порядок.
В связи с фигурной теорией возникло еще одно двоякое недоразумение
(совершенно ужасное, замечу, недоразумение), связанное с целеполаганием
оркариумной деятельности. С одной стороны, возникла гипотеза, что вся она
направлена, в конечном счете, на уничтожение ареала как физической
структуры, как раковой опухоли, развивающейся в здоровом теле с хорошим
иммунитетом. Этой теорией можно объяснить все без исключения физические
превращения по схеме приведенных в начале главы фигур. Но цивилизация
Ареала резко затормозила на 4-й ступени (конкретно - на ИЗИ-технологиях) и
успокоила себя тем, что, возможно, целеполагание имеет иной смысл: не
уничтожить, а поглотить в себя все что можно. Что будто бы для удобства
переваривания и возникло то, что мы здесь называем субстанцией личности по
модели третьей фигуры - фекты. А стало быть, так и неизвестно, в каком
направлении маршрута мы находимся сейчас: от 1-й фигуры к 7-й или от 7-й к
1-й? Но никто не предположил, что работа оркариума может быть направлена
на развитие физической структуры, соответственно на расширение
собственного пространства для маневра. Ведь "Абсолют" может быть только
абсолютным и другим "хорошим напиткам" место на прилавке не уступит.
Зато цивилизация Ареала ввела в свой язык новый универсальный термин и как
следует его адаптировала на все случаи жизни. Поэтому, под занавес главы,
мы будем заниматься тем, в чем давным-давно назрела необходимость, а
именно адаптировать термин "орка" к человеческому языку. Самое близкое
понятие - игра, но оно никак не передает истинной сути: не может быть
уверенности в том, что следующий шаг окажется верным. Каждую секунду мы не
имеем возможности ошибаться, потому что правильных выборов бесчисленное
множество, а возможность выбора одна. Этот шаг - способ существования в
направленном векторе времени - твоя единственная игра без правил, где
каждый миг - единственный и последний. Без правил, из которых никто не
узнает наверняка, верно ли ты распорядился собой в окружающем тебя мире и
окружающим миром внутри себя. Но если этот шаг позади - остальное не имеет
значения.
Глава 19
Весь день в заповеднике валил снег. Затыкая промерзшие щели, в которых
недавно свистели холодные ветры. Валил крупными хлопьями. Тучи висели так
низко, что снежные комья, падая на землю, не успевали распутаться, и Гренс
уже перестал выбираться на крышу с лопатой, а положился на милость природы
и яростно кочегарил печь; таскал в дом дрова, покуда дверь не придавило
снежной массой, и ворчал... то и дело, высовываясь в форточку.
- Это ж надо ведь... Издеваются они надо мной, что ли? - он тряс кулаком,
обращая взор к небу, а затем снова устраивался у печи шебуршать
головешками. И кряхтел на шатком табурете допоздна, бормоча себе под нос
какие-то раннеакрусианские заклинания стихии.
Лишь к часу ночи в доме погасла последняя лампа. Что знаменовало собой
торжественное возложение скрипучих костей старшего Гренса на такой же
скрипучий диван. Снегопад прекратился с первым раскатом храпа, и в этот
момент уровень сугроба местами добирался до оконных карнизов.
Альберт проснулся среди ночи от тихого стука в окно.
- Эй, землянин! - форточка распахнулась и в полумраке волчьим блеском
сверкнули фиолетовые глаза Гренса-младшего. - Землянин, ты уснул?
Альба натянул штаны, открыл окно, и в сугроб ухнулись две увесистые лыжи.
Симфония храпа сменилась фатальным антрактом, и слушатели затаили дыхание.
Но первые пробные аккорды разрядили атмосферу.
- Тебе повезло, - прошептал Голли. - Хочешь, чтобы папаша отрубил мне
голову? Гляди, как чувствовал, топор на кухне поставил. Давай-ка одевайся
и вылезай. - Он подобрал лыжи, стянул Альбу за ноги с подоконника прямо в
ботинки и крепко зашнуровал их. - На лыжах стоял когда-нибудь?
- Ну, стоял.
- А на горных?
Альба приподнял ногу вместе с лыжей, чтобы убедиться, что она горная, и
отрицательно покачал головой. Гренс протянул ему пару перчаток и осторожно
прикрыл окно.
- Вперед! - скомандовал он, разворачиваясь в направлении горы. - Давай
шевелись.
Темнота была настолько непривычной что, кроме белого склона,
возвышающегося над озером, ничего разглядеть было невозможно.
- На Земле не бывает такой странной темноты, - заметил Альба, - там небо
всегда хоть чуть-чуть да светится. - Но Голли на это замечание никак не
отреагировал. По мере восхождения склон, казалось, проваливался вниз,
черное небо застилало собой все. На подъеме же снега было меньше, и Альба
перестал проваливаться в сугробы при малейшем отклонении от курса, а,
напротив, приобретал уверенность, пока не начал натыкаться на торчащие
из-под снега камни.
- Куда ты меня потащил? - спрашивал он, когда Голли в очередной раз
поднимал его за шиворот и устанавливал вертикально. Но Голл лишь указывал
лыжной палкой на вершину.
- Когда начнет рассветать, ты увидишь, какая здесь красотища.
- Я верю, что здесь красотища. Для этого не стоит тянуть меня на гору.
Голл лишь сердито сверкал глазами. "Стоит, - думал Альба, - особенно если
с той стороны обрыв. Красиво же я буду лететь с него вверх тормашками. А
может, просто отлупит и простит? Что он ко мне прицепился?"
Но холм оказался пологим со всех сторон. За ним тянулась новая череда
горных выступов. "Чего доброго, он потащит меня дальше, - испугался Альба,
- может, у поздних акрусиан свои методы разборки? К примеру, уморить
обидчика долгим лыжным походом..." Но Голл остановился на вершине холма и
обернулся.
- Катиться будешь не прямо вниз, а слегка под углом, - сказал он, - я
раскатал спуск вон до той полянки. Дальше не надо. Тормозить будешь так, -
он отставил пятку лыжи, - понятно? А не палками и не задницей. И не
приседай, а как почувствуешь скорость - как можно больше наклоняйся
вперед, ложись на воздух.
Кое-как Альба доехал до полянки, следом мимо него со свистом пронесся
Голли и эффектно затормозил.
- Не расставляй так широко лыжи. Я же говорил, наклоняйся вперед.
- Что ты от меня хочешь?
Голли подъехал к нему поближе.
- Видишь дерево? - указал он вниз. - Я хочу, чтоб до рассвета на этой
трассе были утоптаны все сугробы. Поставим флажки - отличный спуск
получится.
- Я не об этом.
- Так о чем?
- Ты здорово обиделся на меня?
- Я? На тебя? Да я никогда в жизни на землян не обижаюсь. Это не в моих
правилах. Давай же, поехали. - Он оттолкнулся палками, взлетел на
небольшой трамплин и устремился вниз. А Альба, последовав за ним,
немедленно шлепнулся и всю дорогу прополз на карачках, волоча за собой
отстегнувшуюся лыжу, пока Голли не пристегнул ее на место.
- Здорово, правда?
- Здорово, - согласился Альба, отплевываясь и вытряхивая снег из-за
пазухи. - А Феликс очень на меня обиделся?
- Слушай, - рассердился Голли и толкнул его в сугроб, - я зачем тебя из
дома вытащил под страхом отрубленной головы? На лыжах кататься или
выслушивать твои глупые извинения? Ты сам просился на лыжи. Какое мне
дело, обидел ты Феликса или нет?
- Твой корабль нашелся?
- Конечно.
- И где он был?
- А это уже не твое дело.
- Нет, мое, - заявил Альба, выбираясь из сугроба.
- Нет, не твое, - ответил Голл и толкнул его обратно. - Тебе нравится
снег? Это я для тебя его насыпал. Могу насыпать еще.
- Мне хватит.
- Не хватит. Надо будет следы возле дома накрыть, а то еще и тебе влетит...
- Послушай, - остановил его Альба и сделал новую попытку выбраться из
сугроба, - у меня серьезные проблемы с Феликсом. Не могу с ним говорить.
Просто не знаю, что делать. Еще хуже, чем с дядей Ло. Они ведь земляне...
Я не могу...
- Что не можешь?
- Говорить с ним на такие темы...
- Какие такие темы?
- С тобой еще можно было бы попробовать...
- Разве с тобой можно разговаривать по-человечески на какие-нибудь темы?
- Я не знаю, отчего так все получилось...
- Отчего ты угнал мой корабль? Я знаю, так что не напрягайся извинениями,
побереги их для своих землян.
- В самом деле? - Альба растерялся от неожиданности. - Ты мне расскажешь.
- Даже не подумаю.
- Тьфу ты, - разозлился Альба.
Голли недвусмысленно усмехнулся.
- Будешь молотить языком - будешь сам учиться кататься...
- Это потому, что я много лишнего тебе тогда наговорил?
- Не знаю, что ты называешь лишним. Я все услышал, простил и забыл. А
теперь давай делать спуск.
- На черта мне твой спуск!!!
- Учись, головастик. Без лыж ты здесь от тоски зачахнешь. Туда тебе нельзя
- сюда тебе нельзя. Приставать с вопросами к тебе тоже нельзя. На двух
ногах устоять и то не можешь. Книжки тебя не интересуют, начнешь тебя
наукам обучать - ты тут же готовый дебил. Если я не научу тебя получать
удовольствие - чем ты будешь здесь заниматься?
- Пойдем наверх, - махнул рукой Альба и двинулся к вершине холма. - Идем,
идем. Теперь я тебе кое-что покажу.
Когда они вновь достигли вершины, небо начинало светлеть, и из расщелины
дальних холмов едва проклюнулся первый желтоватый лучик. Альба уселся на
снег, распахнул куртку и сосредоточился.
- Сейчас, подожди. Дождемся твоей красотищи.
- Ну, - Голл воткнул палки в сугроб и завис над ним в форме
вопросительного знака.
- Я же сказал, сейчас. Имей терпение. Позволь хотя бы солнцу взойти.
Когда верхний краешек павильонного светила, наконец, приподнялся над
линией холмистого горизонта, Альба решительно встал и огляделся вокруг.
- Смотри. Лучше смотри. Видишь этот белый склон? Голубое небо. Лысые
елочки, дом на берегу озера видишь? Смотри. Может, это единственный и
последний раз. Может, кроме тебя, этого никто никогда не увидит, потому
что всего этого на самом деле нет. Не существует! - Альба широко развел
руками и закричал. - Ни-че-го!!! Ничего этого не-е-ет!!! - Эхо едва слышно
откликнулось ему.
- Кричи, кричи, - посочувствовал ему Голл, - ни один лабораторный приемник
здесь не работает.
- Это точно? - обрадовался Альба.
- Точнее не бывает. Я сам их снял.
- Ах, так? Ну, гляди, - он набрал в легкие воздуха и сложил рупором
ладони. - Я самая страшная мадиста!!!
- Ха, ха-ха, ха-ха! - ответило ему эхо.
- Ну-ка, еще раз...
- Самая страшная мадиста!!! - прокричал Альба еще громче.
- А теперь погляди, что ты натворил, - толкнул его Гренс, - нет, ты не
вверх... какой хитрый, ты вниз гляди.
В черном окошке домика у подножья горы зажегся свет. Дверь приоткрылась от
страшного пинка и намертво воткнулась в сугроб. На пороге появилась
фигурка разбуженного человечка. Маленькая, словно игрушечка из театра
лилипутов, однако намерения этой игрушечки никак не увязывались с ее
игрушечными размерами. Об этом свидетельствовали взлохмаченная борода и
растопыренные на морозе пижамные подштанники, которым в столь ранний час
самое место в теплой постели. В правой руке игрушечного человечка
находился предмет, также мало похожий на игрушку. Скорее всего, это был
ремень с массивной бляхой, хотя, с другой стороны, не исключено, что и
начищенный до блеска топор.
Фигурка оглядела окрестности и, заприметив на вершине холма двух
горнолыжников, решительно выдвинулась им навстречу, утопая по пояс в
снегу, но решительности от этого не теряя.
- Сначала он тебе объяснит, - сказал Голли, - кто здесь самая страшная
мадиста. А потом мы с тобой вернемся к разговору о несуществующих мирах.
Если, конечно, не передумаешь.
Глава 20
Если у старшего Гренса когда-либо возникало впечатление, что его целебные
нотации способны образумить кого угодно, то на счет Матлина он давно не
питал иллюзий. И был всецело убежден, что, выслушав с благопристойной
миной проповедь о том, что человек не должен доверять тому, что
несвойственно человеческой природе, Матлин тут же ринется в Аритабор. Так
оно и случилось. Так уж сложилось, что к суперинформатике лаборатории его
тянуло больше, чем к кухонным откровениям соплеменников. Руки его
чесались, душа изнывала от нетерпения, голова была битком набита идеями до
такой степени противоречивыми, что, оказавшись в лаборатории, он
прямо-таки не знал, за что схватиться. Но, проведя сутки за информационной
работой, готов был мчаться обратно в ЦИФ, - ни одна раскладка ни единого
положительного результата не дала. Начиная от импульсных индикаций и
кончая всеми возможными толкованиями "зеркальных видений", которые только
существовали в информатеке... За этими видениями он несколько раз выходил
в открытую сеть ИИП, но "диспетчер" каждый раз отсылал его в области,
совершенно необитаемые для человеческих познаний. В конце концов он пошел
на отчаянный шаг, вскрыв один из таких архивов на верхней галерее
Аритабора, и категорически потребовал разъяснений у Раиса.
Раис равнодушно просмотрел архив, что-то сказал о физике временных
антигравитантов и добавил, что никакого отношения к делу это иметь не
может: "Либо ты найдешь способ более удачно адаптировать термин, либо
увязнешь в бесполезной работе".
Матлин же одуревал от предчувствия близости цели, и такие мелочи жизни,
как скептицизм Раиса, не способны были его остановить. С этим
предчувствием он опять и опять спускался в лабораторию. "Ты навсегда
останешься фактуриалом, - напутствовал его Раис, - потому что не видишь
ситуацию дальше своих сиюминутных задач. Хватаешься за то, что кажется
ближе. Подумай, может, это не самый короткий путь".
Но Матлина не слишком тяготил фактурный менталитет, приводящий в ужас
посредников. Он не отказывал себе в удовольствии прикинуться идиотом перед
теми, кто видит ситуацию дальше "сиюминутных задач". И давным-давно для
себя решил, что фактуриал - это не ругательство, а особое состояние души,
не падкое на сомнительные перспективы. Кроме того, он успешно выполнил
несколько сложных программ, связанных с расфактуризацией, иными словами,
адаптацией своих фактурных логических приемов к работе аналитических машин
Ареала. Одну из таких программ он откровенно назвал "детективом" и не
постеснялся вписать ее в каталог Ареала русскими буквами. К сожалению, ни
одна из этих программ не годилась для практического решения стоящих перед
ним задач. Все они были слишком абстрактны, прямолинейны и
малофункциональны, пригодны в лучшем случае для решения головоломок.
Фактурных, доморощенных... Но после очередного поединка с Раисом
"детектив" казался Феликсу так же необходимым, как глоток воды после
перехода через пустыню. Абстрактные задачи с некоторых пор перестали его
развлекать, и он, не долго раздумывая, загрузил программу всеми
переживаниями последнего сумасшедшего года.
- Вот это да! - сказал "детектив", что означало его готовность к работе, а
вернее, полное согласие сотрудничать по этой теме. Программа подключилась
к лабораторному архиву, дала раскладку управляющей панели, мало чем
отличающейся от компьютерной клавиатуры образца 90-х годов, и задала
Матлину несколько принципиальных вопросов, похожих на допрос в кабинете
следователя:
- Можно ли в точности утверждать, что процесс произошел объективно? В этом
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг