оторвалась от космической станции "Салют", а вовсе не от самолета. По
расчетам, она должна была превратиться в пар, не долетев до Земли, но
случилось что-то, не поддающееся расчетам, из-за чего она даже не растаяла
и достигла Земли в виде куска ледяного аммиака.
Я понял, что правды я здесь не добьюсь, и не стал спорить с командиром
роты. Схваченный печалью, я пошел домой. На углу нашей улицы меня догнала
рыжая докторша.
- Что он успел тебе рассказать? - спросила она зловещим шепотом.
Я знал, что должен сохранить свою жизнь, - иначе не удастся разоблачить
наших недругов.
- К сожалению, - сказал я, глядя ей прямо в зеленые бесстыжие глаза, -
он не успел мне ничего рассказать.
Я ускорил шаги и быстро оторвался от хромоножки. За пазухой у меня была
спрятана карта газового пояса, которую я успел вынуть из пальцев моего
погибшего соратника. Я смею называть его соратником, ибо у нас была общая
цель и если из наших рядов выпадает один боец, другой должен занять его
место.
Ужасная трагическая история на этом не закончилась, так как через
неделю я встретил моего знакомого капитана Володю Бутта, и тот под особым
секретом, под видом беседы об успехах его чада, сообщил мне, что ледяную
глыбу, когда она растаяла, разлили по сосудам и отвезли на исследование в
Звездный городок. Но по дороге спецгрузовик, который вез сосуды, попал в
аварию...
- Понятно, - сказал я.
- Это была случайная авария, - возразил комроты, который не знал о
предыдущих событиях и жертвах, если не считать смерти чешского гостя
Милана Свазека, которую он тоже считал случайностью - ведь его убило
глыбой льда, которая падала сама по себе, а не была направлена злодейской
рукой. Рука руке рознь, хотел сказать я, но сдержался - все равно он мне
не поверит.
- По счастливой случайности один из сосудов остался цел, - продолжал
мой собеседник. - И его удалось отвезти в лабораторию. Так вот,
оказалось...
- Оказалось, что никаких выбросов фекалиев со станции "Салют" не было и
не могло быть, потому что она работает на замкнутом цикле, о чем знает
каждый мальчишка, - твердо сказал я.
- Ну, Семен Семенович, вы прямо как в воду глядели! - заявил комроты. -
Это была совершенно чуждая нам жидкость, и, вернее всего, это все же был
метеорит, вечный странник в глубинах космоса, который случайно столкнулся
с Землей.
- Чего и следовало ожидать, - сказал я удрученно. - Знаем мы эти
случайности!
- Но вы не представляете, какая радость охватила весь наш научный мир!
- продолжал радостно капитан Бутт. - Это означает, что мы не одиноки во
Вселенной. Где-то далеко у нас есть братья! Братья по разуму.
Кто-то вошел в учительскую, и комроты стал прощаться. Он приложил палец
к губам, показывая, что информация, которую он мне передал, пока еще
секретная. Я не стал спорить.
Хотя, надо признаться, мне хотелось выйти на площадь и закричать на всю
нашу страну, на весь мир:
- Люди, будьте бдительны! На нас надвигается беда хуже американского
империализма! Я должен принести мои извинения Центральному
Разведывательному Управлению США, которое при всех его недостатках и
подлостях не убивает невинных людей ледяными глыбами из космоса.
Но, конечно же, я не вышел на площадь. Я сделал иначе. Я решил
посвятить свою жизнь борьбе с нашествием так называемых "братьев по
разуму". Я отстою свободу нашей планеты! Но не открыто, так как мне никто,
кроме жены, не поверит, а тайно, яки змей! Вы меня поняли? И пускай они
думают, что никто их не раскусил! Кровь Милана Свазека вопиет об отмщении.
Я с того дня стал внимательнее приглядываться к близнецам Стадницким,
потому что именно они и были слабым звеном в цепи вселенского заговора.
Как только я определю, кто из них космический пришелец, а кто -
обыкновенный советский человек, я могу разорвать цепь.
И я, благо мог практически ни на минуту не выпускать из поля зрения
близнецов, принялся контролировать все их шаги.
На что я надеялся? Ну, во-первых, контакты. Так называемая Дина
Иосифовна может выйти на контакты с их засланцем, чтобы давать ему
враждебные инструкции.
Во-вторых, я хотел углядеть в одном из близнецов отклонения от нормы в
поведении. Ведь обыкновенный человек - сын своих родителей. А чужой
ребенок неизбежно несет в себе чуждые нам гены.
Что я мог сказать на основе первых недель наблюдения?
Кирюша записался в кружок авиамоделизма. Так, сказал я себе. И стал
ждать, что сделает Митя. Митя получил четверку за сочинение и уложился в
нормы ГТО на стадионе. Кстати, Кирюша пробежать дистанцию пробежал, а вот
гранату кинуть не смог. Кинул, но вверх, а не вперед и притом цинично
хохотал. Может, это о чем-то говорило?
Я завел двойной журнал наблюдений. И день за днем фиксировал свои
наблюдения.
В седьмом классе Кирюша записался еще в три кружка и потом все их
бросил. Странным образом его тянуло узнать как можно больше о нашей
маленькой и беззащитной планете, но он быстро менял темы увлечений.
Митя кое в чем обогнал своего брата. Ну я уж не говорю о чистописании и
дисциплине, так что близнецов уже начали постепенно различать даже
посторонние люди, так как Кирюша был неаккуратен в одежде, словно его мало
интересовала человеческая оболочка, а вот Митя рано научился сам гладить
себе брюки и стирать носки.
Меня встревожило то, что Кирюша в седьмом классе увлекся стрельбой и
даже в составе районной команды выезжал на соревнования в область. Когда я
спросил его:
- Зачем тебе нужно стрелять?
Он ответил:
- Дядя Сеня, я готовлю себя к борьбе. Посмотрите, насколько враждебно
наше окружение. Вы видели, как зареченские Тимофеева избили?
- Да, - признался я, - случай с Тимофеевым вызвал у меня негодование,
но знаешь ли ты, что на беседе у директора Тимофеев признался, что упал с
обрыва в колючий кустарник?
- Разумеется, - согласился со мной Кирюша. - Где же у нас растет под
обрывом колючий кустарник?
На этот вопрос я не смог дать ответа. Оказывается, об этом слабом месте
в показаниях Тимофеева наш учительский коллектив не подумал.
Но в следующем году Кирюша забросил и стрельбу, и собирание птичьих
яиц, которыми некоторое время занимался, а начал, играть на трубе,
заглушая порой шум, который производили жестянщики.
В школе Кирюша оказался на плохом счету. Хотя бы потому, что умел и
любил задавать нетактичные вопросы или вопросы, на которые простой
советский учитель не может ответить.
Учителя между собой называли его "шпионом" - именно из-за нетактичного
поведения. Я сам слышал, как он спросил учителя истории Бибармакова:
"Правда ли, что Ленин и его жена Надежда Константиновна прибыли из-за
границы в запечатанном вагоне на деньги немецкого генштаба?" Вопрос был
задан в коридоре, почти без свидетелей, но я понимаю взволнованность
Бибармакова, которому в следующем году идти на пенсию.
- Разумеется, это клевета, потому что Владимир Ильич возглавил борьбу
советского народа против фашистской агрессии. Но как пионер и комсомолец
ты должен ответить - кто рассказал тебе эту гадость?
И сам вытащил свою записную книжечку, которую я помню по заседаниям
педсовета за последние двадцать лет. Из нее он черпал все возмутительные
факты и слухи школьной жизни.
- Записывайте, - нагло ответил Кирюша, - я услышал об этом в передаче
радио "Свобода".
Бибармаков замер с открытой книжкой в руке. Времена были сложные, как
раз умер Леонид Ильич Брежнев и серьезно заболел наш следующий генеральный
секретарь.
Я подошел к коллеге и сказал шепотом:
- Можно не записывать. И даже лучше не записывать. Нам дорога честь
нашей школы.
- Вот именно, - прошелестел Бибармаков. И не записал.
Но если тот случай закончился ничем, то в других ситуациях действия и
поступки Кирюши не оставались безнаказанными.
Митя меня беспокоил меньше, но я не спускал глаз и с него, потому что
допускал: они могут нарочно сделать своего агента незаметным и тихим. Что
им наш патриотизм? Что им наши ценности? Братьев уже нетрудно было
отличить, потому что Кирюша отпустил длинные волосы, что недопустимо в
городе Веревкине, тогда как Митя стригся под полубокс, носил белую сорочку
и темные брюки без всяких там джинсов. Между братьями стали иногда
возникать конфликты, и один из них поставил меня в тупик. Дело в том, что
некогда, в сорок первом году, под Веревкиным шля тяжелые бои, в которых
отличились многие части ополченцев, которые, к сожалению, были полностью
уничтожены или взяты в плен гитлеровскими захватчиками. В нашем городе
была создана дружина Красных следопытов, которые под руководством
городского ДОСААФ искали места гибели ополченцев, а если находили, то
складывали их в братскую могилу, а документы передавали в военкомат. Если
же находили останки наших врагов, то их, конечно, оставляли на месте и
поглубже затаптывали.
И вот у нас в школе вдет комсомольское собрание. Было это в восемьдесят
четвертом году, когда мои близнецы учились в девятом классе. Выступает
отставной полковник Артем Груздь из ДОСААФ и произносит речь благодарности
от имени Родины красным следопытам и их куратору от имени райкома
комсомола Мефодию Стадницкому, который стал к тому времени, а я упустил
этот момент, внештатным инструктором райкома ВЛКСМ.
Вручают грамоту Мите, а тут выходит на трибуну Кирюша, и его тоже
встречают аплодисментами, полагая, что он скажет, как рад за своего брата.
А наш Кирюша говорит примерно так:
- Я предлагаю сделать братскую могилу и для немцев. Зачем их
затаптывать? Сорок лет прошло, у нас с Германией отношения нормальные. А
разве немецкие простые солдаты были виноваты, что их на нас гнали? А у них
тоже были матери и, может, дети. Ведь и ополченцев наших гнали в бой без
винтовок.
Сначала зал промолчал, а потом поднялось такое возмущение! Вы должны
были бы там оказаться, чтобы понять всю глубину народного негодования,
которое обрушилось на Кирюшу.
А он стоит, руки в карманах джинсов, волосы сзади в косицу завязаны, и
раскачивается на носках и на пятках, словно на палубе пиратского корабля.
В общем, собрание приняло решение об исключении Кирюши из комсомола за
крайний цинизм в адрес памяти народной войны. Правда, дали ему
испытательный срок из-за того, что у него такой хороший брат.
Вечером я слышал, как братья разговаривали во дворе, как раз под моим
окном. Они разговаривали тихо, но в осеннем воздухе под шепотом ленивого
дождика мне было хорошо слышно каждое слово.
- Ты мне жизнь хочешь сорвать? - спрашивал Митя. - Почему ты это
сделал? Ведь нарочно? Ты мне завидуешь?
- Я? Тебе?
- У тебя все наперекосяк. То на трубе не можешь научиться, то в баскет
тебя из команды вышибают. Ты неудачник. Кирка!
- Разве в этом дело? - ответил Кирюша. - Дело в том, братан, что ты
испугался за свою карьеру. А я, будь моя воля, и в самом деле ее бы тебе
разрушил!
- Почему? Ну скажи, почему?
- А потому что ты себе делаешь жизнь как паровозик на рельсах. Катишься
от председателя совета отряда и редактора стенгазеты к инструктору
райкома, потом в профком попадешь и будешь всю жизнь по кабинетам бумажки
носить. Тебя ведь на большее не хватит - ты всего боишься.
- Ну уж тебя по крайней мере я не боюсь!
- Потому что по утрам гантели поднимаешь шестьдесят четыре раза и
отжимаешься двадцать один раз?
- И холодной водой обливаюсь.
- Митя, ты хочешь стать серой личностью. И даже твои обтирания взяты из
арсенала ничтожеств. Ничтожество делает все по правилам.
- А ты кто? Наполеон?
- Не знаю, кто я такой.
- Пособник фашистов, вот кто ты такой!
- Дурак ты, Митяй. Я фашистов больше тебя ненавижу. Но и ваши игры в
красных следопытов ненавижу. Вы на все это смотрите, как какие-то
бухгалтеры.
- И товарищ полковник?
- И товарищ полковник в отставке. Кто-то там, наверху, получит за
инициативу орден, кто-то пониже - медаль, а тебе дадут грамоту с
портретом. Плевать вам на ополченцев, как и на немцев. Вы о своих делишках
думаете.
- А ты хочешь над нами подняться? - спросил с иронией Митя. - Ты нас
судишь, как какой-то инопланетный пришелец! Мы защищали Родину и поливали
ее кровью...
- Да катись ты - не поливал ты ничего. Ты хочешь быть как все и кончить
жизнь с персональной пенсией.
- Я хочу строить счастливое общество для всех трудящихся!
- Жалко мне тебя, банальный ты человек!
Тут Митя накинулся на Кирюшу, и они стали драться, а я хотел было
крикнуть, но моя Нианила Федоровна опередила меня и опрокинула на них
кастрюлю холодной воды.
Потом был случай с Зиной Ковалевой. Она к нам в школу перешла из
первой, где была признанной школьной красавицей. И за ее чары бились
славные наши молодцы - я искренне жалел, что в нашем учебном заведении
появилась такая Шемаханская царица. Впрочем, на меня эта девица
впечатления не производила, а мальчишек покоряла смесью хамства,
рискованной манерой одеваться, высокой грудью и, надо признать, чудесными
невинными глазищами, которые совершенно не соответствовали ее духовному
миру.
Так как братья Стадницкие были первыми парнями в десятом классе, то
всей школе было интересно узнать, чем закончится их поединок.
Сначала она отдавала предпочтение Мите, он был спортивным, подтянутым и
пользовался авторитетом среди учителей, что странно, так как учился он
посредственно - у него никогда не хватало времени на учебу: заедали
комсомольские поручения и общественная работа, которой Митя отдавал все
свое основное время.
А потом как-то я увидел, что Зину провожает домой после школы Кирюша. Я
шел как раз домой, они обогнали меня, не заметив, и я услышал фразу Зины:
- Он у тебя обыкновенный. Земной.
- А я возвышенный? - спросил Кирюша.
- Ты менее обыкновенный, - осторожно ответила Зина.
Роман Кирюши проходил сокрушительно и кончился крахом. Начиналась
перестройка и докатилась до нашего городка. Некий Максудов взял в руки наш
рынок. Кирюша в те дни совсем перестал учиться. И я не сразу, к сожалению,
догадался, что причиной тому была Зина. Любовь Зины дорого стоила. И если
Митя догадался об этом быстро и отступил, потому что в силу своего
характера предпочитал всегда оставаться на земле, то Кирюша решил, что
станет миллионером. Он пошел к Максудову и предложил свои услуги. Максудов
старался укорениться в Веревкине и поставил Кирюшу охранником в пивном
ларьке.
Вот это совершенно разрушило все мои теории и гипотезы. Если до этого
момента у меня почти не оставалось сомнений в том, что Митя - это первый,
земной близнец, весь в отца, а Кирюша ихний, то Кирюша-вышибала меня сбил
с толку - разве такими бывают инопланетяне?
В первый же день работы, получив аванс, Кирюша повел Зину сначала в
магазин "Французское бордо", чтобы купить ей туфли и платье, а потом в
бывшее кафе-столовую "Юность", которая теперь стала рестораном "Эклеро".
Они целовались с Зиной в парке, и все это видели, но на следующий день
Зина переехала жить к Максудову, который познакомился с ней прошлым
вечером в ресторане "Эклеро", которым тоже владел.
Кирюшу после этого окончательно выгнали из комсомола и из школы,
прислужники Максудова исколотили его прямо на площади, когда он хотел
поговорить с шефом, а в счет аванса отобрали у него видик, которым владела
семья Стадницких.
После этого в семье Стадницких был совет, некоторые слова и выражения
которого донеслись к нам через стенку.
Среди них выделялись громкие слова типа: "бездельник!", "хулиган!",
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг