- Моя фамилия Стрелкина, Зоя Никитична Стрелкина. Вот письмо из
министерства внутренних дел. - Она вынула из сумочки конверт.
- Да, я знаю. Мне звонили.
Дебрэ жестом пригласил ее и Дюка сесть.
- Итак, мадам Стель...
- О, просто Зоя Никитична.
- Зоя Ники... - Произнести это странное имя было не под силу ни одному
французу. - Зоя... Ники?..
Стрелкина рассмеялась.
- Зовите меня просто Зоя. Это легче. А я вас буду называть "комиссар",
хорошо?
- Хорошо. Вы надолго к нам?
- Недели на две. Дело в том, что моя основная работа в Сорбонне, а
здесь я надеюсь собрать дополнительный материал к своей диссертации.
- Что ж, - Дебрэ встал, показывая, что аудиенция закончена. - Я вас
прикомандирую к инспектору Дюка. Ему тоже будет полезно ознакомиться с
методами советских криминалистов.
На лице Дюка было написано такое отчаяние, что Дебрэ счет нужным
позолотить пилюлю.
- Дюка - один из способнейших инспекторов. Лучше его никто не введет
вас в курс работы уголовной полиции.
Стрелкина громко расхохоталась.
- О нет, комиссар! Тут явное недоразумение. Зря вы не прочли письмо. Я
не криминалистка, а литературовед. Ничему научить инспектора Дюка я не
смогу. Меня интересуете вы, а не уголовная полиция.
- Простите, я не совсем понимаю...
- Конечно, не понимаете. Поэтому я и хочу объяснить. Тема моей
диссертации - проникновение фантастики в детектив. А вы меня интересуете
потому, что ведь именно вы послужили Сименону прототипом комиссара Мегрэ,
не правда ли?
Дебрэ нахмурился. Упоминание о комиссаре Мегрэ всегда вызывало у него
сложные и противоречивые чувства. С одной стороны, конечно, лестно, что
весь мир знает тебя как двойника литературного героя, а с другой...
- В известной степени это так, - нехотя ответил он. - Сименон
действительно использовал материалы ряда дел, которые я расследовал.
Больше того, он неплохо понял мой метод. Однако в ряде случаев...
- Прекрасно! - перебила Стрелкина. - В конце концов, Сименон писатель,
а не газетный репортер. За ним всегда остается право на художественный
вымысел. Именно поэтому я намерена ознакомиться с методом мышления самого
комиссара Дебрэ.
- С какой целью? - сухо спросил он.
- Чтобы выяснить, подчинен ли он целиком законам классического
детектива, или наш электронно-атомный век внес в него элементы,
свойственные современной фантастике.
- Если вы имеете в виду применение электронных машин для расследования
преступлений, то могу прямо сказать, что считаю это ерундой. Я сторонник
психологического метода, и никакая машина...
Стрелкина не дала ему договорить:
- Речь идет не о машинах, а именно о психологическом методе. Точнее - о
человеческом мышлении. Оно может быть разным. Например, рациональным или
парадоксальным. Современной фантастике, как и науке, все в большей степени
становится свойственно парадоксальное мышление. Не ошибусь, если скажу,
что это веяние века. Наступает время, когда преступники тоже начинают
мыслить иначе, и если тот, кто расследует преступление, не в состоянии
понять заложенный в нем парадокс, то рано или поздно... - Она оборвала
свою тираду очень выразительной гримасой.
Дебрэ сел. Ему совершенно ни к чему была эта практикантка со всеми ее
сумасбродными идеями. Однако перед выходом на пенсию не стоило портить
отношения с министерством внутренних дел. Ведь наградные, на которые он
мог рассчитывать... А может быть, он просто хитрил сам с собой. Вполне
благовидный предлог, чтобы отложить на две недели прошение об отставке.
Объяснить жене, что при создавшейся ситуации его присутствие здесь
просто необходимо. Международный культурный обмен и все такое.
- Так как вы представляете себе свою работу здесь?
- О, я ни на что не претендую! Разрешите мне быть безмолвной
свидетельницей вашей работы. Если вы здесь поставите для меня маленький
столик, я буду вполне удовлетворена, а чтобы быть вам полезной, я могла бы
взять на себя секретарские обязанности.
Этого только не хватало!
- Я привык обходиться без секретаря, - сказал Дебрэ. - Что же касается
столика, то Дюка все сейчас устроит.
- Отлично! - Стрелкина извлекла из сумочки портсигар. - Вы не
возражаете?
- Пожалуйста, курите.
При этом глаза Дебрэ загорелись хищным огнем. Стрелкина протянула ему
портсигар.
- Если разрешите, я возьму две.
Он разорвал сигареты и высыпал табак в трубку. Тем временем Стрелкина
уже успела закурить.
Дюка вдохнул воздух и удивленно поднял брови.
Дебрэ зажег трубку. Казалось, что у него под носом вспыхнул пороховой
заряд.
- Кхе-кхе-кхе!
- Что, слишком крепкие? - осведомилась Стрелкина.
- Да... кхе-кхе! Любопытный табак.
- Сигареты "Памир". Других я не признаю.
- И много их у вас? - деликатно спросил Дюка.
- Целый чемодан. Меня еще в Москве предупредили, что ваши сигареты -
трава.
- Вот что, малыш, - сказал Дебрэ. - Пошли-ка кого-нибудь за табаком.
3. Красный "Понтиак"
Прошло три дня. Для Дебрэ это был самый тяжкий период за все сорок лет
работы в уголовной полиции. Он постоянно чувствовал себя кем-то вроде
диковинного зверя в зоопарке. Стрелкина не спускала с него любопытных глаз.
При этом у нее был такой напряженный вид, словно сию минуту должно было
начаться расследование какого-нибудь головоломного преступления.
Между тем дела все шли ерундовые, и инспекторы только изредка заходили
в кабинет комиссара с докладом о поимке мелкого воришки или об очередном
угоне автомобиля.
Последние годы Дебрэ привык в такие периоды затишья дремать в кресле,
зажав зубами потухшую трубку. В присутствии же постороннего человека ему
приходилось симулировать напряженную деятельность, в которой решительно не
было никакой необходимости.
Зоя Никитична курила одну сигарету за другой из своего неисчерпаемого
запаса. Постоянный запах табачного дыма заставил Дебрэ плюнуть на все
предписания доктора Малинды. Теперь у него на работе всегда был табак.
Дома дело обстояло сложнее. Мадам Дебрэ с редким искусством обнаруживала
все подозрительные запахи. Но попался все же комиссар на работе. Он шел по
коридору, пуская клубы дыма, когда неожиданно столкнулся с доктором
Малиндой. Последовало короткое, но бурное объяснение, в результате
которого Дебрэ удалось уговорить врача ничего не сообщать жене, а взамен
пришлось дать согласие пройти несколько сеансов внушения.
Гипноз - великая вещь, но если вы курили свыше сорока лет, то он может
только погасить желание, но никак не уничтожить его. Тем более, когда у
вас постоянно под носом кто-то курит.
Немудрено, что в этот день Дебрэ был в отвратительном настроении.
Больше всего его раздражала Стрелкина. Ведь каждый из нас в таких случаях
готов сделать виновником своих бед кого угодно, только не самого себя.
Дебрэ казалось, что, сумей он хоть на день сплавить куда-нибудь
практикантку, все пошло бы иначе. Наконец, перебрав все возможные
варианты, он с преувеличенной вежливостью спросил:
- Может быть, мадам хочет посетить Лувр?
- О, я была в Лувре несколько раз.
- Тогда, может быть, поездка в Версаль? Правда, в это время года он не
так хорош, как летом, но для иностранцев...
- Я была в Версале летом.
Дебрэ начал яростно сосать пустую трубку. Он был уверен, что еще час
наедине с этой невозмутимой женщиной сведет его с ума. Нужно было что-то
предпринять. Сослаться на недомогание и уйти домой? Но как в этом случае
объяснить жене причину такого раннего возвращения? Он молил судьбу, чтобы
она послала ему сегодня хоть самое ерундовое убийство. Ведь тогда он смог
бы наконец продемонстрировать свой знаменитый метод, а Стрелкина
удовольствовалась бы одним примером и вернулась к своим занятиям в
Сорбонне.
Наконец Дебрэ решился:
- Может быть, мадам окажет мне честь пообедать со мной? Тут неподалеку
есть кабачок, излюбленный уголовниками. Право, ни в одном детективном
романе вы не найдете такой коллекции преступных типов.
- Охотно, комиссар! Только не называйте меня "мадам". Мы ведь с вами
договорились.
Конечно, Дебрэ немного преувеличил, когда говорил об уголовниках. Это
был обычный кабачок, охотно посещаемый проститутками и сутенерами. Они все
знали комиссара в лицо, и, когда он со своей спутницей появился в дверях,
наступила напряженная тишина. Все с любопытством разглядывали Стрелкину.
К ним подошел гарсон и проводил к свободному столику в углу.
- Сегодня есть отличное жиго! - доверительно нагнулся он к Дебрэ.
- Как вы относитесь к жиго, Зоя? - спросил комиссар.
- Ну что ж, жиго так жиго.
Комиссара тоже вполне устраивала баранина после утренней порции овсяной
каши.
- Что мы будем пить?
Она пожала плечами.
- Не знаю. Водку я днем не пью, а все ваши вина - ужасная кислятина.
Впрочем, закажите мне то же, что и себе.
- Хорошо! Две рюмки перно.
Гарсон мгновенно выполнил заказ.
- За ваши успехи, комиссар!
Она чуть пригубила и удивленно взглянула на Дебрэ.
- У вас кашель?
- Нет, почему вы думаете?
- У нас эта штука продается в аптеках от кашля.
- Гм... - Дебрэ принялся за баранину.
Когда подали кофе, Стрелкина с увлечением начала пересказывать
содержание какого-то научно-фантастического романа. Дебрэ рассеянно слушал.
Его мало интересовала фантастика. Во всяком случае, значительно меньше,
чем пара, сидящая в другом углу кабачка. Мужчина ничего особенного собой
не представлял. Обычный тип, какого можно встретить повсюду. Массивного
телосложения, облачен в вельветовые брюки и замшевую куртку со множеством
застежек. Густые черные волосы, мохнатые брови, мясистый нос, под которым
красовались тщательно подбритые усики. Не то коммивояжер, не то альфонс, а
может быть, и то и другое. Женщина же явно принадлежала к
привилегированному слою общества, хотя одета была нарочито скромно, видимо
для того, чтобы не привлекать здесь лишнего внимания. Опытный глаз Дебрэ
отметил золотой портсигар с бриллиантовой монограммой, который она
небрежна вертела в пальцах, и безукоризненный покрой синего костюма.
Красота ее холеного лица усугублялась огромными расширенными зрачками
наркоманки. Такие глаза бывают обычно у человека, принявшего большую дозу
морфия. Именно эти глаза заставили комиссара напрячь память. Где-то он их
уже видел.
Дебрэ вспомнил. Это было ночью в особняке Костагенов, когда он искал
там спрятанную бомбу. Конечно, это была та женщина, которая прошла мимо
него по коридору в тончайшем пеньюаре, оставляя за собой аромат дорогих
духов. Его тогда еще поразило странное выражение ее глаз и неуверенная
походка.
- Правда, интересно? - прервала Стрелкина его воспоминания. -
Рассказывать дальше?
- Да, пожалуйста!
Дебрэ по движению губ пытался определить, о чем разговаривает та пара.
Женщина почувствовала его взгляд, посмотрела на Дебрэ, нахмурилась и
что-то сказала своему спутнику. Они поднялись, женщина вынула из сумочки
ассигнацию, положила на столик и направилась к выходу. Мужчина последовал
за ней.
- Простите! - перебил Дебрэ Стрелкину. - Я вас покину на несколько
минут. Мне нужно отдать кое-какие распоряжения Моррансу.
Он подошел к телефону, откуда можно было, оставаясь незамеченным, вести
наблюдение за улицей.
Наискось от кабачка стоял красный "понтиак", спортивная модель
последнего выпуска. Мужчина в замшевой куртке открыл дверцу, пропустил
вперед свою даму, а сам сел за руль.
Дебрэ подождал, пока они отъехали, и записал номер машины. После этого
он позвонил в уголовную полицию.
- Инспектор Морранс у телефона!
- Слушай, малыш, - тихо сказал Дебрэ, - узнай-ка быстренько, кому
принадлежит "понтиак". Номер я тебе сейчас назову. Записывай!
- Слушаю, комиссар!
Дебрэ продиктовал ему номер машины.
- Куда вам сообщить?
- Я буду через полчаса.
Он вернулся к столику. Стрелкина курила очередную сигарету, жадно
рассматривая компанию подвыпивших парней.
- Уголовники? - шепотом спросила она Дебрэ.
- Безусловно! - ответил комиссар. Он хорошо знал этих славных ребят -
мясников с Центрального рынка, но нельзя же разочаровывать практикантку.
Ведь он сам ей обещал роскошную коллекцию уголовных типов.
В кабинете на столе его уже ждало донесение Морранса. Красный "понтиак"
две недели назад был взят напрокат неким Жаном Пьебефом, проживающим на
улице Франсуа, дом 15, по профессии спортивным комментатором. Плата за
машину была внесена за месяц вперед.
- Странно! - сказал Дебрэ. - Очень странно!
- Что странно? - поинтересовалась Стрелкина.
- Странно, что после сеанса гипноза мне хочется курить еще больше, а
курить противно, - уклончиво ответил комиссар.
4. Серебряный ледоруб Весь воскресный день Дебрэ нервничал. К этому
было несколько причин. Его удручала жесткая диета, установленная женой,
раздражало непроходящее желание курить. Кроме того, комиссар непрестанно
думал о Жане Пьебефе. Какое отношение мог иметь этот вульгарный тип к
аристократическому дому Костагенов? Не был ли он замешан в этой глупейшей
шутке с бомбой? Но если действительно о бомбе сообщил он, то какими
соображениями при этом руководствовался?
Наконец уже поздно вечером, когда мадам Дебрэ включила телевизор,
комиссар заявил, что пойдет прогуляться.
Он купил в киоске на углу маленькую пачку табака и с наслаждением
закурил. Первая же затяжка его немного успокоила. Попыхивая трубкой, Дебрэ
направился к особняку Костагенов.
Ветер по-прежнему гнал тучи, и только временами в их просвете
показывался диск луны. Дебрэ выбрал себе наблюдательный пункт в скверике.
Это затененное место делало его невидимым с улицы.
Очевидно, в особняке уже спали. Лишь в одном из окон второго этажа
сквозь щель в плотной занавеси виднелся свет, но и тот вскоре погас.
Весь облик старинного здания с облупившимися колоннами почему-то
вызывал у Дебрэ тревогу. Он никак не мог отделаться от мысли, что какая-то
таинственная угроза нависла над обитателями этого дома...
Когда комиссар вернулся домой, мадам Дебрэ уже спала.
- Где ты был так долго? - спросила она, не открывая глаз.
- Гулял, - буркнул Дебрэ и погасил свет в спальне.
Уснул он сразу, но всю ночь его терзали кошмары, и все они были так или
иначе связаны с особняком Костагенов.
На работу Дебрэ явился позже обычного. Едва он открыл дверь, как
навстречу ему бросилась взволнованная Стрелкина.
- Ах, комиссар! Я уже вас совсем заждалась! Убит Леон Костаген. Морранс
и Дюка уже там, а я решила подождать вас. Вы ведь возьмете меня с собой,
правда?
- Да, - сказал Дебрэ.
У подъезда особняка стояло три автомобиля. Двое полицейских с трудом
сдерживали любопытных. Несколько поодаль стояла группа репортеров. Видимо,
им не разрешали войти.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг