стал подниматься по лестнице. - Я в переносном смысле, чтобы не испугать
девушку. Ах ты, старый греховодник!
- Так меня пугать нельзя, - сказал Александрийский, - Я умру раньше, чем
собирался... - Он прикрыл глаза и медленно дышал, Лидочка поглядела в окно.
День, хоть и приблизился к половине, был таким же серым и полутемным.
Лидочка представила себе, какой толщины тучи нависли над Москвой - может,
уже никогда не будет солнца?
- Я должен признаться, - сказал Александрийский тихо, - что я ждал вас с
докладом о происходящих событиях. Но не в таком виде.
Он хрипло засмеялся.
- У меня важные новости, - сказала Лидочка.
- Подозреваю. И очень заинтригован. Давайте заглянем ко мне в комнату, с
меня хватит одного Глазенапа.
Профессор медленно поднялся, Лидочка помогла ему.
- Такая погода на меня плохо действует, - сказал он, словно прося
прощения за немощь. - Раньше я не подозревал, что погода может на меня
влиять. Погода была сама по себе, а я сам по себе.
В комнате Александрийский попросил Лидочку закрыть дверь на щеколду,
потом прошел с револьвером в руках к горящей настольной лампе и, надев
очки, начал разглядывать оружие.
- Это револьвер Алмазова, - сказала Лидочка. - Я так думаю.
- Я и без вас знаю. Глядите.
Лидочка подошла к профессору и заглянула через плечо. Сбоку к револьверу
была приделана серебряная табличка с гравированной надписью: "Отважному
борцу за чистоту Революции Я. Алмазову - Ф. Дзержинский. 12.12.1922 г.".
- Зачем вы отняли у чекиста именной наган? - спросил Александрийский.
- Это Альбина, - сказала Лидочка.
- Тогда садитесь и рассказывайте.
Глава седьмая
Пока Лидочка рассказывала. Александрийский чертил на большом листе бумаги
каракули. Он почти не перебивал, и Лидочке снова показалось, что старику
приятно участвовать в столь драматических событиях, потому что участие в
них наполняет его жизнь и даже продлевает ее.
- Итак, - сказал он, все выслушав и продолжая рисовать. - У нас с вами
есть пистолет, который, по моему разумению, не имеет никакого отношения к
событиям. Не имеет?
- А если Полину убил Алмазов?
- Думаю все же, что он ее не убивал. Если ее вообще кто-нибудь убивал.
Зачем, скажите, Алмазову было бросаться с обыском к ней домой?
Тут же Лидочка вспомнила о медальоне, который, не желая того,
узурпировала. Может, пришло время рассказать профессору о приключениях с
кастрюлей?
Но профессор перебил ход ее мыслей.
- В любом случае револьвер надо будет вернуть владельцу,- сказал
Александрийский.
- Кому?
- Алмазову.
- Но мне его дала Альбина.
- Лидочка, что вы говорите! Вы представляете, какими несчастьями не
только для Альбины, но и для всех, кто окружает Алмазова, обернется пропажа
револьвера? А если Альбина намерена пустить его в дело? Нет, нет, мы
обязаны возвратить револьвер владельцу, иначе небо свалится на землю -
перепуганный чекист подобен стаду диких буйволов. Интересно, что делают с
чекистами, которые теряют револьверы Дзержинского? Наверное, их распинают
на Лубянке.
- Но как возвратить? Я же не могу подойти к нему и сказать-вы тут одну
штучку потеряли.
- Оригинально, Я представляю картинку! Нет, вы должны спрятать револьвер
и сообщить Альбине, где он лежит. Но перед этим обязательно взять с Альбины
слово, что она не пристрелит чекиста. История учит, вы ей передайте это,
пожалуйста,- что еще никто ничего не добился, стреляя в негодяев. Они
неистребимы, как головы Горгоны,- их можно убить только вместе с системой,
которая их породила. Но боюсь, что это дело для наших внуков...
Александрийский перестал рисовать и взял револьвер в руки. Склонив набок
голову, он любовался табличкой с выгравированной надписью,
- Ни в коем случае не передавайте револьвер Альбине из рук в руки...
Добро бы обыкновенная пушка, а то - реликвия великой эпохи! Если в
ближайшие годы твоего Алмазова не пустят в расход, этот ревнаган станет
экспонатом музея Революции.
Александрийский подошел к платяному шкафу и положил револьвер на него.
- Мы с Конан Дойлем считаем, что улики должны лежать на виду - тогда их
никто не видит,- сказал он.
- А мы не возьмем его с собой?
- Сначала надо отыскать безопасное место.
- Я хотела вам сказать, что ко мне приходил Матя... Матвей Ипполитович.
- А этому что было нужно? - Александрийский сразу подобрался, словно кот,
увидевший птичку.
- Он искал Полину.
- Как так искал?
- Он сказал, что не видел ее с ночи.
- А зачем она ему понадобилась? - Александрийский агрессивно наступал на
Лиду, словно она была в чем-то виновата.
- Она его шантажировала, она требовала, чтобы он на ней женился, дал свою
фамилию, помог устроиться...
- Бред и неправда. Она бы не посмела. Он ее убил, а теперь ищет
оправданий.
- А если он ее не убивал? Он сказал, что ходил к ней во флигель, но
увидел там Алмазова.
- А чем она его запугивала?
- Что расскажет про тот случай... когда он участвовал в насилии.
- Этим вашего Матю не испугать, - отмахнулся Александрийский. - Такой
грех молодости только красит его в глазах Алмазова.
- Я ему то же самое сказала.
- Надо было промолчать. С убийцами следует вести себя осторожнее.
- Вы правы. Он оказался очень нервным.
- Что еще?
- Я сказала, что знаю о поезде Троцкого!
- Вот! Именно! - Александрийский обрадовался так, словно уже разоблачил
убийцу.- В самое больное место! Я же говорил, что ему плевать на насилия и
убийства - но Троцкий! Троцкий, предатель партии и Марксизма, наш главный
соперник и враг - тут уж не до супербомбы - от такого Мати мы побежим как
от Зачумленного! Ясно, он боялся именно этого. И Полину ухлопал из-за
этого. И вас задушит из-за этого... Что молчите? Он вас душил? Ну
признавайтесь, он забыл о вашей несказанной красоте и начал откручивать вам
головку или сразу в сердце ножик? А? Почему молчите?
- Марта вошла в комнату, и он не успел меня задушить.
- Вот именно! - профессор зашелся в вольтеровском смехе.
- Павел Андреевич. - Лидочке было вовсе не смешно. - Вы забываете, что он
мог меня в самом деле убить!
- Вы живы! Остальное - лирика, сентиментальная литература. Главное -
Шавло фактически признался в убийстве Полины. Как только Алмазов узнает,
что Шавло так замаран, он побежит от него, как черт от ладана!
- Но ведь речь идет о супербомбе, о спасении нашего Союза от фашизма!
- Супербомба - дело завтрашнее, дело непонятное и рискованное. А Шавло -
сегодняшняя угроза. Ты увидишь, как Алмазов от него отвернется. Вот и
замечательно. Это и требовалось доказать...
Раздался отдаленный удар гонга.
- Обед, - со значением сказал профессор. - Теперь можем со спокойным
сердцем и за супчик!
Следующий удар раздался куда ближе-президент Филиппов шел по коридору и
бил восточной колотушкой в старинный и тоже восточный гонг.
- Но если Полина мертвая, кто же скажет Алмазову, что Матя служил в
охране Троцкого?
Вопрос застал профессора у самой двери. Вопрос вонзился в спину, как
копье. Профессор ослаб в коленях, его лицо вмиг побелело. Он приоткрыл рот,
словно рыба.
- Лекарство? - спросила Лидочка. - Где лекарство?
- Господи, - отмахнулся профессор, - Вы ничего не понимаете, Я ведь не
умею доносить!
- На кого доносить? - не поняла Лидочка.
- На Матвея. Надо срочно донести на Матвея Алмазову. Что он служил в
охране Троцкого. Иначе всем будет плохо.
- Павел Андреевич, ну что вы говорите! Я же тоже не умею доносить.
- Или вы доносите, или происходит всемирное бедствие! - закричал
профессор.
- Тише, тише, вам же нельзя так волноваться..
- А ему можно? Ему можно убивать людей?
- Никто еще ничего не знает.
- Он убил единственную свидетельницу!
- Но можно найти документы, найти других людей, которые там служили...
- Вы думаете, их еще не расстреляли? Не сослали куда Макар телят не
гонял? Где вы их будете искать? Вы понимаете, что к тому времени ваш Матя
будет недосягаем. Машина начнет крутиться, найдутся люди и деньги - и мы
сделаем эту бомбу. Я знаю, что мы сделаем, У нас есть такие головы, такие
головы... и они хотят работать и их нетрудно убедить в том, что они спасают
родину.
Александрийский мелко и часто откашлялся. Он продолжал;
- Талантливым, бесстыжим и наглым Матей руководили тщеславие и страх. Он
хочет быть великим изобретателем атомной бомбы и в то же время трясется в
ужасе оттого, что станется с ним, если этот великий - а это воистину
великий план - провалится. Тогда через год или два вспомнят, что он жил в
Италии и даже носил гитлеровские усики. Для него бомба - спасение! Ради нее
он пойдет на все...
Гонг прозвучал где-то вдалеке. Значит, президент уже окончил обход и
отправился в столовую.
- Пойдем, пойдем, - сказал Александрийский. - Пока мы живы, есть надежда.
Где моя трость? По дороге мы с вами должны отыскать укрытие для револьвера.
- Мы его не будем брать с собой?
- Ни в коем случае? Любая случайность может быть губительна. Мы не знаем
- а вдруг в коридорах уже обыскивают прохожих.
Лидочка поежилась - раньше, когда она таскала револьвер под мышкой или
лазила за ним под биллиард, в том был элемент игры, а в игре всегда можно
сказать: я с вами больше не играю, и пойти домой. А слова Александрийского
звучали предупреждением - никто с тобой играть не намерен.
Профессор почувствовал, какое впечатление произвели его слова на молодую
спутницу, дотронулся до рукава блузки и сказал:
- Считайте, что я пошугил. Но не забывайте об осторожности. Разрешите, я
зас возьму под руку? Учтите, что у нас с вами платонический роман - в иной
вид романа никто не поверит.
- А жаль, - искренне сказала Лидочка.
- Это лучший комплимент, который я получал за последние месяцы, - сказал
профессор. - Вперед!
В столовой Альбины не было. Алмазов, мрачный, как туча, сидел в
одиночестве и никто не смел к нему приблизиться.
- Внимательно следите за всеми подозреваемыми. Два глаза хорошо, четыре
лучше, - успел сказать Александрийский, прежде чем они разошлись к своим
местам. - После обеда встречаемся у медведя!..
- Иваницкая! - сказал Филиппов убитым голосом. - Я буду вынужден!..
Прежде чем сесть на свое место, Лидочка подошла к президенту и,
наклонившись к его уху, прошепталаз
- Вы мне надоели!
- Как? - сказал президент вслух. Но Лидочка уже шла к себе.
Матя сидел за столом.
Лидочка не сразу его увидела - он сидел не на своем месте, почему-то он
оказался рядом с Максимом Исаевичем, он оживленно с ним беседовал. Лидочка
сразу перестала слышать, о чем щебечет Марта, она уловила тот момент, когда
Матя поймал взгляд Алмазова и в ответ на его кивок склонил голову. Лидочка
посмотрела на Александрийского - тот подмигнул ей - он тоже видел немой
разговор Алмазова и Мати.
- Сегодня на второе рыбные котлеты. Обожаю рыбные котлеты, - сообщила
Марта. - Мы до революции жили в Таганроге, тогда еще не было карточек, ты
не представляешь, сколько там было разной рыбы. И куда это все подевалось?
Алмазов поднялся и, не доев котлету, пошел к выходу. Президент сорвался
со своего места и поспешил следом, но был от двери возвращен на место. На
Лидочку он не глядел. Матя продолжал сидеть. Принесли котлеты, Котлеты были
вялыми, они разваливались под нажимом вилки.
- Ты совсем не ешь, - сказала Марта, мгновенно смолотившая свою порцию.
- Возьми, - сказала Лидочка. - Я котлеты не трогала.
Матя поднялся и пошел к двери.
Лидочка поглядела на Александрийского. Тот отрицательно покачал головой.
Он был прав - если Лидочка сейчас выбежит в пустую гостиную, она неизбежно
привлечет к себе внимание Алмазова и Мати.
Чем бы заняться? Лидочка подвинула к себе компот. Он был совсем несладкий
и чуть теплый. Первые из обедающих стали подниматься и потянулись к выходу,
- Они здесь воруют просто ужасно, - сказала Марта. - Еще два года назад
здесь был такой компот, что ложка стояла, ты представляешь?
Поднялся Александрийский, Глазенап увидел его, стал быстро говорить и сам
смеялся. Александрийский вежливо и тонко улыбался. Потом пошел к двери. Ему
снова пришлось задержаться - его окликнул незнакомый Лидочке господин,
сидевший за столом академиков. Видно, недавно появился.
Александрийский разговаривал с ним. Лидочка поднялась и вышла в гостиную.
Ни Мати, ни Алмазова там не было.
Возле вешалки она увидела растоптанный комочек желтой глины. В такой
глине были измазаны башмаки Мати. Лидочка подняла кусочек. Он был почти
сухой.
- Что обнаружил доктор Ватсон? - спросил, подходя, Александрийский.
- Я хотела бы узнать, - сказала Лида, - где наш подозреваемый наступил в
эту глину?
- Здесь нет никакой тайны. С таким же успехом эта глина могла попасть
сюда с моих галош, - сказал Александрийский. - Куча этой глины лежит по
дороге к тригонометрическому знаку. Когда мы ходили туда вчера вечером, я
наступил в эту грязь. И, наверное, не я один.
- Да, не один,- согласилась Лидочка.- Матя тоже.
- К сожалению, мы не можем строить наши умозаключения на случайных
уликах, - сказал профессор. - Вы нашли наших недругов?
- Нет,
- Я тоже не нашел. И что будем делать дальше?
- Может, пойдем погуляем? Дождик вроде перестал.
- Великолепная идея, - сказал Александрийский.- И полезно, и приятно.
- А вы мне расскажете об атомной бомбе - мне кажется, что вы с Матей
совсем по-разному ее понимаете.
- Вы совершенно правы.
Они медленно шли по полого поднимавшейся дорожке, которая вела мимо
теплиц, заброшенных недавно на волне коллективизации огородов, к
тригонометрическому знаку.
Александрийский тяжело опирался на трость, ему было нелегко говорить на
ходу, поэтому они часто останавливались передохнуть.
Тонкий нос профессора покраснел, он шмыгал, порой доставал из кармана
пальто носовой платок я промокал им нос. Лидочка подумала, что в детстве
ему строго внушали, что хорошие мальчики не сморкаются на людях. И ей
хотелось сказать: "Павел Андреевич, сморкайтесь, после революции это
разрешили", по, конечно, она не посмела так сказать.
- К сожалению, ситуация с созданием сверхбомбы, - назовем ее бомбой
атомной, это название не хуже любого другого - на самом деле серьезна.
Наверное, вы, Лидочка, решили, что Матя набивает себе цену и морочит голову
нашей секретной полиции.
- Нет, я думала, что Матя не дурак и вряд ли его продержали бы три года в
Италии, если бы он был обманщиком.
- Матя - редкий тип ученого, который двумя ногами стоит на земле. Я его
знаю уже много лет - одно время он был моим студентом. Крайне способен,
почти талантлив. Из таких получаются неплохие директора институтов и ученые
секретари, но никогда - гении... Матя умеет думать. Он овладел логикой. К
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг