коридоре было тихо. Инга повернула ключ и осторожно, на носках прошла по
коридору.
Ночь брызгала редкими каплями дождя. Это была удивительная ночь! Тучи
клубились, и, озаряя волнистые края их, где-то гуляла по небу осторожная
луна. Деревья стояли черные, молчаливые, был слышен только однообразный
шум дождя.
Через ворота выйти нельзя. Что такое ворота, охраняемые полусонным
сторожем, и железная ограда? Инга готова была преодолеть, кажется, любую
преграду.
Когда глаза немного привыкли к темноте, она разглядела серую дорожку,
ведущую в глубь леса, к горам.
Инга прошла немного и услышала шум водопада. Однажды прогуливаясь по
этой дорожке, она видела горы и водопад. Для кого-то эти почти отвесные
скалы, являющиеся южной границей владений Шкубина, неприступны. Инга
верила в свои силы и ловкость. Экспедиции в тайгу и пустыни сделали ее
выносливой, а работа в горах Памира была одновременно и школой альпинизма.
Косматая лавина водопада грохотала справа, ударяясь о камни, она
кипела - тут словно полыхало серое пламя, из-под него вода текла бурлящими
струями. Инга сняла туфли и, прыгая с камня на камень, перешла речку. Вода
была холодная, как лед.
Запомнилось, что слева, там, где кирпичная ограда с высокой железной
решеткой, выставившей вверх острые пики, врезается в отвесную скалу, упало
дерево, непонятно как выросшее на голых камнях, до вершины его можно
дотянуться рукой. Цепляясь за ветви, Инга поднялась по влажной скользкой
круче метров на семь. Выше в скале была косая трещина. Надо добраться до
нее и по ней спуститься вниз. Упираясь ногами о корни дерева, Инга
нащупала вверху острый край трещины. Подняться было нетрудно. Трещина
оказалась неширокой. Инга повернулась спиной к скале, ноги упирались в
острый каменный гребень. Кругом было темно, и внизу темно - не видно ни
камней, ни железных копий решетки, лишь смутно белела серая шумливая
полоска реки.
Начался осторожный медленный спуск. Руки скользили по гладким,
отполированным дождями камням, а ноги всюду натыкались на острие - как по
зазубренному ножу шла Инга. Где-то должна же трещина выйти вниз! Уже
совсем рядом видны верхушки деревьев. Но вот трещина, сузившись, пошла
вверх. А дальше? Дальше она исчезла. Что же делать? На ступнях, кажется,
нет живого места, стоять невыносимо больно. Инга ухватилась руками за
гребень, спустила ноги, вытянулась во весь рост. Внизу - никакой опоры.
Будь что будет...
Внизу оказалась мягкая земля, покрытая густой травой. И недалеко
шумела речка. Можно умыться и освежиться. Платье было не для таких
прогулок, но грязь можно смыть водой: идет дождь, не сильный, мелкий, но
частый, стоит ли придавать этому значение? А вот ноги! Они не были
поранены, и все же ступать больно.
Город казался безлюдным. Ни один человек не повстречался. В вестибюле
<Эдельвейса> дремал старичок портье. Он протер глаза. Когда Инга назвала
имя Киджи, старичок хитровато улыбнулся, разрешил пройти в номер. Инге
было совершенно безразлично, что он подумал о ней.
Киджи догадался, каким путем Инга добралась сюда. Он вышел и позвал
портье. Старик, потирая руки, залебезил:
- Вина или чего-нибудь покрепче? Хоть и поздно, но я достану...
- Чаю или кофе, - сказал Киджи. - Только горячего и поскорее...
Вернувшись, он снял с Инги мокрые туфли и принялся растирать ноги. А
она рассказывала, что и как, по ее мнению, надо сделать.
Прежде всего - никакого шума. Надо пойти к профессору Дольцу - пусть
будет создана авторитетная комиссия из представителей Красного Креста.
Только комитет Красного Креста имеет право на беспрепятственный вход на
территорию Шкубина. Дольц пользуется здесь уважением, и сделает все
возможное. Шкубин не такой преступник, чтобы говорить о нем в местной
полиции - на это и Дольц не пойдет. Тут надо действовать тактичнее, в
рамках международной законности. Руис, конечно, опасен, но он без Шкубина
ничего не сделает. Руисом должна заняться полиция. Киджи надо позвонить в
местное полицейское управление, пусть он, как корреспондент, выразит
недоумение, почему разоблаченный перед всем миром преступник находит
спокойный приют в этом городе? Если Руиса не арестуют, то, во всяком
случае, возьмут под надзор.
Киджи во всем соглашался. После неудачного визита к Руису он понял,
что поторопился тогда и действовал опрометчиво, об этом не хотелось
вспоминать.
Инга забралась с ногами на диван. Киджи сел рядом. Они долго
обсуждали свой план. Нужно переговорить с Новосельским. Побывав у Дольца,
а затем в полиции, Киджи возьмет машину. Тут недалеко граница, за которой
социалистическая страна. Киджи сможет свободно поговорить не только с
Новосельским, но и со своей редакцией.
- Вам нельзя возвращаться к Шкубину, это опасно, - сказал Киджи, не
отрывая от Инги взгляда. В его удивительных глазах - черных с золотистыми
искорками - было столько теплоты!
- Я непременно вернусь, Лео. Пойду той же дорогой и там буду ждать
комиссию.
Обратный путь был много легче, тьма уже рассеялась и хорошо
различались внизу камни и острые пики решетки...
3
- Хозяин нездоров, - сказала Эльза и покачала головой. - Он не
выходит из кабинета. С ним что-то неладно.
- Надо вызвать врача.
- Господин Шкубин сам врач. Он, знаю, не захочет никого видеть. Но
вас он спрашивал.
- Я гуляла в лесу и в горах, - сказала Инга.
- Пройдите к нему.
Шкубин сидел в кабинете у раскрытого окна, ноги его были прикрыты
пледом. Руки обвисли, голова склонилась на плечо. Когда Инга вошла, он не
шевельнулся. Инга осторожно приблизилась и заглянула ему в лицо, оно было
желтым. Шкубин открыл глаза, тускло посмотрел, не двинув головой, и снова
закрыл:
<Мементо мори*>, - пробормотал он, как во сне.
_______________
* Помни о смерти (лат.)
Инга резко повернулась, она хотела позвать фрау Эльзу.
- Не надо, - сказал Шкубин. - Не уходите. Я немного отдохну, и мы
поговорим. Я только что принял лекарство...
Прошло несколько минут. Шкубин открыл глаза, подобрал руки, устало
потер лоб и еле заметно улыбнулся.
- Фройляйн! Хм... Как много наивного в жизни, которая мудра в своей
простоте. Господин доктор. Что такое господин? Слово вежливости или?.. Как
вы думаете?
Инга не знала, что сказать. Кажется, он бредил.
- Мы сегодня, очевидно, не будем работать, и я могу быть свободна? -
спросила она.
- Я опять не спал ночь. И кроме того, просто болен. Работа? Для чего?
Впрочем, есть одно дело, и я прошу вас помочь... Но не сейчас. Надо
отдохнуть. Какой удивительный день! Смотрите - белка!
Под окном, среди дубов рос орешник. В ветвях его мелькнул рыжий
огонек. Шкубин заметно оживился.
Они молча следили за белкой. Огненно рыжий зверек показался совсем
близко. Он обхватил лапками орешек в зеленой кожуре и пытался сорвать.
Плод держался крепко. Белка ударила лапками, но не сбила ореха. Пришлось
перекусить веточку зубами. Орех упал у стены напротив окна.
Шкубин потянулся, упираясь руками о кресло. Белка, конечно, заметила
человека. Интересно, осмелится ли она подойти близко? Инга смотрела то на
орех, то на Шкубина. Если человек наедине с природой меняется, чувствуя ее
красоту, и словно детское любопытство шевельнуло его душу, - значит он не
очерствел совсем и осталось еще что-то хорошее в его сердце.
Белка спустилась по стволу, юркнула в сторону, снова появилась. Она
искала орешек и увидела его. Нужно было подойти ближе к людям, и она
решилась на этот рискованный шаг. Белка метнулась вперед и замерла,
сверкая глазками. До орешка оставался один прыжок. Инга замерла. Ей
хотелось, чтобы белка не испугалась, чтобы Шкубин шумным вздохом или
движением руки не отогнал ее. Но и Шкубин затаил дыхание. Белка
подскочила, схватила свою добычу и вот уже мелькнула узким пламенем вверх.
В ветвях прошелестело и замерло.
- Смелая! - тихо сказала Инга.
- Смелость необходима. - Валентин Юльевич опустил голову. - Белка
делает запасы для своей семьи.
- Смелыми бывают не только для своей семьи, но и для других...
Шкубин поднял голову и посмотрел на нее маленькими глазами. Видно
было, что он боролся с усталостью и болью.
Шкубин тяжело опустился в кресло и вдруг сказал по-русски.
- Садитесь, Инга Ивановна, побеседуем, может быть, в последний раз.
- Простите, но... меня зовут немножко иначе, - забывшись, она
ответила тоже по-русски.
- Ну, не Ивановна, так Петровна или Михайловна, - Шкубин потянулся в
сторону, достал лекарство, положил таблетку в рот и запил водой. - Знаю
одно - вы не фройляйн. И пожалуйста, не называйте меня господином
доктором, а зовите Валентином Юльевичем, если угодно.
Инга была совершенно сбита с толку.
- Но это так странно... Что с вами произошло?
- То, что должно было произойти много раньше, Инга Ивановна.
- Михайловна, - поправила Инга.
- Спасибо. - Валентин Юльевич откинулся на спинку кресла, прикрыл
глаза. - Но лучше поздно, чем никогда. Ведь мы с вами встретились только
четыре дня назад.
<Только четыре дня, - подумала Инга. - А какие события!..>
- Я редко вижу людей, плохо знаю их, - продолжал, что-то вспоминая,
Шкубин. - Меня мальчишкой взяли за руку и увели из тех мест, которые я
любил и теперь вспоминаю, как давний сон. Повели по дороге, где по обеим
сторонам росли злые колючки, царапавшие душу, а впереди... Мне говорили,
что впереди свободный мир, счастье. Я рос, но руку мою не отпускали: ее
брал то один, то другой. Я подчинялся, и никогда не боролся против
обстоятельств. Я изучал науки, и очень поздно спохватился, увидев, что
впереди - бездна...
Вы, случайно, не знаете профессора Новосельского? Я слышал только
фамилию.
- Знаю.
- Сколько ему лет?
- Столько же, сколько и мне. Мы были однокурсниками в университете...
- Вот как! - в голосе Шкубина чувствовалось сожаление. - Да, жизнь
моя прошла, как ненужный, усилившийся дождь в ненастную погоду.
<Он не так виноват, как прямолинейно и резко рассудил Лео Киджи, -
думала Инга. - Виноваты другие... Если бы он остался у нас, тот мальчишка,
которого взяли за руку и увели, любознательный, способный, он стал бы
большим человеком>.
- Я спохватился и понял, что один, по натуре инертный, не смогу
повернуть. И впервые более внимательно присмотрелся к человеку, от
которого ждал помощи. - Шкубин глянул на Ингу с грустной улыбкой, кивнул
ей головой и опять закрыл глаза. - В другое время я остался бы
безразличен. Кто вы и откуда? На этот раз обстоятельства сложились лучше,
и мне нужно было воспользоваться ими. Мне необходим был человек, который
сам смог бы предотвратить беду. Я не верил в свои силы. Сегодня я
разговаривал о вас с профессором Дольцем.
- Как же вы могли согласиться служить Руису? - воскликнула Инга.
- Трагедия таких людей, как я, в том, что возле них не было друзей,
как вы, - это я хорошо понял, хотя и очень поздно. Связь с Патом Руисом -
длинная история, - вздохнул Валентин Юльевич. - Не хочется вспоминать. У
меня остались силы только для одного дела... Я вам верю, вы имеете
основание не верить мне, но, надеюсь, поможете мне произвести земные
расчеты...
- Что вы задумали? - строго спросила Инга.
- Нет, не с собой покончить... Это придет само собой, скоро. -
Валентин Юльевич говорил спокойно, с тихой улыбкой. - Я врач и знаю.
Вмешательства не потребуется... Уничтожу все, чего достиг, ибо это не
нужно людям, а ученый обязан служить только им.
Он проглотил еще одну таблетку, вытер бледное вспотевшее лицо.
Инга встала.
- Что нужно сделать?
- Пойдите с фрау Эльзой вниз, в лабораторию, закройте плотно все
окна. Если окажутся щели, заклейте бумагой. Затем пошлите фрау Эльзу
наверх - здесь нужно закрыть вытяжную трубу, - и сами отверните кран на
шланге баллона, понимаете? Сделав это, быстро выйдите из лаборатории и
закройте дверь. Под ней остается щель - закройте чем-нибудь... Не
задерживайтесь лишней минуты, хотя это и безвредно для человека. Часы
снимите и оставьте здесь.
- Мне непонятно, что вы хотите этим доказать? - спросила Инга,
подумав, а не лучше ли до комиссии ничего не трогать? Предстоящее дело ее
разочаровывало: совсем не к такому подвигу готовила она себя.
- Скоро появится Руис. Он непременно приедет. Надо спешить. Позовите
сюда фрау Эльзу.
Явилась служанка, получила наставления хозяина, и вместе с ней Инга
спустилась в цокольный этаж. Там поблескивали приборы, и было жалко
уничтожать их, но Инга помнила, что все они были приспособлены для одной
цели - создать такое, что могло бы уничтожить созданное.
Створки окон были хорошо пригнаны, и не требовалось заклеивать их в
местах соединения. Разбившееся при недавнем землетрясении стекло было
тогда же заменено новым. Инга внимательно осмотрела столы, полки - не
забыл ли Шкубин что из своих вещей. Она увидела электронный микроскоп -
нужный для врача прибор - и попросила фрау Эльзу отнести его в кабинет
доктора. Когда служанка вышла, Инга размотала шланг от баллона и отвернула
кран. Из шланга с легким шипением вырвалась струя желтого газа, он
расползался в воздухе. Инга быстро вышла, захлопнула дверь и закрыла на
ключ. В углу лежала тряпка, которой служанка протирала полы. Инга
растянула влажную тряпку и прикрыла щель внизу между дверью и полом. Потом
она поднялась к Шкубину и отдала ему ключ.
- Вот ваши часы, - сказал Валентин Юльевич. Он сидел, все так же
откинувшись на спинку кресла, и левой рукой держался за сердце, он словно
боялся сделать лишнее движение. - Сейчас девять тридцать... Через полчаса
с одним делом будет покончено. Вот вам другой ключ, откройте шкатулку, ту,
что стоит под столом. Там лежит сверток бумаги в темной обертке.
Инга открыла небольшой металлический ящик, достала свернутый в трубку
плотный лист бумаги.
- Это, пожалуй, самое главное, - сказал Валентин Юльевич. -
Посмотрите!
Она увидела цифры, буквенные обозначения, краткие записи, которые
трудно было понять. Весь лист бумаги был исписан, беспорядочно, наспех.
- Это дал мне Руис семнадцать лет назад, и с тех пор я старался
расшифровать, не подозревая, что тут заложен секрет <желтого облака>. По
его словам, это передал ему один из ученых. Какая злая неправда!
Посмотрите подпись внизу справа.
Инга с трудом прочитала: <Принял Киджи>. То была подпись отца Лео.
Вот из-за этого он и погиб!..
- Единственный экземпляр, - продолжал Валентин Юльевич, не замечая
волнения Инги Михайловны. - Ни одна голова не удержит в памяти этих
сложных, во многом путанных, неправильно записанных формул и расчетов. Мне
потребовалось семнадцать лет, чтобы свести концы с концами и то благодаря
тому, что пришлось заняться анализами космической пыли... Мы сожжем
бумагу, а то, что осталось здесь, - он тронул пальцами правой руки лоб, -
умрет вместе со мной.
Инга взяла спички, подошла к камину, чиркнула и тут же погасила
вспыхнувшую спичку.
- Я думал, вы решительнее, - заметил Валентин Юльевич. - Или вы
считаете, что уничтожать не нужно?
- Позвольте мне отрезать уголок с подписью, ее надо сохранить.
- Вы правы. Зачем уничтожать имя человека, погибшего от руки Руиса.
Отрезав ножницами треугольник с подписью отца Лео, Инга подожгла лист
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг