стенам. Стоял жгучий мороз, у центрального супермаркета стояла очередь за
резиновыми сапогами. Детей выпускали на улицу только в марлевых повязках.
Поперек улицы рабочие растягивали транспарант:
"СЛАВА НАШЕМУ ГОРОДУ НА ПУТИ К ТЫСЯЧЕЛЕТИЮ!"
Второй плакат Мощину попался на выезде из Гусляра:
"ЭКОЛОГИЯ ДОЛЖНА БЫТЬ ЭКОЛОГИЧНОЙ!"
- Вот именно, - сказал Мощин. - Так держать!
- Вы ко мне? - спросил шофер.
- Я с собой беседовал, - ответил Мощин.
- Это правильно, - согласился шофер. - Всегда лучше с умным человеком
поговорить. У меня к вам просьба, Леонид Борисович. Когда будете снова с
собой разговаривать, спросите, когда будем новый кар получать?
- А чем тебе наш скромный "ауди" не подходит, Трофимыч? - удивился предгор.
- Беспокоит меня состояние его днища, - сказал шофер.
- Отчего же?
- От этой грязи! От "розочки", блин!
- Не стоило бы тебе слушать бабские сплетни, - сказал Мощин.
Машина съехала с шоссе и пошла, слегка подпрыгивая, по дорожке, что вела к
стройке века. Пока еще здесь не было покрытия.
Впереди уже показался возведенный до третьего этажа замок - личная
резиденция Леонида Борисовича.
Машина съехала с пригорка, но тут в ней что-то треснуло, и днище ее
отвалилось. К счастью, скорость была невелика и, отваливаясь вместе с
днищем, шофер успел тормознуть.
Мощин рассердился на шофера, на машину и на интриги.
Он вылез и пошел дальше по снегу пешком, а шофер вел машину сзади, держась
за руль и перебирая ногами.
Дальнейшая судьба предгора складывалась драматично.
Отдав деньги за кирпич, Мощин оставил шофера с машиной, а сам побрел
обратно к шоссе, чтобы там проголосовать и вернуться в город.
Время было к вечеру, пятница, ни одной машины к городу не встретилось, а
те, что встретились, не остановились.
Только к шести часам вечера (вы представляете, в каком состоянии?) Леонид
Борисович вступил в Гусляр, который уже издали дал о себе знать легким
запахом тления, издаваемым "розочкой". Над городом царил мир. Кое-где в
окнах мерцало голубым - работали телевизоры. По мере продвижения
руководителя к центру города глубина грязи увеличивалась. Одно дело ездить
по Гусляру на персональной машине, совсем другое - оказаться в положении
пошлого пешехода.
Мощин был зол на фирму "Ауди", которая выпускает такие негодные
автомобили, на глупого шофера, на черную грязь, на плохое освещение на
улицах, на проезжавшие мимо и обдававшие его черной грязью машины, на
молодежь, которая не уступает дороги, на жену, которая не ждет его
обедать...
Жена действительно не ждала его обедать. У жены было горе, и она ждала
мужа, чтобы поделиться с ним.
- Герасима Ксюша привезла, - заплакала она, увидев на пороге мокрого,
несчастного, осунувшегося мужа. - С утра доктора надо вызвать.
- Что еще? - Мощин уселся на стул в коридоре. Дорогой был стул, из
итальянского мебельного гарнитура.
- Сказать нельзя, - ответила жена. - У них в садике эпидемия, но такая
страшная, что нельзя даже сообщить...
- Опять бабские сплетни, - досадливо отмахнулся Мощин и пошел на кухню,
забыв раздеться. - Покормила бы...
- Ты что не разуваешься! - закричала вслед мужу Мощина. - Опять мне за
тобой подтирать. По колени промок!
На крики из комнаты выбежал, постукивая копытцами, милый ребенок Герасик.
- Это что еще за мода? - возмутился Мощин, стягивая мокрый ботинок. -
Сейчас же сними!
Ботинок стягивался с трудом, настолько одеревенела, окостенела от мокрого
холода нога.
- А у Нинки из младшей группы копыта зеленые, - сообщил Герасик.
Мощин хотел было накричать и на внука, и на жену, и на дочку - на всех,
кто занимается чепухой, когда человеку так плохо, но тут наконец его
ступня выскочила из мокрого ботинка и оказалось, что она очень похожа на
копыто.
- Этого еще не хватало! - сказал Мощин. - Где мои шлепанцы?
Жена кинула ему шлепанцы, она была недовольна.
Мощин решил не говорить жене о своих копытах. Он знал, что она скажет.
Поэтому кое-как надел шлепанцы и пошел в туалет, но по дороге один
шлепанец потерял, и жена заметила. И крикнула ожидаемое:
- Козел, ну прямо козел!
- Ты на своего внука посмотри! - огрызнулся городской голова. - А потом
обзывайся.
Это было несправедливо, и жена зарыдала. Внучок тоже начал плакать.
Открылась дверь, пришла дочка.
- Эй, что за лужа? - закричала она с порога.
Все стали смотреть на лужу - оказалось, что это не лужа, а киселеобразная
масса из ботинок и сапог черного цвета.
И запах от этой массы шел фосгенный.
- Нет, - сказал Мощин, - пахнет таллием. Его соли.
- Я тебе сколько раз говорила, оставляй обувь на лестнице! - крикнула
жена, хотя говорить этого она не могла, даже в элитном доме все равно бы
через две минуты все украли.
- У нас, - сказала дочка, раздевшись, - сегодня первый этаж конторы
пополз. Опустился, понимаешь, весь дом на этаж. Кто с первого этажа в
живых остались, к нам переселились. Представляешь, какая толкотня началась!
- Почему мне не докладывают! - совсем уже рассердился Мощин. - Сейчас же
еду в Гордом. Я им покажу!
Тут зазвонил телефон.
Звонил начальник пожарной команды. Сообщил, что площадь Первопроходцев
осела на метр. Что делать?
- Сейчас буду! - крикнул Мощин. - Высылай за мной пожарку!
- Они все без резины стоят, - ответил начальник пожарной охраны. - Резину
у них съело.
- Ничего, - упрямо сказал городской начальник, - пешком дойду. Я им
покажу! Я все поставлю на место!
Он попытался натянуть на копыта ботинки, но не получилось.
Дочь посмотрела на потуги отца равнодушно.
- У нас, - сказала она, - есть некоторые - потеряли ноги и ползают.
- Как так ползают? - заинтересовался Герасик. - На животиках?
- На санках, - ответила мама.
- А то у нас две девочки в садике на животиках ползали... - Мальчик снова
заплакал.
Но взрослым не было до него дела, потому что потухло электричество, и все
стали искать свечи. Мощин все грозился уйти на голых копытах, а жена
говорила ему:
- Не смей, Леонид, потеряешь ноги, новых не будет! Кости не
восстанавливаются, я тебе как учитель начальных классов говорю!
- Папочка, не ходи! - присоединилась к маме дочь. - Мороз двадцать
градусов, копыта отморозишь!
Но Мощин не послушался. Он вырвался и побежал, стуча копытами, вниз по
лестнице.
К счастью, не он один оказался сознательным гражданином. У дверей в черной
грязной речушке покачивалась спасательная надувная лодка желтого цвета. В
ней сидел профессор Минц в дождевике.
- Что делать? - крикнул Мощин от дверей.
- Садитесь! Поплывем, будем принимать меры!
Профессор Минц уже не казался Мощину таким отвратительным, как недавно.
Приятный профессор, отважный.
- Какие меры? - спросил Мощин.
Надувную лодку понесло вдоль Пушкинской улицы.
- Кружок "Юный химик" имени Петрянова-Соколова, - загадочно ответил Минц,
энергично гребя по скользкой дороге.
Но путешествие, начавшееся так славно, чуть не закончилось трагедией.
Лодка попала в поток черной жижи, стремившейся к реке Гусь. Потребовалась
вся сила и сноровка немолодого профессора, чтобы не быть смытыми в речку,
которая вскрылась ото льда и несла к Белому морю свои черные непрозрачные
воды. Тяжко воняло.
- Постарайтесь не дышать! - приказал профессор Мощину, и тот прижал к носу
рукав.
Стало немного лучше. Сквозь рукав предгор строго крикнул:
- Смесь совершенно безопасна!
- С чем вас и поздравляю, - отозвался профессор.
- А скажите, откуда у Герасика копыта? - спросил Мощин.
- Оттуда! Помолчите, вы мне мешаете грести!
От реки Гусь, скользя, падая и отчаянно крича, бежали несколько любителей
подледного лова. С ужасом Мощин увидел, что из реки к ним тянутся щупальца
непонятных чудовищ, напоминающих американский фильм ужасов.
Вот одно из щупальцев дотянулось до старика в дохе. Старик отбивался от
чудовища удочкой.
- Что это? - закричал Мощин.
- Возьмите пистолет! - приказал профессор. - Он у вас под ногами!
- Но что это? - повторил вопрос Мощин, шаря под ногами в поисках оружия.
- Стреляйте! Это водоросли! - крикнул профессор.
Мощин стал стрелять, и, стреляя, он все более входил в раж. Водоросли не
пострадали от его стрельбы, но нескольких рыбаков ему подстрелить удалось.
Патроны кончились. Мощин запустил пистолетом в щупальце, а профессор
укоризненно произнес:
- Не по-хозяйски себя ведете. Пистолеты на улице не валяются.
Он вытащил из кармана маленький, но мощный электромагнит и притянул
пистолет к себе в карман.
Они пересекли грязевой поток и взяли курс выше по склону.
Там, на суше, им пришлось бросить надувную лодку, и они побежали задними
дворами, где еще лежал снег. Его белизна выгодно отличалась от черной
грязи. Даже Мощин наконец проникся этой мыслью и сказал:
- А может, зря мы так чистим, дорогой мой человечище?
- Поздно раскаиваться. Вас предупреждали, а вы не вняли. Теперь вся
надежда на петряновцев-соколовцев.
- На кого?
- Не отставайте!
Они подбежали с тыла к трехэтажному кирпичному зданию. Мощин, который
никогда не ходил по дворам, не сразу сообразил, что это - средняя школа ©
2.
Задняя железная дверь была закрыта.
Минц постучал в нее три раза, потом после паузы еще два.
Дверь приоткрылась. Мощин ожидал увидеть в щели человеческое лицо, но
ничего не увидел, потому что, как оказалось, лицо появилось на уровне его
пояса. И голос оттуда потребовал:
- Пароль!
- Таблица Менделеева! - послушно ответил Минц. - Отзыв?
- Гафний! - произнес высокий голос.
Железная дверь со скрипом отворилась, и девочка лет десяти в синем халате
и респираторе впустила мужчин в темный коридор.
- Следуйте за мной, - строго сказала девчушка. - Смотрите под ноги. Здесь
свет вполнакала. На электростанции предохранители летят один за другим.
Сначала слизью покрываются, а потом летят к чертовой бабушке.
- Девочка, разве можно так выражаться? - удивился Минц, а Мощин спросил:
- Почему они летят к этой бабушке?
- А вы пробовали действовать солями гафния на медные провода, ну?
- Не пробовал.
- Тогда нагнитесь, - сказала девчушка, - а то лбы расшибете, коллеги.
- Я тебе не коллега, - рассердился Мощин, - я руководитель этого города!
- Кто вас не знает, - вздохнула девочка. - Как говорит моя мама: скорей бы
он по этапу загремел.
Мощин хотел спросить адрес мамы, чтобы принять меры, но поостерегся.
Девочка провела их темным коридором до лестницы, затем наверх, мимо
школьной раздевалки, в которой в ожидании хозяев смирно стояли ряды
резиновых сапог и висели резиновые дождевики. У двери в химический кабинет
она остановилась и условно постучала. Из-за двери послышался голос:
- Пароль!
Но вместо положенного ответа девочка сказала:
- Открывай, нас могут в любую минуту засечь! Я привела людей.
Дверь приоткрылась. Взрослые вошли.
В химическом кабинете тревожно пахло. Из нескольких детей, ожидавших там,
трое или четверо были в противогазах.
- Садитесь, - предложил мальчишка в красном свитере, - располагайтесь. Вы
пришли просить союза?
- Чего просить? - не понял Мощин.
- Да, - сказал Минц. - Мы пришли просить помощи от имени всего города.
- Так не пойдет. - Мощин поправил очки и пошевелил щеками. - Все идет
путем. Все под контролем.
- Разуйтесь, - приказал мальчик Мощину.
- Попрошу без выпадов! - рассердился глава города. - Кто твои родители?
Давно не пороли?
- Оставь его, Руслан, - сказала девочка, которая привела Мощина и Минца. -
Ему нравится ходить на копытах, ездить на машине без дна и покрышек, а
когда он придет домой и увидит, что сделали с его квартирой водопроводные
удавы, он будет хохотать!
- Какие удавы? - слабым голосом спросил Мощин. - Где удавы?
- Идите, - сказала девочка. - Мы вас не задерживаем.
Мощин, конечно, хотел закончить безобразие, которое обрушилось на Великий
Гусляр, он хотел видеть себя и близких красивыми и здоровыми, но его
возмущало то, что за спасение города взялись недоросли, двоечники,
детишки...
- Пожалейте самолюбие Леонида Борисовича, - попросил детей Минц. - Он
нервничает и не понимает, что бормочет. Он же не знает, чем все это
грозит...
- А чем? - быстро спросил Мощин.
- Гибелью всего живого, - ответила девчушка. - Возьмите элементарный
компьютер, и он вам все экстраполирует.
- И можно все вернуть взад? - спросил предгор.
- Можно, но не сразу, - ответил злой мальчик Руслан, видно, главарь этой
банды несовершеннолетних.
- Мне надо посоветоваться, - сказал Мощин.
- С кем? - удивился Лев Христофорович.
- С товарищами, - строго ответил глава города, потому что не знал, с кем
бы ему посоветоваться, но точно знал, что советоваться необходимо, это как
бы административный ритуал.
- Пускай идет, - безнадежно сказала девочка.
Она так показала на дверь, что на Мощина, который уже направился к этой
двери, снизошло прозрение.
"Что я делаю? - подумал он. - Я иду к смерти и толкаю к ней собственную
семью. Я уже стал уродом... И чего я боюсь? Кого я презираю?"
Мощин обернулся к детям, которые внимательно смотрели ему вслед, и тихо
произнес:
- Простите меня, дети, давайте спасать наш город вместе. К сожалению, я
истратил доллары...
- О деньгах ни слова, - сказал Минц. - Нам все известно. Перейдем к делу.
- Нам нужны ваши гарантии, - сказал Руслан. - Во-первых, прибавить
зарплату учителям нашей школы.
- И заплатить ее наконец, - добавила девочка.
- Во-вторых, отремонтировать в нашей школе крышу.
- Сделаю, - сказал Мощин.
- И главное - больше никогда не вступать в сделки с грязными типами.
- Но он же из Москвы приехал! - сказал Мощин.
- В Москве тоже в отдельных случаях иногда встречаются не очень хорошие
люди, - заметил Минц.
- Забудьте об этой соли, - сказала девочка, - что бы вам ни предлагали.
- Клянусь! - воскликнул Мощин. - Клянусь здоровьем моего внука! - Потом он
понизил голос и спросил: - А копыта вы мне исправите?
- Пока копыта появились на ногах сорока двух процентов жителей нашего
города, - сообщил Минц.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг