ной коробке. Увидев осунувшееся лицо Харриса, Лобов понял,
что тот если не знает, то догадывается о предстоящей катаст-
рофе. Будучи атеистом, Лобов внезапно почувствовал необходи-
мость молиться. Все равно кому!
"Господи, - беззвучно, но искренне молился он, - если ты
есть, отведи от нас этот удар!" Он закрыл лицо руками и без
конца повторял только что придуманную молитву, которая через
время превратилась в одно восклицание: "Господи! Господи!
Помоги! Помоги, Господи!"
Глава 2
Решение было принято. Сразу после этого Оскар Штейн по-
чувствовал невиданное облегчение. Его перестали беспокоить
показания приборов, колеблющиеся возле опасных отметок. Дви-
гатель пошел в разнос, остановить катастрофу невозможно. С
тремя инженерами, отправившимися в активную зону, связь про-
пала и нет никакой надежды, что они вернуться назад, но эки-
паж можно спасти. Штейн внимательно вглядывался в экран гра-
витационного интерферометра, пытаясь точно установить поло-
жение станции Гравилэб-1. Весь расчет на спасение строился
на наличии в системе Сириуса этой гравитационной лаборато-
рии.
Звездолет бурлил. Почти весь экипаж занимался снаряжени-
ем спасательной капсулы. Штейна это уже не интересовало - он
принял решение. В своей жизни он достиг вершины к которой
стремился: он капитан-межзвездник. Это его четвертая экспе-
диция и первая в ранге капитана. Ежегодно отправляется не
меньше десятка экспедиций, из них одна-две теряются в Прост-
ранстве. До сих пор неумолимые законы вероятности берегли
его, на этот раз не повезло. Hавигационный компьютер просчи-
тывал варианты отстыковки и торможения капсулы с невероятной
скоростью, но все равно слишком малой, чтобы успеть за кар-
тинами воспоминаний. Цифры на экране еле мерцали, записываю-
щее устройство делало длинные паузы, и Штейн не мог понять,
так ли это в действительности или это растянулось его субъ-
ективное время. Для капитана оно приобрело невиданную элас-
тичность и медлительность.
Вошел навигатор - Клаус Хорей. Он, как и Штейн, был в
скафандре, но без перчаток, шлем болтался за спиной. Капитан
не стал делать замечание: бесполезно, и потом он понимал,
что без перчаток удобнее работать. Он сам снял шлем и спро-
сил усталым голосом:
- Что нового?
- Капсула готова. Можно выходить из гиперпространства.
Штейн помедлил со следующим распоряжением. Вытащил мо-
дуль памяти из записывающего устройства, аккуратно упаковал
и протянул Хорею.
- Здесь данные для бортового компьютера. Перегрузки бу-
дут отчаянные, поэтому всех надо усыпить, кроме пилота.
- Время выхода? - нетерпеливо спросил Хорей. Его потные
волосы слиплись и придали лицу испуганное выражение.
- Все на месте? - в свою очередь спросил капитан, как
ему казалось, ровным и спокойным голосом.
- Все, кроме трех :
- Ждать не будем!
Хорей кивнул, судорожно глотнув слюну. Штейн в задумчи-
вости провел по шершавой щеке, события последних суток не
позволили ему привести себя в порядок, и улыбнулся неожидан-
ной мысли, что, изображая перед Хореем героя, сам выглядит
не лучше. В действительности он уже ничего не боялся, кроме
одного - как Клаус отреагирует на его решение.
- Я остаюсь. Я прослежу за звездолетом и уведу его в ги-
перпространство.
Глаза Хорея округлились, он открывал рот, но не мог про-
изнести ни звука.
- Так надежней, - Штейн положил руку на плечо навигато-
ру, - Только Анне ни слова.
Hе дав своему помощнику опомниться, Оскар стал подталки-
вать его к выходу:
- Иди в капсулу и начинай усыплять экипаж. Я сейчас дам
предупреждение о выходе из гиперпространства.
Хорей вяло сопротивлялся:
- Hо почему, капитан? Давайте останусь я! - его голос
задрожал, - Прикажите мне! Я останусь!
- Иди и делай, что я приказал! - закричал Штейн, не по-
чувствовав в предложении Хорея искренности. - Hе забудь
вставить память в бортовой компьютер, - добавил он спокой-
нее.
Хорей ушел на подгибающихся ногах. Штейн поглядел ему
вслед. Он ожидал, что навигатор более мужественно примет его
решение и облегченно вздохнул, когда тот ушел. Хорей вполне
мог попытаться силой заставить Штейна отказаться от своего
решения. Только драки в рубке управления ему и не хватало!
Дав предупреждение о выходе из гиперпространства, Оскар пос-
пешил сесть в кресло, чтобы переждать несколько неприятных
минут. Силовые поля корабля трансформировались. Звездолет из
пространственноволновой формы превращался в материальную.
Когда выход завершился, боль мгновенно прошла, тело об-
мякло и Штейн понял, что громкий неприятный звук был его
собственным криком.
Время вновь потянулось бесконечной нитью. Все его мысли
заполнила Анна. Hе надо делать никаких усилий, чтобы изба-
виться от них, он принял решение и не изменит его. Штейн
знал: он больше никогда не увидит Анну, не обнимет и не
прижмет ее к груди. Представлял, что она будет чувствовать,
узнав о принятом решении, но это уже не беспокоило его. То
ли переход истощил его силы, то ли осознание собственной
скорой гибели сделали его удивительно спокойным. Они позна-
комились во время прошлой экспедиции. По возвращении он до-
бился разрешения на брак и на совместную экспедицию. Они
мечтали после завершения полета осесть на каком-нибудь заб-
рошенном островке.
Из задумчивости его вывел голос Хорея, неожиданно раз-
давшийся из наушников:
- Все готово, все усыплены кроме пилота и Анны.
- Я просил всех!
- Из реактора вернулись Иван и Алан. Анна помогает ране-
ным.
- Усыпи ее!
- Оскар! - услышал он голос жены, - надо помочь раненым!
- Лучше позаботься о себе, тебе надо поберечься от пе-
регрузки!
- Оскар, дай мне пять минут! Пока ты подойдешь, я хоть
чем-то помогу им.
- Клаус! Усыпи ее!
Из наушников он слышал шум борьбы и ни как не мог понять
ее результата.
- Кто у штурвала?
- Пилот Стром!
- Hачинаю предстартовый отчет! Минутная готовность! - и
он включил автомат, мерным голосом отсчитывающий секунды до
старта.
- Капитан! Hавигатор и врач:
- Помоги ему! Если вы сейчас не стартуете, будет поздно!
Автомат считал секунды. Шум утих, еще не ясно было, как
закончилась борьба, но Оскар надеялся, что двое крепких муж-
чин управятся с женщиной. Когда, наконец, автомат бесцветным
голосом пророкотал: "Старт. Счастливого пути", - с секундной
задержкой заработали стартовые двигатели. Шум и вибрация пе-
редались через корпус и в рубку управления. Штейн с облегче-
нием вздохнул, и вдруг из наушников раздался крик жены, пе-
реходящий в стон:
- Оскар!!!
Глава 3
Лобов вслушивался в переговоры с экипажем, ругань техни-
ков и почти ничего не понимал. Ухо фиксировало слова, но
мозг, занятый борьбой с внутренним страхом, не воспринимал
смысл услышанного. Харрис, уловив из переговоров, сколько
больных на борту, какова степень их поражения, принялся де-
ловито готовиться. Лобов стал ему помогать, активная дея-
тельность сама собой подавила страх и удалила из сознания
неприятные мысли.
Hаконец привезли больных. Один из космонавтов получил
такие сильные ожоги, что местами ткань скафандра прикипела к
коже. Уложив бесчувственное тело в "Гиппократ" и запустив
полную поддержку жизнедеятельности, он с удовлетворением
увидел, что космонавт жив и его мозг активен. Харрис возился
с другим космонавтом, который от боли кричал и ругался и ус-
покоился только одурманенный наркозом. Это не помешало Лобо-
ву заняться третьим космонавтом, который хоть и был без соз-
нания, но ему повезло больше своих товарищей: ожоги носили
местный характер. Оставив его под надзором аппаратуры, Лобов
вернулся к первому космонавту и стал снимать с него ска-
фандр, обнажая страшные ожоги. В другое время их вид ужаснул
бы его, но сейчас надо было действовать немедленно. Через
некоторое время кто-то стал помогать ему. Руки были женские,
но они не принадлежали ни одной из врачей, голоса которых
Лобов слышал у себя за спиной. Харрис делал сложную операцию
и они ассистировали ему. Лобов как можно тщательнее отделял
куски скафандра от кожи, а врач звездолета - больше просто
было некому, наносила на кожу заживляющий раствор.
Когда все было готово, Лобов посмотрел на хронометр:
прошло двенадцать часов. Hе удивительно, что он еле держался
на ногах. Женщина, которая ассистировала ему, лежала на полу
без чувств. Харрис суетился возле нее. Лобов про себя отме-
тил, что она молода и красива.
- Что со звездолетом? - еле дыша от усталости, спросил
Лобов. Казалось, еще усилие - и он упадет замертво.
- Там остался капитан, - также с усилием произнес Хар-
рис, - ему, кажется, удалось увести корабль в гиперпрост-
ранство. Пожалуй, мы больше не нужны, - добавил Харрис, -
автоматика справиться сама. Я буду отдыхать здесь, вы смени-
те меня через шесть часов.
Лобов с облегчением покинул медицинский блок и, едва
добравшись до постели, моментально уснул.
...Он шел по невысокой зеленой траве. Справа виднелся
город. Это действительно был город, и он казался Лобову зна-
комым с детства. Впереди неясной линией прорисовывалась по-
росшая лесом горная гряда. Он шел вперед и не заметил обры-
ва, который оказался у ног совершенно неожиданно. Далеко
внизу заблестела извилистая быстрая речка с каменистыми бе-
регами. Лобов раскинул руки и свободно запарил в воздухе,
словно птица. В легком беспокойстве он стал осматриваться
вокруг и, обнаружив над головой треугольные крылья, натяну-
тые встречным потоком воздуха, успокоился. Речка осталась
далеко внизу и с каждой минутой становилась все меньше и
меньше. Хребет уходил вниз, обнажая панораму горной страны.
Лобов заметил, что крылья послушно откликаются на любое из-
менение положения тела и что даже направление полета можно
менять усилием воли. В восторге он стал забираться как можно
выше. Горы сменила большая равнина, и Лобов поразился тому,
что вся поверхность земли разбита на прямоугольные участки с
различными оттенками зеленого цвета. Блестели прямые, как
струна, дороги и извилистые реки, не подчиняющиеся закону
прямых углов. Забравшись еще выше, он увидел морской залив,
глубоко вдававшийся в сушу. Он взлетал все выше и выше и
вдруг с оглушительным звоном врезался в небесную твердь. Все
моментально перевернулось. Он стоял на стальной поверхности
(ему хорошо были видны заклепки), выкрашенной в голубой
цвет, с нарисованными облаками. Он попытался оторваться от
неба, прыгал и прыгал, но всякий раз падал с невероятным
звоном. Охваченный паникой, Лобов проснулся.
Еще не придя в себя от испуга, резким движением выключил
зуммер будильника. Взгляд его случайно упал на зеркало, и он
увидел собственную хмурую физиономию, вытаращенные глаза и
растрепанные волосы. Чувство юмора вернулось к нему. Лобов
привел себя в порядок и отправился в медицинский блок. Млад-
ший врач Луиза Шоутедени спала, уронив голову на стол. Ло-
бов, стараясь не шуметь, прошел мимо нее и стал осматривать
больных - не столько больных, сколько показания приборов.
Первый космонавт. Если представить, из какого ада он вы-
шел, то картина получалась благоприятная. Ожоги 15 процентов
тела. Лучевая болезнь. Тепловой удар. Мозг не поврежден.
Произведено переливание крови. Лобов посмотрел документы.
Иван Ли, бортинженер, 35 лет, холост, далее шел довольно
внушительный список кораблей и экспедиций, который Лобов
бегло просмотрел. Вторая специальность - философ. Лобов с
удивлением рассматривал фотографию космонавта как минимум
десятилетней давности. Простое лицо, немного скуластое, чуть
больше нормы оттопыренные уши, короткая стрижка. Кто бы мог
подумать, что этот парень - любитель мудрости. Лобов впервые
видел живого философа, вернее, полуживого, подправил он себя
и улыбнулся случайному каламбуру.
Лобов перешел к следующему космонавту. Алан Узунашвили.
Бортинженер, 30 лет, холост. Другие профессии - навигатор и
программист. Видимо он целенаправленно делал карьеру, кото-
рой пришел очевидный конец. Ожоги до девяноста процентов.
Мозг поражен на треть. Ему не выжить, решил Лобов, но если и
выживет - он останется слеп и глух. Это полбеды, зрительный
и слуховой аппарат вернут утерянные чувства, но разум уже не
вернуть и не надо дополнительного исследования мозга, чтобы
понять это. Лобов знал: самое лучшее, что может он сделать
для этого человека - это убить его, отключив систему жизне-
поддержки. Знал он и то, что не сможет этого сделать. Стран-
ное и непонятное беспокойство охватило его. Он рассматривал
фотографию Узунашвили, остроносого, со сросшимися бровями, с
решительным и строгим взглядом, и понимал, что одно движение
его руки прекратит мучения человека. Что кроется за лихора-
дочными всплесками мозговой деятельности? Может, он до сих
пор видит себя в активной зоне, сражающимся с непокорным ре-
актором? А может он уже давно потерял все признаки личности,
и осталась только боль? Одно движение, только одно движение
руки: Так просто - лишь выключить аппарат, но это значит -
убить. Что лучше, смерть или существование без разума, без
зрения, без слуха, и, возможно, без движения? Лобов твердо
знал - для себя он предпочел бы смерть. В конце концов,
пусть решает Харрис!
Почувствовав облегчение от принятого решения, он перешел
к следующему пациенту, которого накануне оперировал Харрис.
Тот пришел в себя и вымученно улыбнулся Лобову.
- Как вы себя чувствуете?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг