Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
   Человек, по-видимому, точно знал, где ее найти. Он шел к ней не
оглядываясь, неторопливо, спокойно. Подойдя, доброжелательно улыбнулся,
словно был с ней давно знаком и именно здесь она назначила ему свидание.
Протянул руку. Своей руки Катя не подала. Он укоризненно покачал головой,
заговорил по-русски почти без акцента:
   - Вы сердитесь. Я так и предполагал. Конечно, похищение, каким бы оно
ни было, есть насилие.
   Катя откровенно зло посмотрела на него:
   - Свинство. Просто недостойно современного человека, мерзостно и пошло.
   - Вы торопитесь с выводами. Слишком ошибочно сразу же, не разобравшись,
приписывать все только злу.
   - Не морочьте мне голову, а скажите прямо, зачем и куда меня
приволокли. И что за этим последует по вашей программе...
   - Ах, Екатерина Васильевна, невозможно, глядя на вас, даже
предположить, что вы можете быть так грубы... Но я не хочу отвечать вам в
подобном духе. Кстати, вам нелишне знать, что меня зовут Анатолем
Константиновичем, фамилия - Севенарт. Я полуфранцуз, полурусский.
   Послушайте меня, Екатерина Васильевна, давайте не будем пререкаться, а
поговорим разумно, по-деловому. Могу прямо сказать: ничто вам здесь не
угрожает, наоборот - обстановка для отдыха превосходная, а вы устали от
подготовки к выставке и ее проведения. Столько встреч, разговоров,
интервью...
   Катя вскочила со скамьи, встала перед опешившим "миротворцем":
   - Прекратите болтовню! Я сама знаю, устала или нет..; Или вы немедленно
меня отпустите, или я найду выход... То, что вы проделали со мной, не
пройдет безнаказанно для вас. И знайте, я не подчинюсь никакому насилию.
   Севенарт с сожалением смотрел на нее:
   - Вы взрослая, а так неразумны... Вы же ничего не знаете: ни того, кто
вас увез, а не похитил, а точнее, спас от грозившей вам далеко не
пустяковой опасности; ни того, зачем вы здесь и почему вас не уговорили
предварительно уехать по доброй воле. Вот и давайте разберемся во всем, а
затем вы вольны вести себя как вам заблагорассудится.
   Севенарт встал, взгляд его явно выражал снисхождение к Кате и ничем не
пробиваемую доброжелательность.
   - Может быть, вы все-таки, как женщина и хозяйка, пригласите меня на
чашку чая и выслушаете...
   - Я не знаю, что вы мне скажете, но заранее предупреждаю: пока я не
свободна, никакого разговора "на равных" не будет. И чем скорее вы
освободите меня, тем лучше для вас... Не надейтесь, что многим
безразлично, куда это я исчезла...
   - Хорошо, хорошо... Сначала выслушайте...
   Катя нервно и решительно вошла впереди Севенарта в дом, показывая, что
не намерена соблюдать церемонии. Она заварила чай, налила Севенарту, сама
села, демонстративно отодвинувшись от стола. Севенарт, поморщившись, стал
неторопливо пить.
   - Повторяю вам, Екатерина Васильевна, все, что произошло, не похищение,
а стремление спасти вас. В том мире, где вы до сих пор жили, творится
нечто, не менее страшное и уничтожительное, чем война. Чьято злая воля,
чей-то изощренный ум решил повести смертельную борьбу с существующей
политической системой. Но в этой борьбе гибнут наиболее ценные талантливые
личности. Вначале у нас, людей, принадлежащих к обществу доброй воли,
возникли предположения, что губительная эпидемия, поразившая содружество,
- один из новых способов борьбы оппозиции Но ученым стало ясно, что
зловещие заболевания не есть результат деятельности особых
микроорганизмов, а поражение психики, вызванное иными причинами. Это
"бунт" психики, реакция, ранее неведомая человечеству, на длительное
насилие.
   Эта болезнь, видимо, "дремала" в людях несколько столетий. Еще с тех
пор, когда страны были разобщены, когда человечество было угнетено
постоянным страхом ожидания войн, сначала ядерной, а затем "высоких
энергий". Угнетенный мозг -вот результат такого состояния, и он проявил в
потомстве свои новые свойства. Этим можно объяснить и то, что болезнь, как
правило, поражает людей выдающихся, наиболее талантливых. А катализатором
явились либо изменения, пусть даже незначительные, атмосферы, либо новые
реакции... да мало ли что еще...
   - Допустим... - Катя резким движением руки перекинула за плечо прядь
рассыпавшихся волос. - Но какое отношение это имеет к тому, что вы сделали
со мной? Я;же не из тех ученых...
   - Не спешите... Все, происшедшее с вами, связано именно с этими
событиями. Наше общество решило спасти вас от опасности заболеть той
страшной болезнью. У нас вы изолированы от нежелательного и постороннего
общения с кем-либо, и мы уверены, что здесь болезнь вас не тронет. У нас
есть свои, особые методы профилактики. Мы не спасаем всех подряд - это
довольно дорогое удовольствие. Но вы - в расцвете творческих сил, талант
ваш очевиден и нужен человечеству. А ведь, согласитесь, лучше того, что
сделали мы, - ничего не придумаешь.
   - Вы решили, что я уникально талантлива?
   - От вас можно ждать большего, а печальный случай с художником
Покровским заставил нас спешить.
   - Ладно, - Катя налила себе чай и придвинулась к столу, - а как же быть
с моими родными, близкими?
   - Все, все продумано. Если вы напишете или наговорите на запись - до
них это дойдет. Ваше дело успокоить их...
   - А если я захочу сообщить им, что нахожусь в заключении, и попрошу
помощи?
   - Но, позвольте, Екатерина Васильевна, какое же это заключение? -
Севенарт повел рукой, указывая на убранство комнаты. - Это почти дворцовая
обстановка... И, кстати, если вы поинтересуетесь другими помещениями, то
мастерская и все материалы для вас приготовлены. Можете спокойно работать.
И не надо делать глупости... Вы не пленница. Это временная, вынужденная
изоляция, да и то, как я считаю, приятная.
   Катя встала.
   - Если все действительно так, то я посмотрю..
   - Все будет хорошо.
   - Кстати, а какова ваша роль во всем этом и кто вы такой?
   - Имя и отчество могу повторить, и фамилию также, я не делаю из этого
секрета. Анатоль Константинович Севенарт. Врач.
   - Точнее, тюремный врач?
   - Екатерина Васильевна, я был уверен, что вы умнее и тоньше...
   Впрочем, возможно, я вел бы себя примерно так, очутись на вашем месте.
Не буду на вас сердиться. Убежден, что скоро станем друзьями. И,
пожалуйста, не думайте, что вы будете проводить все время в одиночестве.
Совсем скоро вы сможете общаться с коллегами, людьми искусства, с теми,
кто живет в нашей стране и где мы предоставляем им идеальные условия для
творчества, не хуже чем в вашем городе Искусств.
   - Это что же, коммуна или убежище для умственно неполноценных маньяков?
   - Екатерина Васильевна, - Севенарта явно коробила грубость Кати. - Ну
как можно говорить такое, еще ничего не видя и не зная?
   - А страна-то, страна, куда вы меня затащили? Надеюсь, это не другая
планета?
   - Я лично хотел бы, чтобы планета была другая, тогда с вами было бы
проще... А страна -самая прекрасная, воспетая и прославленная поэтами,
писателями, художниками, - Франция.
   Севенарт с улыбкой, показывая, что его ничуть не рассердили выходки
Кати, распрощался.
   С того дня, когда Севенарт познакомился с Катей, прошло больше месяца.
Катя жила все в тех же "покоях". Она стала спокойнее, уже не встречала
Севенарта враждебно, а вполне непринужденно беседовала с ним, даже
позволяла себе быть чуточку кокетливой. Иногда Севенарт приходил не один,
но он всегда заранее испрашивал согласие Кати на это. С ним приходили
разные люди -ученые, литераторы, художники.
   Ежедневно женщина, ведущая хозяйство, приносила Кате газеты и журналы.
Кроме того, в распоряжении Кати был стереоинформатор, можно было смотреть
спектакли и фильмы. Музыкальная аппаратура позволяла слушать любую музыку.
Был и рояль, на котором Катя иногда играла.
   Она работала в мастерской, но мало, изредка, что удивляло Севенарта и
даже, как казалось Кате, заметно тревожило. Поразмыслив, Катя решила не
огорчать своего "миротворца", как она с первой встречи окрестила
Севенарта, и побольше работать. Так она и сделала. С этого дня ее чаще
всего можно было застать в мастерской. Но что она писала? Манера ее
заметно изменилась. Тематика картин была странной, ранее ей не присущей.
Понять ее живопись было делом непростым. Даже посещавший ее иногда вместе
с Севенартом искусствовед не мог в ней разобраться и задавал Кате
бесконечные вопросы, что выводило ее из себя. В ответ на осторожные
вопросы Севенарта Катя лишь недоуменно крутила головой и пожимала плечами.
Иногда бывала более "доступной".
   - Я и сама не могу объяснить, откуда это у меня. Просто появляется
потребность писать именно так. То, что я делала раньше, - слишком
примитивно. Я думаю, что это болезнь "роста", хотя не знаю, к чему меня
это приведет.
   А Севенарта это, кажется, устраивало. Он считал, что Катя успокоилась и
настроение у нее неплохое. Похоже на то, что теперь у нее нет желания
расстаться с этим уютным домом и, пожалуй, с ним.
   Территория, куда Катя беспрепятственно могла ходить, заметно
расширилась. Однажды, гуляя по парку, он" перешла овраг, поднялась на холм
и направилась к аллее кипарисов, казавшихся на фоне окружающей зелени
особенно темными и мрачными. Она подошла к ограде кладбища. Прошла вдоль
стены с замурованными урнами. В самом конце ее остановилась у совсем
недавнего захоронения: еще не высох скрепляющий камни цемент. Необычные
цветы были посажены возле этого места:
   яркие кусты календулы - цветок Украины, России, как считала Катя. Рядом
с розами и лилиями он горел неярко, словно сознавая, что не смеет
соперничать, Катя прочитала фамилию умершего: Франсуа Мелонье, какой-то
француз. Еще молод. Подошли женщина и мужчина, после приветствия спросили
Катю:
   - Вы знали его?
   - Нет. Я здесь недавно.
   Ответ, по-видимому, удовлетворил пару, и они ушли, тихо беседуя.
   Катя загляделась на бабочку. Она порхала над календулой, затем, словно
торжествуя, взлетала высоко и снова припадала к цветам.
   Захрустел гравий. Перед Катей остановился мужчина. Он был худ и бледен,
одет в свободного покроя блузу с короткими рукавами и в темные шорты.
Какая-то болезненная робость была в его взгляде, движениях. Он спросил
заикаясь:
   - Вы пришли к нему? - Он кивнул головой в сторону свежего захоронения.
   - Нет, зашла случайно.
   Незнакомец странно, как-то особенно печально еще раз оглядел Катю. Ее
будто что-то подтолкнуло.
   - А вы его знали?
   - Знал. Его многие знали. А вот вы оттого и не знали, что никогда не
приходите к нам. Не интересуетесь, значит... все... никто не нужен, лучше
в одиночку...
   Катя не могла понять-то ли он разговаривает сам с собой, то ли
обращается к ней.
   - Но я не знаю, куда это к вам. Вы так странно говорите.
   Незнакомец не спешил ответить. Печаль в его глазах словно еще
   сильнее обозначилась. Он вынул откуда-то из-под блузы маленький камешек
с нарисованным на нем кругом и положил рядом со стеной.
   - Что это означает? - Катя нагнулась, рассматривая камешек, не решаясь
дотронуться до него.
   - Это память о наших беседах. Круг - символ вечности...
   - Он был вашим другом?
   - Зачем? Не стоит это делать здесь. Так часто все уезжают, бросают
людей... Уходят, все уходят... Вот так и живем, расставаясь вечно с кем-то
и с чем-то...
   "Он болен -видно по всему".
   - Франсуа... Он француз?
   - Вы хотите это знать, вам это нужно? Да?.. Хорошо, вы мне нравитесь, я
покажу вам его облик. - Незнакомец опять откуда-то из-под блузы достал
сложенный в несколько раз листок, развернул, разгладил. Контурным,
мастерски выполненным рисунком анфас и в профиль был изображен человек
явно негроидного типа. Катя едва удержалась от возгласа удивления. Она
узнала этого человека. Но это же никакой не Франсуа Мелонье - он носил
совсем другое имя... Катя дважды встречалась и беседовала с ним на
выставках. Она помнит его улыбку: открытую, дружелюбную. Нет, она не
ошибается - он не был похож на кого-то. Он был особенным, этот
замечательный, без вести пропавший художник.
   - Вам нравится его лицо?
   - Очень. Хорошее, доброе. Вы страдаете от этой утраты?
   - До чего вы странная... О чем страдать? Раз я помню его, значит, не
утратил. А ему так лучше. Кончилась эта бессмыслица...
   Глаза незнакомца вдруг изменили выражение, словно где-то в глубине
засветился огонь. Он заговорил, хоть и заикаясь по-прежнему, быстро, и
хотя Катя свободно владела французским языком, едва успевала улавливать
смысл сказанного.
   - Неужели вы все еще пребываете в неведении? И, похоже, радуетесь
жизни? Но это ненормально, совершенно ненормально... Здесь мы только
обязаны выполнить долг, внушить людям, чтобы они больше ни к чему не
стремились. Остановиться... вернуться к истокам жизни, не бежать... Из-за
этой спешки и алчности гибель неизбежна, близка. Он, - незнакомец указал
рукой на урну, - выполнил свой долг, Сделал, сказал что нужно., хорошо
сказал... Теперь он отдыхает Покой. Вам знаком покой? Вы изведали его?
   Незнакомец крепко сжал запястье Катиной руки. Она отдернула её и
инстинктивно отмахнулась как от безумного человека. Он тотчас же замолчал,
взгляд погас.
   - Ну да, я вас напугал... Но я не хотел этого. Я не понял, что вы еще
не прозрели. А мне почему-то так хочется, чтобы мы одинаково смотрели на
мир.
   Катя, переполненная состраданием к этому, чем-то невыразимо
симпатичному ей человеку, сама взяла его руку, слегка сжав.
   - Я не испугалась... нисколько... наоборот, мне хочется подружиться с
вами. Вы художник?
   - Да. Я плохой художник, но много работаю - это требует выхода.
   Вы мне очень, очень нравитесь...
   - И вы мне. Проводите меня, я покажу, где живу. Меня зовут Катей, а вас?
   - Я Жак Лавер.
   Жак пошел с Катей и не отказался от приглашения на чашечку кофе.
   Он держался деликатно, по-прежнему робко, пил кофе маленькими глотками.
   Когда Катя вышла проводить Жака, был вечер, точнее, тихие теплые
сумерки, но под деревьями сплошная чернота, серп месяца едва светился, и
лишь сиренево-алая полоса пересекала вечернюю прозелень неба. Свет из окна
дома падал на лицо Жака. Катя дотронулась до его рукава
   - Вы придете завтра, Жак? Я буду вас ждать.
   Но тут же она почувствовала, как невидимая преграда словно отдалила
его, сделала чужим, посторонним. Он явно не видел ее и думал о своем, хотя
понял, о чем она просит.
   - Может быть. Но я же работаю и работаю. Так, как сегодня, бывает
редко. Я потерял слишком много времени. Это плохо. Но мне казалось, что
Франсуа меня позвал, что я ему был зачем-то нужен. Доброй ночи,
мадемуазель Катрин.
   Катя стояла в дверях веранды до тех пор, пока фигура Жака не
растворилась в уже по-настоящему вечерней темноте. Серп месяца стал ярким,
и под ним, чуть в стороне, загорелась вечерняя звезда.


   ЗАПОЗДАВШИЕ СОЖАЛЕНИЯ


   Все страны Земли уже сотню лет назад объединились в сообществе
"Единство". В центр управления "Единства" избирались лучшие умы мира.
Конечно, создание сообщества было долгим и трудным, окончательно оно
сформировалось лишь тогда, когда миновала угроза войн "высоких энергий".
   Казалось бы, на земле наступает долгожданный золотой век. Но земляне не
ожидали, что их поджидает беда. И беда страшная. Новая болезнь, избиравшая
своими жертвами лишь выдающихся людей науки, культуры и политики.
   Вот об этом только что закончился разговор главы Всемировой тайной

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг