скверы, заполонённые удивительными растениями. Ей и не хотелось описывать.
Она желала до конца проникнуться всей гаммой, всей палитрой, всем тем, что
дарило эту безмерную радость полноты существования...
...Кусты сделали плавный поворот и оборвались, выставив во всей красе
кинотеатр "Искра" с белоснежными стенами и великолепным застекленным фойе
второго этажа. Площадь перед кинотеатром заполняли фонари. К небу
стремились гиганты, распускаясь чашечками плафонов, подобно снежинкам
страны великанов. Кресты красавцев пониже тоже чувствовали себя в своей,
никем не досягаемой, тарелке. Простенькие конструкции в два лепестка
выглядели слишком уж низкорослыми в такой компании. Казалось,
негр-профессионал с оранжевым мячом без труда сумеет дотронуться до
матовых лампочек. Мне приходилось только завистливо представлять такую
картину.
А Лаура уже наметила новый маршрут.
- Пойдем туда, - свернула она на юго-запад, где чернела огромная
деревянная арка. Разумеется, я не мог отказать королеве. Мне тоже вдруг
дико захотелось пройти под могучей дугой, хотя я не относил себя к
импульсивным субъектам. Мы гордо шествовали мимо сидящих на лавочке людей.
Они читали газеты, смеялись, наблюдали за играми детей и просто отдыхали,
наслаждаясь теплым летом. Возможно, среди них были и те, кто изучает
сейчас эти строчки, не заметив нас тогда. Ведь тысячи раз за день мелькают
неподалёку от нас молодые люди в потрепанных джинсах. А рядом идут толпы
привлекательных девушек. Как нам не пропустить, а разглядеть среди них
королеву?
Осталась позади стрела стойки для прожекторов, основание которой
затерялось среди островка деревьев. Почти двадцать лет назад она смело
вонзилась в небо, символизируя достижения отечественной промышленности, и
казалась огромной металлической сосной, приютившей рядом полдюжины зеленых
собратьев. От младшей сестры телевышки зигзагом убегала тонкая линия
газона, которую легко перескочил бы и начинающий легкоатлет. Но не скакать
же козлом в присутствии королевы? Лаура тоже понимала суть таблички "По
газонам не ходить" и вопросительно посматривала на меня. Мысленно
записавшись во враги экологов, я подхватил королеву под руку и смело
шагнул вперед. Рябина шевельнула веткой и погладила нас по головам.
Легонько прикоснулась, а не ударила. С другой стороны пятерка берез
ласково шепталась с низенькой осиной, никак не реагируя на вторжение.
Очевидно, наступил тот самый, редкий случай, когда нельзя, но если уж
очень хочется, то можно. Добравшись до асфальта, мы вплотную приблизились
к очередной цели нашего путешествия.
Как и стойка, огромная дуга арки выросла здесь к шестидесятилетию Великой
Октябрьской Социалистической Революции. В ту памятную дату на площадь
между "Искрой" и ВДНХ выставили множество техники и других экспонатов. С
годами они поисчезали, только арка осталась осколком прошедших времен и
трудовых подвигов. Что она символизировала и для чего предназначалась, мне
не ведомо. Но размеры впечатляли, да и ничего подобного я нигде больше не
видел. Мы шли к ней, как к огромным воротам, за которыми картиной иного
мира красовались центральные районы. На полминуты солнце скрылось за
вершиной арки, и мы снова очутились в царстве тени. Околосолнечное сияние
еще сверкало у черной границы, а через шаг показалось с другой стороны. Но
прохладной передышки вполне хватило, чтобы выскользнуть из объятий жары. А
несколько шагов спустя мы, задрав головы, прошли под сводом гигантских
ворот. Солнце било в глаза, даруя вместо четкой картины радужные пятна.
Мы повернули направо, к серым прямоугольникам пятиэтажек. Остались позади
неизменные деревянные щиты, треугольником прижавшиеся друг к другу.
Значились на них уже не трудовые показатели с улыбающимися силуэтами
рабочих и работниц, а телефоны нового коммерческого банка и яркие
изображения купюр крупного достоинства Германии, Англии, Франции и США.
Нижнюю половину уже успели расхитить неутомимые дачники, и рекламная
банковская служба находилась в тяжких раздумьях: или в очередной раз
потратиться на деревяшки, или установить солидные металлические пластины.
Такой вариант тоже не гарантировал сохранности, ибо способности русского
народа по внедрению в дело бесхозного имущества стали в последнее время
безграничными.
Так, обозревая остатки рекламы, мы подобрались к двум пятиэтажкам,
вытянувшимся в линию. Мне нравится смотреть на дома. Я всегда поражаюсь их
удивительной неповторимости. Невозможно отыскать два одинаковых окна. То
раму кто-нибудь усовершенствует, то выкрасит ее в белый или голубой цвет в
пику грязно-коричневому единообразию. Но вот, гляди, вроде выделил целых
три, похожих как капли воды. Ан нет, за одним красуется самовар, на другом
подоконнике примостился престижный китайский термос, а за стеклом третьего
виднеется герань. А что за удивительные огни вспыхивают за стёклами по
вечерам. Люстры сверкают картинками калейдоскопа. Они прекрасны и
уникальны, будто выпущены не широкой серией, а единственным экземпляром.
Как неповторима человеческая жизнь, так и каждая квартира хранит
особенности, накопленные и чередой лет, и новыми веяниями. Раньше, к
примеру, за окнами приделывали массивные ящики и выращивали в них цветы.
Теперь хрупкие растения переселились на садовые участки, зато на окнах
появились решетки...
...Королева наблюдала за ровной шеренгой раскидистых тополей.
Давным-давно, при прорыве в почти забытый чужой мир отряд Лауры с успехом
отбил внезапное нападение коренных обитателей, рассекретивших
путешественников прежде, чем те сумели достойно удалиться. По возвращении
королева устроила военный парад. И воины вытянулись тогда такой же
шеренгой. И торжественное молчание приветсвия было столь же значимым.
Потом сверкали фейерверки, призраки пронзали застывший воздух замкнутого
мира в полетах на скорость, а у дворца вручались награды. Но минуты, когда
Лаура со свитой медленно проплывала мимо строя, запомнились навсегда.
Корона Желвина таинственно поблескивала в сполохах света, лучившегося
из-под мрачного купола. А Ыккщщер... А он тогда ещё не родился. Могучие
деревья стояли подобно славным солдатам в тот день. А через дорогу,
принимая парад, высились тополь, осина и боярышник, словно офицеры высшего
командного состава. Кроме них шустрыми прапорщиками из-за угла выглядывала
троица мелких кустов. И Лаура шествовала, отбивая чуть слышный шаг, словно
величественная особа, в честь которой и затевалось данное мероприятие. Она
стремилась идти поближе к изумительным созданиям, которых так не хватало в
ее мире. Тополя ласково встречали королеву, нежно касаясь ветками ее
пышной прически. Королевский дворец и личная гвардия находились сейчас в
далекой неизвестности. Но Лаура чувствовала себя хозяйкой бала во дворце,
где стенами выступали дома и деревья, а потолком - бездонная пропасть
неба...
...Кинув последний взгляд на серую стену и немного позавидовав тем, кто в
любой момент может распахнуть окно и зарыться в тополиную листву, я
свернул за угол. Стрелки на часах подбирались к шести, на дворе
заканчивалась суббота, а это означало, что двери магазинов перешли на
одностороннее движение, выпуская припозднившихся покупателей. Ноги по
привычке устремились к стеклянной преграде, но почему-то не захотелось
прерывать волшебное путешествие банальными остановками. Хотелось идти и
идти, окунаясь в прохладу тени и вновь выныривая к солнечным просторам.
Поэтому, отвернувшись от витрин, мы прямиком направились к пока еще моему
дому. А он сиял под солнцем, словно начищенная медаль, и звал к себе и в
себя.
Наш праздник еще не закончился, за сегодняшний вечер нам предстояло так
много увидеть, услышать, почувствовать. Прежде, чем покинуть этот мир
навсегда, я желал показать Лауре свои самые любимые места. Места, где я
проводил время, когда все вокруг поражало гигантскими размерами, мир
расцвечивали удивительно яркие краски, а одиночество еще было желанным, а
не вынужденным. В большинстве игр я был единственным участником, а
остальные роли прекрасно заполняла фантазия. Она и теперь изредка
вырывалась на свободу, но отбрасывала лишь бледные тени былого могущества.
Улыбнувшись воспоминаниям, я крепче сжал руку Лауры, опасаясь, что моя
единственная сверхъестественная спутница растворится в жарком воздухе. Но
Повелительница Тьмы не собиралась исчезать, она тепло улыбалась мне, а
пышные волосы тихонько колыхались, словно ветер и ее занес в нескончаемый
список объектов своей зоны ответственности. И все же сверхъестественные
силы прятались где-то неподалеку. Наверняка их стараниями нам с Лаурой
достался подарок в виде чудесной погоды. Торжество переполняло меня, и я
решил проложить максимальный маршрут. Мы пересекли по квадратным плитам
обе зеленые аллеи и вплотную приблизились к широкому крыльцу поликлиники.
Сверкающими окнами смотрела соседская пятиэтажка. С балконов открывалась
великолепная панорама улицы чуть ли не до цирка. Я беззлобно позавидовал
её жителям, так как из моего "окошка только улицы немножко" и виднелось.
Правда сказать, не самый плохой кусочек.
Мы увильнули от взгляда пылающих солнцем зрачков и оказались в просторах
двора, оставив собственный дом прикрывать наши тылы. Обувь уверенно
постукивала по дорожке, огибающей окраины...
...Лаура с восторгом вдыхала прохладный воздух теневой стороны мира. Над
травой, над этими деревьями проходил ночной маршрут ее первого полета. И в
тревожную ночь здесь пробирался Он, творя победу над черным талисманом.
Земля дышала вместе с ней, а ноздри забивались щемящим коктейлем запахов.
Они переплетались, сливались, поглощая друг друга, в единый дурманящий
аромат. Глаза, нос, рот, кожа Лауры выступали в роли чутких критиков,
выставляя по всем позициям наивысшие баллы. У королевы зародилось
тревожное предчувствие, что лучше уже не будет, что никогда она не сможет
увидеть ничего прекраснее, чем неописуемая красота, окружающая ее сейчас.
Тысячи лет давил на неё непреодолимый камень замкнутых границ, купол
серого беззвездного неба, сходящего к земле в неприступных далях. Короткие
передышки в соседних мирах делали жизнь разнообразной, но... Лаура,
представ перед распахнувшимися небесами, поняла, что мир белых призраков
ничуть не хуже, только вот надо, чтобы над ее владениями вновь засияли
звезды. Став здесь своей, королева помнила о покинутом государстве.
Они шли по тропинке, и земля нежно вздрагивала. Они шагали по серым
полосам асфальта, едва слышно отзывающегося на их поступь. Они проходили
под зелеными арками деревьев, касались руками высокой травы, ощущали
холодную поверхность металла ракеты и теплую шершавую кору дерева, еще не
успевшую остыть после назойливого внимания солнца. Они слышали пение
затерявшейся птицы и шум ветра, то и дело застревавшего в непролазных
чащобах там, наверху. Они видели спешащих навстречу людей, кошек, собак и,
улыбнувшись им, теряли навсегда. Они ощущали все это вместе и, может быть,
поэтому океан невидимых глазу волн бушевал в их душах. Они обследовали
весь двор, все его тропинки и тайники, и Лаура подумала, что, наверное,
никто не в праве объявлять себя единоличным властелином такого прекрасного
мира...
...А я отбросил всякую зависть, покидая пределы двора. Почему я должен
кому-то завидовать? Наоборот, все должны завидовать мне, ведь именно я
вижу такую впечатляющую картину с балкона. Именно я могу каждый день
совершать подобные прогулки, вдыхая запахи лета, весны и зимы. Да что
днем! Даже ночью! Ночью, каждый куст кажется немерянным вместилищем тайн.
В голове растекались приятные волны, душа стремилась вырваться и взлететь
к вновь объявившемуся Солнцу. А я ведь не выпил ни капли, и не собирался.
Если любовь такова, я готов любить, готов идти, готов быть рядом до самого
конца времен, до бесконечности. Пусть преграды, пусть снова и снова
партизанские вылазки против черных, пусть опять опустится на наши головы
серый туман и не останется ничего кроме трех камней, десятка деревьев,
мутной глади океана и нас с Лаурой. Сейчас я принимал жизнь, как игру, как
вернувшееся детство, когда мод строительным вагончиком я с выражением
читал отрывок найденной сказки про Снегурочку. Или когда мы обнаружили
выкинутую тумбу рукомойника, окрашенную в голубой цвет, превратили ее в
шкаф, натащили ящиков от ближайшего "Гастронома" и устроили превосходную
гостиную между густыми зарослями и отвесной скалой пятиэтажек, мимо
которой сейчас проходила Лаура. Или когда... Да, ладно, у вас своё. Вам
все равно не понять. Но главное, я понял, что жизнь могла быть
захватывающей дорогой, причем, сама по себе, без всяких этаких
стимуляторов. Как ни картинно это звучит, мы плыли в сиянии любви. Только
пусть королева пока об этом не знает, и даже пусть не догадывается. Еще не
надо слов, еще рано.
Кстати, о "Гастрономе". Сквозь прозрачные витрины каменной коробки
очарование тихонько улетучивалось туда, где царили Солнце и бесконечность.
Мне приходилось вернуться в реальный мир с дежурными улыбками, нестерпимым
ожиданием продавца, порядком надоевшими очередями и заискиванием перед
кассиршей (это чтобы сдачу с сотенной дала не рублями). Мы словно
пересекли границу, которая четко разделяла пределы того, что тебе хочется,
и того, что кому-то надо. Но цель была достигнута. Свершилось! В моих
руках оказалась запотевшая, приятно-прохладная бутылка "Фанты".
Что ни говори, а прогресс налицо. В "те далекие годы" пределом мечтаний
был "Байкал", изредка возникавший среди рядов единообразного лимонада с
неприятного вида осадком, бесцельно плавающим сверху вниз и обратно. А с
экранов панорама западных площадей взывала "Drink Coca-Cola". Разумеется,
я и не мечтал испробовать вкус вожделенного напитка. Но сначала Москва, а
потом Казань сумели освоить выпуск продукции вышеупомянутой компании.
Судьба же подарила нам еще одно чудо - дефицитную апельсиновую "Фанту".
Выпрыгнувшая из карманного ножа открывашка, бодро сверкнув на солнце, лихо
сорвала пробку. Та отлетела в траву и присоединилась к многочисленным
товаркам за неимением урны, которая эмигрировала в неведомую страну в
качестве лома цветных металлов. А мы с Лаурой по очереди отхлебывали
вкусную, оранжевую шипучую жидкость, приятно освежавшую измученное засухой
горло. Солнце не желало отрываться от нашей компании, катясь над крышами
фармацевтического и медицинского институтов. Но тут оно встретило
непреодолимую преграду и временно капитулировало. Мы добрались до
9-12-16-этажного комплекса, выросшего за последние годы.
- Почти как одна из моих крепостей, - улыбнулась королева.
Я вспомнил мрачную громаду Северной крепости и попытался представить ее
здесь. Комплекс, конечно, уступал размерами строению призраков, но было в
нем какое-то стремление ввысь, словно он родился для того, чтобы
непременно стать межпланетным кораблем. Да вот только не разглядели в нем
призвания и по принципу "Хочу - Могу - Надо" отвели роль жилого здания,
навечно прикованного к земле. Полюбовавшись колоннами, предварявшими вход
в книжный магазин, вот-вот собирающийся обернуться прибыльным коммерческим
рестораном, мы пошли дальше на запад, на запад, на запад...
...Теперь они шли по лугу, порядком вытоптанному ногами, старающимися
одновременно попасть по бело-черному упругому шару. Дети восторженно
вопили, когда тот пролетал между двумя вбитыми в землю палками. Лаура не
могла уяснить причину их ликования, но ей хватало собственного. Сделав
последний глоток, она протянула пустую бутылку Ему, представляя себя
сидящей на троне в королевском одеянии и тихонько потягивающей такой же
божественный напиток из многогранного хрустального кубка, сверкающего
отблесками призрачных огней. Лаура понимала, что Желвин никоим образом не
одобрил бы отхлебывания из горлышка, но сейчас королеву совершенно не
волновали условности. Ее заботило лишь время, которое должно остановиться,
чтобы путешествие продолжалось и продолжалось...
...Огненный диск ненадолго спрятался за башней главного корпуса
издательства. У его крыльца стояли шестигранные бетонные вазы, украшенные
цветными плитками. Я с упоением поведал, какое важное место в моей жизни
занимали когда-то эти маленькие хрупкие квадратики. Они были трёх видов.
Черные и белые мы отковыривали от стенок фонтана у Речного училища.
Бледно-голубые сами отпадывали от новых девятиэтажек. Оставалось только
раньше других порыскать вдоль стен и пополнить капиталы новыми образцами.
Но в один знаменательный день неимоверными усилиями мне удалось оторвать
темно-зеленую плитку от крайней вазы. Целиком (а ценились только
неповрежденные образцы). Через месяц мода на плитки прошла, а сам
квадратик раскололся в других играх. Но навсегда осталось то великое
чувство, когда весь двор смотрел на ладонь, где покоилось Сокровище,
подобное которому так никто и не раздобыл.
Солнце не собиралось партизанить, а заслуженно красовалось, оставляя в
глазах темные плавающие отражения. Я говорил, и меня слушали. Я
выплескивал впечатления, накопившиеся за долгие годы, и меня понимали.
Лаура умела видеть мир моими глазами, а любой мир хорош только тогда,
когда есть кому его показать, есть с кем разделить все его прелести,
восходы и закаты, серые дожди и вьюги, слякоть и морозные круги вокруг
Луны. И вот такие солнечные дни, вполне обычные, но незаметно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг