заметное движение. Будто кнопку под столом нажимала. Вообще-то, бездарный
по замыслу и исполнению спектакль: уж настоящий питерский бандюк вел бы
себя еще нахальнее с каким-то чухонским мусором, на что же полковник,
собственно говоря, рассчитывал?
Полковник снизошел до нормального человеческого тона, он даже встал:
- Господин Тулупов, приношу свои извинения по поводу этого неприятного
инцидента. Недоразумение было вызвано недостаточно проверенной оперативной
информацией, поступившей из ненадежного, как выяснилось, источника.
- Говоря по-простому, настучала на меня какая-то паскуда?
- Возможно, вы несколько вульгаризируете ситуацию, но в общем и целом... -
Полковник казенно улыбнулся: - Еще раз приношу вам извинения, вы,
разумеется, вправе подать жалобу в соответствии с существующими...
- Да ладно, перетопчемся, - махнул рукой Костя, непринужденно кладя себе в
карман полковничьи сигареты - так, из мелкой вредности.
Полковник проводил свой табачок печальным взглядом, но ничего не сказал,
сопутствуя до двери. Они спустились вниз, где тот же усатый хмырь в
сержантском чине вывалил на стол все отобранное. Из принципа Костя так
педантично осматривал свои немудреные вещички, заводя глаза к потолку и
шевеля губами, словно прикидывая откровенно, чего же не хватает, что
сержант не выдержал, поторопился заверить:
- У нас нишефо не пропадает.
- Ну, поверим, поверим... - задумчиво сказал Костя, особенно тщательно
пряча в карман конвертик с орденом.
Сделал ручкой полковнику и браво направился к выходу, нарочно задев плечом
спешившего куда-то полицая - и довольно чувствительно, так что тот охнул
за спиной, прошипел:
- Са куррат... Руса шорта...
Остановившись и обернувшись, Костя произнес самым светским тоном:
- Ах, простите, кажется, я был несколько неуклюж...
Запаренно покосившись на него, полицай безнадежно махнул рукой и побежал
дальше, а Костя, посвистывая, спустился по ступенькам.
Там его дожидался форменный комитет по встрече: белый БМВ Скляра, черный
"ровер" Каюма. Скляр со своим бесстрастным вислоусым водителем (явно
стремившемся подражать в этом плане Тарасу Бульбе), Каюм с Серегой и еще
какаято неизвестная, но весьма симпатичная блондиночка в тесных джинсиках
и синей майке с огромными алыми буквами: "GEROICAS CHECENAS WOLIS" (что,
как нетрудно догадаться, означало "Свободу героической Чечне!"). На
чеченку она походила примерно так же, как Костя - на дирижера
симфонического оркестра. "Еще одна активистка, - вяло констатировал он, -
боксерша по переписке, мать ее за ногу..."
Именно блондиночка резво вырвалась вперед, ухватила его за руку:
- Господин Тулупов, извините, бога ради, за этот печальный инцидент. Наша
организация непременно разберется, что это - головотяпство или рука
Москвы...
Глаза у нее были красивенькие и глупенькие.
- Да ладно, - великодушно отмахнулся Костя. - Забыли уже. Извините, мы тут
парой словечек перемолвимся...
Он взял Скляра повыше локтя и отвел в сторону. Тот спокойно шел - высокий
такой мужик, поджарый, несуетливый, чем-то неуловимо похожий то ли на мало
пьющего комбайнера, то ли на справного механика какой-нибудь автоколонны.
Пролетарий от сохи, одним словом, по первому впечатлению - обстоятельный и
мастеровитый работяга, мечта одиноких бабенок средних лет...
Если только не заглядывать в засекреченные досье, где рисуется несколько
иной облик бывшего десантного капитана бывшей непобедимой и легендарной,
после распада Союза очень уж быстро проникшегося "жовто-блакитными" идеями
в их самом крайнем выражении, претворявшимися некогда в жизнь Бандерой и
Коновальцем. И закрутилось. Бывший капитан отчего-то особенно прикипел
душою к дудаевским орлам, а потому засвечивался то в Абхазии, то на
нелегальной переброске стволов из третьих стран, в прошлую чеченскую
кампанию был почти что в руках, но ухитрился выскользнуть.
А впрочем, критически рассуждая, одиноких дамочек вряд ли остановило бы и
досье. Им-то какое дело до того бедолаги, которого молодчики Скляра
располовинили бензопилой в Абхазии, до прочих трупов, оставленных
экс-капитаном с той самой обстоятельной мастеровитостью? Женская душа -
потемки...
- Ну? - спокойно сказал Скляр.
- Баранки гну. Ты во что меня втравил?
- Я? - Скляр невозмутимо поднял бровь.
- А кто же еще? Эти тихари меня подловили аккурат на выходе из ювелирки.
Куда я, между прочим, по твоей просьбе ходил. Сделал одолжение, надо же...
- Брось. Обошлось же.
- Обошлось? - Костя подпустил в голос блатной истерики. - А ты знаешь, что
их чухонский полковник мне лепил? И питерскую братву припомнил, и погоняло
настоящее назвал, и много чего еще... Не люблю я такие совпадения...
- Пакет при тебе? - так же спокойно спросил Скляр.
- Нет, пропил! - огрызнулся Костя, сунул руку в карман и на ощупь
высвободил орден из мятой бумаги. Так и подал, без пакетика. - Держи свою
цацку...
- Тебе кто разрешал разворачивать? - тихо, недобро спросил Скляр тоном,
совершенно не годившимся в разговоре с бравым питерским братком.
- А я и не разворачивал. Нужны мне твои побрякушки... Это тот старый ежик,
ювелир, совал мне под нос и хвастался, как он все чисто сделал. А я
глазами хлопал, я ж понятия не имею, что он там должен был делать... Что,
вот кстати?
- Не твое дело. - Скляр проворно сунул орден во внутренний карман куртки.
- Забыли. Понятно?
- У меня к тебе ма-ахонькая просьбочка, - сказал Костя вовсе уж
недружелюбно. - Ты ко мне больше с просьбами не лезь. Усек, усатый? Тебе
делаешь одолжение, как человеку, а ты потом цедишь через губу, словно
лишнюю шестерку нашел. Да у меня в Питере такие, как ты, за моими блядями
"тампаксы" выметают...
Он добросовестно выполнял инструкции Каюма: поссориться со Скляром по
любому удобному поводу, зацепиться за все, что только возможно, вынести
конфликт на люди (имелся в виду, конечно, здешний сплоченный коллектив).
Увы, повода никак не подворачивалось - зато теперь какой роскошный
появился...
- Что-о?
- Ты глазами-то не сверкай, не сверкай, - сказал Костя, всем своим тоном
выражая презрение к собеседнику. Благо по легенде он, ясное дело,
представления не имел, кто такой Скляр и сколько на нем жмуриков. - У меня
в Питере, говорю, такие, как ты, сосали да причмокивали...
Краем глаза он зорко следил за верхними конечностями Скляра и легко
перехватил правую, едва она рванулась к физиономии. Чуть вывернув кисть
приемчиком, которого Скляр определенно не знал, с тем же хамским напором
прошипел:
- Костями не махай, чмо, а то поломаю, как сухую макаронину. Сидишь тут,
чухонкам попки гладишь, пока путевые ребята для тебя рискуют...
Он видел, что Скляра проняло всерьез. Как многие, прошедшие и Крым, и Рым,
Скляр никак не мог похвастать крепкими нервами и заводился с полоборота.
Костя с удовольствием наблюдал, как "пан сотник" на глазах бледнеет от
ярости.
- Это ты-то рискуешь? - сквозь зубы, все же пытаясь держать себя в руках,
шепотом сказал Скляр. - Чем рискуешь, бандюга? Триппер поймать? Попался б
ты мне в Абхазии, собственные яйца сжевал бы без соли и перца...
- Ну, я б тебя в Питере тоже не чаем с какавой поил бы... Ты мне зубы не
заговаривай своей Абхазией, скажи лучше, как вышло, что аккурат после
твоего порученьица меня заграбастала здешняя Чека и откуда они обо мне
столько знали? У нас тут все схвачено. Пока работали сами, не было ни
хлопот, ни печалей, а как только с тобой связались...
Он давно уже взял на полтона ниже, чтобы не перегнуть палку и не доводить
до драки в общественном месте, - к ним и так уже опасливо приглядывались
чистенькие, чинные прохожие, а на углу к тому же маячил полицай.
- Тебя же отпустили?
- Ну, отпустили. А откуда они обо мне столько знают?
- Уймись, дурак, - сказал Скляр, чьи мысли, похоже, двигались в том же
направлении. Он тоже покосился на прохожих и полицая. - Мне, наоборот,
нужно было, чтобы ты принес эту штуку, - он легонько похлопал себя по
карману, - без всяких инцидентов...
- Темнишь ты что-то, хохляндия, - сказал Костя с таким видом, словно уже
остыл и помаленьку отрабатывал назад. - Тоже мне, важное дело - орденок. В
Питере и не такими на каждом углу торгуют...
- А за "хохляндию"...
- А за "бандюгу"? Ты что, дядя, прокурор? Ты ко мне статью прикладывал?
Или доказательства имеешь?
- Ладно, замяли, - отмахнулся Скляр.
- Замяли-то замяли, но с Джинном я своими соображениями нынче и поделюсь.
- Это какими, интересно?
- Да всякими, - сказал Костя многозначительно.
- Полная твоя воля, не смею препятствовать.
"Порядок, - подумал Костя. - Как писали в старинных романах, граф и маркиз
расстались врагами, пылая благородным гневом..."
Скляр хотел еще что-то сказать, но в кармане у него залился пронзительными
трелями мобильник, и он, досадливо отмахнувшись, отвернулся, отошел
подальше, на ходу прикладывая телефон к уху.
Костя проводил его острым, быстрым взглядом. "Пан" Скляр вряд ли
подозревал, что не так уж и далеко, по ту сторону границы, работала хитрая
аппаратура, державшая под круглосуточным надзором в числе других и этот
самый мобильничек. Электромагнитные поля не признают границ и
суверенитетов, не делая исключения и для этой малость шизанувшейся на
своем суверенитете и национальном самосознании кукольной республики.
Километрах в пятидесяти отсюда уже писали разговор, а может, и вычислили к
этому времени Склярова собеседника, звони он хоть из Антарктиды. За
здешнюю компанию взялись всерьез, а это сулило компании массу сюрпризов...
Насвистывая, он вернулся к машинам, мимоходом подмигнул очаровательной
белокурой активистке, запрыгнул в "ровер". Каюм рванул с места в хорошем
стиле боевика - с визгом покрышек. Полицай в белых ремнях бдительно
погрозил ему пальчиком.
- Везет операм, - сказал Костя. - Машинку ему подобрали нехилую,
золотишком увешали. А мы, грешные, как пешком улицы полировали, так и
полируем...
- Положение обязывает, - щурясь, сказал Каюм. - Я мало того, что
авторитет, еще и лицо, так сказать, идейно приближенное. Молодой, растущий
кадр, ваххабит казанский. А вы двое - бандюки, через границу оружие прете,
пехота...
- Вот я и говорю...
На очень короткое время, в несущейся машине, эти трое могли быть самими
собой - оперативником ФСБ, коего долго и старательно вводили в окружение
Джинна, и его охраной, его прикрытием из широко известного в узких кругах
отряда "Вымпел". Надо отметить, что бывают ситуации и потруднее: когда
спецназовцы не знают, кого именно они прикрывают, - под наблюдение взяты
несколько объектов, и точка, можно гадать до скончания века, кого именно
нужно беречь, а с кем, поступи вдруг приказ, сделать все наоборот. Иногда
вплоть до конкретного распоряжения начальства так и не угадаешь, кто есть
кто. Здесь, слава богу, без всяких недомолвок - трое в одном флаконе, что
твои мушкетеры...
- Как там было?
- Интересные дела, - сказал Костя. - Этот полковничек - если он и вправду
полковничек, а не, скажем, унтер...
- Вправду.
- Ну? Так вот, он мне старательно выложил мою же собственную легенду.
Краткая биография братка Утюга. К сотрудничеству склонял, к
противоестественным сношениям типа стукачества. Они, мол, хозяева
гостеприимные, борьбе чеченского народа за полную незалежность вполне
сочувствуют, но для порядка желали бы знать, чем борцы дышат и что у них
за закрытыми дверями происходит...
- Вообще-то, вполне естественное побуждение любой спецуры.
- А кто спорит? - пожал плечами Костя. - Но откуда он так быстро вытащил
мою "подлинную харю", то бишь Утюга? Есть у них агентурка на Руси, кто ж
спорит, но не смогли бы так быстро прокачать данные, влезть в систему... И
потом. Какое тут запугивание, какая перевербовка? Если он профессионал - а
на то смахивает, - должен же был понимать, что крутой мэн из криминала не
потечет в момент, едва ему расскажут, кто он такой есть и какую кличку
носит. А он...
- Слушай, Костик из будущего, - сказал Каюм. - Вот тебе очень простая
инструкция. Отныне и впредь не забивай себе голову этим инцидентом.
Абсолютно не забивай. Понятно?
- Понятно, - сказал Костя дисциплинированно.
Разумеется, ни черта тут не понятно. Кроме одного: судя по реакции Каюма и
этой самой "очень простой инструкции", носившей силу приказа,
насильственное приглашение в гости было то ли заранее предсказано, то ли
вообще спланировано в рамках операции. Давно служим, привыкли видеть за
недомолвками и странностями игру...
- Но Джинну-то жаловаться? - спросил он серьезно.
- Обязательно, - сказал Каюм, ни секунды не раздумывая. - Рвани рубаху на
пузе, бездоказательно и эмоционально напади на Скляра. В том ключе, что не
было у нас здесь допрежь проколов, пока со Скляром не спутались... И вот
что запомни накрепко. Сейчас это Джинну не выкладывай, но непременно
прибереги на потом: пока они тебя выдерживали в камере, не только все
вещички из карманов вытряхнули, но и куртку зачем-то отобрали, вернули
только перед уходом. Понял?
- В точности.
- А что там за поручение, кстати?
- А это тоже интересно, - сказал Костя. - К ювелиру я носил некую штучку в
пакетике, похожую на ощупь на шейные "Заслуги" с мечами, как оно
впоследствии и оказалось. Вот только номер на этих "Заслугах" в точности
такой, как у Степы Шагина. Сорок второй.
- Не ошибся?
- Ни фига подобного. Я Степин номер наизусть помню. Не так уж и много
шейных "Заслуг" у нашей теплой компании.
- Это интересно, - задумчиво проронил Каюм. - Весьма. Что ювелир мог
делать с регалией?
- Если подумать, то ничего другого, кроме как перебить номер. То-то он
передо мной тряс оборотной стороной, где как раз номерок и помещается...
- От нас утечки быть не может, - подал сзади голос Сергей.
- Кто спорит? - пожал плечами Каюм. - Вы у нас ребята железные, за все
двадцать лет не было ни утечек, ни гнили. Вот только загвоздочка в том,
что любой наградной документ проходит через полсотни посторонних рук.
Впрочем, это еще не факт, что именно шагинский номерок они и имели в виду,
тут может оказаться чистое совпадение. Хотя я и не люблю таких поганых
совпадений... Ладно. Сейчас едем в кабак. Джинн встречает какого-то
деятеля из свободной прессы, гусь западный, импортный. Костя, там ты перед
Джинном немного и потанцуешь, только не перегибай палку. А вечерком,
друзья мои, наконец-то разрешено устроить "библиотечный день".
- Вот это - с полным нашим удовольствием, - оживился Сергей.
- Дети малые, - проворчал Каюм. - Все бы вам бабахать.
- Ну не всем же дано быть тишайшими Штирлицами, Каюмчик...
...Этот подвальный кабачок, хотя и снабженный, согласно здешним законам,
вывеской на "государственном" языке и хозяином самой что ни на есть
коренной национальности, наделе был куплен Джинном с потрохами и давно
превращен в одну из штаб-квартир для второстепенных дел. А потому в
крохотном вестибюльчике у стойки крохотного гардероба восседали на стульях
два мрачноватых верзилы - вторая линия обороны на случай, если кто-то
непосвященный все же пренебрежет табличкой "Простите, свободных мест нет",
так никогда и не снимавшейся с входной двери.
Всех троих эти два угрюмых хмыря уже прекрасно знали, но все равно
проводили столь тяжелыми и цепкими взглядами, словно готовы были вот-вот
шарахнуть в спину из тех стволов, что прятали под куртками. Если отвлечься
от личных антипатий и подходить исключительно с профессиональной точки
зрения, они, собственно, держались грамотно, не позволяя себе ни на миг
расслабиться. Умел Джинн подбирать кадры, что уж там. Потому и гулял до
сих пор на свободе, избежав всех прежних капканов...
И внутри, в небольшом сводчатом зальчике, переделанном из средневекового
купеческого подвала (старинный дом когда-то принадлежал ганзейским
торговым людям), имелась последняя линия обороны - меж длинным столом в
углу, где разместился Джинн с компанией, на скудно освещенном пустом
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг