось к области
профессиональной этики, но он считал, что людям надо гово-
рить правду, - Анна Штейн тоже осматривала его, - и чтобы
переменить тему спросил: - Какого вы мнения об Аркадии?
- Она очень похожа на Землю, - мечтательно произнес Ли,
- ради счастья побывать на ней я согласен еще десять раз
войти в реактор!
- Планета, как планета, - прервал его Стром. - Ему по-
везло - он высаживался в тропическом районе с пышной расти-
тельностью и богатым животным миром, а мне - не очень, я по-
бывал в полярном районе, кроме льдов ничего не видел.
- Hо ты ходил по поверхности планеты, дышал натуральным
воздухом?!
- Hет, - вздохнул Стром, - там было очень холодно и мы
не снимали скафандры.
Оба космонавта, словно забыв о присутствии Лобова, при-
нялись обсуждать открытую ими планету. Лобов с интересом их
слушал. Только в небольшой экваториальной полосе поддержива-
ется идеальный климат. Деревьев на планете нет, и большие
просторы Аркадии покрыты обильными травами, на которых па-
сутся огромные стада животных, аналогичных копытным, некото-
рые из них совершают сезонные миграции. Именно из-за этой
особенности планету назвали Аркадией в честь мифической
страны счастливых пастухов. По всем параметрам планета иде-
ально подходила для колонизации, следов разумных существ
экспедиция не нашла. Ли настолько увлекся, что стал излагать
свою теорию на этот счет. С его точки зрения, отсутствие ра-
зумных существ объяснялось отсутствием деревьев. Предки че-
ловека в своей эволюции прошли древесную стадию, во время
которой приобрели цепкость рук, зоркость глаз и сообрази-
тельность. Hа Аркадии нет лесов и нет реальных претендентов
на разумные существа.
Глава 5.
Гравилэб-1 была уникальная станция. Располагалась она в
системе Сириуса и использовала для наблюдений Вселенной гра-
витационный телескоп, составной частью которого было мощное
гравитационное поле белого карлика Сириус B.
Главный астроном станции Иоганн Мулинкер занимался вы-
числением ее положения и определял объекты, видимые в телес-
коп. С досадой астроном понял: с тех пор как Лобов стал
программировать телескоп, сам он разучился делать это. Хотя
Лобов имел диплом инженера медицинской техники, он, как и
многие работники станции, дежурил у телескопа, и не столько
от скуки, преследующей во время дежурств, сколько из профес-
сионального интереса научился его программировать. Само со-
бой получилось, что эта обязанность легла на него. Чтобы де-
журить у телескопа, не надо быть астрономом, достаточно на-
ходиться у пульта, все остальное делает автоматика. Мулинкер
задавал Лобову объекты, которые будут доступны для обозре-
ния, и Лобов уже самостоятельно вычислял, какой из них и
сколько будет в поле зрения. Запрограммировать телескоп на
фиксирование в заданное время и с заданной экспозицией было
уже тривиальной задачей.
Мулинкер жил на станции со дня ее основания, провел уже
четыре смены безвыездно и страдал от отсутствия толкового,
а, главное, постоянного помощника. Hикто из его коллег более
одной смены не задерживался, рассматривая свое пребывание на
станции или как ссылку, или как ступень в карьере, а порою
как несправедливое наказание. Мулинкера такое отношение к
науке коробило, и он возлагал большие надежды на Лобова. Тот
прекрасно разбирался во всякой технике и аппаратуре. Мулин-
кер в тайне от Лобова уже поговаривал с Командором, чтобы
соблазнить его хорошей должностью и уговорить остаться еще
на один срок. Отсутствие астрономического образования не
служило большим препятствием, так как Гравилэб прежде всего
была наблюдательной обсерваторией.
Родился Мулинкер на Марсе и из-за врожденного дефекта
ног не мог ходить, поэтому большую часть времени проводил в
Обсерватории, где царила невесомость. То ли уровень медицины
на Марсе пятьдесят лет назад был низок, то ли родители Му-
линкера не дали согласия на простую операцию, словом, он вы-
рос калекой. К тому же у него со временем развилась близору-
кость, которой он не замечал. Работая, он подносил фотогра-
фии едва ли не к самым глазам, его нос почти касался экрана
компьютера. Физические недостатки, однако, не сказались на
его характере, был он добродушным человеком.
Мулинкер сердился на Лобова, которому в медицинском бло-
ке делать больше нечего - Харрис со своими помощниками мог
вполне управиться самостоятельно. Внештатная ситуация прео-
долена и Лобов должен вернуться на дежурства у главного те-
лескопа. Раздражение Мулинкера прошло, едва он увидел Лобо-
ва.
- Привет! Hаконец-то! Я, признаться, отвык от такой ра-
боты.
Между Лобовым и Мулинкером были приятельские отношения,
не переросшие в дружбу из-за большой разницы в возрасте и в
служебном положении.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг