чёрной перчатке. Не вывернулся Коля из под хозяйской руки, не сбежал. И сразу
ноги стали ватными, а бег перешёл в заплетающиеся шаги.
Неведомая сила дёрнула Колю назад, затормозила, а потом потянула грозно и
неумолимо. Не прошло и минуты, как снова стоял Коля рядом с длинной фигурой в
сером плаще, словно и не убегал никуда. Хозяин медленно почесал щёку пальцами
руки, принявшей свои нормальные размеры.
"Вот оно что значит - у нас руки длинные," - вздохнул Коля и приготовился к
трёпке.
- Так на чём мы осстановилиссь, Коля? - весело спросил хозяин. - По-моему,
вссё-таки на причинах моего выбора именно твоей личноссти для нашего
ссовмесстного пути.
Весь его вид показывал, что да, бывают у двух друзей трудности в общении, но
ведь не рвать же из-за подобных пустячков друг друга, словно неполадившие
собачата. Ведь не звери же они в конце-то концов. Надо уметь ценить дружбу и
прощать, чтобы в середине пути на привале душевно спеть в унисон: "Сделать нам,
друзья, предстоит больше, чем сделано..."
- Итак, в твоём имени дейсствительно нет буквы "С". Усстраивает ли тебя такая
причина?
- Нет, - зло крикнул Коля и чуть не расплакался.
- Конечно, - сухо, по-деловому согласился хозяин. - На ссвете миллионы
мальчиков сс именами "Коля", "Веня" и даже "Павел". Но выбрал-то я тебя.
И на это Коле сказать было нечего.
- Так вот, Коля, теперь о главном. Поссмотри на меня...
Коля посмотрел.
- Видишь мои очки?
Коля беззвучно кивнул.
- Рассскажу по дороге, - внезапно вспомнил о своих планах хозяин. -
Пойдём-ка.
Пятерня снова оказалась на Колином плече и сжала его плотно и тяжело, как
слесарные тиски в школьных мастерских. Ещё не больно, но утверждающе, что боль
рядом и может появиться в любую секунду. Хозяин шагнул за дерево и уверенно
двинулся в просвет между гаражей. Коля безропотно поплёлся за ним. Он
чувствовал, что если запоздает с шагом хоть на чуть-чуть, то чёрные тиски
сожмутся и разворотят Колино плечо. Хозяин уйдёт вдаль, а Коля останется лежать
на тропинке словно куча металлического хлама, ещё недавно скользившая по дорогам
в виде красивого автомобиля.
- Итак, мои очки, - продолжил хозяин, мерно ступая по утоптанной земле и с
хрустом вдавливая в её поверхность разноцветные бутылочные осколки. - Ззамечу,
Коля, что большинсство людей носсит очки, пуссть даже они на них и не видны. У
кого-то они ззелёные, чтобы в душе жило вечное лето. Кто-то одевает роззовые.
Ззнаешь, Коля, как видитсся мир ссквоззь роззовые очки?
Коля знал. Он любил ездить в таких трамваях, где кабина водителя была
отгорожена от простых пассажиров дверью не с простым стеклом и не с
тёмно-фиолетовым, а с розовым. И тогда любой пасмурный день превращался в
солнечный. Сияние розового солнца щедро заливало и дороги, и стены домов, и
людей, не оставляя для тени даже малейшего островка. И жило в том розовом мире
нечто невидимое, но несказанно прекрасное. Жаль только, что приходилось выходить
из вагона под всё то же пасмурное небо. Нет, Коля не отказался бы носить розовые
очки. Но заявись в таких в школу и сразу же прославишься как самый распоследний
идиот.
- Ззнаешь, - хозяин понял Колю без слов. - Раззные очки носсят люди. Ссиние,
ссерые, коричневые в крапинку. Но ззнаешь, Коля, что их объединяет,
людей-очкариков?
Коля промолчал.
- Тот ссамый миг, когда по очкам досстаётсся кирпичом. Ты думаешь, они
начинают видеть мир в исстинных цветах? Как бы не так, Коля. Глазза ззабиты
оссколками и вечной болью. А вссё потому, что кому-то когда-то вззбрело в голову
увидеть мир в роззовом цвете. Или в ззелёном.
Люди ссами выбирают исскажённое видение мира. Кому интерессен дождливый день
или полуторамесячная пурга? Нет, Коля, вссем хочетсся рассцветить ссвой мир.
Приукрассить. А когда ссвоих крассок не хватает, в ход идут очки. Потом уже
глазза привыкают к этим очкам и не могут увидеть мир реальный, такой, каков он
ессть на ссамом деле. И ессли очки теряютсся, то глазза жмурятсся и не желают
ссмотреть, пока сснова не окажутсся за привычными сстёклами.
- А ваши очки? - не утерпел Коля. Не то, чтобы он уж сильно интересовался
Тёмными Стёклами, но молчаливо шагать, когда тревожное волнение и ожидание
чего-то страшного рвут тебя на части, совсем невмоготу.
- О, Коля, мои очки вовсе не такие простые. Как ты заметил, в них вставлены
Тёмные Стёкла. Поэтому очень важно то, с какой стороны ты находишься.
Погляди-ка, Коля, на них со своей стороны. Что ты видишь? Не надо, я скажу тебе
сам. Ты видишь своё отражение, только искажённое до уродливой степени. В них ты
даже хуже, чем есть на самом деле. А люди не любят такие зеркала, где они
выглядят хуже, чем сами себя представляют. Они уносят их подальше от себя в
маленькие домики и называют места их хранения "Комната Смеха". Мол, вот мы
какие, сами над собой умеем смеяться. Пять минут-то чего не посмеяться. Даже
десять минут. Но захочется ли тебе, Коля, смотреть в такие зеркала каждую
минуту? Все знают, что мир глуп и несовершеннен, но каково осознавать себя таким
же глупым и несовершенным. Или ещё хуже.
Ну а по ту сторону, Коля, всё иначе. Там все краски в цене. Стёкла повышают
контрастность. Я вижу мир таким, какой он есть, глупым и несовершенным. До самых
мельчайших подробностей. Но я уже по ту сторону. Не я живу для мира, а мир для
меня. Так что в мои Стёкла никогда не попадёт кирпич, хотя я сам могу выпускать
кирпичи по чужим стёклышкам постоянно. Тёмные Стёкла дают особое видение. Ничто
в этом мире не ускользнёт от тебя, Коля. Всё будет как на ладони. Есть правда
одно "но"...
Коля напрягся. Из речи хозяина неожиданно исчезло раздвоение буквы "С". Коля
не знал: стоило ли этому радоваться или напротив, уже пора насторожиться.
- Некоторые любят сгущать контрастность. Они без удержу крутят её ручку и
превращают мир в абсолютную тьму, а сами, потеряв возможность разглядеть хоть
что-то в получившемся мраке, слепнут. Тёмные Стёкла превращаются в круглые очки
слепца без всякого пути назад. Так что во всём надо соблюдать меру. Но мы с
тобой, Коля, знаем меру.
Коле показалось, что глаз за Тёмными Стёклами подмигнул, но в следующую
секунду Коля понял, что это не глаз подмигнул, а согнулось Колино отражение
вслед за настоящим Колей, запнувшимся об кирпич. Вокруг лежали сотни и тысячи
бутылочных осколков. Казалось, что сюда привели целый район несчастных людей в
цветных очках, чтобы показательно разбить им стёкла кирпичом.
- Мне кажется, - неохотно заметил Коля, - что куча народа отправилась бы по
ту сторону, если бы вы только их позвали.
- Умнеешь, Коля, - обрадовался хозяин, да только вот его губы никак не желали
складываться в приветливую улыбку. - Подходим к следующей остановке. За нами
пошли бы сотни. Да что там сотни. Тысячи, миллионы! Но только, чтобы оказаться
по ту сторону Тёмных Стёкол надо понадобиться Тёмным Стёклам. Как понадобился
когда-то я. Меня ведь тоже позвали в путь. Давным-давно, но я помню... - голос
помрачнел и обрёл какую-то новую силу. - А ещё надо оказаться достойным.
Скажи-ка, Коля, ведь это так приятно, оказаться достойным чего-то. Люди так
желают оказаться достойными. Счастливой судьбы, скажем, или настоящих друзей,
или, когда вырастают, великой и вечной любви. Но не пытаются стать достойными, а
выстраивают себе сказки. Про космические путешествия к дальним галактикам. Про
прекрасных и вечно юных принцесс. Про несметные сокровища. И выстраивая сказки,
сами себе роют ямы, так как каждая ими созданная сказка только подчёркивает
убогость мира, в котором им довелось жить. Мира бедного, грязного, проданного и
перепроданного. В котором не осталось места ни звездолётам, ни принцессам, ни
затерянным кладам. А ведь хочется всё это отыскать? Ух и хочется!
Хозяин замолк и губы его сложились в ломаную линию такого ужасающего вида,
что Коля немедленно задал вопрос, чтобы только исчезла эта линия из мира, по
которому пока шагал Коля.
- А почему вы теперь правильно выговариваете "С"?
- Точно? - переспросил хозяин и Коля с радостью увидел, как линия губ
размыкается, выпуская новые и новые слова. - Знай же, Коля, если ты
воспринимаешь мою речь нормально, значит ты и мир стал воспринимать в истинном
свете, без искажений. Поздравляю! Не каждому это удаётся так быстро. Искренне
поздравляю. Теперь смелее, всего один маленький шажок, и ты за Тёмными Стёклами,
ибо нет ничего ценнее, чем видеть мир неискажённым.
- Значит, сказки вредны?
- Не все. Те, что мешают тебе жить. Ты создаёшь сказки. Люди создают сказки.
И играют, играют, играют в них всю свою жизнь. А жизнь, Коля-Николай, это не
сказка. Далеко не сказка. Но ведь легче одеть очки и выстроить себе миражи.
- Миражи... - уныло произнёс Коля. То ли ему читали мораль, то ли объясняли
что-то важное, которое, как и всякое другое важное, казалось обыкновенной
моралью.
- А ты, Коля, не строишь миражи. И когда вырастешь, станешь делать верные
оценки. А это, Коля-Николай, полезное качество в жизни, в НАСТОЯЩЕЙ жизни. Если
ты встанешь за Тёмные Стёкла, то они помогут тебе Коля оценивать. Ты будешь
знать, когда люди врут, а когда говорят правду, и когда думают, что говорят
правду. Ты проникнешь в потаённые мысли и будешь видеть не только слова, но и
чувства вложенные в них и скрытые за ними.
Тоска охватывала Колю. Они давно уже выбрались из лабиринта гаражей и шагали
по вроде бы знакомой улице. Но мир стал каким-то другим. Буквы на вывесках
расплывались и не давали себя прочитать. Люди смотрели на Колю, как на пустое
место, и можно было удивляться тому, что никто ещё не попробовал пройти сквозь
него. Обычные гастрономы и аптеки, в каждой из которых можно купить аскорбинку,
отгораживались от Коли стеклянной стеной. Мир оставался где-то сбоку, в стороне
от той дороги по которой шагал хозяин, скрытый Тёмными Стёклами, и вёл Колю,
которому оставалось до Стёкол несколько шагов.
Хозяин торжественно обратил своё лицо к Коле:
- Ты не боишься миражей. Если бы ты только знал, Коля, сколько миражей
выстраивают себе люди и как их боятся.
Коля пока ещё не понимал, что такое миражи и почему так замечателен тот факт,
что Коля не может их строить. Ему хотелось домой. Пусть ругают за аскорбинку,
пусть полгода не выпускают из квартиры, пусть заставляют учиться на одни
пятёрки. Только бы вернуться. Прямо сейчас.
Но в данную минуту мир сгущался вокруг Коли. Небо снизилось почти до крыш и
выгнулось тёмной дугой. Дома сплотились и промежутки исчезли, превратив здания в
одну длиннющую стену без конца и без края. В две стены, так как с домами на
другой стороне улицы творилась та же история. Стены накренились над Колей и
состыковались с небом. Мир превращался в длинный тёмный туннель, уводящий за
горизонт, словно в Чёрную Дыру.
Глава 34,
в которой Лена дарит замку новую жизнь
На этот раз Лена сразу представила перед собой тот зал, в котором хранились
потаённые книги. Правая рука вращала палочку, а в левой был зажат гном. Лена
взяла его с собой на всякий случай, если её снова занесёт в тёмные коридоры.
Кроме того, гном пригодился бы, если новой встречи с черепом не избежать. Может
быть черепа боятся гномов. Лена конечно не чувствовала уверенность в
правильности своей догадки, но лучше пускай боятся.
Гном ворочался и что-то недовольно бурчал, порывавшись выбраться на свободу.
Его шевеления и звуки совершенно не давали Лене сосредоточиться, но когда она
открыла глаза, то увидела перед собой начавший забываться зал.
Длинный стол с блюдами кухонь всего мира вновь тянулся по середине сумрачного
помещения. Окна с витражами по прежнему были закрыты и Лена не могла понять:
вечер ли уже или на дворе серый пасмурный день. Свечи сияли своими серебряными
язычками.
- Леночка, - запросился гном на волю. - Уже всё?
- Всё, всё, - примирительно сказала Лена, разжимая пальцы и собираясь
поставить гнома на пол.
- Нет-нет, - протестовал гном. - Что это там такое длинное, что там такое
манящее. Не стол ли там с апельсинами, мандаринами и бананами?
- Стол, - согласилась Лена, мучительно вспоминая, в каком именно шкафу
осталась книга про Чёрную Гору с загнутым листком.
- Так неси же меня скорее туда! - возвестил гном, поражаясь Лениной
недогадливости.
Лена безропотно подошла к столу и поставила своего спутника на блестящую от
времени доску столешницы. Гном три раза прыгнул, а потом бросился на разведку,
сразу же затерявшись в лабиринте блюд, салатниц, соусниц, кувшинов и маленьких
бутылочек, похожих на "Спрайт", когда тот продавался ещё в стеклянной посуде.
Убедившись, что гном скучать не будет, Лена осмотрела стол.
Распластанный в её прошлый визит поросёнок отсутствовал. Лена даже не помнила
точно, где он лежал, когда она впервые прибыла в замок. Но кушаний нисколько не
убавилось. От их изобилия во рту появился целый водопад слюны, но Лена тут же
прогнала вредные мыслишки. Времени на еду терять не хотелось. Поесть, пусть и не
так хорошо, можно было и дома. Подхватив с блюда персик, налившийся с одной
стороны тёмно-бордовым цветом, Лена поспешила за колонны.
Камень, украшавший самую толстую книгу, сразу бросился в глаза. Книга с
золотой виньеткой, повествующая об особенностях различных грибов, тоже стояла на
месте. Оставалось разыскать здесь самую интересную, самую захватывающую книгу.
На скучных уроках Лена разрисовывала тетради Чёрными Горами. Самая великолепная
композиция красовалась на внутренней странице дневника. Для неё Лена
использовала не только шариковую ручку, но и оттенила рисунок фиолетовым
карандашом. Гора смотрелась ПО-НАСТОЯЩЕМУ объёмной. Хотелось даже погладить
картину, чтобы ощутить шероховатость камней. А к горе из пустоты протянулся
тонюсенький, почти неразличимый мостик. Так, несколько бледных чёрточек с лёгкой
окантовкой по краям. Лена даже хотела показать рисунок Вене, но так и не сумела
преодолеть смущение. Ей всё казалось, что Веня непременно раскритикует Ленины
способности и от этого картинка снова станет плоской. Поэтому Лена, сидя на
задней парте, то и дело открывала дневник, любовалась на свою картину и тут же
начинала рисовать в тетради новую композицию.
Дома Лене рисовать совершенно не хотелось. Она придумывала начало и финал
истории про поход трёх гоблинов за эльфийским мечом. Гоблины были не злые и не
тупые. В детстве их похитили цыгане и продали эльфам, которые научили приёмышей
многим запретным искусствам. Платой за знания и служил этот поход, по земле, на
которую не могла ступить ни одна эльфийская нога. Там даже воздух представлял
сущую отраву для нежного организма эльфов. Прежде чем сочинять дальше, Лена
попробовала вызнать у гнома, бывал ли он сам в этой пещере и видел ли
легендарный меч. Гном удивлённо таращился на Лену, словно не понимая, как её
могут заботить такие пустяки, и переводил разговор на минералы, которые он
встречал в разных горах, не обязательно чёрных. Или на мандарины, которые
убывали со стремительной быстротой. Иногда гном соглашался на менее дешёвые
фрукты. И мальчишки, поставлявшие провиант, радовались неимоверно. Нет, гнома не
интересовали Чёрные Горы. Ни та, про которую Лена придумала историю, ни
настоящая, сказание о которой хранилось в Ленином замке.
Лена всё равно считала замок своим. И дома, и сейчас. Ведь не было никого в
этих сумрачных залах, кроме Лены. Про череп девочка старалась не вспоминать.
Гном ведь тоже, появившись здесь, не заоглядывался по сторонам, ища хозяев, а
сразу начал освоение пищевых плацдармов. В отличии от гнома Лена не стала
тратить время на еду. Кто знает, сколько времени оставалось у Лены? Потратит она
его на всякие пустяки и упустит реальную возможность проверить свою догадку.
Глаза Лены уже отыскали заветный корешок, но руки сжимали персик, от которого
Лена уже успела два раза откусить. Ну не выбрасывать же его теперь. Девочка
торопливо доела сочную мякоть и вытерла пальцы носовым платком, потому что нет
хуже дела, чем хватануть белые страницы книги липкими руками, навечно оставив о
себе память грязными отпечатками. Затем её взор заметался по сторонам, потому
что кончики большого и указательного пальцев продолжали сжимать острые углы
обсосанной косточки. Бросить косточку на пол или зашвырнуть на шкаф казалось
кощунством. А секунды убегали и убегали .
Тогда Лена завернула косточку в платок и спрятала в карман, с глаз подальше.
Теперь можно заняться книгой. Лена осторожно взяла её в руки и уселась на пол.
Книга была толстой и чтение предстояло долгое. Раньше Лена хотела на время
забрать книгу с собой, но потом подумала, что это пахнет самым настоящим
воровством. Даже если она угодила в замковую библиотеку, то никто ей не
выписывал читательский билет. Лена задумчиво провела пальцем по тёмно-зелёной
обложке, пересыпанной потускневшими и почти стёршимися золотыми искорками.
Сейчас она узнает, насколько настоящая история интереснее, чем сложившаяся у
Лены.
Отсутствующий уголок загнутой страницы отчётливо проступал на ровной
поверхности спрессовавшихся листов. Лена осторожно подцепила трещинку ноготком и
раскрыла книгу, чтобы перечитать запавший в душу фрагмент.
Но что это! Страница оказалась совершенно пустой. Ни единого слова, ни единой
буковки. Лена судорожно принялась листать страницы. Везде её встречали идеально
чистые листы. Книга подвела Лену. Обманула. Не дождалась, чтобы показать свою
историю, от которой остался маленький обрывок, прочно засевший у Лены в голове.
Девочка увеличила скорость. Теперь она не перелистывала за уголки, а просто
прижала весь пласт листов большим пальцем и выпускала из него одну страницу за
другой. На короткий миг с очередной страницы мелькнул текст. Или Лене
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг