Когда к багряной дверце подберем ключи,
Они отпустят наши поводки.
Они отступят в раскаленный жар,
В огонь Светила, что спасало их.
А мы чернильной ночью заклюем пожар.
Хорошим - гвозди! Звезды для плохих!
Они живут в счастливейшем из мест,
А мы пока в бездонном море тьмы.
И чтоб их жизнь не раскорячил крест,
Нам приготовят телеграфные столбы.
Им - солнце, чистый воздух, даль.
Нам - звезды, как кусочек янтаря.
Разрежет жизнь на радость и печаль
Граница мира - алая заря.
- Ну, - пожала плечами Маруша. - И где тут любовь? Скотобойство одно. По
мне на любовную лирику больше то, про карты, смахивает.
- Ты упустила главное, - заметил кот. - Местоимение "Мы".
- Причем тут оно?
- А ведь любовь - это не "ты" и "я". И даже не "без тебя весь мир померк".
Первая стадия любви - завоевание. Когда две личности ищут что-то общее. Но вот
завоевание свершилось. Что дальше? - кот сделал паузу, словно решил сначала
сам ответить на заданный вопрос. - Для многих - привыкание, когда общество
видит "мы", но на деле все глубже чувствуешь "ты" и "я". И только горстка
счастливчиков, для которых "мы" продолжает звучать, идут дальше, - кошачьи
глаза теперь казались кусочками лазоревого неба, которое прорвалось сквозь
серость осенней грусти. - Им всегда в одном направлении, какие бы преграды не
возникали на пути. Это и есть настоящая любовь. Все остальное - отмазки, да
оправдание собственных слабостей.
Маруша недоверчиво хмыкнула. Вот ведь, моралиста принесло на ее голову.
Нет, если бы стихи про любовь довелось сочинять ей...
- Глянь чуть влево, - зашептал кот, посмотрев мимо Маруши. Птичка
незаметно скосила взгляд, рассматривая соседку. Да, той было чем гордиться.
Змеиная шея позволяла просунуть голову в труднодоступные места. Рыбий хвост
неласково шлепал по бокам тех, кто ненароком осмелился прислониться к спине,
объятой черепашьим панцирем. И только клюв подкачал, поскольку выглядел так,
словно его позаимствовали от самой обычной курицы.
- Птица Хоо, - пояснил кот.
- Она тоже будет выступать?
- Нет, - фыркнул кот. - Но ее появление всегда служит счастливым
предзнаменованием. Не пойму только, за что ее упекли в клетку. Однако, готов
поспорить, призрачные стаи через час-другой опомнятся и выволокут эту особу
обратно. Я еще не встречал никого суевернее мертвых птиц.
- Чего пялишься, ты, чудо в перьях? - нелюбезно пророкотала птица, несущая
счастливое предзнаменование. - Шагай отсюда, пока лапы целы.
И Маруша на всякий случай спряталась за своего пушистого спутника.
22
- За что они так не любят день? - прошептала маленькая птичка. - За что
ненавидят зарю?
- Видишь ли, - коготок задумчиво царапнул пол, - оставшимся в ночи никогда
не добраться до зари. Никогда! А все недостижимое так и тянет обругать,
унизить, вывалять в грязи. Тогда не то что к нему приблизишься, но
почувствуешь, как оно стало не таким уж необходимым. Трудно любить
неосуществимую мечту. Гораздо проще ее ненавидеть. А ненависть, как якорь,
тащит за собой мертвечину во все новые миры, куда довелось тебе долететь. Так,
не успев почувствовать радость, ты убиваешь ее на корню. И, сама того не
желая, портишь волочащимся за собой гнильем то, что зовется аурой мира. А
после...
- Хочу червячка, - безапелляционно заявила Маруша, и кот тут же умолк. Не
дожидаясь милостей от природы, птичка подцепляла извивающиеся красные
спиральки, пока не насытилась.
- Сейчас я им поясню все особенности перелетных маршрутов, - после
плотного обеда настроение стало бодрым и боевым, и Маруша ввинтилась в
пернатые ряды, пробиваясь к центральному кругу.
- Погоди, - зашипел вслед кот. Но коты живут на свете не для того, чтобы
указывать птицам. Особенно, когда их никто не просит.
- Я тоже неплохо сочиняю, - безапелляционно заявила Маруша, перекрыв
птичий гомон первых рядов.
Птица-Секретарь опешила от подобного напора.
- Как ва-ас представить, милочка?
- Вот уж тебе не милочка, - Летящая в Вирию смерила ведущего хмурым
взглядом. - Представь меня, как Марушу, птичку верхнего уровня.
- О, о! - раскрыл клюв Пятнистый Лунь, на секунду утративший положенное по
должности хладнокровие. Разговоры в первых рядах смолкли. Птицы сверлили
Марушу удивленными взглядами.
Не растерялся только ведущий.
- Не часто, - кивнул он, - вот уж не часто за-алетают к нам па-адобные
гостьи, - его клюв преобразился благосклонной улыбкой. - А-абычно они
а-астаются в других ночах. А-а тут та-акая уда-ача. Упустим ли мы ша-анс
услышать птичку верхнего уровня?
Он сделал паузу.
Все замерло, застыло, заледенело в груди у Маруши. Хотелось только одного,
чтобы поскорее закончилась эта затянувшаяся прелюдия. Может, зря она рискнула?
Может, стоило спокойно подождать в районе пятого столика?
- Пущай читает, - милостиво кивнул жирный пеликан. Когда-то он был
розовым, но сейчас его словно вываляли в цементе. В пустых дырах его глазниц
притаилась изначальная тьма.
- Давай, пташка, начинай, - весело проорал стриж, глаза которого наполнял
мутный туман.
Маруша осмелела.
- Итак, - ведущий покровительственно распростер крыло на маленькой
птичкой. - Перед нами Ма-аруша, а-асоба, прина-адлежащая а-адному из верхних
уровней птичих кла-анов. Не а-на ли ва-азвестит нам истину в па-аследней
инстанции? Пра-ашу Вас, па-алнаценная ка-андидатка на роль Ка-аралевы Бала.
Такое приветствие еще больше ободрило Марушу. Птичка вылетела на свободное
место, по пути взбив хохолок и пригладив перышки, чирикнула, прочищая голос, и
трели полились из горла.
Сегодня тихой стылой ночью
Рвет ужас наши души в клочья.
Пьем чашу страха мы до дна
За вас, волшебница Луна,
Что шаром черепа дырявым
Сшибает кегли мутных звезд
На сумрачный туманный мост
И катится по мертвым травам.
А на четвертую зарю
Рисунок мудрой старой птицы
Взовьется в небо со страницы,
И радость теплится в груди.
А на четвертую зарю
Прорвется радугой ненастье.
Подхватит наши крылья счастье
За горизонтом впереди!
Маруша смолкла, вслушиваясь в оглушительную тишину. Лишь робко посвистывал
ветер, да жалостливо скрипели прутья клетки.
"Сейчас все заорут от восторга! - внутри Маруши поднималась теплая волна
победы. - Просто до них еще не дошло, что зарю можно не только ругать.
Сейчас... Ну начинайте, начинайте же... "
Никакого рева не последовало. Кто-то кашлянул, кто-то ковырял пол острым
коготком. В задних рядах смачно чавкали чем-то вкусным, но износоустойчивым.
- М-да, - начал распорядитель, почесав правой лапой левую. - За-а первую
часть я бы не па-ажалел ка-аралевкий венок Ночи Лега-астая. Но вта-арая
па-алавина просто пра-авальна. Ша-аблонисто. Безвкусно. Плоско. Э-этакий
цыплячий ва-асторг, ка-аторым умиляется квочка-мамочка перед
курами-са-аседками.
- Что-о-о, - грозно протянула Маруша. После прочтения строчки не казались
ей шедевральными, но не такому надутому индюку ругать то, что сложилось в ее
душе.
- Хреново! - засвистел кто-то из второго ряда.
- Хероватенько! - заливался петушиный голос за спиной.
- Хрениссимо! - защелкал иностранный акцент.
Со всех сторон доносились неприличные смешки, гуканье, хихиканье. Рядом с
правой ногой размазался чей-то презрительный плевок.
- Ша! - гаркнул распорядитель, и мигом наступила тишина. - Первую часть
на-ам никуда не деть! Выбирай, девочка! Или мы за-абываем про неудачный финал
и делаем тебя Ка-аралевой Бала, или ты ва-азвращаешься в толпу и да-а утра мы
тебя не слышим.
- Королевой? - не поверила Маруша, больше всего боявшаяся прослыть
неудачницей.
- Точно! - крыло сделало витиеватый взмах, очерчивая то ли орлиный
профиль, то ли макушечный хохолок. - Ну? Ты решилась?
Маруша взглянула на птиц. Те замерли, как в немой сцене. Только кот позади
всех остервенело мотал головой.
"Не веришь, что стану королевой? - холодно подумала Маруша. - Королева -
это тебе не на пугале висеть. "
Сапфировый свет наливался жалостливой тревогой.
Глаза утконоса, чья шея завивалась спиралью штопора, на миг прояснились, а
по горлу прокатился спазм.
- Эй, ты! Держи свой большой клюв закрытым! - предвосхищая нелестные речи,
прикрикнула Маруша и повернулась к распорядителю. - Согласна, - громогласно
отрезала она. - Когда-нибудь это должно было случиться. Я знала, что мне
предначертана королевская судьба.
- Та-агда твои строчки па-аслужат сла-авами Лунного Гимна, - улыбнулся
распорядитель. - А-а то у нас в па-аследнее время проблема са-а славами. А
тва-ая га-алава украсит на-аш зал да-а утра, - кончик крыла ткнул точно в
зенит, где в единой точке сходились все прутья. - Ка-алечко всегда га-атово.
Рядом с ведущим объявилась Птица-Пила, насвистывая "Колечко, на память
колечко", подмигнула задорно, вытащила напильник, покрытый налетом ржавчины, и
принялась затачивать обломанные зубцы на клюве.
- Постойте, - взъерошилась Маруша. - Кто вам сказал, что Королеве Бала
необходимо отрезать голову?
- А ты думала, - удивился Пятнистый Лунь. - Королева - как идеал, - его
глаза мечтательно закатились, - идеал недостижимый, - блестящие выпуклости
покрылись мутной пленкой. - А стоит ли жить, когда кругом одни недостижимости?
Выбирая королеву, мы признаем, что никто из нас не напишет лучше. Убивая
королеву, мы избавляемся от комплексов и снова можем творить. Нет идеала - нет
проблемы.
Мутнота мигом пропала. Глаза сверкали холодной яростью.
23
Что-то мягко толкнулось в левое крыло. Скосив глаза, Маруша увидела комок
тумана с двумя голубыми звездами.
- Тебе оказана великая честь, - невесело улыбнулся кот. - Сознавая свою
элитарность, они все же согласились принять тебя в свои ряды. Ты видишь в
смерти конец пути, для них же она - отправная точка, откуда исходит луч
последнего полета.
- Что можно изменить? - горячо зашептала Маруша в прокушенное кошачье ухо.
- Только драться, - качнулась кошачья голова.
- Эй, - рассердилась Маруша. - А с чего ты заулыбался? - она просияла. -
Ты меня обманываешь? Есть какой-то выход, о котором я не знаю?
- Нет, - улыбка кота вобрала в себя четыре сборника загадок. - Просто,
по-настоящему чувствуешь себя свободным только однажды. Когда знаешь, что
дерешься в последний раз.
- Эй, котяра, - нагло выкрикнул беркут с пробитой головой. - Не думай, что
ты самый крутой. Здесь все мертвяками.
- Им тоже нечего терять, - улыбка кота расползалась все шире. - Выбирай,
чью шею ты разорвешь в первую очередь.
Птичка пребывала в странном оцепенении. Мысли спутались, свалялись в
неудобоваримый комок, как шерсть на Гарпии. Маруша не представляла, как это -
вцепиться в чью-то шею. Вцепиться так, чтобы хрустнули кости, а склизкая
полоса кожи разорвалась, обнажая трепещущее мясо. И почему она не родилась
орлом?
Страшный удар перевернул клетку. Марушу швырнуло в орущую от ужаса толпу.
Птичка сжалась. Ей казалось, что по спине вот-вот полоснут ядовитые когти
Скопы. Плотная масса пернатых вобрала птичку в себя. Стало жарко. Надвигалось
удушье. Маруша закрыла глаза и отключилась.
Очнулась она от боли. Ее немилосердно вдавили в прутья. Кувыркнувшись еще
два раза, клетка приняла обычное положение и выровняла полет.
Край левого глаза видел лишь серое оперение сапсана, из груди которого
доносились странные потрескивающие звуки.
- Что-то у тебя видок невеселый, - шепнула ему в ухо Маруша. - Ты,
случайно, не заболел?
Сапсан не ответил, но глаза его заволокла кровавая пелена.
- С тобой все в порядке? - из вежливости спросила Маруша. - Ведь, правда?
- Конечно, нет, - прохрипел сапсан. - Сейчас я подвинусь. Заняв мое место,
ты все поймешь.
Из тощего тела торчал обломок окровавленного железного прута.
- Смотри, - прошептал кот, втиснувшийся между сапсаном и Марушей.
Клетка Безумцев лавировала между черными лохматыми лапами.
Внутри у птички все замерло. Стоило ли страдать полночи, чтобы угодить на
завтрак какому-то ужасающему зверю.
- Это же елки, - радостно мяукнул кот. - Если птичьи боги и в самом деле
существуют, значит, кто-то из них присматривает за тобой в эту ночь.
- Я сейчас задохнусь, - простонала Маруша, - или мне переломают ребра.
- Немного придется потерпеть.
- Опять терпеть?! - закашлялась Маруша.
Меж кошачьих лап мелькнул страшный, измазанный бурой слизью прут.
- Ты не поняла, - радость в кошачьем голосе сменилась обидой. - Елки
означают лишь одно. Мы за полем. Вернее, за нескончаемой его частью.
- Как мы могли перелететь то, у чего нет конца?
- Мы не смогли, - попробовал объяснить кот. - Перелетели лишь те, кто не
знал про нескончаемость. Мы же просто увязались за ними. Сейчас я выпихну тебя
из клетки. Возможно, ты сразу очутишься в Вирии. Возможно, тебе придется
перелететь через лес и несколько полей.
- Да сколько еще?!!!
- Не бойся. То будут обычные поля. Единственная их опасность - сонные
травы. Не опускайся слишком низко, чтобы не заснуть. И не пропусти зарю.
Еловая лапа злобно хлестнула по клетке, уколов Марушу сотней острых
иголок. Птичка едва успела прикрыть глаза. Может, Мать-Хищна-Птица таким
образом выполняет свое обещание?
Клетка перевернулась, и ловкий котяра пропихнул Марушу к самой дверце.
Квадратик жалобно ударял по ободу и намеревался вот-вот оторваться. Когда
Маруша приготовилась опрокинуться во тьму, наполненную колючими лапами, кот
чуть придержал ее за хвост.
- Да, вот еще, - торопливо прошептал он. - Берегись перекрестков. Их
тщательно охраняют. Любое из лесных перепутий может превратиться для тебя в
последнее пристанище. Теперь вперед, а я за тобой...
Серебристый мех исчез, открыв дорогу. Свистящей стрелой Маруша вонзилась в
ночь. Она обернулась, вспомнив, что кот тоже собирается прыгнуть. Коты ведь не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг