Луэллы.
Но она была. И у меня есть доказательство. Блестящая матовая пластинка
размером с ладонь. Минивизор. Чудо инопланетной техники... Мне дала его
несколько минут назад сама Луэлла. Когда улетала... Чтобы я мог видеть,
как она... Да. Несколько минут назад я действительно видел на экране
Луэллу. Вернее, гигантскую сигару космолета, на котором Луэлла смело
летела навстречу смертоносному лучу кшакшей, закрывая собой Землю, хрупкую
голубую планету...
Минуту назад я все это видел. Теперь не вижу. Ничего... Экран
минивизора мертв, он не передает никакой информации о Луэлле. Потому что
ее...
Нет!
Экран мертв.
Так зачем мне эта серебристая безделушка?
Я размахнулся и изо всех сил запустил матовую пластинку куда-то вдаль.
Она полетела, вращаясь, как бумеранг, но не вернулась, а упала в сугроб
рядом с хоккейной коробкой.
- Зачем? - тихо спросила Фиделина. Глаза ее были красными от слез.
- Не знаю, - ответил я. - Просто...
И замолчал, не зная, что сказать Фиделине. Как объяснить ей свой
странный поступок. Я на самом деле не понимал, зачем я выкинул этот
прибор, чудо инопланетной техники. Можно было забрать его домой,
разобрать, посмотреть, как он работает.
Или оставить, как память о Луэлле...
Но у меня не было никакого желания лезть в сугроб за минивизором. Пусть
лежит там, куда упал. Может быть, кто-нибудь и подберет, если
понадобится...
Фиделина медленно, словно нехотя, поднялась со снега и села на
скамейку, которая, полузасыпанная снегом, стояла под деревом. Я присел
рядом, смахнув снег.
- Вот видишь, как, - сказал я, чтобы не молчать.
- А знаешь, - сказала вдруг Фиделина, - я не верю. Я буду ждать, когда
Мари вернется.
Даже сейчас, когда Луэллы не было, Фиделина предпочитала называть свою
подругу кубинским именем. Может быть, она и права...
- Я тоже буду ждать, - ответил я, - но...
- Мы будем ждать вместе, правда? - со странным воодушевлением говорит
Фиделина. И легко кладет мне на плечо свою невесомую ладонь. - Ведь мы с
тобой друзья, правда?
- Друзья, - облегченно выдыхаю я.
И в этот миг откуда-то со стороны притихшего дома, уже почти уснувшего
в ожидании нового дня, доносится тревожный окрик:
- Фиделина! Donde estas? Ven a casa, ya es tarde!1 Это был голос отца
Фиделины. Было поздно, и он волновался, куда исчезла его дочь.
- Меня зовут, - вздохнула Фиделина. - Надо идти... Дома, наверное,
волнуются. Я, наверное, не усну сегодня. Никогда не думала, что может
случиться такое... - она тихо всхлипнула. И медленно, словно нехотя,
поднялась со скамейки.
- Ya voy, ahora!2 - крикнула в темноту Фиделина, чтобы отец не
беспокоился.
- До завтра, - сказал я.
- До завтра, - ответила Фиделина.
- Ты вся заплаканная, - заметил я, - что ты скажешь, если дома спросят?
- То и скажу, - вздохнула Фиделина.- Про Марисель... Папа у меня
хороший, может быть, поверит...
- А если не поверит?
- Не знаю, - снова вздохнула Фиделина. - Ну ладно, пока. Увидимся
завтра...
И она ушла...
Я остался один в темном и пустом дворе. На небе ярко мерцали звезды,
искрясь мириадами разноцветных огней. Какие она маленькие, звезды, если
смотреть с Земли! Как песчинки...
А вблизи они, должно быть, огромные, во много раз больше солнца. И
вокруг них вращаются по своим орбитам планеты - такие же, как Земля... И
там, на планетах, живут люди, которые ничего не знают о Земле.
И где-то там, среди звезд, в мрачных глубинах Вселенной, затаились,
зализывая раны, злодеи-кшакши...
Нет! Не нужно думать о них. Ведь они погубили Луэллу...
Я оглянулся и бросил взор на юг - туда, где ослепительно сияло
созвездие Возничего. И самая главная звезда созвездия - Капелла - светила
ярче всех, затмевая своим веселым светом остальные звезды. Капелла... Или
- Каэлла, как называла Луэлла. Там, у этой звезды - Ауэя. Счастливая
планета, обогнавшая Землю на несколько тысячелетий. Ауэя обогнала Землю,
но не стала от этого человечнее и добрее, несмотря на сверхсветовые
звездолеты и прочие энергетические поля, которые еще предстоит придумать
нам, землянам...
И на этой счастливой планете жила Луэлла. Мечтала о чем-то своем,
сокровенном мне недоступном. Радовалась, что приносит пользу своему
человечеству, работая на Земле в качестве исследователя людей. И вот
теперь Луэллы нет. Совсем нет... Она исчезла, распавшись на атомы под
безжалостным лучом кшакшей. От Луэллы не осталось ничего, кроме сгустка
невидимых взору атомов, разлетевшихся по Вселенной.
А звезды надо мной сияют также ярко и весело, словно ничего не
случилось...
Эх, звезды... Как же вы далеки от Земли! Как вы холодны и равнодушны!
Равнодушны ко всему, что творится во Вселенной! Равнодушны к судьбам
людей... Вы безразлично взираете с высоты на творящееся в мире зло. Вам
наплевать, что слабый становится добычей сильного, а из-за тупого
бессердечия умирают хорошие и добрые люди. Вы, звезды, сейчас безмятежно
взираете на Землю с космических высот, как взирали миллионы лет назад, и
будете смотреть еще много столетий,- но вам нет никакого дела до того, что
больше нет Луэллы. Инопланетной девушки, которая могла бы жить еще очень
долго, и мы еще очень долго оставались бы друзьями, не замечая так
неожиданно возникшую разницу в возрасте... Вам, звезды, наплевать с вашей
заоблачной высоты на то, что я сейчас чувствую, что творится у меня на
душе, какие безжалостные кошки скребут по груди, безысходной тоской
сдавливая сердце... И Фиделина ушла, оставила меня одного... Ее позвали
домой, и она ушла, сказав только: "Увидимся завтра..." Ей тоже невесело
сейчас, но разве вы поймете это, проклятые газовые шары? Нет, вам никогда
не понять человека, вы чужды людям, их мыслям чувствам, стремлениям - хотя
зажигаете свои приветливые огоньки каждую ночь. Но от вас нет ни тепла, ни
холода. Одно равнодушие... Так зачем вы взираете сейчас на меня своими
насмешливыми глазами? Уйдите, скройтесь с глаз за облака, исчезните
совсем, станьте невидимыми! Вы не имеете права так весело сверкать над
Землей! Я не хочу вас видеть...
Но звездам действительно было все равно, и они по-прежнему безмятежно
разглядывали с высоты уснувшую Землю, равнодушно подмигивая людям
разноцветными глазками...
И я не выдержал. Мне стало страшно... И я что есть силы побежал домой.
Мне хотелось только одного - укрыться за прочными панельными стенами
своего дома, чтобы не видеть равнодушных глаз, немых и безучастных
свидетелей недавней катастрофы. Я боялся звезд, мне казалось, что на меня
насмешливо смотрят безжалостные, пустые и холодные глаза кшакшей. И каждый
взгляд - это смертоносный луч, поражающий прямо в сердце. Или бортовые
огни их черных звездолетов. Сейчас они приземлятся на пустынных и сонных
ночных улицах, бесшумно откинув тяжелые черные люки, и из мрачного чрева
вражеских космических машин выбегут вооруженные до зубов инопланетные
захватчики, жестокие и безжалостные. И огни пожаров озарят сонный город...
Но ничего не происходило. Не было вражеских звездолетов, которые
придумал я сам. Поздний вечер был безмятежно тих, и мир оставался прежним.
Только в этом мире не было Луэллы...
XIII
...Нет, наверное, на Земле такого человека, который не любил бы подолгу
смотреть на черное ночное небо, усеянное мириадами звезд. Звезды издревле
влекут к себе человека. Влекут красотой и недоступностью. А еще - тайной:
есть ли там, около этих далеких солнц, жизнь? Одиноки ли мы во
Вселенной?
И если не одиноки, то каковы они, наши братья по разуму? Похожи ли они
на нас? Сможем ли мы когда-нибудь встретиться с ними? И если эта встреча
когда-нибудь состоится, поймем ли мы наших космических братьев?
Но сколько ни смотри в ночное небо, сколько ни вглядывайся в
причудливые рисунки созвездий, ответов на эти и другие вопросы ты никогда
не найдешь.
Звезды умеют хранить свои тайны и не спешат доверять их людям...
Я тоже люблю смотреть на звезды. Часто, как только стемнеет, я выхожу
на балкон и ищу в темном небе Капеллу, самую яркую звезду в созвездии
Возничего. Смотрю и вспоминаю Луэллу, девочку с этой далекой звезды.
Девочку, которая когда-то, много лет назад, возможно, жила на Земле. В
Староволжске... Девочку, с которой я дружил. Девочку, которая навсегда
осталась в моей памяти...
А потом я ухожу в комнату, достаю из книжного шкафа альбом с
фотографиями.
И смотрю на фото, которое подарила мне эта девочка. Кубинская девочка с
красивым и звучным, как добрая мелодия, именем - Марисель Ландровес.
Смуглолицая кубинка с густой копной черных волос, волнами спадающих на
узкие плечи. Кубинская девчонка, выдумщица и фантазерка, которая однажды
сказала мне, пряча ликующую усмешку в хитринках агатовых зрачков, что она
прилетела с другой планеты. Прошли годы, и сама Марисель, наверное, давно
уже забыла свои слова, случайно сказанные во время веселой детской игры.
Слова, в правдивость которых почему-то хотелось поверить сразу. Они
почему-то запали мне в душу, и когда Марисель уехала на Кубу, появилась
эта грустная сказка. А может быть, совсем и не сказка...
И вот я держу в руках фотографию. Марисель и ее подруга Фиделина сняты
во весь рост. Они стоят на фоне старинного дворца, построенного двести лет
назад по повелению Екатерины Второй. Путешествуя из Петербурга в Москву,
великая русская императрица любила останавливаться в древнем Староволжске.
Фотография была сделана в июне 1983 года. Когда мы вместе ходили по
залитым горячим летним солнцам улицам города, рассматривая старинные
здания. Вернее, здания рассматривали девчата, а я рассказывал им о том.
Что я знаю о тех исторических памятниках, мимо которых мы проходили.
На площади перед дворцом к нам подошел фотограф, молодой веселый парень
с добрым взглядом синих глаз. И предложил сфотографироваться. Он еще
как-то странно подмигнул мне, словно мы были знакомы...
Фотографироваться я не стал. А вот девчата согласились.
И вот передо мной лежит эта фотография... Она ничуть не изменилась.
Даже не пожелтела, как другие. Такая же новая фотокарточка, как и тогда,
когда мне было тринадцать с небольшим лет. А Марисель и Фиделине - по
двенадцать.
Кажется, это было только вчера...
Но нет! Это было очень давно. Я даже не помню, сколько лет прошло. И
оттого вымысел слился с реальностью, и уже трудно отделить быль от выдумки.
И вот я смотрю, как уже смотрел много раз, на старый снимок - привет из
далекого детства. И вижу двух девочек. Одна - невысокая, в мальчишеской
стрижке, круглолицая, большеглазая. Это Фиделина. Почему-то очень похожая
на Наташу Гусеву - Алису Селезневу из фильма "Гостья из будущего". Другая
- смуглая, черноволосая, с веселыми искорками в черных бусинках зрачков.
Марисель... На обеих - советские джинсы и футболки. Только на Фиделине
футболка белая, а на Марисель - ярко-красная. Правда, фотография
черно-белая, и поэтому футболка на Марисель кажется темной. Но я хорошо
помню, что Марисель в то лето ходила в красной футболке...
На футболке видны смутные очертания старинной церкви со множеством
колонн над порталом и двумя башнями по бокам. Над церковью идет надпись
по-испански: "HABANA VIEJA" - то есть "Старая Гавана". Надпись видна
нечетко, можно различить лишь несколько букв. Но это не так уж и важно...
Я же помню, что Марисель носила красную футболку, на которой был
изображен Кафедральный собор Гаваны, опоясанный надписью на испанском
языке. И хорошо помню, что в тот день, когда Марисель фотографировалась,
на ней была надета именно эта футболка...
Черные волосы Марисель, не перехваченные ленточкой, разбросал в разные
стороны ветер и она придерживает их рукой, чтобы они не закрывали лицо.
Марисель стоит вполоборота к Фиделине и весело смеется. Наверное, это я
чем-то насмешил ее...
Я переворачиваю фотографию и читаю на обратной стороне: "Не испровимому
любителю фонтастики. 6 июня 1983 года. Куба-СССР - дружба". Марисель и
Фиделина ". Фотографию подписывала Марисель. Фиделина стояла рядом и
диктовала по буквам, чтобы Марисель не ошиблась. Но Марисель все равно
написала неверно. С ошибками в двух словах - "неисправимый" и
"фантастика". Их надо бы подправить. Но зачем, если они написаны рукой
Марисель? Значит, так и должно быть...
Да и чего требовать от двенадцатилетней кубинской девчушки, для которой
русский язык не был родным? Чего требовать от инопланетной девчушки,
которая...
Впрочем. Я так и не могу сказать с уверенностью, была ли она на самом
деле. Марисель действительно в шутку сказала мне, что она инопланетянка,
но Луэллу придумал я сам, когда уехала Марисель.
В глухой тоске я бродил по опустевшему "кубинскому двору", сокрушенно
заглядывая в знакомые окна на первом этаже, в тайной надежде увидеть за
стеклом знакомое лицо. Вот сейчас Марисель, как вчера, выбежит во двор.
Помашет мне рукой... Задорно улыбнется... Скажет: "Ты здесь? А я
думала, сидишь дома и читаешь дурацкую фантастику про инопланетных
пришельцев..."
Но я не обижусь на нее. Как я могу обижаться на Марисель, она же такая
красивая девчонка...
Но Марисель не выходила во двор. А мой взгляд, как в тупик, упирался в
окна, заляпанные грязно-белой известкой. Окна в грязных потеках холодной
дождевой мороси, пустые и безжизненные... То есть не совсем безжизненные:
за окнами сновали какие-то неясные, смутные тени. Тени маляров - слегка
подвыпивших рабочих, которые делали в опустевшей квартире капитальный
ремонт. Готовили осиротевшие стены к приему новых жильцов.
И не этим ли промозглым июльским днем, глядя в пустоту заляпанных
известкой окон, я и придумал Луэллу, девочку с далекой звезды?
Я придумал сказку, в которой еще не было трагического финала, потому
что мне очень хотелось снова увидеться с Марисель. Потому что попасть на
планету, которую придумал ты сам, гораздо легче нежели поехать в страну,
расположенную на одной планете с тобой.
Достаточно лишь поднапрячь воображение, которое пересекает любую
вселенную быстрее мысли...
И получилось так, что, вспоминая кубинку Марисель, я вспоминал и
инопланетянку Луэллу. Их соединила общая память. Грустная память об
уходящих вослед за косыми струями холодного дождя сказкам остававшегося
где-то за дальними горизонтами детства.
И еще я знаю одно: все было именно так!
Даже если я что-нибудь придумал. Потому что придуманное очень легко
может стать реальным. Стоит только очень сильно захотеть...
.. Я смотрю на старое фото, когда мне становится особенно грустно.
Когда наваливается глухая тоска. Желтая, как грязная речная вода.
Беспощадная, безысходная тоска по счастливым временам навсегда ушедшего
детства. Ведь там остался я сам, остались мои друзья-кубинцы. С которыми,
скорее всего, я уже никогда не увижусь.
И, чтобы хоть на мгновенье вернуться к ним, я достаю эту фотографию.
Словно она- единственная ниточка, которая связывает меня с ушедшим
детством.
Я смотрю, как весело смеется Марисель-Луэлла, как задорно блестят ее
озорные черные глаза, как шаловливый ветерок треплет ее длинные черные
волосы. Смотрю, как задумчиво и грустно улыбается мне так похожая на
обычную русскую девчонку - пройдет мимо, и не заметишь в пестрой уличной
толпе - Фиделина.
И чувствую, что они и сейчас рядом со мной, две неразлучные подруги.
"Сиамские близнецы", как в шутку называли их во дворе...
А если Фиделина рядом, если вместе с ней Марисель - то это значит, что
я не одинок. Что мои друзья и сейчас рядом со мной. Хотя бы на
фотографии...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг