"Убийца собственной матери!"... Потом было слышно, как осуждающе, но
успокаивающе лился голос Мити, как визжала Клава...
На следующий день Кирюша исчез.
Я два дня терпел, а потом спросил Клаву - теперь уже весьма полную
женщину средних лет, - куда же делся ее близнец.
- Не бойтесь, дядя Сеня, - сказала она, - не закопали мы его. Он сам
выбрал свою судьбу.
И тут она зарыдала, потому что любила обоих сыновей и горести, которые
доставил ей Кирюша, подкосили добрую женщину.
Оказывается, Митя поставил вопрос ребром - или Кирюша покидает отчий
дом, либо он сам это сделает, потому что пребывание в одном городе с
братом губит перспективы его работы. Кирюша, подвергнутый резкой критике в
семье, заявил, что и сам не намерен больше гнить в Веревкине. Он намерен
путешествовать по всей Земле, осмотреть ее, так как мало о ней знает и еще
не готов для таких дел, к которым его предназначает судьба. Что долг за
видик он семье отдаст, в материальной помощи не нуждается, а своего
ничтожного брата он презирает, потому что тому суждено прожить жизнь
робкого пингвина из стихотворения Максима Горького.
Все в доме думали, что Кирюша проспится, а утром все будут решать, что
делать дальше.
Но, когда проснулись, сына уже не было.
Он оставил записку, которую мне показала Клава:
"До встречи. Гражданин Вселенной".
Клава плакала и повторяла:
- Ну что же, даже для матери ласкового слова не нашлось. Как будто
подкидыш...
Тут она замерла с полуоткрытым ртом и долго смотрела на меня, а в
глазах ее замер ужас понимания...
- Еще ничто не потеряно, - сказал я. Это были первые попавшиеся мне
слова утешения, не самые удачные, но искренние.
Долгое время ничего не было слышно о Кирюше. След его потеряла даже
Дина Иосифовна. Она подошла ко мне как-то в поликлинике, куда я пришел по
поводу старческих заболеваний, и спросила:
- Я волнуюсь. Где мальчик Кирилл Стадницкий?
- А почему же вы волнуетесь? - спросил я.
- Ты знаешь, старый сморчок! - ответила грубо докторша и скрылась в
своем кабинете.
Я приоткрыл дверь в этот кабинет и смело сказал:
- Вам еще отольются слезы родных Милана Свазека!
Весной Зине, которая тоже бросила школу, жила в Туле и оттуда наезжала
к своим родителям в "девятке", порезали бритвой лицо. К сожалению, она
никогда уже не будет красавицей. А Максудова и вовсе убили. Так проходил
дележ собственности в нашем городе.
Зина устроилась на швейную фабрику.
Митя окончил школу почти экстерном. На два экзамена он пришел сам, а на
остальных ему поставили твердые тройки. Явиться на них он не мог, так как
представлял в Вологде передовиков-комсомольцев нашей области.
Только следующей осенью, когда Митя уже поступил в областную
комсомольскую школу, пришла открытка от Кирюши. "Жизнь хороша, жить
трудновато". К ней прилагался перевод на стоимость видика. Обратный адрес
был - Памир. Хорог.
В областной школе Митя учился средне, но был исполнителен и дружил с
сыном секретаря обкома. Так что на следующий год при распределении его
отправили вторым секретарем райкома комсомола в Устье. Тогда же пришла
телеграмма от Кирюши: КОСМОПОЛИТ - ГОРДОЕ СЛОВО. СПАСИБО ПАПА И МАМА ЗА
ЖИЗНЕННЫЕ УРОКИ ПРИВЕТ МИТЕ НАДЕЮСЬ ОН УЖЕ В ПОЛИТБЮРО.
А отдельно пришло письмо нам с Нианилой, за что мы были благодарны
Кирюше. Хоть он и оказался инопланетным пришельцем, нам он был не чужой. В
письме он, в частности, писал:
"...Когда смотришь на мир с вершин Гималаев, понимаешь, что ты так мал
во Вселенной и как мала Земля по сравнению с куполом звездного неба. Я
ощущаю в себе цель, задачу, она стучит со мне, как взволнованное сердце, я
еще не могу сформулировать эту цель и иногда боюсь собственного
предназначения..." Нианила принялась плакать, а тут к нашему дому подъехал
трейлер. Рабочие в униформе начали сгружать и вынимать из него
иностранного вида коробки. Они заносили их в квартиру Стадницких, и оттуда
доносились различные возгласы. Даже жестянщики перестали стучать и стояли
открыв рты. Когда через, два часа трейлер, забрав пустые коробки, отбыл,
Стадницкне позвали нас к себе, и мы увидели, что большая комната в их
квартире заставлена видеооборудованием, включая телевизор с экраном в метр
на полтора, различного вида плейеры и видео, а также факсы и неизвестные
мне приборы.
Оказывается, все это прислано из Сингапура их сыном Кирюшей, который
купил там небольшой корабль, на котором везет в Австралию кокосы.
Вечером из Устья приехал на персональном "газике" брат Митя. Он был
очень расстроен, потому что понимал: кто-нибудь обязательно донесет в
область, что брат второго секретаря райкома ведет капиталистический образ
жизни в зарубежье.
Но Митя недолго расстраивался, потому что вовсю разворачивалась
перестройка. Теперь он стал чаще заезжать к родителям и смотреть, какие
вести пришли по факсу от брата. Митя покинул комсомол, и вместе со своим
первым секретарем они открыли комсомольский кооператив по продаже женских
прокладок. Он уже назывался кооператив "Сахара".
Но Кирюша недолго удержался во владельцах корабля, а разорился и
отправился в джунгли острова Минданао на поиски племен каменного века. И
вести по факсу перестали от него приходить. Правда, как-то показывали по
телевизору, как катера "зеленых" пытались сорвать французское испытание
атомной бомбы на атолле, и на катере я точно угадал Кирюшу.
3. 1998 ГОД
Я все же вышел на пенсию, хоть меня и уговаривали остаться, потому что
у нас в Веревкине мало опытных преподавателей, которые соглашаются
работать за незначительную плату. Но я устал и решил, что, пока есть силы,
я продолжу заочную борьбу с космическими пришельцами, хотя я не знаю, чем
они нам грозят. Но в одном я не сомневался - это существа безжалостные,
которые мыслят категориями выгоды и своего господства. Да достаточно
посмотреть на Дину Иосифовну. Нет, не на ту, которую они давно уже убили,
а на подмененную, которая и обеспечивала успех операции "Близнецы" в нашем
городке. Она уже седая стала, волосы кое-как красит в оранжевый цвет,
хромает пуще прежнего, кошачьи глаза злобой горят. Я как-то ее встретил и
спрашиваю:
- Ну что, жизнь прошла впустую? Уж полночь близится, вторжения все нет?
Она буквально затрепетала от злобы и отвечает:
- А ты чего добился, гуманитарный сморчок? Живешь на нищенскую пенсию и
даже не знаешь, что тебя ждет.
- Так проговорись, Дина Иосифовна!
- Не на такую напал! - ответила мне гинекологичка.
- Так хоть скажи мне, что вы сделали с предыдущей Диной Иосифовной?
- Она даже ничего не заметила, - туманно ответила космическая злодейка.
- Ну тогда последний вопрос, - взмолился я. - Кто из них ваш, а кто из
них наш? Правильно ли я угадал?
- Ты все равно не остановишь судьбы! - воскликнула докторица. - Наши
агенты носятся над Землей подобно смерчу. Ты хочешь знать правду? Так знай
же...
В этот момент по асфальтированной улице Льва Толстого промчался весь
побитый, грязный джип "чироки". Сидевший в нем пожилой бритый негр поднял
пистолет и выпустил две пули. Одна пуля поразила хромую инопланетянку, а
вторая пронеслась так близко от меня, что вырвала клок волос.
Негр захохотал, а я присел на корточки, и он не стал больше стрелять.
В парке у памятника Геркулесу с веслом было безлюдно. Труп худой
женщины с оранжевыми с сединой волосами начал растворяться и в течение
минуты на моих изумленных глазах превратился в мятую пустую банку из-под
кока-колы. Я протянул было руку, чтобы взять банку, полагая, что
когда-нибудь на суде народов она послужит вещественным доказательством, но
меня так ударило током, что я поспешил уйти из парка.
В 1991 году была как бы запрещена компартия, что позволило некоторым ее
деятельным членам перейти в администрацию, а другие занялись крупным
бизнесом. Веревкин понемногу менялся, хотя, наверное, перемены в такой
глухой провинции не столь очевидны, как в Москве.
Наш Митя работал в райцентре Устье, но уже не секретарем райкома
комсомола, а вице-президентом районного коммерческого банка "Престолъ". Он
заезжал к своим постаревшим родителям на машине "ауди" с синим фонарем на
макушке. Он немного раздобрел, причесывался на прямой пробор и носил
пальто на три размера больше, чем нужно, ботинки сверкали даже в самую
дурную погоду, рубашка была белоснежной, а галстук в синюю и красную
полоску с булавкой, на которой было написано английскими буквами
"Оксфорд". Митя объяснил мне, что он не оканчивал этого английского
университета, но был в делегации деловых людей. И там произошел обмен
галстуками и булавками. Так что в Англии теперь можно встретить
влиятельных людей в красных галстуках со значком нашей областной
комсомольской школы.
- Организуем благотворительный фонд, - сказал вежливо Митя. - Будет
называться "Дети - путешественники". Хотим, чтобы и лишенные средств
родители могли отправить своих детишек посмотреть чудеса света.
Ставший за прошедшие годы циничным пьяницей Коля Стадницкий ввернул
свой комментарий:
- Чтоб твоим дружкам под этим видом по заграницам поездить.
Но Митя не обиделся на отца.
- Ты неправ, папа, - сказал он, - сейчас в заграницу может поехать
каждый мой дружок. Но мы хотим помочь и остальным. Под этим лозунгом меня
выдвигают в парламент.
И он направился к своей машине. Его ботинки сияли так, что грязь, что
как обычно летит возле нашего дома, расступалась, боясь до них
дотронуться.
Из окошка машины он попрощался с нами и сказал, показав на грохочущую
мастерскую жестянщиков:
- А это мы уберем. Я с Сидором Вениаминовичем поговорю.
После этого земной близнец уехал бороться за права детей, а космический
близнец Кирюша прислал такую телеграмму:
УСТРОИЛСЯ НА КОСМИЧЕСКУЮ СТАНЦИЮ В СОВМЕСТНЫЙ ЭКИПАЖ. СЛЕДУЮЩАЯ СВЯЗЬ
ЧЕРЕЗ ДВА МЕСЯЦА.
Я отнесся к этой телеграмме скептически, но потом прочел в газете, что
американский "Челленджер" доставил на наш "Салют" новую смену в составе
французского, мозамбикского и русского космонавтов. Фамилия русского
К.Стадницкий.
Я обрадовался и хотел устроить в нашей школе вечер в честь первого
космонавта из города Веревкина. Но в настоящее время космические
путешествия настолько вышли из моды, что новая директорша сказала мне:
"Пускай поскромнее летает. У нас в школе крыша протекает". Я смирился, но
подумал, что Митя нам поможет. Я раздобыл его телефон - только уже не в
Устье, а в области. Секретарше с голосом фотомодели я представился и
объяснил, что по личному делу. Митя откликнулся часа через два.
- Прости, дядя Сеня, - сказал он мне своим добрым голосом, - совещались
по вопросам борьбы с демократией, которая очень надоела народу. А что у
тебя за проблема?
Я рассказал про школу. Что она протекает.
- Я записал. Уже записал, - сказал он.
На следующий день к нашему дому подъехало несколько грузовиков. С них
начали сгружать сверкающее иностранное оборудование. Его установили на
первом этаже. Потом сменили вывеску. Вместо старой жестяной, на которой
было так и написано "Жестяные работы", появилась новая, горящая неоновым
светом: "Предприятие по обработке листовых металлов и золота акционерного
общества "Малютка". Клава Стадницкая, старая кваша, встретила меня и
сказала:
- Все-таки Митя у нас заботливый. Это он обещал, что уберет
жестянщиков. Так и сделал.
А так как в школе крышу все не чинили, я снова связался с Митей. Он
долго мне не отвечал, недели две, - все был занят выборами и дискуссиями,
а потом я его увидел у нашего дома. Он осматривал жестяную мастерскую.
Увидев меня, обрадовался, пожал мне руку и говорит:
- Ну вот видите, дядя Сеня, я выполняю свои обязательства перед
народом.
- А как же школа? - спросил я.
- Школа - следующий этап, - ответил Митя. - Сейчас совершенно нет
налички. Кризис. Все сюда пришлось вложить, чтобы спасти вас, дядя Сеня, и
моих дорогих родителей, от шума и грохота.
Он с гордостью показал на жестяную мастерскую, которая и в самом деле
не грохотала, а лишь посапывала, шипела, постукивала - вела себя
пристойно.
- Видишь название? - спросил Митя.
- Какое название? - спросил я.
- "Малютка". Так все предприятия нашего фонда защиты детей называются.
Эта мастерская теперь наша с тобой, дядя Сеня, народная, то есть моя.
И он уехал на машине "вольво", такой сверкающей, что даже грязь из-под
колес не смела ее коснуться.
Жизнь человеческая пролетает незаметно. За последующие годы многое
изменилось в нашей стране и во всем мире. Но я, старея и мучаясь от
болезней, продолжал находиться в ужасном ожидании, понимая, что так долго
продолжаться не может. Теперь, когда даже Дина Иосифовна покинула наш мир,
момент агрессии приближался.
Мои страхи усиливались от того, что прекратились известия от Кирюши. Он
замышлял нечто тайное и потому вдвойне опасное. То ли дело Митя - Митя был
обыкновенным, понятным, и когда он приезжал к нам в гости и проверял, как
работала жестяная мастерская "Малютка", он рассказывал мне по старой
памяти о своих делах и успехах. В Думе он побыл некоторое время
независимым кандидатом от национальных сил, потом стал губернатором в
соседней с нами области, где обнаружилась вакансия. Теперь он приезжал к
нам на трех машинах. Во второй ехали телохранители, одетые скромно, в
черное, на третьей - секретари и машинистки. Он вынимал из кармана
широкого пальто свой черный "билайн" и сразу начинал давать указания.
Я как-то не удержался и спросил:
- А как Кирюша? Нет от него вестей? Очень меня это беспокоит.
- Почему же? - спросил Митя.
Я понизил голос и произнес:
- Ты же понимаешь, что он на самом деле Оттуда. И это очень опасно для
всего человечества.
- К сожалению, ты прав, старик, - сказал Митя. - Ты прав.
- Так где же твой брат?
- В розыске, - ответил Митя. - Во всероссийском розыске. Он от нас не
уйдет.
Он по-дружески положил мне на плечо мягкую ладонь.
- Времени терять нельзя, - подсказал я Мите.
- Ты прав, дядя Сеня, - ответил Митя и сел в свой "мерседес-650". - Вот
проведем президентскую кампанию, изберет меня народ на высший пост, и мы
его поймаем.
Ого, подумал я, Митя-то наш! Замахнулся куда? Впрочем, он всегда был
тихим, настойчивым и близким к народу. Чувствует наш народ своего
человека, плоть от плоти своей и кровь от крови! Кирюшу бы никогда не
избрали даже в районную администрацию.
- Эй! - закричал я вслед Митиному кортежу. - Я буду голосовать за тебя,
Митя!
Его родителей в тот момент не было. Он переселил их в Москву, купил
себе там квартиру в несколько комнат, а отец с матерью берегли жилплощадь
и все ждали, надеялись, когда Митя женится и пойдут внуки. Но Митя все
откладывал этот момент - дела, понимаете, дела! Так что пока суд да дело,
Митя отправил их отдохнуть на Канарские острова.
Тем вечером я поздно возвращался домой с собрания ветеранов труда.
Нианила Федоровна на то собрание не пошла, потому что у нее разыгрался
радикулит.
Я медленно шел через парк, и слова Мити: "Он в розыске", относящиеся к
Кирюше, тревожили меня.
А успеют ли остановить его руку?
И тут я почувствовал неприятный запах. Почему? Откуда? Словно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг