цивилизованности ничуть не озаботились навести тут глянец. Нары,
несомненно, сработаны еще при старом режиме и с тех пор вряд ли
ремонтировались.
Стояла тишина, неприятно вязнувшая в ушах. Часы, естественно, сняли, но он
мог примерно определить, что торчит тут уже часа два. Паршивая ситуация,
но считать ее особо скверной пока что нет оснований: ничего непоправимого
не произошло. Если рассчитывают, что привели этой кутузкой в состояние
должной моральной запуганности, то глубоко ошибаются: во-первых, Утюг
видывал виды, а во-вторых, и тот, настоящий, сиживал-с. Было дело,
отведали губы.
Почему-то в первую очередь вспомнилось, как он сидел в историческом
девяносто первом году, во Вьетнаме. Угораздило его тогда, стоя в карауле,
подстрелить до смерти вьетнамца, припершегося ночью на аэродром спереть
чтонибудь, что можно использовать в домашнем хозяйстве. Все бы и ничего,
святой долг часового, да на беду накануне вышел известный приказ, который
остряки озаглавили "О запрете отстрела местного населения". Вот и пришлось
сидеть.
Эт-то был цирк... В один прекрасный день главный губарь выстроил всех на
плацу и назвав, как положено, "гражданами административно осужденными",
сообщил, что в Союзе переворот, Горбачева, слава богу, расстреляли, все
гайки, несомненно, будут закручены, как надлежит, а потому все обязаны
сидеть тише воды и ниже травы. Вот только через трое суток тот же губарь,
бледный и дерганый, собрал всех на плацу вновь и, пытаясь выглядеть
радостным, рявкнул:
- Господа административно осужденные! В Союзе победила демократия,
президент Горбачев исполняет обязанности, ура!
И выпустил всех на радостях, явно опасаясь, как бы ему не припомнили потом
прошлую речь, не просигнализировали как о стороннике ГКЧП, коих тогда
выискивали с остервенением цепных бульдогов...
- Господин Тулупов!
Он поднял голову - в дверях маячил давешний полицай.
- Что, отпускаете?
- Не фсе срасу, - сухо сообщил тот. - С фами будут беседофать.
На сей раз его привели в чистенький кабинетик на третьем этаже, где за
столом восседал неприметный человек непонятного возраста в сером
костюмчике, а над головой у него светлый квадратик недвусмысленно
обозначал место, где еще пару дней назад висел портрет министра внутренних
дел. Ну да, портретик президента висит, президент от педофильского
скандала отмотался, а пустое место, более светлое, чем остальные обои, как
раз симметрично лику главы этой кукольной республики...
- Садитесь, господин Тулупов, - произнес он по-русски довольно чисто. - Я
- полковник Тыннис, из контрразведки.
- А с какой стати?
- Простите? Ах да... - непринужденно улыбнулся полковник. - Для вас, я так
понимаю, контрразведка - понятие совершенно даже непривычное и
экзотическое? Вы обычно с другими службами общаетесь, правда, Анатолий
Степанович?
- Что-то я не понял ваших намеков, - глянув исподлобья, сказал Костя. -
Закурить дайте. У меня все отобрали.
- О, пожалуйста... А что, разве мои намеки недостаточно прозрачны?
- Гнилые у вас какие-то намеки, - сказал Костя, с удовольствием выпустив
дым. Черт его знает, полковник он или нет, но уж, безусловно, не унтер,
сигареты у него хорошие, сержант вон смолил какую-то местную дрянь с
непроизносимым названием...
- Разве?
- Слушайте, объясните, в конце концов, что вы тут крутите, - сказал Костя
сердито. - Арестовали посреди улицы на глазах у всего честного народа ни с
того ни с сего, отобрали все, в камере держите, да еще намеки какие-то
гнилые делаете... И вообще, требую адвоката. Вы тут все твердите, что
страна у вас чуть ли не самая цивилизованная в Европе, а произвол гоните
почище, чем красные...
- Помилуйте, в чем вы видите произвол? - пожал плечами полковник с самым
невозмутимым видом. - Вас попросту пригласили для беседы.
- А в подвале зачем держали?
- Приношу официальные извинения. - Полковник с видом глубокой удрученности
развел руками. - Мне пришлось задержаться, а нижние чины, не
проинструктированные должным образом, вместо комнаты ожидания сунули вас в
камеру. Печальное недоразумение, согласен.
- А эти ваши намеки на какие-то службы? Я ни с какими службами не связан,
я человек мирный...
- Помилуйте, кто же говорит, что вы... - Он явно не придумал, как
закончить фразу, и потому сделал неопределенный жест обеими руками. - И
чем же изволите заниматься, господин Тулупов?
- Менеджер, - сказал Костя. - Санкт-Петербург, акционерное общество
"Якорь".
- Великолепно, - сказал полковник Тыннис, подумав. - Какое емкое и
исчерпывающее слово - "менеджер", вроде бы ничего не объясняет и в то же
время как бы должно объяснять все... Менеджер - и всё тут. Интересно, в
чем же заключаются ваши обязанности?
- А это - коммерческая тайна. Бизнес, понимаете ли.
- Понимаю, - сказал полковник с непроницаемым видом. - И у нас, стало
быть, вы тоже решаете чисто деловые проблемы?
- А как же еще?
- Какие? Или это - снова секрет?
- Коммерческая тайна, - поправил Костя. - Это у вас, шпионов...
- Здесь, простите, контрразведка...
- А какая разница? Это у вас секреты, а у нас - коммерческая тайна. Если
вам так интересно, позвоните в представительство Ичкерийской республики и
спросите господина Скляра. Он - лицо компетентное и облеченное, так
сказать. А я здесь на подхвате. Как простой менеджер.
- В представительство... - задумчиво повторил Тыннис.
- Вот именно. Или вы его представительством не считаете? Вы, часом, не
сторонничек российского империализма?
- Ого! - поднял брови полковник. - Как вы ловко политику сюда приплетаете,
господин Тулупов, любо-дорого послушать... Как вы мне шьете глухоту к
священной борьбе чеченского народа...
- Ничего я вам не шью.
- Да? А похоже. Итак... Вы, стало быть, тоже имеете отношение к той самой
священной борьбе?
- Да что вы ко мне прицепились? - в сердцах спросил Костя. - Я же вам
говорю: я - простой менеджер. Босс здесь ведет дела с представительством,
а мое дело - на подхвате...
- Говоря "босс", вы, конечно, подразумеваете господина Каюма Вахидова?
- А кого же еще?
- И какие же у вашего босса дела с представительством?
- Вот у него и спросите.
- Ах да, я и забыл, вновь всплывает коммерческая тайна... Святая вещь,
конечно... А что вы скажете, господин Тулупов, если я сообщу, что у меня
несколько... иные сведения о вашей персоне?
- То есть?
- В том, что вы - Анатолий Степанович Тулупов, я, в общем, пока не
сомневаюсь. Как и в том, что визу в нашу страну вы получили совершенно
легально. - Он поднял со стола загранпаспорт и тут же небрежно положил
назад. - Но есть на ваш счет, надо вам сказать, прелюбопытная
информация... Очень похоже, что вы не менеджер, а, выражаясь казенным
языком, член организованной преступной группировки по кличке, простите,
Утюг... А?
- Чепуху какую-то мелете.
- Да? Вы полагаете? - Он заглянул в лежавшую перед ним бумагу. - Вы так
полагаете, господин Утюг? Тут о вас написано немало интересного. Братва с
Васильевского острова, "крыши", понимаете ли, контрабанда и прочие
шалости, отчего-то преследуемые российскими законами, - впрочем, как и
нашими, спешу уточнить, как и нашими... И спутник ваш, я имею в виду
господина Попова, по тем же сведениям, носящий по ту сторону границы
прозвище Облом, занимается столь же увлекательным и доходным, да вот беда,
насквозь противозаконным делом, и насчет господина Вахидова у нас собрано
немало интересного материала... Что скажете?
- Что глупости все это, - сказал Костя. - Клички, братва, да вдобавок
контрабанду приплели... Мы - честные бизнесмены. А если кто-то у вас тут с
российскими спецслужбами снюхался и...
- Ах, вот какова у вас будет линия защиты?
- А чем плохо? - усмехнулся Костя. - Когда честных бизнесменов ни за что
ни про что волокут в кутузку из-за их контактов с ичкерийским
представительством - тут поневоле всякая гадость в голову лезет... Мы тут
у вас что-нибудь нарушили?
- Да вроде нет...
- Тогда в чем заморочки?
- Ну хорошо, господин Тулупов, - сказал полковник. - Давайте будем
откровенны. Священная борьба ичкерийского народа за свою независимость,
честный бизнес - все это, конечно, прекрасно. Но вы, не забывайте,
находитесь в независимом государстве. В одной из его спецслужб. Мы обязаны
знать, что происходит на нашей территории, чем тут занимаются иностранцы.
Вы согласны, что это вполне естественное желание?
- Ну, вообще-то...
- При чем здесь "вообще-то"? - жестко бросил полковник. - И при чем здесь
"ну"? Знать - необходимо, - отчеканил он. - Священная там у вас борьба или
не особенно... Не суть важно. Мы должны располагать информацией.
- А я здесь при чем?
- Дурочку не валяйте, - сказал с усмешечкой полковник. - С вашим-то
богатым жизненным опытом...
- Что, стучать предлагаете?
- Бог ты мой, к чему употреблять столь пошлые и неуместные среди солидных
людей термины? - деланно изумился полковник. - Речь идет всего-навсего о
легком сотрудничестве. В итоге не столь уж и обременительном. Информация,
и не более того. Мы со своей стороны сумеем оказаться благодарными. Вряд
ли у вас здесь нет проблем, которые с нашей помощью могли бы великолепно
разрешиться...
- Э, нет, - ухмыльнулся Костя. - Не пойдет, герр оберст. Сегодня этаким
вот образом разрешишь проблемы, а завтра из вашего независимого моря еще
один неопознанный трупец выловят...
- Я могу гарантировать...
- Да бросьте. Не было среди Тулуповых стукачей и не будет. Зачем мне
нарушать хорошую семейную традицию? Чтобы деды и прадеды в гробу
перевернулись?
- Чего в данном случае больше - клановой верности или примитивного страха?
- Вопрос, конечно, философский...
- Я ведь могу и рассердиться, - пообещал полковник Тыннис, и в самом деле
не лучившийся сейчас добротой как ко всему человечеству, так и к отдельным
его представителям. - Мы можем связаться с вашими правоохранительными
органами...
- Ага. И что вы мне предъявите? Детство какое-то, господин полковник.
Напугали ежа голой попою...
- Значит, ваших вы не боитесь, я так понимаю? - спросил полковник,
старательно пытаясь держать себя в руках. - А как насчет наших?
Спецслужбы, знаете ли, мало напоминают институт благородных девиц.
Представляете, у нас в штате вовсе нет уполномоченного по правам человека.
Какое варварство, а? Милейший господин Тулупов, вы ведь можете попросту
исчезнуть. Взять и исчезнуть. Собственно говоря, вы уже исчезли несколько
часов назад. Смею вас заверить: люди, которые вас сюда... пригласили,
умеют держать язык за зубами. Обойдется без всяких адвокатов, журналистов
и запросов в парламенте. Мне отчего-то кажется, что ваше правительство, а
особенно определенные государственные службы, не станут, как это
говорится... рыть землю рогами. Какое им горе от того, что еще один
русский браток где-то ухитрился сгинуть? Какая им печаль? Наоборот, одной
заботой меньше. Никто не знает, что вы у нас, никто и не узнает...
- Вы полагаете? Ну, вы оптимист... - Костя преспокойно забрал из пачки
полковника очередную сигарету и намеренно выпустил дым собеседнику в лицо,
насколько удалось. - А вы уверены, что у меня нету подстраховки? В
бизнесе, - подчеркнул он голосом последнее слово, - в серьезном бизнесе
всякие меры предосторожности бывают...
- Блефуете?
- Милый, - проникновенно сказал Костя, - да мы в России такие университеты
прошли, что видали твою контрразведку на известном предмете, который на
банан ужасно похож...
- Не забывайтесь! - Полковник, такое впечатление, взвился в натуральной
ярости, ненаигранно. - Пока что вы у меня в руках...
Пора было кончать эту затянувшуюся бодягу. Неторопливо наклонившись через
стол к полковнику, Костя сказал веско, с расстановкой:
- Как бы у тебя собственные яйца в руках не оказались... Слушай сюда,
полковник. Мы сюда приехали не мелочь по карманам тырить. Мы тут делаем
серьезные дела с серьезными людьми. И у нас, чтоб ты знал, так просто люди
не пропадают. Не разработали меры предосторожности, тебя ждали, такого
умного, а до тебя в песочнице играли... Знаешь, что будет потом?
Непременно найдется твой же собственный генерал или министр, который тебя
в этом же кабинете поставит раком и поимеет по полной программе. И пойдешь
ты сортиры мыть - это при самом лучшем раскладе. А при худшем - кишки на
забор намотают. И не дай бог, ежели ты человек семейный, с бабой и
детушками, им тоже несладко придется. И не надо на меня сверкать глазками.
Коли уж предложил такие игры, должен и свои карты знать... Короче. В
стукачи я к тебе не пойду. Пришить ты мне ничего не можешь. Перед тем, как
сюда ехать, мне ваши кодексы бегло изложили - у нас, сам понимаешь,
имеются хорошие консультанты по разным вопросам... В общем, или предъяви
мне протокол задержания с четкой мотивацией - да не забудь переводчика,
чтобы перетолмачил мне его с вашего, - и начнем толковать исключительно в
присутствии адвоката, как мне по вашей конституции и положено. Или пожмем
друг другу грабки - и разбегаемся. Пугать вздумал, декадент... Ну?
Полковник смотрел на него ненавидяще, но порывы гнева сдерживал
профессионально. "Нельзя было иначе, - подумал Костя, вместо очередной
сигареты подгребая к себе всю пачку. - Даже если это не проверка по
просьбе Джинна или Скляра. Даже если он был вполне искренен и их спецура в
самом деле страстно желает присмотреть за шебутными иностранцами, как
приличной спецуре и положено. Я иду по ковру, ты идешь, пока врешь, мы
идем, пока врем... Другой линии поведения попросту нет. Риск, конечно, но
если этот лощеный хмырь пашет на Джинна, и вовсе завалишь дело..."
- Рискуете... - процедил полковник, сверля его неприязненным взглядом.
- Такова се ля ви, - сказал Костя нормальным тоном, без особого вызова. -
Поймите вы одно, герр оберст: мы уже битые-перебитые, и огонь, и воду
прошли, не говоря уж о медных трубах. Других не берут в космонавты, как
когда-то пелось... Так до чего мы с вами договорились?
Глава вторая. БОРЦЫ ЗА СВОБОДУ
Полковник Тыннис смотрел сквозь него с непонятным выражением. Глаза у него
были прозрачные, холодные и словно бы даже мечтательные.
- А интересно было бы с вами поработать по полной программе, - сказал он
задумчиво. - Как следует...
- А смысл? - спросил Костя почти миролюбиво. - Газеты шум вмиг подымут,
ктонибудь настырный станет выяснять, что вы делали до девяносто первого
года... не с неба ж вы упали?
- Я не о том. Несгибаемых нет, знаете ли.
- Вот тут я с вами совершенно согласен...
Тихо отворилась дверь, и вошел подтянутый полицай во всем блеске нашивок и
ремней, что-то стал говорить полковнику, пару раз при этом кивнув на
Костю. Тот добросовестно вслушивался, но понять, конечно, ничего не смог.
Выслушав, полковник отослал верзилу барственным кивком, досадливо пожал
плечами:
- Жаль, не получилось у нас задушевной беседы. Там, внизу, целая
делегация, поминают уголовный кодекс и конституцию, в точности как вы
давеча, требуют освободить верного сподвижника героических борцов за
свободу...
- Ну так и освобождайте, - сказал Костя. Он готов был поклясться, что
разукрашенный полицай появился в кабинете отнюдь не просто так, не по
собственному побуждению, - аккурат секунды за три-четыре до его явления на
сцене правая рука полковника, полускрытая столешницей, сделала едва
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг