обидное. Он отвернулся...
И увидел худощавого драгуна с пшеничными усами.
- Курт, - представился драгун и добавил: - Брандербург. Сержант кивнул.
- Сайд, господин,- сказал мамелюк.
Дюваль нахмурился. Тогда, в битве у Пирамид, армия египтян была рассеяна,
и всем казалось, что еще неделя, и генерал Бонапарт двинется дальше, в
сказочно богатую Индию. Однако очень скоро Дюваль каким-то чудом оказался
в том малом числе счастливчиков, которым удалось уйти из восставшего Каира
и даже вернуться во Францию.
Дюваль вздохнул, отвернулся - и заметил кучера, притихшего на козлах.
Тщедушный и веснушчатый, он живо напомнил детство, мальчишку с соседней
улицы, сына рыбной торговки. Сержант невольно улыбнулся и сказал:
- Ну а ты, приятель, лишь по мундиру не француз.
- Я родом из Женевы, сержант, - виновато ответил кучер.- Мой папа,
аптекарь, нарек меня Распаром в честь дедушки, тоже аптекаря.
Ну что ж, знакомство состоялось, пора приниматься за дело. Сержант
откашлялся и заговорил не очень складно, но достаточно веско:
- Итак, повторяю еще раз: кто вместе со мной доставит эту черную карету в
ставку императора, тот будет отпущен в отставку. Слово чести! - Дюваль
посмотрел на постные лица солдат и на всякий случай добавил: - Есть такое
слово.
- А зачем нам отставка? - удивился Чико.
- Вас отпустят домой. И, может быть, даже наградят вот такими медалями...
-- Отпустят домой! - не унимался Чико.- Но мы и так идем туда. Зачем же
нам рисковать и покидать колонну?
Дюваль вздохнул, понимая, что без обмана здесь не обойтись, нахмурился и
мрачно сказал:
-_ Вы. хотите домой, я вас понимаю. Однако генералом сказано, что тот, кто
не пойдет со мной, останется здесь навсегда. Вот прямо у этой стены,- и он
указал на бревенчатый сруб овина.- Нас расстреляют как дезертиров.
И в это время за спинами солдат послышались голоса. Все дружно обернулись
и увидели, что у крыльца штабной избы, рядом с каретой маршала,
замаскированной под возок, Оливье отдавал какие-то приказания полувзводу
солдат в синих шинелях и высоких медвежьих шапках. В руках у солдат
поблескивали ружья. Проклятая гвардия!..
- Мы, кажется, замешкались,- сказал сержант.- Как бы не вышло ошибки.
Солдаты подобрались в седлах, забренчали уздечками.
- Вот это другой разговор,- Дюваль тронул поводья, выхватил из ножен саблю
и, махнув ею в сторону леса, не без насмешки воскликнул: - Вперед, верные
сыны Франции!
И отряд съехал в сугроб, начинавшийся сразу же за дворовыми постройками.
Артикул четвертый
Сержант теряет армию
И вот уже давно скрылась из виду дорога. По снежной целине двигался
маленький отряд: впереди карета, за нею Дюваль, а позади солдаты. Неплохая
компания, черт подери! Не ропщут, не жмутся к сержанту и не донимают, а
скоро ли привал. Так что вполне возможно, что с такими молодцами он и
впрямь... Однако нет на войне ничего опаснее иллюзий. Кругом казаки и
партизаны - сержант не верил Оливье и не сомневался, что партизаны еще
явятся, и к тому же в достаточном числе. А шестеро солдат... Сержант умрет
за Францию, за императора, ну а солдаты... Уж он-то видел, как набирали
союзных рекрутов, как строптивых неделями держали в ножных кандалах. Так
что нечего витать в облаках, а нужно приготовиться к худшему и надеяться
лишь на то, что они не разбегутся за двадцать предстоящих верст. Но если
все - тьфу, тьфу! - закончится благополучно, он будет хлопотать за них как
только сможет, ведь, как-никак, он обещал и даже слово чести дал. Сержант
еще раз оглянулся...
Ну а солдаты о сержанте вовсе не думали; солдаты думали - и говорили -
только о черной карете. В ней чувствовалась тайна, а тайна всегда
привлекательна. Когда над ней ломаешь голову, то напрочь забываешь о
собственных страхах. Не нужно гадать, вернешься ли домой и близко ли
казаки, не ожидаешь пулю в спину, не... Куда способней сбиться поближе
друг к другу и наперебой судачить о содержимом кареты, перемежая беседу
немудрящей солдатской иронией. Вот почему Курт огладил усы и важно сказал:
- Сокровища Кремля, господа. Золото, бриллианты. И, конечно, турецкий
табак...
- Золото, тут я согласен,- поддержал его Франц.- Хотя... будь я
императором, так приказал бы подбросить в карету полбочонка икры.
- Да, неплохо,- согласился Хосе, поежился от холода и добавил: -А еще
соболиную шубу! Заячью шапку...
- Нет, - покачал головой Сайд.- Теплей всего песок моей пустыни.
- Не спорьте, господа,- печально улыбнулся Чико. - Вы все неправы. В
карете женщина.
Однако никто не оценил его шутку, все пожали плечами. Неаполитанец
повторил:
- В карете женщина. Я говорю совершенно серьезно. Солдаты с недоумением
посмотрели на Чико. Тот некоторое время молчал, потом вполголоса сказал:
- Вы посмотрите под ноги.
Все посмотрели, но ничего такого не увидели.
- Следы! - настаивал Чико.- Вы видите, какие они?! Ну что ж, следы как
следы. Следы упряжных, Мари и кареты. А больше ничего. Сайд наигранно
важно сказал:
- Женщина здесь не ходил.
Солдаты дружно рассмеялись, но Чико только презрительно покачал головой, а
потом объяснил, как объясняют бестолковым подмастерьям:
- Карета почти не проваливается в снег. Она пустая! Все еще раз посмотрели
на следы, и теперь уже никто не стал перечить неаполитанцу. А тот
продолжал:
- А раз карета пустая, значит, в ней женщина. И не просто женщина... А
Белая Дама!
И опять все промолчали. О Белой Даме не любили разговаривать, так уж оно
повелось.
А ветер гнал в лицо поземку. И черная карета, усыпанная белым снегом,
резво катилась по бездорожью.
Некоторое время все молчали, а потом Курт мрачно сказал:
- Зря ты об этом сказал. Нам и без того не слишком весело.
- Ха! - нервно рассмеялся Хосе.- Да кто б это ее поймал да еще засадил под
замок?! Сержант, что ли? Или тот генерал?
- Белая Женщина не станет сидеть в черной карете, - задумчиво сказал
мамелюк. - Она б давно уже вышла оттуда и увела нас с собою. Нам бы стало
тепло...
И он замолчал, а больше уже никто не хотел говорить. Лошади сами собой
пошли еще медленней и медленней.
Когда солдаты отстали шагов на сорок, сержант не выдержал: он приказал
кучеру остановиться, а сам вернулся к отряду, строго - по одному -
рассмотрел подчиненных, а потом сказал:
- Я долго слушал вашу болтовню, она мне надоела. Нам нужно спешить, кругом
казаки, а вы едва плететесь. Куда это годится?!
- Никуда, - ответил Чико. - Но, сержант... Должны ж мы знать, за что
умираем, - и солдат красноречиво посмотрел на карету.
Вместо ответа сержант рассмеялся. Нет, ему было отнюдь не смешно, он
просто выигрывал время, собираясь с мыслями. Собравшись, он сразу стал
серьезным и сказал:
- Не беспокойтесь, в карете ценные бумаги и секретный архив. За мной! - И
с этими словами сержант круто развернул Мари.
Отряд прибавил шагу, солдаты удовлетворенно молчали, и все же нет-нет да и
поглядывали на карету. Однако окон в карете не было, и оставалось только
гадать, кто же прав - сержант или Чико... А еще лучше, если правым
окажется Курт. Драгун своими глазами видел, как в Кремле грузили на
подводу крест с колокольни Большого Ивана; чистое русское золото, сорок
пудов!
Один лишь сержант держался еще одного, четвертого мнения. Чем дальше, тем
больше он уверялся в том, что в карете обман, а точнее пустота, ничего. А
что? Негодяй Оливье способен и не на такое... Ну и пусть! Сержант обещал,
и он доставит карету куда приказано. И там, в толпе дежурных генералов,
сержант широким жестом распахнет дверцу проклятой кареты, а там - ничего!
Дюваля спросят: "Чья эта глупая шутка?!" А он ответит, уж он-то ответит!
Он все припомнит, он не забудет ничего!
Однако был ли прав сержант, считая карету пустой, мы пока что не знаем. А
вот зато кучер Гаспар, дождавшись, когда сержант успокоится и заведет с
солдатами беседу о фураже и командирах, отложил вожжи, обернулся,
приоткрыл небольшую отдушину в передней стенке кареты, внимательно
послушал... и вновь взялся за вожжи. Но что услышал Гаспар, осталось
тайной. И если бы даже солдаты взялись его пытать, они все равно ничего не
дознались бы: аптекари - крепкий народ. Со смертью они, как правило,
накоротке, так что поди такого запугай! И потому, кто знает, быть может,
не зря...
Как грянул выстрел! Гаспар испуганно вскочил, осмотрелся - нет никого.
И снова выстрел!
- Казаки! - закричал Гаспар и схватился за вожжи...
Но, заслышав за собою смех, немного успокоился и еще раз посмотрел по
сторонам.
...Так вот оно что! Страх его был напрасен - это деревья трещали от
мороза. Дорога делала крутой поворот и уходила в лес.
Лес был густой, еловые ветви сгибались под снегом и нависали над самыми
головами. В таком густом лесу запросто можно за каждым деревом поставить
по партизану, и ты ничего не заметишь. А если заметишь и крикнешь, то крик
твой вмиг заблудится в непроходимой чаще. Солдатам было явно не по себе, и
лошади, чувствуя это, прибавили шагу.
Один сержант не унывал.
- Еще немного, и мы в ставке,- бодро сказал он и встал в стременах.-
Веселее, ребята, мы никого не встретим; в такой мороз даже Белая Дама
сидит на печи!
Да только никто ему не ответил. Один лишь отставший Сайд поежился на ветру
и повторил:
- Мы никого не встретим. Никого! - и с грустью вздохнул.
Однако лес вскоре стал понемногу редеть, и Франц, покосившись на сержанта,
вновь достал флейту, отер ее рукавом...
Как вдруг впереди послышался хриплый и злобный собачий лай.
- Деревня! - воскликнул Дюваль.- Прибавьте шагу, мы едем -домой!
Солдаты оживились. А сержант, как в добрые старые годы,- сержант откинул
голову, расправив грудь, и закричал некогда привычные, а теперь давно уже
чужие обер-офицерские команды:
- Мундштучь! Садись! Фланкеры! Осмотреть пистолеты! Сабли вон! По три
налево заезжай! Рысью! Арш!
И, не выдержав, выхватил саблю и выкрикнул здравицу в честь императора.
Солдаты подхватили. Отряд подтянулся, пошел на рысях - и через полсотни
шагов за поворотом открылась деревня.
Деревня была маленькая, дворов на двадцать, стоявших по обе стороны узкой
и кривой улицы. С распахнутыми воротами на белом конце, высоким крестом и
белой березой. А если не спешить и присмотреться, то вдалеке, на кургане,
можно было увидеть кладбище, а еще дальше, почти у горизонта, ветряк. В
самой же деревне, достаточно бедной даже по местным понятиям, не было
видно ни души. Вот разве что...
Из-под ближайшей подворотни выскочил кудлатый карнаухий пес, хотел было
облаять незваных гостей, да оробел, трусливо поджал хвост и бросился
обратно.
Дюваль посмотрел на солдат, на деревню... и от расстройства даже
присвистнул. Еще бы: нищая деревня имела тем не менее чистый и опрятный
вид. Совсем не такою она должна была выглядеть, пройди через нее
отступающая армия.
- А где наш славный император? - с притворной скромностью поинтересовался
Чико.
- Император сражается,- уклончиво ответил Дюваль, достал карту и стал
сверяться по местности.
Так, шестнадцать домов, дорога, справа лес, там мельница, река; все
правильно. Только вот армии нет. Сержант посмотрел на солдат-те выжидающе
молчали. Сержант посмотрел на солнце, повертел карту и так и сяк,
нахмурился... и мрачно сказал:
- Мы отклонились к югу, ошиблись на два лье. Но ничего, отдохнем и
двинемся дальше,- и с этими словами он первым тронул лошадь дальше.
Нет-нет, ни в коем случае нельзя признаваться, что карта здесь ни при чем.
Ведь самое страшное из всего, что можно услышать на войне, так это
истошный крик: "Нас предали!" А потому, въезжая в деревню, сержант сказал:
- Занимайте двор побогаче, задайте корму лошадям. А к вечеру я приведу вас
в ставку.
Солдаты двинулись дальше, и шагов через сорок свернули к самому большому
дому, крытому, к тому же, самой свежей соломой.
Сержант же, остановившись посреди улицы, вновь принялся изучать карту.
Однако сомнения быть не могло - он не ошибся и привел отряд в те самые
Пышачи, в которых, по словам Оливье, должна быть ставка императора. Одно
из двух: или же Оливье ошибся, или... Нет, скорее первое, ведь генерал
вовек не разбирался в картах - ни в своих, ни в чужих.
Успокоив себя, Дюваль еще раз сверился по карте - излучина реки, сосновый
лес, ветряк...
И только тут сержант заметил, что крылья мельницы как-то неестественно
развернуты на северо-запад, туда, где, судя по карте... Да, несомненно,
ветряк указывал на переправу через Бе... Березину.
Дюваль нахмурился. Он понимал, что вряд ли этот знак предназначен ему,
сержанту вражеской армии. А если так, то самое время ждать неприятностей.
Дюваль поспешно спрятал карту, осмотрелся...
И увидел, как из крайней избы вышел старик; из-за спины у него выглядывала
девочка. Старик был без шапки и в драном кожухе. Он стоял и ждал, склонив
голову набок.
Дюваль ничего не подумал - мыслей в голове не было, была одна лишь
растерянность, - а просто спешился и подошел к старику.
У старика была подвязана щека, говорить ему было трудно, но и молчать он
не хотел. Старик сказал что-то злое и обидное, не дождался ответа и опять
повторил.
Сержант улыбнулся - уж очень смешно было слушать чужую речь, знать, что от
этих непонятных слов, возможно, зависит твоя жизнь, и все равно ровным
счетом ничего не соображать.
Старик обиделся и заговорил быстро и рассерженно, повторяя через слово
"игорка, игорка". Когда же старик замолчал и взялся ладонью за подвязанную
щеку - зубы, видно, болели,- сержант еще раз улыбнулся и повторил:
- Игорка.
Старик удивился, оглянулся на девочку, вновь посмотрел на сержанта - на
сей раз не столько со злом, сколько с ожиданием: может, еще чего скажет?
Однако сержант не знал по-русски ни слова, а потому, чтоб не молчать,
заговорил по-французски:
- Добрый вечер, месье. Поверьте, я не желаю вам ничего дурного. Я солдат и
воюю только с солдатами.
Сержант думал, что старик ничего не поймет, но, возможно, поверит
интонации - ведь сержант говорил как можно приветливей.
На старика, однако, слова сержанта не произвели желаемого впечатления.
Напротив, он вновь со злом заговорил, перемежая свою речь знакомым словом
"игорка", а потом, указывая рукой за спину сержанта, выкрикнул что-то
совсем обидное и замолчал. Сержант оглянулся - его солдаты хозяйничали в
соседнем дворе. Ну, тут он понял и без переводчика.
- В это трудно поверить, месье, но мы не мародеры. Тяготы войны! Однако мы
готовы заплатить вам за фураж.- И сержант с готовностью протянул старику
пачку, русских ассигнаций
Старик возмущенно замахал руками.
- Я вас прошу,- настаивал сержант.- Будьте любезны!
- Игорка!..
Сержант пожал плечами и пошел к своим солдатам.
(И вновь я осмелюсь отвлечь читателя. В бытность свою в Москве, французы
на Преображенском кладбище поставили типографию для печатания фальшивых
российских ассигнаций и выпустили их несметное число. Вот отчего столь
щедр наш бравый сержант.- майор Ив. Скрига).
Солдаты же тем временем вкатили карету в хлев, а сами, раздобыв где-то
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг