Дмитрий Биленкин.
Случай на Ганимеде
-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. "Ночь контрабандой".
OCR spellcheck by HarryFan, 12 September 2000
-----------------------------------------------------------------------
С профессиональной точки зрения Анджею Волчеку повезло невероятно, но -
уравнения жизни сложней любой математики - такое везение могло обрадовать
разве что закоренелого себялюбца.
К спутникам Юпитера Анджей отправился с надеждой написать серию
добротных очерков об исследователях галилеевых лун, не более. Рейсовик
благополучно доставил его на региональную базу "ЮП-12", откуда он с
оказией собирался стартовать на Ганимед. Оказия после нескольких досадных
задержек представилась, но вылететь Анджею так и не довелось, ибо часа за
два до старта на Ганимеде вспыхнула эпидемия.
Точно влажная и мохнатая лапа прошла по спине Анджея, когда до него
дошел смысл известия. Ведь это надо же, он вполне мог быть сейчас там, а
не здесь!
При мысли, чего он избежал, его охватило радостное и тревожное
возбуждение, которое ему самому показалось постыдным, но с которым он
ничего не мог поделать. К счастью, он был просто обязан немедленно дать
репортаж о случившемся, и профессиональные заботы оттеснили его личные
переживания. Чтобы добыть информацию на базе, которая выглядела как
встревоженный муравейник, потребовалась вся его хватка и тот
беззастенчивый напор, который столь неприятен в журналистах, хотя он порой
необходим им так же, как умение писать.
Вскоре на Землю ушел первый его репортаж.
"Их шестеро. Их имена знает теперь весь мир, и сколь удручающа причина
этого!
Несколько часов назад, когда я разговаривал с ними по стерео насчет
посещения их станции, они улыбались, шутили и обещали угостить меня таким
"ганимедским зельем", которое сразу вышибет из меня дух суетности и
обратит к вечному, исследованию Ганимеда то есть... Сейчас они не в силах
пошевелиться.
Никто не ожидал трагедии, хотя, конечно, теперь может объявиться
какой-нибудь биолог с толстым томом своих трудов и обличающими словами: "Я
это предвидел!"
Что толку? Не этим заняты наши мысли здесь, на базе.
Ганимед, где расположена станция, только потому не планета, что он
спутник Юпитера. Во всех других отношениях это планета, сходная с
Меркурием. Благодаря своей массе Ганимед имеет атмосферу, гидросферу и,
как теперь выяснилось, биосферу.
Последнее обстоятельство требует пояснения, ибо в нем, похоже, ключ к
трагедии. Холодная, покрытая полузамерзшими газами поверхность Ганимеда до
сих пор считалась безжизненной. Но шаг человека к другим мирам - это
поступь самой Земли. Нет и, видимо, не будет возможности избавить
человеческий организм от "внутренней биосферы", так как гибель всех
населяющих тело бактерий и вирусов - пролог гибели самого человека. И коль
скоро он осваивает вселенную, с его появлением, подчас независимо от его
воли, любой клочок космоса становится ареной борьбы земной жизни с
внеземными условиями.
А как же, спросите вы, дезинфекция, как же фильтры? Да, конечно, все,
что человек может сделать, он делает. Но попробуйте уловить все капли
дождя, поймать все несомые ветром пылинки... А это задача куда проще той,
о которой идет речь.
Фильтр, дезинфекция! Разве вакуум космоса или холод близ абсолютного
нуля не лучший фильтр, не лучшая дезинфекция? Однако и они не всегда
преграда.
Тем более что человек и среда взаимодействуют. Второй закон
термодинамики гласит, что жар горячего тела неизбежно распространяется на
тела холодные. Обратный ток от холодного к горячему невозможен в принципе.
Не так в биологии. Самое изолированное человеческое поселение может
оказать на среду необратимое влияние. Но и среда влияет на человека сквозь
любые стены, а следовательно, и заключенный в нем мир живого входит в
соприкосновение со средой. Можно задраить все двери, можно герметизировать
оазис от температур, радиации, электромагнитных полей, но нельзя - от
тяготения. А уже одного этого может быть вполне достаточно.
Короче, мы знаем и тем не менее не знаем, что же произошло на Ганимеде.
Мы знаем, что болезнь, молниеносно и страшно скосившая людей, вызвана
вирусами. Какими? Теми, что преодолели герметизацию, вышли на свободу,
превозмогли условия, изменились неузнаваемо и, преображенные, вернулись к
человеку? Или болезнь вызвана своими, доморощенными вирусами, которые
никуда не уходили со станции и которых Ганимед все же коснулся своей
зловещей палочкой?
Это должны выяснить исследования на месте, а пока это мрак и тайна.
Вот все, что я узнал от специалистов базы, которые давали мне
пояснения, ни на секунду не отрываясь от спешной, самоотверженной работы
по спасению.
Каково же состояние тех, на Ганимеде? Приступ начался с внезапного и
резкого - до 41 градуса - скачка температуры. У всех головокружение, боль
в суставах. "Верно, так ломают на дыбе", - сказал один из больных, когда
еще был в состоянии шутить.
Сейчас температура спала. Но любой жест сопровождается таким
головокружением, что люди вынуждены лежать неподвижно.
У них великолепный набор медикаментов, хорошая аппаратура для
микробиологических исследований. Один из шестерых - врач... Но
единственное, что они успели сделать, - это принять антибиотики,
интерферон и взять кровь на анализ. Данные анализа немедленно поступили
сюда, на "ЮП", и в земные лаборатории: их сейчас изучают лучшие биологи и
медики планеты.
Через несколько минут на Ганимед вылетают два врача базы. Это отличные
специалисты с широкими познаниями в микробиологии. Они вооружены самым
совершенным оборудованием, полны оптимизма, хотя и не скрывают, что со
столь сложной задачей им еще не приходилось сталкиваться.
- Победа над неизвестной болезнью - вопрос только времени и
интеллектуальных усилий, - сказал мне начальник региона Джамид Акмолаев. -
Положение больных серьезное, но пока не угрожающее. Будем надеяться, что
время у нас есть... Добавлю, что за плечами тех, кто отправляется на
Ганимед, стоит вся мощь современной науки.
Когда врачи проходили к шлюзу, то ящики в их руках с драгоценной
аппаратурой напомнили мне почему-то те саквояжи, с которыми не
расставались врачи далекого прошлого. Есть в этой ассоциации что-то
символическое. Когда-то вот так же бесстрашно врачи отправлялись на чуму и
холеру... Только они были почти безоружными в то время. А цели те же - бой
со смертью на Земле, в космосе - везде!
Мы пожелали им успеха. Один из них, вспомнив старинную примету,
улыбнулся и послал нас к черту".
Поставив точку, Анджей вытер со лба пот. Сомнения овладели им с новой
силой: верно ли он ввел нотку бодрящего оптимизма? Может, стоило
упомянуть, как выглядят лица больных?
Ему стало не по себе, когда он вспомнил, как они выглядят...
Нет, нет, об этом пока не надо говорить! Все должно кончиться хорошо. В
конце концов, что такое болезнь, пусть неведомая, пусть космическая, в
эпоху, когда человек овладел управлением наследственностью и готовится к
полету на другие звезды?
Спустя два часа врачи высадились на Ганимед.
Еще через Полтора часа на Землю ушел новый репортаж Анджея Волчека.
"Мне трудно подбирать слова. Мне тяжело их писать, я буду протокольно
краток.
В 13:40 по независимому времени ракета с врачами коснулась поверхности
Ганимеда. В 13:58 врачи уже миновали шлюз станции. Мы следили за ними по
стерео. В масках, перчатках, глухих халатах они склонились над больными.
Их движения казались неторопливыми, но как быстро и умело они все делали!
Они дали больным напиться, внутривенно ввели лекарства, взяли анализы.
Электронный диагност, который они привезли с базы, как и диагност станции,
болезни не определил. На это, впрочем, никто и не надеялся, так как в
памяти диагноста не могло быть неизвестной, космического происхождения
болезни.
Так прошло время до 14:37. Врачи успели развернуть походную
лабораторию. Но приступить к широкой программе исследований им не удалось,
так как в 14:40 один из них почувствовал себя плохо. К началу следующего
часа стало ясно, что оба они больны той же болезнью, что и их пациенты.
Таково сейчас положение дел. Больных стало восемь. Состояние первых
шести... Никто не может сказать, ухудшилось оно или улучшилось, потому что
неизвестно, как протекает болезнь и что следует считать благоприятным
симптомом. Боли прекратились, температура упала ниже 36. Но люди почти
ничего не видят, и эта слепота, похоже, прогрессирует. Головокружения
больше нет, однако слабость такая, что нет сил поднять руку.
Ситуация в земных лабораториях вам известна. Подвиг заболевших врачей
не был напрасен. Они добыли ценные сведения, наладили автоматику, которая
дает телеметрию о состоянии больных. Однако, чтобы наметить верный способ
лечения, надо выявить возбудителя, определить, как он действует. Даже
сейчас на это нужно время.
Время и усилия интеллекта... Неразрешимых задач не существует. Надежда
не покидает ни специалистов, ни больных. "Мы не собираемся умирать, -
говорят они. - Передайте Земле, что мы дадим медикам время".
Время! Все зависит только от времени".
Анджей не знал, верит ли он тому, что сам написал в конце.
Он вышел из стереобудки. Вращение станции создавало привычную силу
тяжести, отсутствие окон делало подковообразный коридор похожим на
какой-то подземный тоннель. На полу, может быть впервые за время
существования базы, валялись бумажки; Анджей механически отметил в уме эту
красноречивую подробность.
Надо было снова идти за информацией. Превозмогая себя, - надо. Мука
брать информацию у люден, которые сами не свои, которые заняты авральной
работой или, что хуже, обманывая себя, создают видимость такой работы,
потому что только так они могут заглушить ощущение вины перед теми, кто
ждет помощи, которую они не в силах оказать. Конечно же, их раздражает
снующий репортер. Но что уж и вовсе действует на них, как зубная боль, так
это мысль, что с появлением журналиста они оказываются под пристальным
глазом общественного внимания в ситуации, когда им меньше всего этого
хочется. Будь их воля, они заперли бы все двери, наложили запрет на любую
строчку! По-человечески их можно понять.
Ко всему этому Анджей привык, но даже он оттягивал момент, когда
придется переступить порог кабинета начальника региона.
Мешало смутное чувство неловкости. Там гибнут люди, а он пишет о том,
как они гибнут. Но ведь он обязан, вот именно - обязан! - писать...
Еще есть гнусное (здесь и сейчас) выражение: "сенсационный репортаж".
Да, но, как ни крути, то, что он оказался свидетелем несчастья, для него
лично, как для репортера, - удача.
Миру не помешало бы быть чуточку проще...
От этих мыслей Анджея отвлекло появление санинспектора, который шариком
выкатился из глубины коридора и замер при виде журналиста.
- А, это вы... - взгляд его выпученных глаз остановился на Анджее. -
Кстати! Помнится, вы меня хотели о чем-то спросить?
Анджей насторожился - здесь еще никто не напрашивался на интервью. И
тут он заметил, как дрожат коротенькие руки инспектора. Обостренное чутье
вмиг подсказало Анджею, что могло привести к журналисту того, кто отвечал
за санитарную безопасность всех станций региона.
- Возможно, возможно, - проговорил он уклончиво. - Однако, по-моему,
это вы хотели меня о чем-то спросить.
- Разве? - рот инспектора приоткрылся. - Ах да, да! Нас, помнится,
прервали... Впрочем, неважно. Я что хотел сказать? В своих репортажах вы
опустили один момент... весьма существенный момент. Каким образом,
теоретически зная о способности микроорганизмов к перерождению, мы
допустили на практике... Вы понимаете?
- Мне казалось, - сказал Анджей, слегка отстраняясь, - что до
заключения специальной комиссии этот вопрос лучше не трогать.
- Без сомнения, без сомнения! Все же не мешает кое-что прояснить
заранее. Хотя бы такой общий принципиальный момент: вся наша работа здесь
- рассчитанный риск. Вот! Иначе и быть не может. _Не может_!
Инспектор, похоже, был готов взять Анджея за пуговицу.
- Такова специфика нашей работы, - торопливо продолжал он, словно
опасаясь, что его перебьют. - Вроде как у альпинистов. Что же касается мер
безопасности, то меры разрабатывали самые лучшие специалисты, а мы
неукоснительно до последней запятой проводили их в жизнь, тут наша совесть
чиста...
- Почему вы говорите "наша"? - перебил его Анджей. - Разве в регионе
есть еще один инспектор?
- Это я так, по привычке, ведь мы же коллективисты... Простите, я не об
этом хотел сказать. Так вот, меры... Вы не представляете, как
легкомысленно относятся исследователи к соблюдению правил. Право слово,
как дети! Им, видите ли, мешает... Сколько раз я докладывал...
- Все это очень интересно, - холодно сказал Анджей, в котором привычка
выслушивать собеседника до конца боролась с брезгливой жалостью. - И даже
существенно. Но, простите, неактуально. Скажите лучше, что намерена делать
база сейчас? Ваше мнение на этот счет?
Казалось, из инспектора выпустили воздух - так осунулось его лицо.
- База? - переспросил он растерянно. - Насколько мне известно, Акмолаев
намерен ждать результатов исследований...
- Значит ли это, что никого больше на Ганимед не пошлют и больные
останутся без помощи?
- Это не мое решение!
- Но ваш голос...
- Я только инспектор. И знаете, мне очень, очень некогда... В другой
раз!
Инспектор умчался, что-то бурча под нос. "А некоторые мои коллеги еще
пишут, что в космосе сплошь герои, - подумал Анджей, проводив его
взглядом. - М-да..."
Дверь кабинета начальника региона оказалась приоткрытой, и уже издали
Анджей уловил обрывки слов, которые заставили его подобраться, как
почуявшую след собаку. Сам не заметив того, он скользнул за дверь на
цыпочках.
Никто, впрочем, не обратил на него внимания. За столом, более багровый,
чем обычно, сидел Акмолаев. Напротив стоял донельзя худой, оттого как бы
двумерный, человек во всем черном, с лицом резким и злым. Острый, точно
лезвие, профиль незнакомца заслонял от скользнувшего в угол Анджея
иллюминатор, где медленно текла яркая россыпь звезд.
- Позвольте мне повторить свои доводы, - упрямо сказал человек в
черном.
- Я их уже слышал.
- Вы и ваше земное начальство с самого начала связали себя неправильным
решением. Понять меня вам мешает предубеждение.
- У меня нет предубеждения.
- Есть.
- Это разговор не по существу.
- Вы сами уходите от разговора по существу.
- Я слушаю вас уже четверть часа.
- Слушаете, но не слышите.
- Вам не кажется, что вы злоупотребляете моим терпением?
- Нет, поскольку речь идет о спасении людей.
- Можно подумать, что вы единственный, кто об этом заботится.
- Я единственный, кто может их спасти.
- Вам нельзя отказать в скромности.
- Мне известны мои возможности.
- Считаю дальнейший спор бесцельным.
- Вот, значит, как!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг