- Не каркай, Микита! - доброжелательно молвила бабуся, ставя на стол
дымящийся кофе. - Пей, сынок! Не слушай его, он и коту будет нотацию
читать, старый ворчун, характер такой вредный. Должен кого-то пилить.
- Напилил я тебя. Только опилки вокруг валяются. Совсем извелась баба,
в тень превратилась.
Григор посмеивался, попивая ароматный напиток. Ему приятно было слушать
старческое ворчание своих хозяев, потому что он знал: за теми скрипучими
словесами прячется огромная стыдливая нежность, детская, искренняя, не
желающая открываться в повседневной жизни, маскирующая свою вечную
ранимость и чувствительность.
Целый день Бова провел в противопожарной инспекции; предъявив
документы, попросил проинструктировать его. Младший лейтенант, худощавый
парень, с ироническим видом рассказал Григору о секретах своей профессии,
о немудрых причиндалах трубочистов, о способах чистки дымоходов и технике
безопасности. На всякий случай Бова попросил справку о том, что он
действительно работает старшим трубочистом в противопожарной инспекции.
Справку дали с условием, что он ее вернет после выполнения задания.
На следующий день Григор долго спал. Резкий стук в дверь разбудил его.
Он подхватился с кровати, протирая глаза. У порога стояла обеспокоенная
бабка Мокрина.
- Ты случайно не заболел, Григорчик?
- Нет, а что такое?
- Да все спишь, спишь, словно после маковки. Никогда ж такого не было.
Я и думаю, а вдруг заболело дитя!
- Не заболело, а сдурело! - отозвался дед Микита из кухни. - Ты же
видела - комедию какую-то строил. Оставь его. Здоровый он. Его и палкой не
добьешь!
- Скажешь тоже! - укоризненно ответила старуха. - Палкой! Тебя бы
хорошеньким дрыном за такие слова. Сердца у тебя нет, Микита!
- А нет! - насмешливо подхватил дед. - Зачем теперь сердце? Мне в
больнице транзисторы, или как их там, поставили...
- Завел уже свое радио, - вздохнула бабуся, прикрывая дверь.
Бова покачал головой. Так можно проспать и свидание. Уже около
двенадцати. Надо спешить.
Натянув на себя лохмотья, Григор подошел к зеркалу, взглянул на себя. С
отвращением плюнул. И в таком виде он хочет знакомиться с девушкой? Да еще
о чем-то беседовать? Идиот! Она его выгонит из хаты, не захочет даже рядом
стоять.
А если не выгонит, так что ему делать? В самом деле чистить дымоход?
Она, кроме прочего, может еще приметить, что тут не все так просто,
насторожится, и тогда...
Нет, нет! К черту дымоходы! Надо вернуться к предыдущему плану, хоть он
и рискованный. Поднять давление и лечь в биотрон. Шефу не скажу. Попрошу
только, чтобы позвонил Сенченко. В самом деле, это отлично! Не он будет
таскаться за нею, а она сама придет. Сядет рядышком, заведет разговор,
измерит температуру.
Он еще, дурень, сомневался.
Вскоре Бова был уже на квартире знакомого студента-медика. Тот
собирался отправиться на Днепр и заводил в коридоре подвесной мотор,
испытывая его. От рева и треска дрожали стены дома, где-то внизу ругались
соседи. Григор, закрывая уши руками, вошел в коридор. Товарищ выключил
двигатель, весело закричал:
- Слышишь, как ревет? Зверь!
- Не знаю, как двигатель, а соседи твои рычат похуже Зверей! - сказал
Бова. - Кости твои перемалывают!
- Пускай! - засмеялся студент. - Аппетит улучшают! Ты кстати пришел.
Поедем кататься на Днепр. Я, моя девушка и ее подруга. Ты будешь для пары!
- Служба, - покачал головою Григор.
- А ко мне ты нагрянул разве по службе?
- Именно так, Выручай. Деликатное дело. Преступник симулировал
гипертонию. Мне надо знать, как искусственно поднимают давление.
- Мелочи, - пожал плечами товарищ. - Симулировать можно что угодно.
Давление, температуру, воспаление аппендикса. Даже весьма опытный врач не
всегда разберется.
- Аппендикса не надо, - сказал Бова. - Давай о давлении.
Через полчаса Григор был уже в аптеке, купил необходимые препараты и
шприц. Из телефонной будки позвонил шефу, кратко информировал о своем
плане лечь в биотрон, попросил связаться с больницей, замолвить словечко.
- Ого! - отозвался одобрительно шеф. - Сразу в атаку? Молодец. Только
смотри - не навреди себе. А то ты такой!
- Какой?
- Неуравновешенный. Заводной. А к Сенченко позвоню. Отправляйся. Тебя
примут.
Бова заскочил домой, прокипятил шприц, ввел препарат в бедро.
Предупредил бабусю, что уезжает на несколько дней. Выйдя на улицу, поймал
такси.
В регистратуре уже ждали. Молоденькая русоволосая девушка отвела его в
кабинет врача, посадила на топчан, покрытый клеенкой.
- Подождите здесь. Сейчас придет дежурная сестра, она вас примет.
- А кто дежурит? - равнодушно спросил Григор, держась за голову, как
заправский больной.
- Куренная Галина. Разве вам не все равно?
- Все равно, - согласился Григор, хоть у самого сердце застучало.
Девушка вышла. Парень ощутил; как горячая волна хлынула в голову,
раскаленный обруч внезапной боли опустился на затылок. Вот оно -
начинается! Это действительно не шутки! Интересно, стоило ли начинать эту
игру? А вдруг давно уже нет - этого Куренного, а ему приходится такими
странными и опасными способами гоняться за химерой.
Дверь отворилась, в кабинет зашла сестра. Пересиливая боль, парень
поднял лицо и остолбенел от неожиданности. Подхватился с места. Сестра, не
обращая на него внимания, направилась к столу. Открыла толстый журнал.
- Сядьте, почему вы встали? - тихо молвила она.
Григор смотрел на нее и молчал. Как он сможет спрашивать у нее об отце?
У такой королевны? Удивительное создание. Словно незримый знак на ее челе
- знак скорби и красоты. Лицо худощавое, бронзовое: черные, с синим
отливом волосы, а под бровями, похожими на крылья орла, готового к полету,
- прозрачно-лазоревые глаза, словно небесные самоцветы. Под белым халатом
угадывается гибкое тело, как у лесной серны. Он забыл обо всем, не знал,
что говорить. Сестра о чем-то спросила. Григор не ответил, кровь стучала
молотом в уши.
- Вы что - онемели? - спросила она и отвернулась.
Теперь Бова видел ее профиль - заостренный, какой-то
сосредоточенно-злой.
Казалось, что в ее глазах мерцали, переливались искорки гнева. Неужели
она всегда такая? Почему?
- Фамилия?
- Бова, - ответил парень. - Григор Бова.
Она взглянула на открытое крутолобое лицо, впервые улыбнулась. Григору
показалось, что льдинки в ее глазах растаяли, резкая морщинка возле уст
исчезла.
- Бова, - повторила она, записывая. - Странная фамилия. Будто в сказке.
Бова-королевич...
- А может быть, мы и живем в сказке? - прошептал Григор, пересиливая
боль и любуясь девушкой.
- Слишком суровая сказка, - снова нахмурилась она. - Безжалостная...
- Сказки бывают жестокие, - возразил Бова. - Героев убивают, предают...
- Но в сказке непременно есть живая вода, - насмешливо ответила она. -
Героев воскрешают. В жизни так не бывает.
Григор промолчал. Не хотел касаться какой-то тайной струны, которая (он
это ощутил остро) натянута в ее душе предельно. Еще одно усилие - и разрыв!
- Профессия?
- Юрист, - неохотно ответил Григор.
- Такой молодой прокурор - и уже гипертония? - удивилась Галя. - Тогда
вам нельзя работать в юстиции. Слишком тонкая организация для таких дел...
- Почему непременно прокурор? - пожал плечами Бова. - Юриспруденция -
необъятное поле. Это - космическая наука.
- Вот как? - молвила она. - Что-то не замечала такого за нею.
Ковыряется в грязи людской...
- Дети тоже играют в пыли. А затем строят дворцы и сеют цветы...
- И возводят темницы, и пушки отливают, - подхватила Галя. - И начинают
войны, жгут сады, дворцы, храмы...
- Правда ваша, - вздохнул Григор. - Но нельзя и перегибать палку. В
мире больше прекрасного.
- Как кому, - горько молвила девушка, записывая что-то в журнал. - Это
зависит от того места, на котором человек стоит. Или от чувства черного
юмора. Помните известную народную усмешку... "Цыган, твоего отца
повесили!" - "О, пошли наши вверх!" А впрочем, что это мы начали с вами
философствовать? Раздевайтесь, измерим давление. А затем - в палату.
- Мне бы хотелось поговорить с вами по-дружески, - сказал Григор,
снимая рубашку. - Вот как выйду из больницы, встретимся и тогда...
- Вы считаете, что мы встретимся? - удивилась Галя.
- А вы думаете, что... нет? - тревожно спросил парень.
Галя промолчала, готовя прибор для измерения давления.
- Почему вы... не отвечаете?
- А зачем... встречаться? - наконец отозвалась она.
- Не могу сразу сказать, - тихо ответил Григор. - Не хочу банальных
слов. Очень хочется увидеть вас... много, много раз...
Лицо девушки вспыхнуло, загорелись самоцветы очей. Она остро взглянула
на парня, обожгла, снова отвела глаза.
- Если вы хотите...
- Очень.
- Тогда я подумаю.
- Где? И как?
- Какой быстрый! - засмеялась она. - Вы теперь больной.
- Не больной! - возразил он энергично. - Не знаю, поможет ли мне
биотрон профессора, а вы...
- Не надо, - попросила она. - Не надо так...
- Как?
- Тривиально. Как у всех. Пусть будет молчание. Еще есть время.
Подумайте. Если не передумаете - встретимся...
Григор старательно побрился, надел серый спортивный костюм. Выглянул в
окно - на небе кучились белые облака, воздух был душный и влажный.
Подумав, Григор решил захватить плащ.
Баба Мокрина пригласила парня к завтраку. Он вошел в кухню сияющий,
веселый. Дед Микита одобрительно взглянул из-под бровей.
- Теперь другой табак! На человека похож. А то - словно забулдыга,
оборванец. Не иначе как на свидание собрался. Правду говорю?
- Э, такое скажете! - махнул рукою Григор.
- Не твое дело, - вмешалась баба Мокрина. - Хлопец самостоятельный, что
хочет, то и делает.
- "Самостоятельный"! - скептически сказал дед. - Пока сам. А набросит
сеть какая-нибудь девка размалеванная, расфуфыренная - где эта хваленая
самостоятельность денется! Будет танцевать под ее дудку!
- Ты много танцевал?
- Было, было! - вздохнул дед, уткнув нос в неизменную газету -
Отплясывал, как медведь на цепи. У вас, женщин, колдовская сила!
- Пока молодые, - засмеялся Григор, отхлебывая чай из стакана.
- Ясное дело, - согласился дед. - Вот я: уже одна нога в гробу, а как
увижу ясные глазки и все другое... где и сила берется! Будто живчик
какой-то пробуждается в тебе...
- Молчал бы уж! - сердито рявкнула баба. - Еще тебе, седому дураку, о
живчиках болтать? Постыдился бы Григора!
- А чего стыдиться? - удивился дед. - Дело житейское. Я ее хвалю, а она
гневается. Ну и пошутить нельзя!
- Меры не ведаешь, старый греховодник!
- А где она - эта мера? Смотри, Григор, как полюбится фифа
намалеванная, то лучше и не приводи к нам, не пущу на порог - Не слушай,
Григорчик, успокоила баба, - лишь бы по сердцу, а размалеванная иль нет,
дело десятое. Умыться всегда можно, а вот если нутро нечистое - тогда уж
не отмоешь!
Так со смехом и шутками выбрался парень из дому. Бросился сразу же к
ближайшему цветочному магазину. На витрине были какие-то пузатенькие
кактусы и чахлая травка. Григор разочарованно направился к Житнему рынку.
Там тоже цветов не было. Парень грустно вздохнул: придется идти на
свидание без цветов. Жаль!
У входа в здание рынка стоял парнишка с тремя букетиками голубых
незабудок.
Григор обрадовался - это именно то, что нужно. Парнишка попросил по
десять копеек за букетик. Бова дал ему рубль за все. Трамваем он добрался
до улицы Артема. Оттуда направился к областной больнице пешком. Встречные
девушки оглядывались, завистливо поглядывали на миниатюрный букет голубых
цветов. Григор взглянул на часы. До условленного времени было еще минут
сорок. Замедлил шаг.
Шел торжественно, будто прислушивался к неясному волнению в сердце.
Что же случилось? Какое-то диво. Надоедливый официоз, банальное
уголовное дело - и вдруг сказка. А может быть, ЭТО лишь его буйное
воображение? И ничего нет? Он придет, а ее не будет. А если и будет, то
лишь для того, чтобы холодно и равнодушно отчитать его. "Что вам,
собственно, нужно?" - "Как же так? Мы ведь условились!" - "Хорошо,
условились. Но что вам от меня нужно?" И все. После таких слов можно
развернуться на сто восемьдесят градусов и топать домой.
Григор даже остановился, вообразив такое. А что - имеет право так
сказать.
Имеет! Ведь он играет недостойный, темный спектакль. Он лжец. Пришел с
недостойными намерениями, а потом... влюбился. Но ведь не сказал же ей
правду. А если бы сказал? Она бы выгнала да еще плюнула вдогонку
Заколдованный круг!
Следует сказать обо всем, но нельзя! Тогда завянет диво, родившееся в
сердце.
Завянет так, как эти незабудки, если их не поставить в воду.
Подошел к воротам больницы, остановился под каштаном, поглядывая то на
вход, то на часы. В небе загремело. Черные тучи насыщались зловещей
синевою. Солнце то выглядывало, брызгая весенней радостью на разомлевшую
землю, то снова пряталось за грозные тучи.
Мимо прошли две женщины - молодая и старая. Молодая смотрела под ноги,
лицо у нее было сухое и злое; старуха беззвучно плакала, ломая руки у
груди.
- Лучше бы ты дома умер, сыночек, - послышались судорожные рыдания. -
Боже мой, боже, а я даже не услышала его голоса перед смертью...
- Что уж теперь! - сказала резко молодая женщина. - Не тревожьте людей,
дома хватит времени плакать...
За ними выкатился из калитки приземистый полный человек. Его
сопровождал высокий худой тип в фетровой шляпе. Он угодливо сгибался над
своим толстым спутником.
- Чудесно! Превосходно! Хоть к девочкам, Иосиф Семенович!
- Я тоже так чувствую! Как рукою сняло давление! Нет, что ни говори, а
биотрон - чудо!
Григор уже не слыхал, что они болтали дальше, - из ворот вышла Галя.
Она оглянулась, увидела парня. Улыбнулась. И все страхи растаяли. На
сердце стало просто, ясно. Они шли, приближались, будто два звука в
мелодии, чтобы создать единый аккорд. Она была какая-то неуловимо
мелодичная. Странно! Все как у многих девушек - коротенькая темная юбочка,
шерстяная кофточка, сиреневый плащ, туфли на высоком каблучке, - но почему
все это так гармонично в ней сочетается? И черные, распущенные по плечам
волосы похожи на крылья сказочной птицы, и очи - будто улыбка
послегрозового неба...
Она поздоровалась. Григор подал ей цветы. Галя взяла букетик, задумчиво
взглянула на него.
- Мне еще никто не дарил цветов...
- Не может быть! - удивился Григор.
- Почему... не может быть?
- Не знаю, - растерялся он. - Всем дарят. А тем более... таким, как
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг