ожиданием. Напрасно - лет двадцать назад такое могло бы подействовать.
Теперь - уже нет. За эти годы я научился многому, в том числе и терпению.
На полпути назад Орсини, казалось, полностью ушедший в известные лишь
ему мысли, внезапно встрепенулся.
- Ну конечно! А я все думаю, что я не сделал из того, что должен!
Извините, брат Гильом, я должен был сказать об этом раньше. Вы помните
графа Карачиолли?
Я вздрогнул. Орсини умел преподносить сюрпризы.
- Лодовико? - я все еще не верил. - Он жив?
Кардинал улыбнулся.
- Жив и здоров. Недавно приехал из Святой Земли. Мы виделись с ним по
одному достаточно щекотливому делу... Впрочем, это не важно. В данном
случае важно, что он вас помнит и шлет самые наилучшие пожелания, а также
просит не забывать, как он выразился, старого друга в своих молитвах.
- Лодовико...
Я заставил себя не вспоминать. Это ушло навсегда. Это было не со
мной... Но я понял - не забуду. Даже если пройдет еще двадцать лет. Или
целых сто.
- Он по-прежнему такой же черноволосый красавец? - брякнул я - и тут
же прикусил язык. Орсини, искоса взглянув на меня, покачал головой.
- Увы. Сейчас его зовут Седой Карачиолли.
- Седой?
Мне все еще не верилось. Лодовико - тот, по которому вздыхала
половина иерусалимских дам, кого пуще чумы боялись папаши, имевшие дочек
на выданье, гуляка и лучший меч во всем королевстве...
- Седой, - кивнул Орсини. - И очень набожный. Мы с ним долго
беседовали. В том числе о вас, брат Гильом.
- Зачем? - не сдержался я.
Очарование исчезло. Его Высокопреосвященство ничего не делал зря. И
этот разговор - тоже не зря. Я рано успокоился.
- Ну... - Орсини мило улыбнулся. - Мы с вами все эти годы знакомы
лишь заочно. Два клирика, спорящие о Святом Иринее. Хотелось узнать о вас
побольше. Знаете, брат Гильом, я очень удивился, узнав, кем вы были в
миру. Граф де Ту, крестоносец, герой обороны Аскалона и, кажется, даже
поэт.
Я никак не реагировал. Все это можно узнать и без беседы с графом
Карачиолли.
- Я, как вы знаете, тоже из знатного рода и, признаться, очень
горжусь, что я Орсини. Но я - младший брат, и сутана мне была обещана с
самого рождения. А, признаться, так хотелось побывать там, где вы!.. Увы,
мы не любим покидать нашу римскую берлогу*, - он тихо засмеялся. -
Остается надеяться, что мое следующее легатство будет в Святой Земле... Вы
- старший сын в семье, брат Гильом. Наследник.
__________________________________________________________________________
* Фамилию "Орсини" можно перевести, как "Медведев".
__________________________________________________________________________
Я молчал. Его Высокопреосвященство все-таки не так и премудр.
Шахматный этюд, причем не из самых сложных. Ему что-то от меня надо. И для
этого строптивому брату Гильому следует кое о чем напомнить.
- Я долго не понимал - отчего вы ушли из мира? То, что случилось
двадцать лет назад - поистине ужасно, но далеко не все даже после такого
испытания оставляют путь, который перед вами открывался. Гибель вашей жены
и сына - трагедия, но еще не повод, чтобы уходить из мира.
- По-вашему, этого недостаточно? - как можно спокойнее
поинтересовался я.
- Нет. Человек в вашем возрасте... Вам тогда было двадцать один, я не
ошибаюсь? Человек в вашем возрасте и с вашим происхождением скорее будет
стремиться отомстить, залить кровью врагов всю Палестину. Когда вы
выразили желание уйти из мира, Гуго Пайенский предлагал вам вступить в
орден Святого Иоанна и продолжать войну с неверными, как рыцарь-монах. Вы
же уехали. Впрочем, после беседы с вашим старым другом я кое-что понял.
Граф Карачиолли был достаточно откровенен.
Увы, Лодовико всегда был простоват. Похоже, годы не научили его
держать язык за зубами. Впрочем, Орсини умеет разговаривать по душам и не
с такими, как Карачиолли.
- Уезжая из Святой Земли, вы достаточно громко и, как мне кажется,
неосторожно, заявили, что разочаровались в деле, которому служили. Более
того, вы привселюдно сорвали с одежды знак Святого Креста...
Я поморщился.
- И многое вы еще сумели узнать, Ваше Высокопреосвященство?
Его улыбка стала поистине ангельской.
- Еще кое-что, брат Гильом. Ваша супруга, которую вы называли Инесса,
не была крещена. И вы не венчались с нею, хотя утверждали обратное.
Следовательно, вы были женаты на мусульманке. Говорят, ее прежний
поклонник, какой-то бедуинский царек, решил отомстить, и когда вы были в
отсутствии, напал на замок.
Я глубоко вздохнул. Спокойнее, брат Гильом, спокойнее.
- Вы правы, Ваше Высокопреосвященство. Мой замок сжег Касим абу
Ирман. Но если вы были последовательны в своих расспросах, то должны
знать, что помог ему в этом достойный христианин Альфред де Буа, который
враждовал с моим сюзереном - королем Балдуином.
И вы посчитали, что дело Святого Креста превратилось в обычную свару
баронов, ничуть не лучше той, что уже не первый век длится на землях
Италии или Королевства Французского.
Странно, тон Его Высокопреосвященства был более чем серьезен. Я пожал
плечами.
- Я понял нечто большее. Грызня в Палестине обрекает христиан в
Святой Земле на верную гибель. Только немедленный мир между ними и
сарацинами может спасти Крест над Иерусалимом.
- Поэтому вы выступали за замирение с атабеком Имадеддином.
Я невольно улыбнулся. В битве под Мосулом мы схлестнулись с атабеком
один на один. Он разнес мне шлем, я продырявил ему плечо. Потом, когда мы
вели переговоры, было что вспомнить.
- И мы подписали этот мир, Ваше Высокопреосвященство. Не моя вина,
что позже он был нарушен.
Орсини покачал головой.
- А мы в Риме удивляемся, отчего это аббаты Сен-Дени, Клерво, а
заодно и Клюни столь ревностно выступают против нового Крестового похода?
Причем приводят такие любопытные подробности...
Я развел руками:
- Если в этом есть доля моей вины, то, значит, я не зря прожил здесь
эти годы.
- Да... - Орсини вздохнул. - Признаться, такая позиция Галльских
диоцезов нас поначалу даже шокировала. Когда достойный отец Сугерий
выступает против Крестового похода, это еще можно понять - он слишком
близко к сердцу принимает интересы короля Людовика, забывая о нуждах
Вселенской Церкви. Но когда против похода высказывается сам Бернар из
Клерво... Как вы его убедили?
Отвечать я не стал, хотя тут есть чем гордиться. Гипсовую статую
переубедить невозможно, но когда я несколько вечеров подряд рассказывал о
соблазнах, поджидающих наивных христиан на развратном Востоке, о том, во
что превращаются ордена Святого Иоанна и Святого Храма, о роскоши
палестинских монастырей... Гипс чуть не треснул, а на следующий день отец
Бернар разразился своим первым посланием по поводу Крестового похода.
Высказался он, как и всегда, весьма убедительно...
- И самое странное, брат Гильом, что в этом вопросе Курия с вами
солидарна...
- Как?!
- Выходит, и я могу вас чем-то поразить... Невероятного в этом ничего
нет. В последние годы Королевство Иерусалимское далеко не во всем
поддерживает Святой Престол, да и положение в Европе не самое
благоприятное для очередного похода. Кроме того, есть еще одна причина...
Но об этом мы поговорим с вами в свое время.
Этой ночью я впервые за долгое время почти не спал. Когда под утро я,
наконец, забылся, то увидел давний сон, многие годы уже не посещавший
меня: пустыня, легкий ветер сдувает с серых барханов скрипящий на зубах
песок, низкое зимнее небо - и темные всадники на горизонте. Они
приближаются безмолвно, неотвратимо, я пытаюсь крикнуть, но язык не
слушается, и я лишь удивляюсь, отчего молчит часовой. И вот, наконец,
слышится крик: "Тревога!", но... Это всего лишь ударил старый,
надтреснутый колокол часовни Нотр-Дам-де-Шан.
III
Разговор с Его Высокопреосвященством состоялся под вечер следующего
дня. Весь день Орсини был занят - или делал вид, что занят. Он
добросовестно осмотрел источник, столь полюбившийся отцу Эрве, выпил воды,
напоил свою свиту, а затем лично вытащил из воды трех карпов. После этого
он сумел как-то незаметно побеседовать с моими учениками, подзывая их к
себе одного за другим. После разговора Пьер едва стоял на ногах, вытирая
со лба обильный пот и не в силах связать два слова не только по-латыни, но
и на родном "ланг д'уи". Брат Ансельм, напротив, был спокойнее, чем
обычно, и даже улыбался. Странно, но мне показалось, что Его
Высокопреосвященство выглядел после беседы с ним несколько смущенным.
Похоже, у двух итальянцев нашлась какая-то общая и весьма интересная тема.
Я делал вид, что все это меня не касается, стараясь думать о вещах
приятных. Хотя бы о том, что визит легата Святого Престола в
Нотр-Дам-де-Шан сразу же обеспечит наплыв паломников, и отец Сугерий
должен быть мне за это признателен. И что он не даст меня в обиду, даже
если Джованни Орсини возжаждет моей крови. Конечно, легат Его Святейшества
может все - даже закрыть Сен-Дени, но делать этого, конечно, не станет.
Более того, у аббата Сен-Дени достаточно влияния, чтобы защитить свою
паству, пусть даже такого грешника, как я. И что следует обязательно
поговорить с Пьером, на которого красная шляпа Орсини подействовала
излишне сильно.
Его Высокопреосвященство удалился в свою келью, дабы, как он
объяснил, разобраться с некоторыми документами, а я отправился на поиски
нормандца. Далеко ходить не пришлось - Пьер обнаружился на том самом
месте, где вчера мы ловили рыбу. На этот раз он даже не взял с собой
удочки - просто сидел на бревне, о чем-то сосредоточенно размышляя. Я
остановился, не решаясь приблизиться. Размышляющий Пьер - зрелище редкое.
- Отец Гильом! - он все-таки услышал, как я подошел. Я улыбнулся и
присел рядом.
- О чем ваши мысли, брат Петр?
- Мысли? - похоже, это слово его озадачило. - А, мысли... Я не
думать... Не думаю.
Я был несколько разочарован, но затем сообразил, что "мыслями" Пьер,
очевидно, считает нечто серьезное. Свои собственные размышления он к этому
разряду не относит.
- Надеюсь, беседа прошла успешно?
- А? - парень задумался. - Беседа? Мы не беседовать... Не беседовали.
Его Святейшество...
- Его Высокопреосвященство, - усмехнулся я. - Брат Петр, будьте
внимательнее.
- Высоко... преосвященство, - сосредоточенно повторил он. - Он
хвалить... хвалил, как я разговаривать на латыни.
Я представил себе, как Орсини воздает хвалу моему нормандцу, и еле
сдержал улыбку. Но я был благодарен Его Высокопреосвященству - поддержка
Пьеру очень пригодится.
- И еще он рассказывать... рассказывал. Как хорошо быть священником в
деревне. Как его - священника - все уважают, как дарят подарки... Он
спрашивать... спрашивал, не нужно ли поговорить с отцом Сугерием, чтобы
меня скорее высвятили... посвятили.
"А о чем еще он спрашивал?" - хотел поинтересоваться я, но сдержался.
Пьер и сам скажет.
- Он спрашивал про брата Ансельма. Он хвалил брата Ансельма. Он
хвалил вас, отец Гильом. Он называть... называл вас очень ученым и очень
умным.
Ну конечно!
- Он, наверно, хотеть... хотел, чтобы я рассказал о вас что-то. Но я
не рассказывал что-то. Я молчал. Он очень хитрый, Его Высоко...
преосвященчество...
- Высокопреосвященство, - механически поправил я.
- Высокопреосвященство, - с немалым трудом выговорил Пьер. - Он
решил, что я - совсем глупый.
На физиономии Пьера внезапно расцвела усмешка. Орсини явно недооценил
моего нормандца.
- А я вспомнить басня... Басню. Про то, как лиса хотела обмануть
зайца.
Никогда не думал, что изучение басен будет столь полезно. Впрочем,
Пьер и без чтения "Робертова Ромула", похоже, не из тех простаков, которые
позволяют себя дурить. Даже тем, кто в красных шляпах.
- Он хотел узнать что-то, - повторил нормандец. - Про вас что-то,
отец Гильом. И про брата Ансельма что-то. Он думать... думал, что я не
заметить, как он хвалил брата Ансельма, но еще даже не разговаривать с
ним.
- Не будем судить Его Высокопреосвященство, - примирительно заметил
я.
Брат Пьер внезапно хмыкнул и проговорил что-то на "ланг д'уи". На
этот раз его нормандский выговор был поистине чудовищным.
- Так говорят у нас в деревне, - повторил Пьер. - "Наша хитрость в
рогоже, да при поганой роже... А ничего тоже!"
- Как-как? - я невольно рассмеялся, и Пьер с удовольствием повторил
еще раз.
...Орсини вызвал меня под вечер. Его Высокопреосвященство сидел,
обложившись свитками и делая записи в небольшой книжечке.
- Садитесь, брат Гильом, - начал он, не отрываясь от работы. - По
вашей милости пришлось тащить весь этот груз с собой. Кое-что
перепуталось, и я, грешен, уже несколько раз поминал вас не лучшим
образом.
- Прошу меня простить, - смиренно ответствовал я. - Если б я знал,
что так нужен Вашему Высокопреосвященству...
- То спрятались бы куда-нибудь подальше, - коротко рассмеялся он. -
Брат Гильом, завтра утром мы возвращаемся в Сен-Дени. Как вы уже, наверно,
догадались, мне нужна ваша помощь. Я специально приехал сам, а не послал
своих людей, чтобы вы часом не решили отложить нашу встречу на
неопределенное время. Для начала - прочтите.
Холеная белая рука метнула в мою сторону небольшой свиток. Я еле
успел перехватить его.
- Читайте! - нетерпеливо бросил Орсини.
Я пожал плечами и развернул пергамент. Епископ округа Памье извещал
Его Высокопреосвященство о том, что некий Умберто Лючини исчез после
поездки в село Артигат, и все попытки найти его оказались безуспешными.
- Это был ваш человек, Ваше Высокопреосвященство? - поинтересовался
я, начиная кое-что понимать.
- Один из лучших моих людей, - Орсини дернул щекой. - Его, конечно,
не найдут. Я догадываюсь, кто его убрал и за что. Но дело не в этом...
Кардинал замолчал, давая мне возможность справиться с удивлением.
Памье, - это, кажется, неподалеку от Тулузы. Места, конечно, неспокойные.
Вальденсы*, а в последние годы - катары**. Неудивительно, что
кардинальского посланца "убрали", - как изволил выразиться Его
Высокопреосвященство. Но я-то тут причем?
- Полгода назад Курия получила сведения, что в округе Памье творятся
странные дела, - кардинал заговорил спокойно, негромким, чуть глуховатым
голосом. - Епископ - монсиньор Арно де Люз - лихоимец и прелюбодей,
здешний сеньор - Гуго д'Эконсбеф - катар и, возможно, сатанист, церкви
пустуют, крестьяне справляют шабаши и поклоняются козлу с кривыми рогами.
А над всем этим стоит его светлость граф Тулузский, который делает все,
чтобы оградить своих достойных подданных от нашего вмешательства...
- Ну и что? - достаточно невежливо поинтересовался я. - "И ты,
Вифлеем, земля Иудина, ничем не меньше воеводств Иудиных***..."
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг