горизонт, и тогда сразу придет страшный ледяной мороз, и я замерзну. Я
падаю на песок, но голос отца поднимает меня: "Надо идти, Март. Если
хочешь, брось сумку с каменной черепахой, мы потом добудем другую. Надо
идти..." Нет, я не брошу сумку с каменной черепахой, ведь это первый
найденный тобой живой марсианин, я буду идти, и не замерзну, и дойду до
города под блестящим цирковым куполом.
Я не лягу у шершавых крепких корней этой сосны, не закрою глаза и не
увижу во сне, как я обгоняю ребят на своем красном гравилете. Слышишь ты,
облако! Ты можешь бить меня в спину, в грудь, в голову, пытаясь заставить
меня лечь, махнуть на весь мир рукой. Ничего у тебя не выйдет! Навстречу
твоим сигналам поднимается ненависть. Я никогда не прощу тебе белого лица
Карички, дрожащих рук Менге, пустых глаз Килоу.
Не думай, что я испугался черной быстрой речки, я просто ищу переход.
Вот он - поваленные поперек пихты. Пока я полезу по ним, хватаясь за
мягкие смолистые лапы, ты можешь спокойно целиться - хорошая, уязвимая
мишень. Темно в глазах - это от близкой воды, но я не упаду, слышишь, я
вижу то, что не видишь ты, - золотисто-оранжевую, как апельсин, горячую
звезду Тау Кита.
Тау Кита - сестра золотая моя,
Что так смотришь загадочно, словно маня?
Я готов переплыть океан пустоты,
И коснуться огня, и сказать: "Это ты?"
Не понимаешь? Повторять не буду. Эта песня подарена мне, она не имеет
формулы. Ты слепо, хотя и видишь на расстоянии. Ты долго изучало нас, но
так и не догадалось, что люди - не просто сумма клеток. Я исхлестан
ветвями, измазан с головы до ног, пот заливает глаза, но я не боюсь тайги,
не боюсь морей, не боюсь звезд. Мы все связаны друг с другом - деревья и
горы, ручьи и моря, звери и птицы, планеты и звезды, земляне и наши
далекие собратья. Мы связаны всем своим прошлым, настоящим, будущим и
образуем один причудливый мир. В этом мире я - человек. Я составлен из тех
же атомов, что и дерево, и звезда, и даже ты, но я совсем другой. Отвага и
доброта, сила и ненависть моих предков не позволят мне превратиться в
твоего раба. Может быть, ты поймешь это, когда люди отдадут тебе приказ на
твоем языке - роботы привыкли подчиняться только командам.
...Я не заметил, как взобрался на сопку. Облако не отставало ни на шаг:
я стоял, обхватив руками ствол сосны, и оно повисло прямо над нами. Я
держался за дерево, прижавшись щекой к его шелковистой коже; и видел уже
купол железнодорожной станции, блестящую нитку рельсов - отсюда, с вышины,
я мог дотянуться до них рукой. Но руки крепко сжимали ствол...
Красная птица взлетела над станцией, я вздрогнул: это был гравилет. Он
шел очень быстро. Прямо на мою сопку. Я почувствовал гладкий руль в руках,
услышал звон перьев. Все пело во мне, словно я сам сидел в кабине: так,
хорошо, ловкий поворот - выигранные метры, теперь машина со свистом режет
воздух, превращаясь в красную молнию.
Но куда же он летит? Здесь не только я, здесь облако. Он что - не
видит?
В одно мгновение я понял все: прямое стремительное крыло - да ведь это
мой гравилет. А за рулем тот, кто его собрал - Рыж, и он отлично видит
облако и летит прямо на него. Неужели он ищет меня?!
Я оттолкнулся от дерева, побежал навстречу, махая руками.
- Рыж, назад! Назад, Рыж!
Гравилет быстро приближался. Он разрастался на моих глазах, занял уже
половину неба, а вторая половина была облаком, твердым, как кусок льда.
Про себя я молил Рыжа свернуть. Но он уже ничего не мог сделать. Гравилет
ткнулся в невидимую стену, вздрогнул, как подбитая птица.
Он упал на зеленые ветви ели, скользнул по ним вниз.
Рыж лежал в стороне от разбитой машины. Я взял его на руки и понес
вместе с креслом, к которому он был пристегнут. Глаза его были открыты и
как будто спрашивали: "Это ты?"
24
Рыжа похоронили на сопке. На самую вершину вертолеты подняли большой
камень гранита. А на него поставили красный гравилет. Под одним крылом -
Байкал, под другим - тайга.
...Я целую вечность собирал гравилет. Время остановилось. Удивленные,
широко распахнутые глаза Рыжа смотрели на меня. Перья тихонько позванивали
- они хранили тепло его рук. Это был гравилет Рыжа.
Рыбаки с Ольхона вырубили в скале лестницу. Шли и шли по ней люди,
оставляя на ступенях еловые ветви, кедровые ветви, цветы...
Когда началась беда? Когда я сказал, что еду на Ольхон? Когда решил
бежать с острова? Когда рыбаки вошли в лабораторию Гарги и отец Лены
радировал, что облако преследует меня? Все мы невольно обращались к Рыжу.
Несколько дней назад он прилетел в спасательный отряд на собранном им
гравилете. В тот момент, когда радио передавало мои координаты, он сидел в
машине. Он всего на полминуты опередил опытных летчиков, которые знали,
что лететь прямо на облако нельзя...
Подошла Каричка, протянула сжатые кулачки.
- Он самый смелый. - Она села на камень, прижалась к шершавому граниту.
Она не плакала, слушала тишину камня. - Никогда я этого не пойму.
Дул с Байкала ветер. Трепетали красные крылья. И легкой стаей закружили
над сопкой гравилеты. Все летчики, которые здесь были, поднялись в воздух.
Медленно вращалась заросшая лесом сопка, уплывали флаги, и красная птица
была готова взлететь с камня. Там, под ее крыльями, говорили о смелом
человеке, о гравилетчике Рыже, и мы подхватывали эти слова на свои крылья
и несли их над тайгой. Может быть, впервые в жизни плакали байкальские
рыбаки, и наши лица тоже были мокрыми от слез.
Сверкающими стрелами пронеслись ракеты, оставляя за собой разноцветные
хвосты, - так ракетчики прощаются со своим товарищем.
Грянул с вершины сухой залп - клятва верности рыбаков и охотников.
Гравилеты будут кружить, пока не зайдет солнце, пока не вспыхнут над
куполом станции огненные буквы:
"ГРАВИЛЕТЧИК РЫЖ"
25
- Положение таково. Высокоразвитая цивилизация в созвездии Ориона,
цивилизация приматов, как они себя называют, полностью овладела энергией и
ресурсами своей звездной системы. В поисках новой энергии ими была
взорвана одна из звезд. Смелый эксперимент привел к катастрофической
ситуации: неожиданно начали разогреваться красное холодное солнце приматов
и соседние звезды. Попытки вмешаться в реакцию оказались безуспешными.
Через несколько тысяч лет эти звезды вспыхнут, как сверхновые. Приматы
решают переселить свою цивилизацию и выбирают подходящую необитаемую
планету. Я подчеркиваю: необитаемую, так как, хотя приматы и знали о
наличии других, более отсталых цивилизаций, они не хотели вмешиваться в
чужую жизнь. Девятьсот двадцать девять гравитационных машин отправились
для разведки и подготовки нового места жительства. Вслед за этим корпусом
должны стартовать грузовые и пассажирские корабли. Вы знаете, что одна из
машин при облете белого карлика сбилась с курса и попала в Солнечную
систему. Эти данные подтверждены имеющимися у нас сигналами машин
экспедиции и самим облаком, с которым вчера удалось установить связь...
Аксель Бригов смолкает, оглядывает сидящих за столом. Нас четверо.
Психолог Джон Питиква, прилетевший из Каира, слушает с задумчивым видом.
Еще один человек, которого я вижу впервые, внимательно смотрит на Бригова
холодными серыми глазами; я знаю только, что зовут его Оскар Альфредович и
он представитель Верховного Совета планеты. Когда же взгляд учителя
останавливается на мне, я опускаю голову.
Как все быстро произошло: побег с острова, похороны Рыжа, перелет в
Светлый и этот знакомый зал со знаками Зодиака на массивных дверях. Там,
за резными дверями, парит над сопкой красный гравилет. Там, над островом,
по-прежнему сверкает облако. Только теперь оно вынуждено отвечать на наши
сигналы: облако попало в фокус включенных установок и не может двинуться с
места.
- Продолжайте, профессор, - потребовал в тишине представитель Совета.
- Выйдя на орбиту вокруг Солнца, облако обнаружило присутствие
незнакомой цивилизации. Наблюдая за нами из космоса, прослушивая
радиостанции, оно вошло в контакт с космической станцией "М-37", на
которой вел свои работы профессор Гарга. Дальнейшее вам известно. Все
действия облака свидетельствуют о том, что в новых условиях оно изменило
свою первоначальную программу.
- Это было очевидно, - пробормотал Питиква, закрывая глаза. Кажется, он
собирался дремать.
Аксель нахмурился.
- Напомню вам, доктор, - резко сказал он, - что мы это установили
совсем недавно.
- Да-да, недавно, - сонно согласился психолог.
Оскар Альфредович невозмутимо молчал.
Я уже не знал, зачем я здесь нужен. Все эти теории я и так испытал на
своей шкуре.
- Коротко говоря, облако решило ставить опыты на людях. Работы Гарги
подсказали направление этих опытов, - продолжал Бригов.
- Цель? - перебил Оскар Альфредович.
- Рациональная перестройка человеческого общества. Подготовка будущего
соседа и союзника приматов для совместного использования энергии
Галактики. Возможно, подготовка запасной базы для переселения. Как видите,
цели самые благородные. - Бригов развел руками.
- Но разве оно не понимало, что для перестройки не хватит сил? -
холодно продолжал представитель Совета.
- Вероятно, - ответил Бригов. - Однако облако только указывало нам
путь. У меня создалось впечатление, что ему совсем было безразлично наше
мнение. Ну, примерно так, как человек производит опыты с колониями
муравьев.
Все невольно усмехнулись. Питиква приоткрыл веки, внимательно взглянул
на меня. Я догадался: сейчас спросит.
- Как твое мнение, Март?
- Мне казалось, - начал я неуверенно, - когда я с ним разговаривал...
мне казалось, облако скрывает свою настоящую цель, просто говоря - врет.
Простите... И еще - иногда я тоже чувствовал себя подопытным...
Мои сбивчивые слова почему-то пробудили старого Питикву.
- Правильно! - сказал он громко. - Получается логическая несуразица -
это с нашей точки зрения. Забыв свою прежнюю программу, машина с другой
планеты вмешивается в чужую жизнь, причем взваливает на себя неразрешимые
задачи и поступает очень глупо. Где же разумный анализ обстановки, система
контроля и прочие, прочие механизмы, необходимые в столь сложном
космическом аппарате? Где они, я вас спрашиваю?
- Спросите лучше у облака, - буркнул Бригов.
- Давно бы спросил, если б вы вовремя построили установки, - парировал
психолог. - Впрочем, это не помогло бы. Спрашивать бесполезно.
Аксель и я с удивлением уставились на Питикву: что, мол, еще надо,
когда облако в наших руках?
- Вы хотите сделать сообщение? - спросил представитель Совета.
- Да! - Питиква медленно поднялся. Он стоял перед нами, как огромная
черная гора с белой шапкой снегов на вершине, и загадочно улыбался. - Мои
рассуждения просты. Если предположить, что под влиянием внезапных факторов
в этой машине произошли какие-то нарушения, все несуразные, на наш взгляд,
поступки облака будут вполне естественны. Могло так случиться, что при
облете белого карлика, когда изменилась траектория последнего шара,
сильный потенциал замкнул в нем определенные цепи. Подобное ненормальное
состояние бывает, как вы знаете, и у наших электронных систем.
- Машинная шизофрения? - серьезно спросил Бригов. - Сумасшедший с
Ориона - я тебя правильно понял?
- Точный диагноз пока бы не ставил, - иронично отвечал психолог. - Мы
еще не знаем устройства системы. Однако, проанализировав с этой точки
зрения тактику облака и все его сообщения, особенно тот блок записей,
который принес нам Снегов, Центр Информации составил примерную модель
машины.
Питиква включил экран и началась пляска столь сложных математических
символов, уравнений, графиков, что я сразу же сдался, стараясь не
пропустить только выводы - общечеловеческие, понятные слова. А они гласили
примерно следующее: в сложнейшей конструкции приматов работала только
часть информационно-программного устройства, остальные системы или не
принимали активного участия, или же были повреждены.
Воцарилось молчание. Бригов вскочил с места, забегал по залу.
- Еще не хватало лечить космических идиотов, - бубнил он под нос. Потом
остановился, резко повернулся к врачу: - Ты, Джон, все это придумал, ты и
расхлебывай!
- Успокойтесь, - сказал Оскар Альфредович, хотя, судя по блеску глаз,
он и сам был не менее других взволнован неожиданным выводом. - Что вы
предлагаете, доктор?
- Как сказал Аксель Бригов - лечить. И лечить не менее терпеливо, чем
больного человека. Я нисколько не шучу. Во-первых, путем переговоров
Центра Информации с облаком, для чего будет составлена специальная
программа, надо уточнить характер нарушений. Сейчас я бы сказал так:
комплекс превосходства - это та функция, которую присвоила себе и
последовательно разрабатывала действующая часть машины. Во-вторых, поймав
облако на логической несуразице, дадим ему возможность исправить свое
устройство. А именно: объявляем, что мы включаем установки, которые его
разрядят.
- А если оно будет обороняться? - спросил представитель Совета.
- Думаю, что самосохранение для него гораздо важнее, чем все остальное.
Машину без этого основного правила не станут посылать для разведки планет.
- Если не подействует психологический эффект - что дальше?
- Тогда мы включим установки, - спокойно продолжал Питиква.
- Но будет взрыв!
- Взрыва не будет. Мы включим другие установки. А поскольку мы имеем
дело с машиной, которая мгновенно распознает, смертельный этот удар или
полезный, она не применит никакого оружия защиты. В этом и состоит мой
план.
- Итак, борьба муравьев с космическим слоном, - миролюбиво согласился
Аксель.
- Не со слоном, а с машиной, возомнившей себя Наполеоном, - поправил
представитель Совета.
Мне эта формулировка понравилась.
Всю неделю Центр Информации Земли вел невидимую дуэль по лучам мазеров
с висящим шаром. Это была борьба идей на предельной для машин скорости.
Совет ученых согласился с гипотезой Дж.Питиквы. Она была проверена, и
Верховный Совет одобрил план действий.
...Над Байкалом солнце стояло в зените, когда около ста экранов были
подключены к специальным камерам, поднятым на гравипланах. За резные двери
института я попал только с помощью Бригова, который выудил меня из толпы
сотрудников, жаждавших проникнуть в зал. Он гудел от голосов, этот
огромный сводчатый зал, где несколько дней назад нас было всего четверо.
Но вот стихло. Я увидел вытянутый, как корабль, желтый остров - он
резал острым носом набегающие волны. Золотые крыши домов, серый куб за
глухим забором, безлюдные улицы. Все уехали. Кап, Мишутка, Лена - где вы
сейчас? Где-нибудь на материке, вы ведь так говорите. Все уехали. Странный
пустой город. Как новые сети, брошенные на берегу.
Сейчас на облако направлены все взгляды. На него - установки. На него -
тонкие лучи мазеров. Удастся ли?
Голос Питиквы за кадром:
- Объявлено, что через пять минут будут включены установки...
Напряженная тишина. Та же картина: остров - поселок - облако... Облако
- поселок - остров...
- Не отвечает, - говорит Питиква.
"Не удалось. Оно не в состоянии перестроиться, - думаю я. - Что дальше?
Удастся ли дальше?"
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг