очень скучно и неинтересно.
- Скучно - это я согласен, но насчет "неинтересно" с тобой не соглашусь.
Посмотри, какие дебаты развернулись...
- Значит, ты остаешься?
- Я бы с удовольствием слинял, - ответил я, - но меня останавливает
совсем не комсомольская совесть, а желание узнать, чем все закончится. Так
что пишите письма...
- Ой, завтра расскажешь, Андрюша? - пропела Леночка. - Ладно?
- Посмотрю на твое поведение, - ответил я.
- Да ну тебя! - Леночка сделала обиженное лицо. Однако карие глаза
девушки, добрые и по-детски широко распахнутые в мир, дружелюбно смотрели
на меня.
Леночка мне очень нравилась. Что-то в ней было необычное. Несмотря на
свои восемнадцать лет, она казалась большим ребенком, и в начале эта
детскость мне в ней не понравилась. Помню, год назад, в колхозе, мы вместе
ходили на ферму за молоком, и Леночка Корнилова показалась мне круглой
дурой.
Правда, теперь мое мнение о ней изменилось самым кардинальным образом.
В первую очередь благодаря Ленке Зверевой, которая, что называется,
"открыла мне глаза" на Корнилову. Ну, и я сам постоянно наблюдал за ней,
так что мог сделать некоторые выводы.
И чем больше я наблюдал за Леночкой, тем сильнее чувствовал, что
медленно, но верно влюбляюсь в эту необычную девушку. Добрую, чуткую,
безобидную, похожую на небесного ангела, случайно оказавшегося на нашей
грешной Земле...
- Тогда и тебя "да ну", - ответил я Леночке в тон.
Она дружелюбно посмотрела на меня, но ничего не сказала. Ушла вслед за
своей подругой Марго, которая почему-то не приняла участия в нашем
разговоре. Чем, признаться слегка меня удивила: Марго была очень
словоохотливой девушкой, любила поговорить на разные темы. Но чаще всего
без темы. И что удивительно, меня совсем не раздражала ее болтовня. Даже
наоборот, мне почему-то нравилось разговаривать с ней...
А тем временем пресс-конференция комсомольского бюро вступила в новую
стадию. Из средних рядов поднялась высокая девушка, одетая в ярко-красный
вельветовый костюм, и поинтересовалась у Лены Блатной Берет, чем
занимается учебный сектор. Лена ответила, что после каждой сессии в
факультетской стенгазете "Слово" дается анализ успеваемости, вывешиваются
статистические таблицы - соотношение "неудов", "удов", "хоров" и "Отлично"
по каждой группе. Более того, совместно с УМК, УВК (что обозначали сии
аббревиатуры, я так и не понял - Лена их не расшифровала) выпускаются
ежемесячные приложения к "Слову", своего рода "Молнии", в которых
"пропесочивают" нерадивых студентов, в основном прогульщиков.
- И это все? - удивленно спросила девушка в вельветовом костюме.
- А что вы можете предложить сами? - спросила Лена.
И тут неожиданно для всех слово взял Александр Степанченко, мой
одногруппник.
- По-моему, - глубокомысленно начал он, подражая манере разговора
Фомченко, - учебный сектор должен работать не раз в месяц, а ежедневно.
По-моему, учебный сектор обязан держать руку на пульсе всего, что
происходит на факультете. Быть в курсе того, чем живут студенты. Ибо
вполне возможно, что студент, которого мы сейчас дружно клеймим как
прогульщика и приклеиваем к нему ярлык "хвостиста", в этот момент больше
нуждается в моральной поддержке со стороны комсомольского бюро и учебного
сектора. Потому что мы, студенты, живые люди, у нас могут быть личные
проблемы. Вот и представьте - у человека несчастье, а вы его беретесь
"пропесочивать". То есть сыплете соль на еще живую рану.
- Если так рассуждать, - заметила соседка Степанченко, весьма дородная
девица то ли с четвертого, то ли с пятого курса, - то мы должны всех
хвостистов и неуспевающих гладить по головке. Впрочем, так и делается.
Студенты знают, что наш декан - очень демократичный человек, и эти
беззастенчиво пользуются. В плане самокритики могу сказать, что сказанное
выше относится и ко мне тоже.
- А при чем здесь декан? - громко поинтересовался мужской голос.
- Неужели вы ничего не понимаете? - усмехнулась дородная студентка. С
нее бы картины писать Кустодиеву какому-нибудь. - Вот возьмем нашу
группу...
На летней сессии у нас было десять "неудов" по русской литературе.
После первой пересдачи неуспевающих осталось всего пять. А теперь нет ни
одного.
"Неуды" превратились в "удовлетворительно". Среди нас были и такие
оригиналы, которые ходили сдавать по три-четыре раза, и не мытьем, так
катаньем добивались положительной оценки. Разве это порядок? Если бы я не
знала, что наш декан порядочный человек, то я бы решила, что кому-то
выгодно, чтобы у нас на факультете учились случайные люди. Помню, при
прежнем декане все было по-другому...
- Кто-то, я вижу, соскучился по твердой руке, - вполголоса заметила
сидящая впереди меня пятикурсница Лена Рудина. Мать Лены работала на
кафедре общего языкознания и на первом курсе вела у нас латинский язык.
Правда, экзамен у нас принимал Варазин, и это было, с одной стороны,
мучительно, потому что Варазин был холостым и имел возможность гонять
студентов по своему предмету до посинения. А с другой стороны, было очень
весело, особенно когда уже начали сгущаться сумерки и нас всех чуть не
закрыли в аудитории...
- Сейчас я выдам ей, что о ней думаю, - сказала Лена Рудина.
Однако ее опередили. Секретарь комсомольского бюро проворно, как
молодая козочка, соскочила со своего места и стремглав кинулась к трибуне,
словно боялась растерять мысли.
- Я буквально на два слова, - сказала она, задыхаясь. - Прошу понять
меня правильно... Уж если речь зашла об успеваемости, то я хочу отметить,
что комсомольское бюро ведет непрерывную работу с отстающими. Заведующий
учебным сектором это подтвердит... И уж если речь зашла о декане...
Прозвучало противопоставление прежнего декана и декана нынешнего.
Дескать, при прежнем декане, Кострове, все было по-другому. Да, я
согласна, по-другому. И большинство старшекурсников хорошо знают, как. Был
"белый террор". Студенты жили в страхе перед сессией, потому что знали,
что будет оцениваться что угодно, но только не знания. Преподаватели
"топили" не тех, кто плохо знал предмет, а тех, на кого указывало
партбюро. Убирали тех, кто имел независимое суждение. И мы знали: чтобы
без помех закончить университет, нужно молчать. Не болтать лишнего, не
выступать. Даже в узком кругу, потому то в каждой группе был свой стукач.
Да, я отвечаю за свои слова! - повысила голос секретарь комсомольского
бюро, пытаясь перекричать шум, возникший после ее слов. - И я хорошо помню
свои ощущения на первом курсе... Да и ты, Ира, - обратилась она к дородной
девахе, которая скучала по твердой руке, - разве не помнишь, когда... Нет,
не буду выносить сор из избы, это личное... Так вот, с приходом нового
декана атмосфера на факультете буквально преобразилась, студенты перестали
бояться сказать лишнее слово, забыли, что у стен бывают уши... Мы
почувствовали себя людьми. Так что не стоит звать нас в прошлое. Сейчас
пришла другая эпоха, коммунистическая партия Советского Союза объявила
перестройку, началось революционное обновление всех сторон общественной
жизни, и это самым лучшим образом сказывается не только во всей нашей
огромной стране, но и на нашем филологическом факультете, который является
частью нашей страны!
У меня все...
Выдав столь пламенную речь, прозвучавшую в лучших традициях
большевистского ораторского искусства, секретарь комсомольского бюро
вернулась на свое место, рядом с ВЯКом.
Пока она говорила, я наблюдал за реакцией декана. Но то ли зрение мое
стало далеко не идеальным, то ли лик декана действительно был непроницаем,
но мне не удалось ничего заметить. Однако от моего взора не укрылось, что
ВЯК сидел мрачнее тучи, вперив взгляд в красную скатерть, обхватив голову
крупными руками, словно опасался, что она отвалится. Было ясно, что только
что прозвучавшее выступление ему не понравилось.
- А я все-таки останусь при своем мнении, - не унималась полная
студентка, - и скажу, что деканат не должен либеральничать и заигрывать с
отстающими.
Нужно очищать факультет от балласта, - она непроизвольно кивнула в
сторону "камчатки". Кивок, конечно же, никак не относился к первому курсу,
однако первокурсники расценили это как вызов. Раздался оглушительный
свист, и Юрий Домбровский обиженно крикнул:
- Мы не балласт! Балласт - это те, кому вольготно живется в
факультетском болоте. Привыкли к сырости, и вылезать не хотят...
Раздался смех. Полная девушка высокомерно передернула плечами и села на
свое место.
И тут слово взял Виктор Денисенко, легенда филологического факультета.
Если верить слухам, он был вечным студентом. Сколько лет он учился на
филфаке, никто не знал. Тем более, что и на факультете он появлялся крайне
редко, исключительно во время сессии. В обычные дни его нужно было искать
днем с огнем, да и то без гарантии, что найдешь. Лично я видел Денисенко
до этого всего один раз, и мне сказали, что я должен загадать желание,
потому что оно наверняка исполнится.
Желание я загадал и до сих пор жду ответа от судьбы...
Виктор был высокий, широкоплечий, кряжистый мужик. Такими, если верить
революционным кинофильмам, были деревенские крестьяне-середняки и кулаки.
На вид Виктору можно было дать лет 25, но мне казалось, что ему гораздо
больше. Кольцо на указательном пальце правой руки красноречиво
свидетельствовало, что Виктор состоит в законном браке. Густая шевелюра
цвета воронова крыла придавала Виктору отдаленное сходство с певцом
Валерием Леонтьевым, а чуть свирепое выражение лица заставляло вспомнить
актера Вячеслава Невинного в роли космического пирата Весельчака У из
кинофильма "Гостья из будущего". Голос у Виктора был не просто громким, а
зычным, как иерихонская труба.
- Мне кажется, - начал он, поправляя очки, - мы очень много говорим об
учебе и забываем, что студент - это советский человек, гражданин Союза
ССР, и по Конституции имеет, как и все граждане нашей советской страны,
право на отдых. А студент-филолог, я бы сказал, имеет это право вдвойне.
Вы посмотрите, что у нас здесь творится! Чтобы сдать сессию без троек,
нужно каждый Божий день, невзирая на праздники и выходные, читать и
писать. Читать художественные тексты, объем которых не в силах осилить
человек, не имеющий никакого отношения к филологическому факультету. Да и
имеющий такое отношение тоже. Кроме того, нужно читать как учебную, так и
научную литературу. По моим скромным подсчетам, студенту третьего, самого
сложного, курса, чтобы освоить учебный план, нужно осваивать по
двести-триста страниц художественных и сто - сто пятьдесят страниц учебных
текстов в день. То есть около четырехсот страниц! Четверть объема "Войны и
мира". Вы только вдумайтесь, товарищи, в эту цифру! На это, как минимум,
уходит восемь-девять часов. А еще нужно писать конспекты! Обязательное
добровольно-принудительное переписывание трудов классиков
марксизма-ленинизма, которые не имеют никакого отношения к филологии.
Обязательное конспектирование морально устаревших трудов Белинского,
Чернышевского и прочих авантюристов, которые своими выступлениями
разрушали Россию и в конечном итоге ввергли ее в ад сталинизма.
Конспектирование научных трудов по языкознанию и литературоведению. Не
обязательные, но крайне желательные выписки для себя, чтобы ненароком не
забыть перед сессией. На все это уходит до пяти часов. Итого - пять-шесть
часов студент проводит в аудиториях, и после этого нужно заниматься по
учебным планам еще почти тринадцать часов. И остается всего пять часов на
свободное время. Вы только вдумайтесь, товарищи, в эту цифру! Пять часов
на сон и свободное время. То есть только на сон, ибо о каком свободном
времени может идти речь! Выспаться б успеть как следует, чтобы назавтра
снова включиться в изнурительный бег с препятствиями. А когда начинается
сессия, тут вообще говорить не о чем Бедным студентам даже поспать
некогда. И что в итоге? Вы только вдумайтесь, товарищи, в эти цифры, то
есть факты: большинство студентов теряют зрение, заболевают нервными
заболеваниями, губят свое юное здоровье. Я знаю немало выпускников
филфака, которые к окончанию пятого курса нажили себе кучу болячек и
стояли на учете в различных диспансерах и амбулаториях. Вы только
вдумайтесь, товарищи, в эти факты! И еще. Более девяноста процентов
студентов нашего факультета составляют девушки. То есть будущие матери.
Природа заложила в женщину заботу о продлении человеческого рода. Какое
потомство будет у наших студенток, если они постоянно недоедают,
недосыпают? Отвечаю: больное, неприспособленное к жизни потомство. Да и
кто, позвольте спросить, захочет взять наших девушек-филологинь в жены? Я
по собственной инициативе провел небольшое социологическое исследование:
спросил двести выпускниц 1984 - 1987 годов, и - вы только вдумайтесь,
товарищи, в эти цифры! - выяснил, что только тридцать шесть процентов из
них нашли себе спутника жизни. Остальные, отправленные, словно рабы на
галеры, по распределению в ссылку в маленькие деревеньки, остаются
одинокими и никому не нужными. Колхоз о них не заботится, и им самим
приходится думать над тем, где раздобыть продукты или купить дрова на
зиму. Но это еще не вся правда! Больше половины браков, заключенных нашими
выпускницами, - вы только вдумайтесь, товарищи, в эту цифру! - распадаются
через два года. Причины этого разные, я их сейчас касаться не буду. Но
главная из них - мужья не хотят жить с истощенными пятилетней гонкой за
стипендией, утомленными тяжелой послеуниверситетской жизнью, потерявшими
женскую привлекательность женами. Вы только вдумайтесь, товарищи, в эти
факты! И ответьте мне: имеем ли мы моральное право делать людей
несчастными? Поэтому я предлагаю обсудить - сейчас или в другое время -
вопрос, как помочь нашим студенткам. Думаю, нужно поставить вопрос о
сокращении раздутых учебных планов, убрать оттуда все лишнее и ненужное. И
в первую очередь поставить вопрос о сокращении общественно-политических
дисциплин. Пойти по примеру Латвии и Эстонии, где упразднили "историю
КПСС". Это намного облегчит жизнь наших студенток. А что касается летних
каникул, то студентов не нужно в добровольно-принудительном порядке гонять
в стройотряды латать дыры нашей неэффективной социалистической экономики,
а направлять - за счет университета - в санатории и дома отдыха. У меня
все...
Трубный голос Виктора Денисенко отгремел, и "десятка" вновь - уже в
который раз за сегодняшний день - погрузилась в тишину. Стало так тихо,
что если бы пролетел комар, его наверняка услышали бы. Триста человек
почти неподвижно сидели и молча обдумывали услышанное. Даже неугомонные
первокурсники, ярые борцы за поруганную справедливость, не спешили
высказаться. Потому что действительно не каждый день слышишь такие
правдивые и искренние, проникнутые болью за других, слова о нашем
факультете. Не у всех хватает смелости подняться и сказать о наболевшем,
повести ладью своих мыслей против течения. Против устоявшегося мнения о
том, что филфак - самый передовой факультет университета, что только здесь
семимильными шагами идет перестройка. Это мнение насаждается областной
молодежной газетой "Смена", редколлегия которой состоит из наиболее
дубоголовых выпускников нашего факультета. Почитаешь "Смену" - и диву
даешься, как хорошо всем у нас на факультете: и перестройка уверенно
побеждает, и демократия с гласностью царят, и из человека делают Человека
(который звучит гордо). Божья благодать прямо! Жители области читают
молодежную газету и верят тому, что в ней написано, и конкурс при
поступлении на филфак подскакивает в три раза - как же, всем хочется
поступить на самый передовой факультет! И только получив вожделенный
студенческий билет, вчерашние абитуриенты понимают, что им врали. И
перестройка оборачивается подстройкой под существующие порядки. Да,
действительно, новый декан - Фомченко - гораздо демократичнее прежнего,
Кострова, которого я застал, будучи первокурсником. Но декана-диктатора
сменили, а система осталась прежней и менять ее никто не собирается.
Потому что нет гарантии, что игра в демократию и перестройку, затеянная
в Москве, в одночасье не закончится, когда кто-нибудь из членов политбюро
громко стукнет по столу и скажет: "Довольно!" - и все вернется назад. В
стране снова начнут завинчивать гайки. Фомченко снимут, на его место
посадят Кузькина, и за дверью факультета окажутся самые крикливые... Так
что, по-моему, лучше молчать, закрывать глаза на недостатки. А критиковать
лучше не факультетские порядки, а обстановку в стране,
командно-административную систему, сталинские репрессии и афганскую войну.
За это пока никого наказывать не будут. Наоборот, по головке погладят,
в пример другим ставить начнут: вот, дескать, студент с активной жизненной
позицией... А еще лучше никого и ничего не критиковать, потому что не зря
ходит стишок про госбезопасность, которая вспомнит наши имена...
И об этом не мешало бы помнить студентам, которые без оглядки на
партийные и административные авторитеты начинают прямо говорить о
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг