- Давайте-ка выбираться к выходу, - предложила Говоровская, - а то в такой
толкотне нетрудно и опоздать.
- Верно заметили, гражданочка, - улыбнулся старичок, севший с нами на одной
остановке. - В жизни нет ничего хуже, чем проехать мимо своего счастья. Или
вылезти не на той остановке.
- Вот-вот, - поддакнула Говоровская, вцепилась в запястье и поволокла меня к
выходу, куда уже протискивалась Эрика.
Колька сидел у самых дверей. Он беспечно пялился в окно и очень удивился,
когда я сильно тряхнул его плечо.
- Давай к выходу, - по-командирски распорядился я. - Сейчас наша остановка.
- Не, - радостно заулыбался Сухой Паёк. - Мне ещё семь ехать. Так этот...
билетёр сказал.
- Ещё семь? - переспросил я. - Да ну? Эй, Говоровская!
Инна повернулась.
- Тебе сколько сказали ехать?
- Моя - третья, - пожала плечами Инна, - я же уже говорила.
- Элиньяк, - позвал я, не решаясь окликнуть Эрику по имени. - Нам точно
сейчас вылезать?
- Кондуктор сказал - третья, две мы уже проехали, значит, прямо сейчас.
- Вот непонятки, - раскрыл рот Сухой Паёк. - Чего же этот старикашка мне аж
два раза напомнил. Говорит, а ваша десятой будет, молодой человек. Не забудьте,
десятой.
- Не может же подвал быть одновременно на третьей и на десятой остановках, -
глубокомысленно произнёс я.
- Автобус едет не к подвалу, а до счастья, - объяснила Эрика. - Наше счастье
- на третьей. А Вострякова ждут на десятой.
- Значит, что, - грозно произнёс я, - мы тут Красную Струну ищем, рискуя
жизнью, а Сухпай спокойненько чапает себе до десятой остановки и там тащится по
полной программе? Так что ли?
- Ну, - виновато сгорбился Колька, всё-таки поднявшийся с сиденья. - А чего я
сделаю, если мне билетёр так сказал.
- Кондуктор, - поправила Инна.
Но ни я, ни смотрящий на меня Колька её слов не заметили.
- Значит так, - распаляясь, выкрикнул я. - Как командир, приказываю тебе,
Сухпай, вылезать вместе с нами. Давай к выходу, а то может прямо сейчас
тормозить станет.
Колька засопел и не сказал ни слова. Но и с места он тоже не сдвинулся.
- Давай, Востряков, - заискивающе улыбнулась ему Инна, - пошли с нами. Мы же
договаривались, что Красную Струну будем искать все вместе. Пошли, не бойся. Мы
найдём Красную Струну и станем героями. Правда-правда.
- Стойте, - холодный голос Эрики оборвал намечающийся Колькин шаг. - А ведь
Востряков имеет полное право ехать до десятой остановки. Он тоже заплатил
талисман. Его никто не обязывал выходить раньше. Почему он должен отказываться
от своего счастья?
- Вот-вот, - угрюмо пробормотал Сухой Паёк. - Почему?
Инна презрительно пожала плечами, мол, смотри сам, Сухой Паёчище, потом не
говори, что мы тебя с собой не звали.
- Решай, - сказала Эрика. - Если чувствуешь, что твоя остановка впереди,
просто останься. Никто ругаться не будет.
Честно говоря, я хотел ругаться. Но, во-первых, меня переполняло состояние
блаженства, к которому я уже начал привыкать. А во-вторых, если Эрика просила не
ругаться, то уж ладно. Пусть будет так. Не часто меня просит сама Эрика Элиньяк.
- Я ещё подумаю, - сдавлено пробормотал Сухпай.
Но подумать ему не пришлось. Автобус замер. Двери открылись с
таинственно-змеиным шипением. В проём проглядывал вечерний сумрак, придававший
обкорнанному тополю беспросветную угрюмость. Духоту разогнал свежий ветерок.
- Ой, наша! - воскликнула Говоровская. - Ой, закроется сейчас!
И метнулась к двери. Эрика тут же шагнула за ней. Я тоже не отставал. А
Колькин взгляд затравлено заметался. Он пробовал посмотреть мне в глаза, но я
отвернулся. Всё, что я думал, уже прозвучало. Колька уныло плюхнулся на сиденье,
чудом не занятое всё это время.
Протиснувшись между чёрной трубой и полным дядькой, от которого прикольно
пахло пивом, я добрался до выхода. Снаружи уже в нетерпении пританцовывала
парочка, но правила приличия обязывали сначала пропустить выгружающихся. Тут к
выходу рванулась толпа, я угодил в самый её центр и почувствовал, как мои ноги
оторвались от резинового пола. Толпа неудержимо тянула меня вперёд. Я увидел,
как навстречу мне рванулся прохладный вечер, салон остался позади, захват
разжался... И я со всего размаху приземлился на пятую точку, тут же вскочив,
потирая ушибленное место. Всё это время моё лицо не покидала радостная
беспричинная улыбка.
Толпа быстро рассосалась. Люди заспешили по неведомым делам, словно никогда и
не ехали на автобусе, движимом кусочками счастья. Мы остались втроём. Я набрал
полные лёгкие сладкого воздуха свободы, подержал его внутри, посмаковал и с
облегчением выпустил обратно.
- Интересно, куда нам теперь, - сказал я, осматриваясь по сторонам. - Налево
или направо?
Инна встала на цыпочки, пытаясь заглянуть в окна, но те располагались слишком
высоко. Эрика задумчиво погладила переносицу.
- Подождите меня, - раздался сзади торопливый голос.
Разом мы обернулись. За нашими спинами переминался с ноги на ногу Колька
Сухой Паёк. Каким образом ему удалось выбраться из автобуса, остаётся для меня
загадкой и по сей день.
Глава 32
Последний вечер
Вечер сгущался и наваливался на город. Зажглись фонари. Осветились рекламные
щиты. С тихим треском включились неоновые вывески магазинов.
"Где-то здесь, - подумал Тоб, по-хозяйски осматривая округу. - Вот-вот
появятся".
Но те, кого велено остановить, задерживались. Становилось скучно.
На глаза попался пыльный транспарант, обретающийся здесь с прошлогодних
выборов. "Владимир Сигаловец - Экономист, Политик, Преподаватель".
Глаза хищно блеснули. Появился повод испытать новые возможности. "Здесь две
буковки уберём, - бормотал Тоб, - и здесь парочку подчистим, а теперь сдвинем
их".
Народ смотрел под ноги и не заметил, как танцевали буквы выцветшего
транспаранта, а ничего не подозревающий депутат Сигаловец превратился из
преподавателя в предателя.
Снова застучали в голове молоточки приключения. Тут вам не лагерь! Нет, в
лагере Таблеткин на стенах больше не черкался. Электричка устроила так, что в
лагере приключение неизбежно превращалось в обязаловку. А кому охота заниматься
обязаловкой? Здесь же всё обстояло иначе. Территории, подвластные Электричке,
находились сейчас в неописуемых далях.
Таблеткин, зыркнув по сторонам, наметил фронт работ. Много плакатов
понавешали, чтобы разгорелось веселье. Где исчезнут буковки, а где добавятся.
Это выглядело куда занимательнее, чем, оглядываясь, криво черкаться на стенах.
Нет, тут всё элегантнее, эффектнее и совершенно недоказуемо. Не может испортить
плакат тот, кто вызывающе держит руки в карманах.
Между домами показались три знакомые фигурки.
"Они," - отпечатался в голове чужой голос.
Взгляд заметался между назначенной целью и плакатом, который хотелось
переделать прямо сейчас. Невозможно было оставить грандиозную идею на произвол
судьбы.
"Мне бы это... - жалостливо подумал Таблеткин. - Потренироваться бы..."
"Хорошо, - разрешил голос, - пока гуляй, но потом я переброшу тебя сразу на
последние рубежи. И если там проиграешь, то дёшево не отделаешься".
"Не, - мысленно отозвался Таблеткин, буравя желанный плакат. - Куба у меня
там на цыпочках будет ходить. Гарантирую!"
Чужой голос пропал, три знакомых фигуры исчезли в сумерках, абсолютная
свобода пьянила.
Таблеткин подошёл поближе к ярко освещенному щиту. "Скука за рулём опасна для
жизни!" - шрифт выбрали такой огроменный, будто рекламировали очередную часть
"Парка Юрского Периода". И это ещё не всё. Чуть ниже значилось: "Акция по
ликвидации скуки началась".
Сердце забухало в такт волшебным молоточкам. Предложи сейчас Тобу пачку
"Мальборо", он бы её с негодованием отверг. Не требовались Таблеткину заменители
чудес. Для полного счастья всего-то надо бы удалить с плаката лишнюю букву,
чтобы он получился на диво прикольным. Тоб и сам удивлялся, почему никто не
додумался до этого раньше. На всякий случай он прислушался к чужому голосу.
Вдруг да не разрешит, это вам не на эспланаде черкаться.
Чужой голос молчал.
Как просто управлять людьми, когда можно подсовывать им сбывшиеся желания.
* * *
"Улица ДЕРИБАКСОВСКАЯ" значилось на большой табличке. Мне это название сразу
не понравилось. Дом отталкивал от себя, дом нахально ухмылялся, предлагая
поискать Красную Струну в иных местах. Рядом темнели двухэтажные развалины,
кое-где обнесённые забором. Я понял, что там Красную Струну разыскивать
бессмысленно. До нас там уже побывали тысячи добрых людей и прихватили с собой
всё, что могли отыскать в неприветливых коридорах. Пришлось вдохнуть, чтобы
отогнать подкрадывающийся страх, и направиться в проход между развалинами и
Дерибаксовской. Узенький переулок вывел нас во двор. Посреди двора стояла
трёхэтажка с двумя обычными подъездными дверями и одной странной, боковой.
Мимо такой двери мы пройти не могли. Над миниатюрным карнизом монолитом
нависала внушительная вывеска. Видимо, привинтили её на века. На проржавевшем
полотне слабо виднелась огромная надпись "СКЛАДЪ", перечёркнутая двумя
кривоватыми диагоналями. Сама дверь оказалась двустворчатой. На ней тоже успели
расписаться, но не пояснительно, а предупредительно. "NE VHODIT" значилось
наверху, словно кто-то в процессе освоения иностранных языков ограничился
изучением латиницы и решил, что его надписи теперь станут понятны всем. Впрочем,
для отечественного потребителя ниже чуть помельче тем же палочкообразным шрифтом
подписали "НЕ ВХОДИТЬ". Фраза была мирной, домашней и даже какой-то
успокаивающей на фоне привычных "Посторонним вход воспрещён", "Предъяви
пропуск!" и "Вход на охраняемый объект строго по магнитным картам", щедро
разбросанных по округе.
К дверному проёму вело полуобсыпавшееся бетонное крылечко. До косяка не
хватало одной ступеньки. Вровень с дверью виднелись следы от прежнего крыльца:
помасштабнее и покрасивее. Ручками дверь не располагала. Как хочешь, так и
открывай. А уж правильно или неправильно, решать тебе. Впрочем, судя по
занесённым пылью щелям, надписи свою роль отыгрывали на все сто. Дверь не
открывалась долгие годы.
- Сейчас открывать будем? - испугано прошептала Инна.
Был бы я тут один, повернулся бы к двери спиной, да и отправился по своим
делам, стараясь выкинуть из головы эту странную историю. Тоненькая струйка
холодного ужаса просачивалась через неприметные щели и трещины, покрывая душу
коркой инея. Но повернёшься тут, когда на тебя неотрывно смотрят три пары
ожидающих глаз.
- Сейчас, - пришлось кивнуть мне. - А то когда? Так до завтра дотянем, а
завтра... Завтра уже поздняк метаться.
Инна кивнула и отошла в сторону, предоставив мне полную свободу действий. Вот
ведь, стоят, ждут. Нет, чтобы самим дверь открыть. Ладно, живите. Я отошёл
подальше, прищурил глаза и приготовился с разбега выбить дверь правой ногой.
Чернокожим американским полицейским всегда удаются подобные номера. По крайней
мере, в кино.
- Постой, - охладила мой пыл Эрика, увидев нехитрые приготовления. - Ты
считаешь, что это называется "открыть правильно"?
- Плевать, - отмахнулся я. - Главное, открыть. А там разберёмся.
Я очень боялся, что пульс приключения вновь замрёт. Ведь автобус мы чуть не
пропустили. Да, не возникни на стене та странная тень...
- Не плевать, - сердито покачала головой Эрика. - Нас ведь предупреждали, что
дверь надо открыть правильно, иначе попадём не в подвал с Красной Струной, а в
самый обычный подвал.
- Ну, - насупился я, - давай, выкладывай свои варианты.
- Дверь может открываться, как наружу, так и вовнутрь, - вступила Инна. -
Надо решить, что будем делать: тянуть или толкать?
- Пока не попробуешь, не узнаешь, - процедил я.
В принципе, я не возражал против маленькой паузы, хотя и без "Твикса". Ну не
хотелось мне отворять эту проклятущую дверь. Не хотелось спускать в подвал. А
что, если в огромном пространстве, действительно парит огромный череп и косит
глазницами, в которых разгорается пламя преисподней, на героев, спускающихся по
лестнице. А потом герои эти незаметно оказываются между его безжалостных зубов.
- Более того, - добавила Эрика. - Створки две. Быть может, надо одну открыть
наружу, а другую внутрь. Только какую сначала?
- Если там рейка посередине прибита, - сказала Инна, - тогда без вариантов.
И девочки, чуть не столкнувшись лбами, принялись осматривать дверь. Рейку
обнаружить не удалось, и многовариантность снова захлестнула пытливые умы.
- Смотрите, - сказал молчавший до этого Колька. - Нет, только посмотрите, как
здесь написано.
Мы вгляделись в надписи. Что русская, что латинская, они нисколечко не
поменялись.
- Гляньте, как проходит черта, - и Колька провёл руками по щели, разделив
надписи на две половинки. Если на левую створку уместили всего три буквы "НЕ В",
то на правой теснились все остальные. Латинский вариант, несмотря на отсутствие
мягкого знака, в точности повторял нижеподписанного брата.
- Если смотреть только на правую створку, - объяснил Сухой Паёк, - то можно
прочитать "ХОДИТЬ". Наверное, это и есть правильная створка.
Вот ведь Сухпай, не голова - ума палата! Я разозлился по-настоящему.
- Если ты, Сухпаище, такой умный, то может объяснишь нам, ламерам, а как
правильно: тянуть или толкать? - усмехнулся я.
- Толкать, - без тени сомнения ответил Колька. - Ручки нету, значит, толкать.
Тем более, и следов не видно, чтобы её наружу открывали.
- Так ведь и чтобы вовнутрь открывали, тоже следов не видно, - сказал я с
видом Шерлока Холмса.
- А они за дверью, - улыбнулся Сухой Паёк. - Вот откроем дверь, и сам
увидишь.
- Откроем? - я упёр руки в бока. - А кто откроет? Может ты, Сухпай, и
откроешь.
- Может и открою, - пожал плечами Колька и легонько толкнул створку, которую
считал правильной.
Скрежетнули заржавевшие петли, створка скрипнула, открылась и исчезла в
темноте. Колька испуганно отскочил к нам. Секунд через пять и вторую створку
постигла участь первой.
- А эта чего? - удивился я.
- Я её не трогал, - торопливо пояснил Колян.
Прямоугольник тьмы притягивал наши взоры. Хотелось повернуться и убежать, но
убежать мы уже не могли, и смотрели, не отрываясь, на творящиеся метаморфозы.
Откуда-то из тёмных глубин поднялось облако серебристого тумана и постепенно
заполонило весь проём. Дымные языки выползали наружу призрачными протуберанцами,
чуть не касаясь наших ног. В серебристом тумане роились, вспыхивая и угасая,
тысячи голубых и фиолетовых искр.
- Правильно или неправильно? - спросила Эрика. На меня она не глядела,
поэтому я благоразумно промолчал. Дверь уже открылась. Поэтому разговоры о
"правильно-неправильно" изменить ничего не могли.
Облако колыхнулось. Из него шагнул мальчик. Чуть пониже меня ростом. Худющий,
как Сухой Паёк. Увидел нас, остановился на секунду, улыбнулся широко,
по-доброму, и зашагал дальше. Прямо на нас. Странный мальчик. Полупрозрачный.
Сквозь него отчётливо виднелся дверной косяк, проём двери с дышащим облаком и
обшарпанная стена дома с тёмными полосками обрывков когда-то наклеенных
объявлений. Ветер шевелил ёжик волос. Призрачных, похожих на обрезки рыболовной
лески. Глаза смотрели твёрдо и печально.
Потом он прошёл сквозь нас. Я ничего не почувствовал. Только странный щемящий
холодок. Тревожный. Включающий чувство неловкости или опасности. Но подумать об
ощущениях я не успел. На нас выдвигался следующий паренёк. Не похожий на
первого, но такой же полупрозрачный. А за ним ещё один. И ещё. Облако сжималось
и разжималось огромным сердцем, выпуская в августовский вечер всё новых
мальчишек. Каждый из них улыбался. Кто робко, кто сдержано, кто откровенно
прикалываясь. Были улыбки грустные, были понимающие. Вот только злых я не увидел
ни одной.
- Призрачные бойцы, - прошептала Эрика. - Те, кто открывал двери до нас.
Я только кивнул. Комментариев не требовалось. Дверь мы открыли самым
наивернейшим образом.
Их вышло чуть ли не тридцать, призрачных молчаливых бойцов. Любой из них
выглядел не старше меня, а некоторых можно было смело записывать в пятый и даже
шестой отряды. Когда последний со странным холодком скользнул сквозь нас, мы как
один обернулись. Никого. Пустынная улица. Тополь с обрезанными ветками, а за ним
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг