Маргарет сочла нужным заметить:
- Мы забываем о Божественном разуме и могуществе. Пришло время молиться
и вверять ему свои жизни.
После бала Маргарет пригласила Нежина, Трачитто и Мориса в свои менее
обширные покои.
- Как вы считаете, друзья, удачно ли прошел вечер?
- Прекрасно! - Трачитто хлопнул в ладоши. - Вот бал, так бал.
- Вот, Назим, вам не угадать, какой сюрприз я приготовила. - Маргарет
загадочно улыбнулась. - Решила принять ваше давнее приглашение. Буду у вас
в Швейцарии на днях.
Нежин встал, по-восточному приложил руку к груди, склонился в поклоне:
- Наконец... Я немедленно отдам распоряжения... Кто прибудет с вами?
- Всего одна служанка... может быть, Морис согласится поехать со мной?
У ИСТОКОВ ЗАБОЛЕВАНИЯ
Теперь Мария Яновна уже не сомневалась, что лишь болезнь "перекрыла"
любовь Владислава к Анне. Эта девушка с милым, ровным характером
действовала на Марию Яновну поистине благотворно. Анна оказалась
неоценимой помощницей в уходе за больным- В ее руках все спорилось без
суеты и нервозности.
Владислав мог работать лишь полулежа. Иногда он не замечал Анну,
бывало, что принимал ее за мать. Но теперь это не причиняло ей той острой
боли, как вначале.
Анна промывала кисти Владислава, часто поглядывая на него. Сегодня он
был в заметном возбуждении, и она с нетерпением ждала прихода Григория
Алексеевича.
- Оставьте меня одного и не беспокойте...
Владислав не бредил, он обращался к ней-они были одни в мастерской.
Анна замешкалась, не зная, как поступить. Взгляд Владислава был вполне
осмысленным - он смотрел на нее.
- Пожалуйста, оставьте меня...
Анна поспешно вышла, прикрыла дверь, но не решилась отойти - должен
Прийти врач. Она услышала голос Владислава, и ей показалось, что он зовет
ее. Войдя, Анна остановилась пораженная: Владислав держал какой-то
прозрачный предмет, и в его луче, словно сотканная из светящегося тумана,
но быстро принимая почти физическую материальность, появилась женщина.
Владислав заметил Анну: мгновенный взмах руки, изображение исчезло, но
глаза Владислава выражали сильнейший испуг. Он мелко дрожал, дышал тяжело
и прерывисто. И все-таки какое-то радостное чувство на миг осветило лицо,
он шагнул навстречу Анне и восторженно, как когда-то, выдохнул:
- Аннушка, девочка моя,.. - Но тотчас же черты его исказились, губы
посинели, он побледнел, выкрикнул в ужасе: -Как вы смели?! Я же
запретил!.. Уходите!
Анна выбежала из мастерской почти в беспамятстве, хотела позвать
Григория Алексеевича, но тотчас опомнилась и опустилась в кресло.
"Женщина, женщина... Зачем я так? Может быть, это для картины... Но
почему испуг? Что за проблеск чувств ко мне и тут же злоба, грубость?"
Она, невзирая на запрет, вошла в мастерскую. Владислав лежал в кресле,
запрокинув голову. Анна не увидела прозрачного предмета, кристалла, -
когда Владислав держал его, сверкали грани... Анна вызвала Яронских,
сделала больному массаж головы и рук, ввела распылителем препарат.
Григорий понял - случилось что-то необычное.
- Что с ним?
- Я не поняла, - Анна уже овладела собой. - Нужно пригласить Марию
Яновну и папу. - Она приготовила аппарат для записи.
Выслушав Анну, Юлий Семенович, как говорила иногда Анна, сразу "вышел
из берегов":
- Чертовщина, мистика. Изображение неизвестной женщины... суть в том,
как он его получает и почему держит в тайне. Думайте... думайте...
Но хоть кого-нибудь напомнила тебе эта женщина?
- Нет. Она восточного типа, смуглая... не современная, почти
обнаженная... Но как прекрасна... - Голос Анны предательски задрожал, и
Мария Яновна поспешила вмешаться:
- Уверена - тебе просто показалось, не успела разглядеть...
Яронских еще раз прослушал запись Анны.
- Этот проблеск чувств к Аннушке... Испуг, очевидно, вызван страхом,
полагаю, внушенным больному. Нужно найти этот кристалл, хотя копаться в
чужих вещах - занятие не из благородных. Подождем пока привлекать к поиску
посторонних, попробуем сами...
- Черт возьми, сплошные загадки... не могу отказаться от мысли, что в
этом есть связь с болезнью, с ее возникновением... Эх, Анка, тебе бы
повести себя иначе, похитрее...
Яронских пригласил Юлия Семеновича на проведение сеанса гипноза. Они
отослали женщин из мастерской и остались с больным.
Владислав не замечал их присутствия. Когда он впал в дремотное
состояние, Григорий погрузил его в гипнотический сон.
- Где вы храните прозрачный кристалл и почему пользуетесь им втайне?
Кто дал вам его? Для чего?
Больной морщил лоб, дергался, но не отвечал.
- Назовите имя женщины, с которой познакомились в Швейцарии.
- Никакой женщины не знаю, все слуги у Нежина - мужчины.
- Почему вы не вызывали ни разу по видео ни мать, ни Анну?
- Не мог, не мог... не знаю... забыл... не хотел...
- Почему вы надолго задержались у Нежина?
- Не мог уехать... Что-то важное...
- Отвечайте, отвечайте, - Яронских говорил повелительно. - Напрягайте
память, напрягайте... Вам Нежин или кто-то другой запретили помнить о
событиях, полученных знаниях, встречах?
- Он..., Назим... не велел, взял слово, но что, я не могу, не знаю...
Больной сильно побледнел, страдание исказило лицо.
Григорий прекратил сеанс, погрузил больного в спокойный сон.
Таинственный кристалл Климанов и Яронских без особого труда обнаружили
в маленьком тайнике письменного стола Владислава. Ни свойства, ни состав,
ни строение кристалла не были им известны. Внешний осмотр ничего не дал -
прозрачный кристалл, в него вплавлена пластина с изображением Нефертити.
Удалось выяснить лишь одно -такое изображение царицы неизвестно ни
археологам, ни искусствоведам.
Кристалл в руках Яронских. Попытки получить объемное, увеличенное
изображение царицы оказались безрезультатными. Пришлось смириться с тем,
что без хозяина "игрушки" ничего не получится. Яронских вставил кристалл в
черный футляр из упругого материала. Пытаясь закрыть странной формы
крышку, наклонил его. И словно в столбе лунного света возник образ царицы,
но тут же и исчез. Яронских нашел нужный угол наклона - изображение
появилось снова. Оба исследователя смотрели на него как завороженные. Но
вскоре Яронских ощутил признаки знакомого состояния; приступ тоски и
слабость, точно как при воздействии картин Покровского. Созерцание
прекрасной женщины таило опасность. Яронских поспешил убрать кристалл в
тайник. Неприятное ощущение и слабость, казалось, растекались по телу. Они
еще не вполне освободились от наваждения, когда проснулся Владислав. Он с
трудом поднялся и направился к письменному столу, не замечая их, но не
дошел - без сил опустился на пол. Мужчины уложили больного, оказали
помощь. Яронских вызвал Анну.
Юлий Семенович еще чувствовал слабость, говорил, не сразу находя нужные
слова.
- Срочно сообщите в центр, что кристалл и есть тот излучатель. Мы
должны проследить и определить его влияние на Покровского. Отдайте
распоряжение подготовить аппаратуру и вести наблюдение круглосуточно.
Прибыли сотрудники из Медицинского центра, их разместили недалеко от
дома Покровского. Решили, что непосредственное наблюдение проведут
Климанов и Яронских.
На четвертые сутки, в одиннадцать часов ночи, больной стал проявлять
беспокойство, казался возбужденным, осматривался по сторонам, а затем как
бы по чьему-то приказу встал и, словно сомнамбула, направился к тайнику.
Достал кристалл, вызвал изображение Нефертити, заговорил:
- Я еще жив... ну, ответьте... жив? Или мне чудятся близкие, кажется,
они посещают меня... и моя Анна... Но их нет... они там...
Взгляд больного несколько оживился, стал более осмысленным.
- А! Мои картины... посмотрю...
Он достал со стеллажа картины, посмотрел, перебрал рисунки. Бросил все
в беспорядке, присел на стул, не сводя взгляда с изображения царицы.
- Да-да, знаю - должен работать, работать... видения, одни видения..,
устал...
Больной пошатнулся, кристалл выпал из рук, исчезло изображение царицы.
Климанов и Яронских все это время находились в мастерской, скрытые ширмой.
Действие излучателя быстро сказалось на их самочувствии.
Владислав потерял сознание. Яронских приставил аппарат "отключения" к
его затылку. Теперь Владислав будет жить во сне... теперь можно...
ЖИЛ ТАКОЙ ПРОФЕССОР СЕДОВ...
Эта загадочная история несколько лет волновала ученых, но в конце
концов, как и многое на свете, забылась. Некоторые пришли к мысли, что в
основе своей это выдумка. Но они были не правы. Один из немногих друзей
Седова и после смерти ученого продолжал утверждать, что в этой истории нет
и капли вымысла.
Прожив несколько лет в странах Африки, Седов дольше всего находился в
Египте. Он был, что называется, ученый-универсал: психолог, археолог,
историк, врач и, помимо этих, имел еще немало других специальностей. В
научной работе ему помогало знание многих, в том числе древних, языков, а
в письменности Египта он разбирался словно в отечественном букваре. Он не
любил сенсаций, не публиковал свои труды скороспелыми, они должны были, по
его мнению, прежде чем "увидеть свет", "отлежаться", "обрасти"
убедительными аргументами.
Седов был человек не только серьезный, но даже в какой-то степени и
нелюдимый. Всю силу страсти, привязанности, верности он отдавал науке и
презирал "выскочек" От науки, болтунов и людей "поверхностных". Он был
порой резок, непримирим к ним, отчего имел немало врагов. О своих
открытиях он помалкивал до той поры, пока его, как он выражался, "не
припекало". По воспоминаниям друга, Седов после возвращения из Египта
засел в "домашней лаборатории". Научные учреждения - академия и институты
оказывали ему всяческую поддержку. Самая бурная научная деятельность
Седова началась, пожалуй, с момента его знакомства с Яковом Покровским,
дядей Владислава Покровского. Встретились они в Египте. Некоторое время
работали вместе, но ничего не публиковали и, более того, свои изыскания
держали в тайне. Затем они расстались; друзья не очень уверенно
предполагали, что размолвка произошла из-за немого, о чем в то время Седов
упомянул лишь мельком, не вдаваясь в подробности.
Когда Яков Покровский умер, Седов ездил к его родным, и друзья помнят,
что, возвратившись оттуда, он однажды показал им рисунок, найденный в
Египте. На нем изображения двух человек и рядом множество знаков. Показав
рисунок, он спрятал его в сейф.
- Вот только теперь мне, может быть, удастся развязать этот
хитросплетенный узел, а ключ к этому -в рисунке. Но сначала как следует
продумаю, не принесут ли эти знания вред человечеству. Да-да, посмотрю и
подумаю хорошенько, стоит ли отдавать все это в руки не всегда разумных
людей...
Несколько лет Седов работал со своим немым помощником; друзья не знали,
над чем они трудятся. Лишь однажды разговор зашел о стихийности действий
массы людей, о влиянии отдельной личности на события. Разгорелся спор,
приводились примеры, опровержения. Седов слушал, больше помалкивал и
только потом сказал:
- Все ваши разговоры - детские рассуждения. Вот древние психической
энергией могли управлять...
Прошло полгода после этой встречи с друзьями, как Седова обнаружили
мертвым в его лаборатории. Медицинская экспертиза дала, заключение, что он
умер во время сердечного приступа - болел уже давно.
Смерть не была насильственной.
Не могли найти немого помощника Седого, он исчез бесследно. Исчезли все
труды Седова, ни одной страницы его записей, даже черновика завалящего не
осталось. Казалось загадкой, что при современных возможностях
расследования не могли найти немого помощника и труды Седова.
ПОХИЩЕНИЕ
Катя приподнялась на кушетке. "Значит, меня похитили..." Она
осмотрелась. Комната просторная, с высокими потолками с лепниной. Много
растений. Слева на стене, рядом со старинным массивным шкафом, большой
гобелен со сценкой в духе семнадцатого века: на лугу хоровод девушек, в
тени под деревом собака, с ней играет юноша, рядом девушки плетут венки.
Цвета розовые, золотистые, зеленые. В углу комнаты высокое трехстворчатое
зеркало с туалетным столиком - такое теперь увидишь лишь в музее. Много
книг, явно старинных: толстые фолианты в кожаных переплетах со стершейся
местами позолотой. Сверху, на полках, вперемежку с книгами, скульптурные
группы из фарфора, выдержанные в стиле всей обстановки.
Катя привычно всунула босые ноги в легкие домашние туфли. Ее платье и
белье висели на видном месте. Но пижама на ней чужая. Ее внимание
привлекли картины: Ватто, Фрагонар, Буше. Она двигалась по комнате
нарочито замедленно, не сомневаясь, что кто-то наблюдает за ней, глядя на
экран. "Пусть поломают голову... небось думали, что я брошусь к окну или
стану рваться в дверь и призывать на помощь..."
К окну она подошла. Увидела пышные кроны деревьев, клумбы с цветами и
пепельно-голубое небо. Обстановка самая мирная. Настораживала лишь тишина
-в небе не видно воздухолетов. "Не в темницу же я брошена в разорванных
лохмотьях. Вполне в духе времени - плен с полным комфортом, в этих
старомодных уютных покоях". Но как произошло все это? Ни одного
воспоминания... Последнее, что запечатлелось, - ее разговор со школьником.
Они стояли у ее картины "Дом в океане", и мальчик рассказывал, как они с
отцом были в океаническом городке неподалеку от Владивостока. "Дальше -
ничего, ни проблеска... Нужно думать, как вести себя теперь... Хочется
выпить чая..."
Катя прошла в кухню. Создавалось впечатление, что за домом следит
добросовестная хозяйка - чистота, в продуктах недостатка нет. "Нужно
поесть, не будут же они меня немедленно травить, раз водворили сюда".
Она приготовила завтрак, выбрав овощной салат, яйцо и немного сметаны.
Заварила чай. Позавтракала на кухне, прошла в комнату, открыла шкаф. В нем
несколько платьев и еще кое-что из одежды. Прикинув, Катя решила, что все
соответствует ее размерам. Включила видеообозреватель, осмотрела
прилегающие к дому места. Люди не появлялись. Она спустилась с верхнего
этажа, прошла верандой В сад. Был приятный день, солнце, словно
полуприкрытое легкой завесой, посылало мягкий ровный свет. Несмотря на
безветрие, жары не было. Катя решила сразу же определить границы своего
заключения - в том, что они были, она не сомневалась. Дорожка, присыпанная
красноватым песком, привела ее к поляне с ветвистым старым дубом. Она
смело пересекла ее и очутилась перед полосой подрезанного декоративного
кустарника. Но стоило ей приблизиться к нему, как тело закололо, словно в
него вонзились тысячи иголок, а ноги перестали повиноваться. "Здесь и есть
граница, дальше не двинешься. Где же я примерно нахожусь? Кипарисы, дом
увит виноградом, уединенная вилла, тайна, тайна..." Катя прошла к дубу,
села на скамью под ним и стала ждать. Чего? Должен же появиться кто-то,
кто запрятал ее сюда. Так она сидела, будто бы спокойная, вертела в руках
травинку с видом вполне независимым, но внутренне была скована возможной
встречей с неизвестной опасностью.
Вспомнились события прошедших дней. Выставка заинтересовала зрителей,
вызвала много отзывов в прессе и видео. Похитители дали ей время на это,
явно рассчитав, что ее исчезновение во время выставки будет слишком
сенсационным. Но и ждать долго они, видимо, почему-то не могли. И как
только экспозиция была свернута и картины упакованы, ее срочно украли. В
тот день мальчик, сын служащей выставочного зала, попросил ее побеседовать
со школьниками - его приятелями. И вот... она здесь.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг