- Ой, - испуганно выдохнула Инна.
Пришельцы разом повернулись к ней.
Колька испугано перебежал поближе ко мне и подпёр спиной стену. Головы
существ метнулись, следя за Колькиным продвижением. Огромные глаза. Их заполняла
сплошная матовая белизна. Не в силах сдержаться, я шмыгнул носом, и внимание
чешуйчатых котов переключилось на меня. Я отпрыгнул к самой двери.
Коты злобно ощерились. Все разом. И меня охватила тоскливая волна собственной
никчёмности и беспомощности. Коты зашипели. Они продолжали вышагивать прямо на
меня, пройдя мимо девочек. Тогда-то я и догадался.
- Эй, - крикнул я, перекрывая злющее шипение. - Их глаза разучились видеть в
темноте. Они ориентируются по звукам. Отступайте к лестнице, пока я буду их
отвлекать.
Стараясь как можно меньше шуметь, моя команда поспешно отступала. Даже, если
какие-то звуки и доносились до ушей чешуйчатых пришельцев, они не могли идти ни
в какое сравнение с тем шумом, который производил я. Мои ноги подпрыгивали,
стараясь приземлиться с жутким гулом, руки хлопали по стене, зубы скрежетали. А
в перерывах я ещё умудрялся свистеть. Коты разозлились не на шутку. Они
расположились полумесяцем, отрезав мне отступление. Команда кидала жалобные
взгляды в мою сторону, но я грозно мотал головой, предупреждая, что вмешиваться
ни в коем случае нельзя. Затем девочки и Сухой Паёк стали далёкими смутными
силуэтами. Их застилал туман, белёсый, как глаза когтистых существ, сжимавших
полукруг. Внезапно туман разросся и скрыл их тоже. Пространство подвала
заполнилось молочным светом. Недозревшим персиком мутно просвечивала далёкая
лампочка у лестницы. Я совершенно растерялся.
Рядом со мной неожиданно возникла высокая фигура. Я бы перепугался не на
шутку, но неведомые силы предстали передо мной в виде девушки, закутанной то ли
в глухое платье, то ли в плотно облегающий плащ. Удивительное одеяние лучилось
миллионами блёсток, словно снег под солнечными лучами.
- Вот дверь, которую ты так страстно разыскивал, - сказала девушка высоким
певучим голосом, и я подумал, что если бы она угодила в парад Эм-Ти-Ви, то вряд
ли когда бы опустилась ниже пятой строчки. - Зайди. Испытание тебе досталось
наипростейшее. Нажмёшь на Красную Кнопку - доберёшься до Красной Струны.
И мило так улыбнулась.
- А вы... - сбился я, но тут же решился спросить. - Вы - хранительница этой
двери?
- Я просто проходила мимо, - мелодичный голос завораживал, словно любимая
песня. - Вот и решила тебе помочь. Ведь всем известно, что в одиночку двери не
откроешь. Ты смотришь на дверь. Ты думаешь, что это она и есть. А на самом деле
сейчас она - лишь обходной путь. Но ты ещё можешь вернуться за своей командой.
Остаётся достаточно времени, чтобы повторить попытку.
- Не, - помотал я головой, кося на притихшую стаю белоглазых. - В обход-то в
одиночку можно?
- Разумеется, - кивнула девушка.
Мне враз полегчало. А то возвращайся, ищи испуганный народ. Да неизвестно,
пропустят ли меня эти грозные кошаки.
- Значит, можно? - решил уточнить я на всякий случай ещё разочек.
- Иди, - кивнула девушка.
Я взялся за прохладную скобу ничем не примечательной стальной ручки, но
прежде, чем открыть дверь, посмотрел на девушку ещё разочек. Если б такая вдруг
стала нашей отрядной воспитательницей, я бы без разговоров остался бы в лагере
ещё месяца на три. И перестал бы так сильно западать на Эрику.
- Не медли, - голос девушки стал тревожным. - Сейчас перед тобой не самый
сложный путь. Когда время перетекает в пространство, не угадаешь, куда попадёшь,
если простоишь хотя бы одну лишнюю минуту.
Вняв предостережениям, я тут же распахнул дверцу. В глаза ударил
ослепительный свет. Когда я перешагнул порог, кошачья ватага с противным мявом
бросилась мне на спину.
Глава 36
Три старушки, три колдуньи
Три раскидистых тополя. В их тени выстроились кружком три белых пластиковых
кресла. С широкого крыльца приземистого особняка, похожего на лагерную
библиотеку, чинно спускались три старушки. Яркий солнечный день. И никаких
следов ни подвала, ни злющих чешуйчатых котов. Докуда достал, почесав спину, где
по неведомым причинам так и не отметились когти белоглазых, я сунул руки в
карманы. Мятый билет, пятирублёвка, корпус от будильника, неработающая
зажигалка, огрызок карандаша, полпластика жвачки - всё тут же отыскалось на
своих местах. Кроме ножичка, которым я расплатился за проезд в двухъярусном
автобусе.
- Прислали, прислали, - обрадовалась худощавая старушка и завальсировала
вокруг меня. Ясные голубые глаза сверкали отшлифованными драгоценными камнями.
- Ну, - сурово осведомилась высокая, располагавшая крючковатым носом и карими
раскосыми глазами, - ты готов.
- Готов? - переспросил я. - К чему готов?
- Не он, - разочаровано сказала третья, пухленькая, в жёлтом платье с
выцветшими алыми розами, из под подола которого выглядывал край белой в чёрный
горошек ночнушки. - Раньше они отвечали "Всегда готов!".
- Может быть, он забыл? - пришла на выручку ясноглазая.
- Напомним, - хмуро сказала крючконосая. - Держи вот, на твой случай
литература специальная имеется.
И мне вручили тонюсенький журнал. На обложке красовалось "Мурзилка". Под
надписью на фоне зимнего декабрьского неба ярко сверкала звезда Спасской башни.
Мимо башни двигалась ватага странных пацанов, физии которых напоминали
незабвенных Братьев Пилотов. На страницах напечатали историю в картинках, как
красногалстучный мальчуган отправился гулять на морской берег. Тут-то его
подкараулили отвратные чудовища, схватили и запихали в котёл, под которым весело
пылал огонь. А как сварили, так и съели. Грустная такая история. Грустная, но
поучительная. Предостерегающая от прогулок по морскому побережью в гордом
одиночестве.
- Теперь понял, - спросила пухленькая.
- Понял, - бодро кивнул я. - Только я ведь это... не пионер.
- А как звать-то тебя, милок? - осведомилась ясноглазая.
- Куба! - выпалил я по привычке и только потом понял, что сморозил глупость.
- Вот! - просияла пухленькая. - А ты говорил. Самое что ни на есть пионерское
у тебя имя. Помню, девочку одну прислали, так она тоже всё про Кубу, да про
Кубу. И пела-то как задушевно. Про тебя пела.
- Про меня? - рот разинулся шире возможного. Вот сколько лет живу, а никто
про меня песен не сочинял. Вернее, сочинили уже. Просто я об этом ещё не знал.
- Про тебя, - кивнула пухленькая, а ясноглазая запела. - Куба далеко, Куба
далеко, Куба рядом, Куба рядом. Это говорим, это говорим мы!
- Ага, - разочаровано пробурчал я. - Крошка моя, я по тебе скучаю, что ты
далеко от меня. Я-то думал, чего стоящее.
- Боевая была девчоночка, - проскрипела крючконосая. - Вылитая я в молодости.
Бороться, говорит, давайте. Мы, бабушки, ещё покажем этим проклятым
империалистам.
- Покажем? - удивился я. - А что покажем?
- И нам неведомо, - вздохнула ясноглазая. - А мы так старались узнать. Мы
даже ей вызвали проклятых империалистов, чтобы она показала.
- И показала? - заинтриговался я.
- Куда там, - всплеснула руками пухленькая. - Вы, говорит, ни за что на свете
не добьётесь, чтобы я попросила у вас политическое убежище.
- А они? - история по непонятным причинам заинтересовывала меня всё сильнее.
- А они говорят, мол, мы и не предлагаем, - сухо сказала крючконосая.
- А дальше? - спросил я, видя, что пауза затянулась.
- А дальше неинтересно, - вздохнула ясноглазая. - Дальше ругань одна.
Пришлось обратно всех отправить.
Я аж запрыгал. Мне тоже захотелось показать кому-то, да так, чтобы меня
непременно отправили обратно. Потом я вспомнил, что обратно - это мрачный
подвал, и на время передумал.
- Ну, - не дала мне помечтать крючконосая. - Ты уже определился?
- С чем? - испугался я.
- Не с чем, а куда, - ласково произнесла ясноглазая.
- У нас ведь только два пути, - кивнула пухленькая. - Или в котёл, или
колдовать учиться. Так зачем тебя сюда прислали?
- Колдовать, - мигом выпалил я, но тут же поправился. - Вернее, это...
учиться.
- И замечательно, - впервые улыбнулась крючконосая. - А то запропастился наш
котёл, а на базар тащиться за новым, понимаешь, сынок, годы уже не те.
Я усиленно закивал, поскольку вариант с котлом меня никоим образом не
устраивал.
Тут пухленькая склонилась надо мной, а ясноглазая неловко отодвинулась и
наступила пухленькой на тапочку.
- Эй, - рассердилась пухленькая. - Ведаешь ли ты, дитя лесов, что только что
отдавила пальцы полномочной принцессе Бритерианского престола?
- Фу-ты, ну-ты, - подмигнула ясноглазая. - Ведаешь ли ты, полномочная
принцесса, что престол твой давно сгнил, а замок расхитили недобрые люди. А вот
лес мой, верю, до сих пор стоит.
- Не следует наступать на ноги тем, чьё происхождение ведётся от небесных
богов, - упёрла руки в бока пухленькая.
- Кто помнит богов твоего неба? - рассмеялась ясноглазая. - А обо мне слава
гремела полтора века. И моя башня увековечена на полотнах великих мастеров. Так
что посмотрим ещё, чьё положение ниже.
- Да ты... Да ты, - распалялась пухленькая. - Кому ты сейчас нужна? Кто ждёт
тебя в твоём лесу?
- Не ждут, - сурово согласилась ясноглазая. - Кто ж знал, что большие города
так иссушают волшебниц. Но и у тебя, знаешь ли, видок далеко не...
- Да помнишь ли ты, - перебила её пухленькая, зло вытаращив глаза и
приподнявшись на цыпочки, - что меня ещё совсем недавно приглащали в Академию
Юных Ведьм?
- Ага, - криво улыбнулась ясноглазая. - И чего ж не пошла? Не прельстила
должность завхоза, после того как полтыщи лет держала в страхе Фландрию, а после
четверь века слыла клыкастым ужасом Антверпена? Неужто ждала, что пригласят
Повелительницей Тьмы? Знаешь ли, в твои годы такая должность...
Пухленькая внезапно пыхнула огнём, как далеко не самый маленький дракон, но
пламя обвилось вокруг ясноглазой, не причинив ей видимого вреда. Ясноглазая
высунула язык, словно первоклассница, и засмеялась, заскакав на одной ножке.
- Это что, - крючконосая знала правило "двое дерутся - третий не лезь",
поэтому обращалась ко мне. - Я тоже не последней фигурой была, - глаза её
мечтательно закатились. - Корчму держала. Кто только в этой корчме не бывал...
- О! - обрадовался я. - Знаем, знаем, - и, встав в позу, продекламировал:
Я хотел въехать в город на белом коне,
Но хозяйка корчмы улыбнулася мне.
Развернулся и въехал с другой стороны,
Но и там улыбалась хозяйка корчмы.
Три недели с конем мы ползли по кустам,
Но хозяйка корчмы улыбалась и там.
Я проделал подкоп, не слезая с коня,
Но хозяйка и там ожидала меня.
И домой принесла меня лошадь сама.
Я вернулся, гляжу: вместо дома - корчма.
- Да ты, сынок, по балладам мастер, - похвалила меня победительница всадников
и хвастливо повернулась к притихшим соперницам. - Слыхали, сколько веков прошло,
а до сих пор про меня песни складывают.
- Это не я, - возможность присвоить чужую славу была скромно отвергнута. -
Это КВН.
- Ну так что ж, - милостиво кивнула крючконосая. - Тоже, видать, наш человек.
- И не человек вовсе, - горячо заспорил я.
- Тем более, наш, - мягко оборвала мой порыв героиня весёлой песни.
- Давайте лучше колдовать учиться, - проворчал я, опасаясь, что затишье вновь
перейдёт в выяснение отношений.
- С чего начнём? - спросила ясноглазая.
Вот тут я замолк. Не обучали меня чудесам раньше. Я знал, что в школе сначала
учат писать палочки, а уж потом цифры и буквы. Но с чего начинается колдовство,
даже предположить не мог.
- Звёзды зажигать ему ещё рано, - проворчала крючконосая и уставилась на
небо.
Естественно, кому придёт в голову зажигать звёзды, когда на дворе полдень.
Тут в желудке весьма неприлично заурчало, и, чтобы загладить свой промах, я
громко завопил:
- Давайте с еды.
- Неплохо для начала, - улыбнулась ясноглазая. Из всех она мне нравилась
больше. Настолько, насколько могут нравится старушки.
- Давайте я, - выдвинулась вперёд пухленькая. - Никто ведь не будет спорить,
что в еде мастериц лучше меня не сыскать.
Никто спорить не стал.
- Тут всё просто, - ласково сказала она, видно, отдавленные пальцы больше её
не беспокоили. - Прежде всего, представь, что желание уже свершилось. Если
трудно так сразу, то можешь закрыть глаза.
Я представил. Рядом с крыльцом в тени тополей я поставил столик, так чтобы
белые кресла не смотрелись бесхозно. Столик тоже был белым, дабы не нарушать
гармонии. Почему нельзя её нарушать, я не знал, но чувствовал, что это важно. На
столике первым делом возникла громадная чаша, наполненная мандаринами с горкой.
Потом четыре вскрытых консервных банки с минтаем, горбушей, ставридой и килькой
в томате. Затем широченная коробка конфет "Камские Огни" и напоследок глубокая
тарелка, наполненная солянкой, где в переплетениях капустных водорослей плавали
кусочки розового мяса и ровненькие сосисочные колечки. Тут же я обругал себя и
соорудил ещё три точно таких же тарелки. Пришлось добавить ещё и стул. Редкий
такой, без спинки, зато с крутящимся сиденьем. На таких положено сидеть только
тем, кто умеет играть на рояле. Я не умел, но решил, что колдун ничем не хуже,
чем пианист, пусть даже он - прославленный лауреат всевозможных конкурсов.
- Представил картинку? - донёсся голос пухленькой.
Картинка получилась на славу, и я кивнул.
- Теперь обозначь, что ей мешает возникнуть наяву, - посоветовала пухленькая.
Что мешает? Да ничего! Я даже мандариновый запах почувствовал. И чуть-чуть
шоколада. Поэтому, наверное, и распахнул свои моргалки. И первым делом увидел
столик, на котором красовалось всё вышеперечисленное.
Колдуний мои успехи озадачили. Крючконосая осторожно трогала зубчатый край
откупоренной банки. Спец по еде принюхивалась к аромату, поднимающемуся от
тарелок. И только ясноглазая радовалась тому, что у меня получилось.
- Странные дела творятся, господи, - прокряхтела крючконосая.
- Надо б испробовать, - пухленькая кивнула в сторону тарелки.
- Кто ж рискнёт-то? - задумалась ясноглазая. - Дело новое, непроверенное.
Я не думал. Я плюхнулся на круглое скользкое сиденье, крутанулся налево,
крутанулся направо и принялся наворачивать за обе щёки. Шутка ли, сутки не ел.
Ложка забрасывала в рот всё новые порции обжигающе острой жидкости и успевала
попутешествовать по всем четырём банкам. Я жалел лишь об одном: что не заказал
хлеба!
Видя мои успехи в конкурсе проглотов, колдуньи, приземлившись в кресла,
осторожно попробовали солянку. Скоро их ложки заметно убыстрили темп, но до
скорости олимпийской команды по академической гребле, которую демонстрировал я,
старушкам было далековато. Тарелка опустела. Оставив консервы на откуп
колдуньям, я распечатал коробку, загрёб три конфеты разом, а потом принялся
заедать шоколад мандаринами. Это вам не апельсины или грейпфруты. Чистятся
моментально. Гора оранжевой кожуры росла на глазах. В таких же пропорциях
увеличивалось и уважение ко мне со стороны волшебниц.
Они насытились, разом вытащили белоснежные салфетки и вытерли жирные губы.
Платка в моих карманах, естественно, не обнаружилось, и я просто облизнулся,
искренне надеясь, что вид у меня после незатейливой процедуры стал гораздо
культурнее.
- Ну что ж, девочки! - звонко возвестила ясноглазая. - По-моему, нам прислали
кого следует.
Я благодушно закивал.
- Прими, Куба, и от нас подарочек, - захехекала крючконосая и, откуда ни
возьмись, в её сморщенных руках возникло блюдечко с тремя пирожками.
- Откушай, Куба, на милость! - подмигнула пухленькая.
- А они с чем? - уточнил я. - Если с рыбой, то я не люблю. У меня вечно кости
в горле застревают.
- С яблоками пирожки, - запечалилась ясноглазая. - Только знай, что одно -
отравленное.
Аппетит сразу пропал, но блюдце уже подсунули к носу. Я медленно приподнял
руку, пристально всматриваясь, чтобы она не дрожала. Осторожно взял пальцами
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг