ожившее, чтобы утолить безмерную жажду, кануло в неизвестность. Электрички
поблизости не наблюдалось. Лампочка продолжала тускло гореть. Нам никто не
мешал.
Дверь ничем не напоминала ту, через которую я угодил в мир трёх колдуний,
избавив подвал от чешуйчатой стаи. Две створки из тёмного дерева, на которых
толстенные буквы образовывали надпись "ЧАЙ". Чёрные полосы шелушащейся краски
пытались скрыть три буквы от взоров общественности. Но современность отступала
перед древним и неудержимым. Слово "ЧАЙ" обозначало теперь мощное магическое
заклинание, способное повернуть мир не хуже Архимедова рычага.
Ниже красовалось уже знакомое "NE VHODIT". Только я приготовился рвануть
ручку, как Колькина рука торопливо перехватила моё запястье.
- Смотри, - прошептал он, и страх, сбежавший, как казалось, насовсем, снова
принялся леденящей струйкой заползать в душу.
Сначала я не понял, чего могло так взбудоражить Сухого Пайка. Только потом
разглядел, что краска нижней надписи с левой створки почти соскоблена. А то, что
осталось на правой, взывало "HODIT".
- Ходит! - со значением повторил Колька, словно не прочитал, а выполнил
перевод редковстречаемого иностранного слова. - А кто ходит? Куда ходит? - и
принялся рассматривать косяк, словно на нем написали ответы.
Косяк украшала резьба. Гирлянды листьев, перевитые трёхполосными лентами.
Желание распахивать дверь пропало. Я просто переминался с ноги на ногу и думал.
А думал я о том, что ждёт меня за дверью. Сейчас я собирался туда не в
одиночку. Что случится, если мы снова попадём в мир трёх колдуний. И снова
кто-то должен нажать на кнопку. Я не смогу. Но если не я, то вдруг рука одного
из моих спутников отважится надавить. Мир померкнет и рассыплется. Проход к
Красной Струне откроется. А мне уже будет ничего не нужно. Я пристально осмотрел
своё войско. Девчонки перешёптывались, показывая то на толстую дверную ручку, то
на три могучие буквы. А Сухой Паёк гладил деревянные листочки. Судя по всему, он
уже был без ума от двери.
- Ты ещё поцелуйся с ней, - прошипел я, и Сухпай испуганно отпрянул. Тогда я
отогнал мрачные мысли, схватил за ручку и потянул дверь на себя. Легко и
бесшумно створка открыла мне путь дальше. Меня встретили темнота и запах
слежавшейся пыли. Никакого мира, где три старушки охраняют заветную кнопку. Но и
никакой Красной Струны. Узкий, утонувший во мраке коридор.
- Двигаем, - сказал я в первую очередь самому себе, чтобы решимость не
истаяла, и сразу же переступил через порог. Ничего не случилось. Сухой Паёк
натужно дышал в спину.
- Потише, Колян, - шикнул я. - Всю нечисть к нам сейчас притянешь. Сам же
прочитал. Ходит тут кто-то. Зачем же обнаруживать себя раньше времени?
Дыхание на секунду исчезло и на смену ему пришло тяжёлое сопение, словно
Сухпай и хронический насморк дружили с детского сада. Я промолчал, чтобы не
стало ещё хуже, и зашагал вперёд. А хуже стало. Началось с того, что
потревоженная пыль взвивалась к потолку, попутно забиваясь во все дырки. Чихнуть
хотелось до невозможности, но я сдерживался только тем, что Колька не мог мне
встречно шикнуть: "А сам-то!"
Первой чихнула Говоровская. Я обернулся и кинул на неё разъярённый взгляд.
Впрочем, его никто не увидел, так как я обнаружил за спиной оглушающую тьму.
Может быть, я даже не смотрел в сторону Говоровской, а может быть, никакой
Говоровской уже не стояло за спиной. Равно как и Эрики, и даже Сухпая. Я хотел
окликнуть свою команду, но не успел. Слова застыли в горле, а воздух в лёгких
остался на постоянное место жительства. Я услышал шаги. Но не в той стороне,
куда смотрели сейчас мои глаза. Оттуда, куда я так опрометчиво вышагивал ещё
минуту назад.
"Ходит! - пронеслось в голове, заполняя душу всепоглощающим страхом. - ОНО
ходит!"
И я почувствовал себя маленьким беспомощным котёнком. Котёнком, не знающим,
что его хотят утопить, но чувствующим, что в мире вот-вот случится что-то
неправильное.
Я не убежал только потому, что с должности командира меня снять не успели. Я
просто повернулся и прищурил глаза, чтобы тот, кто ходит, не увидел в них
страха. Я повернулся и увидел того, кто ходит.
Нет, навстречу шёл не великан, извергающий лаву, не Фредди Крюгер, позвякивая
лезвиями на пальцах, не всадник без головы, но со злющей тыквой в руках, и даже
не Электричка.
Озарённый мертвенным бледным сиянием ко мне продвигался Таблеткин.
Вы, наверное, презрительно сморщили нос. Вы, наверное, раз и навсегда
потеряли ко мне уважение, потому что я перепугался чуть ли не до седых волос. Вы
недоумеваете, кого тут можно бояться. Но Таблеткин, уже сокративший расстояние
между нами до пяти метров, крайне мало напоминал того Таблеткина, из-за которого
я разочаровался во второй смене. Голову моего недруга украшал высокий
остроконечный колпак, на груди поблёскивал стеклянный череп, а в глазах
плескалось жидкое серебро.
- Куба, - узнал меня неправильный Таблеткин. - Чего ж ты остановился, тормоз?
Бежи сюда. Скучал без тебя, веришь? Жду не дождусь!
Обрадованный, он сложил руки перед собой раскрытыми ко мне ладонями, а потом
резко распрямил их, словно толкал в меня что-то тяжёлое и противное. Через
секунду я уже знал, что именно!
Без единого звука в меня врезалась волна страха. Ужас мягко объял меня и
превратился в прохладное вязкое облако, заставившее тело гнусно дрожать. Теперь
я представлял из себя не Егора Ильича, и даже не Кубу. Моё место занял
безропотный чама, которому под зад пинала даже малышня из седьмого отряда.
Теперь меня можно было вести куда угодно и делать со мной всё, что угодно.
Таблеткин усмехался, чуя верную победу. Я силился собрать мысли, чтобы
определиться в дальнейших планах, но так и не смог. Перед глазами стоял только
мертвенный свет серебра. Я боялся до омерзения. Не могу сказать, почему мои ноги
до сих пор шагали вперёд. Я думал, что наступают последние секунды моего
пребывания на земле. И мне захотелось вспомнить хоть что-нибудь приятное.
И я вспомнил.
Наверное, вы уже позабыли, из-за чего я угодил в летний лагерь и бесславно
теперь погибал. То внезапно закончившееся морское сражение в моей квартире...
Именно его я и представил во всех подробностях. И у меня получилось!
Ни Электрички, ни подвала, ни злобного Таблеткина больше не существовало. Все
они находились в будущем. А я оказался в спальне, где чутко прислушивался к
плеску, доносящемуся из гостиной. Мои джинсы были подвёрнуты у колен, а ступни
блаженствовали в тёплой, постоянно прибывающей воде. В гостиной шлёпал Вовка,
направляя корабли к входу в моё укрытие. Подвластная мне эскадра тихонько
колыхалась у ног.
Прежде всего я спрятал флагманский корабль за креслом. Посторонний взгляд не
нашёл бы ничего примечательного в обычном бумажном треугольничке. Но только не
говорите это мне! Крейсер я изготовил из старой альбомной обложки: бледно-синей,
с тёмными извилистыми прожилками. Так получилось, что коричневая, почти
выцветшая звезда рисунка очутилась на рубке, и уже от этого корабль выглядел
героем, словно военный самолёт, уже успевший сбить врага. Он заслужил право на
покой. Если ему суждено погибнуть в славной битве, то лишь в последнюю очередь.
В раскрытую дверь юркнул быстроходный красный катер, подгоняемый Вовкиной
ногой. За ним явился и сам вражеский адмирал, звонко шлёпая и каждым шагом
поднимая девятый вал. Я кинул быстрый взор на кресло, где лежал зелёный
резиновый мяч. Но решил подождать. Мяч должен стать главным секретным оружием,
апофеозом битвы, когда врежется в самый центр вражеской армады. Но сейчас
границу нарушил лишь катер, и тратить на него главную бомбу было
непозволительной роскошью. Хитрый Вовка нарочно выбрал корабль из пластмассы.
Такой не размокнет и не осядет безвольным скомканным листом. Такой, даже если
его захлестнёт волна, ничуть не опрокинется. Его может вывести из строя только
прямое попадание.
Пока я размышлял, Вовка, гад, уже начал прицельно пулять пластмассовыми
шариками по моей эскадре. С лёгким плеском взлетали столбики воды, как в военных
фильмах про моряков. Но я не оценил красоты. Я увидел, что шарик перевернул на
бок мой авианосец, сделанный из кукольного стола. Плассмасовые самолёты
опрокинулись в воду и теперь не представляли никакой угрозы, а сам броненосец,
хоть и не затонул, но плавал на боку и, значит, не имел права принимать участие
в дальнейшей битве.
С ужасом я осознал, что начинаю проигрывать. Прищурив один глаз, я начал
вести шквальный огонь по катеру, но перевернуть его было не так-то просто.
Ловкий манёвр удался Вовке великолепно. Когда я наконец увидел оранжевое днище,
уставившееся к потолку, все вражеские корабли уже заплыли в мою акваторию и,
самое главное, держались обособленно. От злости я чуть не истратил главную бомбу
на длинный пластмассовый эсминец, найденный Вовкой позавчера на помойке за
детским садом. Лишь чудом сдержался, хотя и скрипнул зубами от злости, заметив,
что под шумок Вовка выбил из моих рядов ещё три бумажных красавца.
Победа висела на волоске.
Этот шланг Вовка даже не тратил шарики. Он окатывал моих красавцев тугой
струёй из брызгалки, и те, отчаянно сопротивляясь, всё же опрокидывались и
тонули. И бегать за пополнением боеприпасов Вовке не надо. Отвинтил пробку,
зачерпнул воды из-под ног и воюй дальше. Вот ведь Вовка, подготовился к
сражению, а я как-то упустил из виду. Теперь же бежать и разыскивать свой
брызгач на пыльных полках кладовки было поздно, и я лишь усилил огонь, то
стреляя, то подбирая шарики, весело покачивающиеся на волнах, словно плавучие
мины.
Меня спас огромный ледокол, который я полчаса мастерил из толстенного
картона. Вроде бы и бумага, а пойди напитай её водой. Истратив содержимое трёх
брызгалок на непотопляемый корабль, Вовка от злости хотел садануть его пяткой,
но мой отчаянный вопль не дал свершиться несправедливости. Пока мой противник
вспомнил про шарики, половина его экдадры уже плавала кверху брюхом. Я решил
начать с задачки посложнее и истребил корабли из пластмассы и дерева, за
исключением огромного Вовкиного авианосца. В отличие от моего, этот сделали из
сиденья табуретки. Давно у меня уже чесались руки взять мяч, но тут я заметил,
что ошалевший от провалившегося блицкрига Вовка принялся сгонять оставшееся
войско под защиту главной мишени. Коварно улыбнувшись, я решил не мешать Вовке в
стремлении помочь мне покончить с его армадой одним ударом.
От брызг, летящих во все стороны, мы вымокли аж по пояс. Но ничуть не
переживали. Душа пела от игры, в которую не довелось играть ни одному пацану с
нашего двора. Настоящее море и почти настоящие корабли. Настоящие потери и
настоящая победа, подмигивавшая то мне, то Вовке. Но тут случилось непоправимое.
Желая прицелиться получше, Вовка отошёл на три шага назад, не видя, ступил за
кресло, и его нога вдавила в бушующее море мой звёздный флагман, прятавшийся в
засаде. Крик застыл на сомкнувшихся губах, превратившись в хрипение
полузадушенного человека. Вовка и сам понял, что сделал чего-то не так. Он
втянул голову в плечи и сдвинулся в сторону. То, что виднелось из воды,
напоминало теперь не гордый корабль, а основание для Севастопольского памятника
погибшим кораблям.
Эх, если бы мой флагман был из пластмассы! Тогда я просто перевернул бы его,
и сражение продолжилось. Но ничто не могло вернуть к жизни бесформенный комок
бумаги, прожившей славную, но короткую жизнь в роли флагманского корабля.
И я врезал нечестному Вовке по челюсти.
Картинка тут же рассеялась. Передо мной стоял вовсе не Вовка, а Таблеткин,
ошеломлённо растирающий скулу. Автоматически, я подул на одервеневшие костяшки,
не упуская из виду врага, а тот съёжился, как привидение перед смертью, и начал
отступать. Я догонял его, потрясая деревянной шпагой, неожиданно очутившейся в
руке. И когда я уже окончательно уверился, что дело в шляпе, он вдруг
остановился и хищно оскалился. Пальцы правой руки сжимали шпагу. Подлиннее, чем
у меня. По её острию пробегали языки тёмно-малинового пламени. Таблеткин ткнул
остриём в пол. Шпага упруго выгнулась и радостно зазвенела, когда ей позволили
выпрямиться. Я не стал дожидаться у моря погоды и сделал прямой выпад, угодив в
Таблеткинскую грудь.
Шпага ударила точно в глазницу медальонного черепа и тот, горестно хрустнув,
раскололся. Таблеткина отшвырнуло назад, а высоченный колпак слетел мне под
ноги. Теперь испугался Таблеткин. Не знаю, какая сила таилась в странном
медальоне, но без неё мой противник напрочь утратил уверенность. Сейчас он мог
рассчитывать только на кулаки, а мои габариты не обещали ему лёгкой победы. Я же
наоборот наливался сознанием собственного всемогущества и чувствовал, что мне
ничего не стоит дать в глаз прямо в эту секунду. Таблеткин повернулся и позорно
сбежал, утонув в темноте. Я хотел броситься следом, но остановился, опасаясь
коварных ловушек. Просто стоял, вслушиваясь в исчезающие звуки его шагов. Пока
мне не стало казаться, что шаги раздаются за спиной. Быть может, коридор тут
заворачивал кругом, и Таблеткин решил подкрасться сзади. Я тут же обернулся, ещё
сильнее сжав рукоять шпаги.
Из темноты выплыли три фигуры. Моя хватка заметно ослабла, когда я опознал в
них Эрику, Инну и прихрамывающего Сухпая.
- Чего отстаёте? - недовольно пробурчал я.
- Да вот, - вздохнула Инна, - Колька ногу подвернул. На ровном месте.
Я только скривил губы, ненавязчиво намекая, что другого от Сухого Пайка и не
ожидал. Но потом мне стало жаль Кольку. Его лицо исказилось от боли. Он уже не
прихрамывал, а передвигался, осторожно подволакивая ногу.
- Может перелом? - деловито осведомился я, намереваясь отправить Сухпая
обратно.
- Нет-нет, - испугано замотала головой Говоровская. - При переломе не так. У
меня брат врач. Я знаю.
- Слишком много грамотных развелось, - пробурчал я и участливо посмотрел на
Сухпая. - Ну, чего там, Колька, может тебе это... обратно?
- Нет, - твёрдо сказал Сухпай. - Только с вами.
Боялся, наверное, возвращаться. Я его не винил. Я тоже не рискнул бы
пробираться в одиночку по коридорам, где то и дело появляются странные личности,
облечённые магическими способностями. И не каждому ведь из них в глаз засветить
можно.
Наше путешествие продолжалось. Только темпы значительно поубавились. Впереди,
как положено, шёл я, вглядываясь во тьму. За мной семенили девчонки. И замыкал
процессию Сухой Паёк, которому не давали отстать страх и гордость.
Внезапно я перестал чувствовать стены. Потом понял, что несколько посветлело.
Сияние то ли нисходило откуда-то с невидимого потолка, то ли его выделяли два
громадных кубища, высившихся невдалеке. В общем, мы оказались в зале. Света,
чтобы проверить, круглый ли он, не хватало. Только две тёмных громадины, да
неясно светящийся контур двери впереди. Цель теперь находилась весьма близко, в
каких-то десяти метрах. Осторожно приблизившись к махинам, я услышал низкое
гудение. Оно напомнило мне что-то знакомое. Может быть, вентиляторы? Не то! Шум
движка? И эту гипотезу пришлось отринуть. Но что же там пряталось внутри?
Наконец, мы подошли к самой двери. Слов на ней не обнаружилось. То ли
предупреждений уже не требовалось, то ли не планировалось, что кому-то удастся
проникнуть в подвал настолько глубоко.
Никаких признаков ручки я не увидел. Тогда пальцы правой руки тихонько
толкнули дверь. Та и не шелохнулась. Тогда я впечатал в холодную отполированную
гладь обе ладони. Створки не сдвинулись ни на миллиметр. После крепость преграды
испробовало плечо. Дверь была как влитая. Я растеряно обернулся и оглядел своё
войско.
- Наверное, надо на себя потянуть, - неуверенно предположила Инна.
Я снова вернулся к двери, подцепил правую створку за квадрат, выступающий из
общей поверхности и нежно, чтобы не сорвались пальцы, потянул к себе. Дверь не
пошевелилась, а пальцы легко соскользнули с невысокого выступа.
Последнюю попытку штурма я предпринял, засунув в щель между створками лезвие
Колькиного карманного ножичка. Оно продвинулось на полсантиметра, а потом увязло
так прочно, что на вытаскивание его обратно я истратил последние силы.
Приключение застопорилось.
Быть может, нас отделяла от Красной Струны всего одна дверь. Но именно её мы
и не могли преодолеть. Колька уныло сполз по стене и успокоился, устроив
подбородок на коленях. Девчонки загрустили. А я просто не знал, что делать. Идти
назад казалось полной чепухой. Топтаться возле двери - ерунда не меньшая.
- Да, господи, - пробурчал я себе под нос, - ну вот что угодно сделал бы,
только бы оказаться за дверью.
Словно услышав мои слова, массивные механизмы загудели сильнее. С их стен
посыпались голубые искры, превратившиеся затем в фиолетовые молнии. Теперь я
понял, что находилось в зале вместе с нами. Неведомые создатели разместили здесь
два огромных трансформатора. Электричество и тут не желало оставить нас в покое.
В воздухе запахло палёным, словно обмотка перегревалась, и её вот-вот могло
закоротить.
С тошнотворным шлепком откуда-то сверзилась тёмная масса, на которой тут же
проклюнулись три огненных глаза. В нашу компанию прибавилось существо,
напоминающее то ли уродливый гриб, то ли сошедшее с небес грозовое облако.
- Ну что, командир, - проверещало оно, обращаясь ко мне. - Ты обещал сделать,
что угодно. Не пугайся, многого не потребуется. Просто выбирай.
- Чего, - опешил я.
- Мучеников, - голос существа напоминал скрежетание листа жести по асфальту.
- Смотри сам, два алтаря, - двести чёрных щупальцев указали на левый куб и
столько же - на правый. - Две жертвы. Но командир ты, значит, и назначать их
тебе.
Я беспомощно посмотрел на своё войско. Они то смотрели на меня, то кидали
мимолётные испуганные взгляды на сгусток. Они не бежали. Они ждали, что сделаю
я. Мой поступок решал судьбу всей команды.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг