Паклингтон выпил свое вино и подождал, пока мы с Вандоком также опорожним
наши бокалы. Он сел в кресло и раскурил погасшую трубку.
- Да, джентльмены, - повторил он. - Когда я потерял все, меня не лишили
своего расположения только старый мой письмоводитель Пингль и дворецкий
Мигльтон, которого я с детства звал попросту Мигли. Они только этим могли
отплатить мне за то, что я дал образование их детям: тебе, Сэм, и мисс
Элизабет Мигльтон. Она тоже училась на мои средства. Заметьте,- Вдндок,
что в Бирме она носила фамилию Мильтон. Вы об этом сообщали в своих
письмах. Но, кажется, Мерлинг не обратил внимания на эту деталь. Теперь я
вижу, что моя помощь Сэму и Лиз была единственным добром, которое я сделал
в жизни до моего несчастья. Я слишком был поглощен путешествиями и наукой.
И вот, когда Мерлинг, этот недостойный человек, сделался владельцем моего
титула и замка, я дал клятву, что все верну себе - честь, состояние,
титул, но буду называться не Паклингтон, а лорд Эшуорф. И целью моей жизни
будет забота о благосостоянии этого города. У скалы Молчания, над скалой
Двух Роз, я построю Нью-Маунт, новый замок, точную копию старого родового,
в котором я пережил немногие, но памятные до смерти минуты личного
счастья... У меня имелись основания добиться славы и титула Но я не мог
жить и дышать без науки. И я хотел вернуть себе все при помощи своей
научной деятельности. Ведь двадцать лет я изучал природу растительных
вирусов. Я люблю большую науку. Ее достижения влияют не на отдельные
отрасли техники и промышленности, а на весь уклад жизни человечества,
разрешают крупнейшие проблемы. Большая наука изучает основные явления
жизни. Только она приближает нас к наиболее глубокому познанию природы.
Я не люблю поручать кому-нибудь свое дело и убежден, что человек должен
делать свою работу только собственными руками. Я не имел разрешения на
рискованные опыты. Этим и воспользовался Мерлинг. В действительности
рискованных опытов я сделал только два. На себе самом в Бирме и на тебе,
Сэм, здесь. И оба они увенчались успехом. Я сделал их для большой науки и
для пользы человечества. Мои работы, когда их оценят, послужат славе нашей
родины, джентльмены ..
- Вы сделали открытие, ваша светлость? - не мог не спросить Вандок.
- Да, я открыл, что вирусы-это паразитарные белки. Молекулы их ведут себя
как болезнетворные начала, а главное...
- Ваша светлость! - воскликнул Вандок. - Мой отец работал в ботаническом
саду на Яве. Я от него слыхивал что-то про эту заразу.
- Прекрасно. Значит, вы не будете зевать во время моего рассказа. Вирусы,
или, как их еще называют, фильтрующиеся вирусы, ультравирусы, - это одно и
то же оказались доступными обработке. Бактериологи умеют выращивать
микробов с нужными для опытов качествами, как ботаники выращивают сорта
растений. Так и я, изучив строение молекулы паразитарных белков, начал их
химически перестраивать.
При искусственной перестройке вирусы в одних случаях постепенно утрачивали
свою вредоносность, а в Других приобретали новые биологические свойства.
Одно такое свойство я проверил на себе. Вирус изменил черты моего лица.
Вандок, явившись ко мне как к доктору Рольсу, не узнал, что перед ним
человек, которого он преследовал как Мильройса. И вы, Сэм, не узнали
своего "змеиного профессора" в Добби. Этот же вирус изменил и самого
Вандока. Отсюда и ряд приключений, которые выпали не только на долю Сэма.
Некоторые обработанные мною вирусы oказались способными перестраивать всю
структуру белков организма. Морщинистая мозаика картофеля, курчавость
хлопчатника, превращения листьев в колючки, изменение внешних признаков
сахарного тростника - все это знакомо тебе Сэм?
И мой благодетель рассказал, как он удалился в изгнание, в свою старую
лабораторию Бирме, где жила и работала его славная ученица Лиз, дочь
Мигли. Эта лаборатория должна была давать и деньги, чтобы продолжать
опыты, прерванные в Олдмаунте. В Америке, на пути в Бирму, остановившись в
отеле, Паклингтон сделал оплошность: он записался у портье первым
пришедшим ему на память именем. Это было имя его отдаленного предка по
материнской линии, имя Вильяма Мильройса, жившего во времена великой
революции и 17 февраля 1646 года голосовавшего за объявление республики.
Мерлинг догадался, кто скрывается под этим именем, лишь только прочитал
информацию начальника сыскного бюро со списком прибывших в Новый Свет за
период с 6 мая по 6 июня 193... года. Тождество Мильройса с бывшим
Паклингтоном было установлено. Бюро сыска получило выгодное предложение, и
с этого момента началась работа Вандока. Препараты со змеиной станции
оказались лучшими на мировом рынке, а секрет производства был известен
только лорду и Лиз. Лорд нажил на змеиных ядах вдвое больше, чем вся
стоимость Олдмаунта. Заметив слежку Вандока, Паклингтон сначала подумал,
что этот агент подослан конкурирующими фирмами с целью раскрыть секрет
производства. Этого он позволить не мог...
- Я и тебя, Сэм, подверг некоторой проверке, но ты оказался просто
добродушным и любознательным юношей, и я привязался к тебе. Ведь я знал,
что ты не просто Сзм, но Пингль... Поэтому я и хотел приучить тебя к
работе на змеиной станции.
- Будет мне памятна эта станция,- заметил Вандок.- Но, между прочим, и я
подумываю, не открыть ли мне такую фермочку. Честное слово, пожалуй,
выгоднее разводить джирр и прочих ползунов, чем свиней или ослов. Только
это надо начинать с большой ученостью в голове, а этого-то мне и не
хватает. Простите, ваша светлость, но мне бы хотелось дослушать об этих
проклятых вирусах до конца. Они меня так изменили, что даже Сэм не узнал
меня. Если я заявлюсь в бюро, директор тоже примет меня за самозванца.
- Оказалось возможным, Вандок, еще так изменять молекулы вирусов, - сказал
Паклингтон, - что они делают организм невосприимчивым к самым страшным
болезнетворным микробам. После прививок в Набухатре и здесь ты, Сэм,
обладаешь абсолютной невосприимчивостью к заразным болезням. Тебя могут
кусать бешеные собаки, чумные крысы, малярийные комары, но ни один вирус,
ни один микроб никогда больше не приживется в твоем теле, Сэм...
- Но я навсегда останусь измененным, - прошептал я.
- Нет, Сэм. Ты получил вирус в ослабленной форме. Он обладает только
временным действием. Ты просто чересчур напуган. По-моему, от происшедших
с тобой изменений уже и следа не осталось. Возьми из шкафа зеркало и
посмотрись..
Зеркало показало, что ничего ужасного со мной не произошло. На меня
смотрело худощавое, загорелое, энергичное лицо молодого человека.
- Да это же я! - вырвалось у меня радостное восклицание. - Вы вылечили
меня! Как благодарить вас!
- Дайте-ка мне зеркало, - попросил Вандок. Он посмотрел и только махнул
рукой. - Родная мать не узнала бы! Разве только по шраму на затылке: я
как-то раз подрался с мальчишками на улице, и мне чуть не проломили голову.
- Хотите, я буду лечить вас? - предложил Паклингтон Вандоку, но тот
осторожно положил зеркало на стол и отрицательно помотал головой.
- Благодарю вас. Не стоит беспокоиться. На свете у меня нет ни родных, ни
близких. Проживу как-нибудь и в таком виде. Чем он хуже других?
Паклингтон добавил несколько любопытных соображений относительно вирусов.
Может быть, это остатки микробов, в процессе эволюции за десятни миллионов
лет приспособившихся к такому своеобразному паразитизму и за это время
утративших некоторые общие черты, присущие микроорганизмам. Во всяком
случае, изученные Паклингтоном вирусы становились "ручными" и начинали
повиноваться человеческой воле и знанию.
Рассказывая нам о себе и о вирусах, лорд воодушевился. Снова сидел передо
мною прежний милый "змеиный профессор", и это был тот человек, который
помог мне учиться и в Дижане, и в Бирме, и здесь. Я с наслаждением слушал
его, мне казалось, что каждое его слово делает меня богаче.
V
Паклингтон рассказал, что если и тканей еобсжн выделить белок и
искусственно придать ему епособяасть паоазитирования, а затем ввести в
организм живой конпот то можно вызвать перестройку структуры ее белков;
это сообщит кошке свойства собаки.
- Да ты, Сэм, видал у меня в виварии, что собаки начали вести себя, как
кошки, и наоборот.
Вандок хлопнул себя по лбу ладонью.
- Да уж это не ваши ли звери нагрянули третьего дня в Эшуорф? Странные
собаковидные коты и мяукающие пудели. Вот была потеха!
- К сожалению, - подтвердил Паклингтон. - Это Сэм прозевал, и они
вырвались у него из клеток.
- Ну, вас за это не поблагодарят, - покачал головой Вандок, обращаясь ко
мне. - Эти котопудели разнесли заразу. Ваша светлость, вы только
пoдумайте, как захворали стряпчий, судья и многие другие!
- Знаю, знаю, - ответил Паклингтон. - Хм... не стоит волноваться.
Искусственные вирусы не так стойки, как вы думаете. Молодой аптекарь,
снабжающий меня реактивами, тотчас сообщил мне о таинственной эпидемии и о
хлопотах, которые она причинила уважаемому доктору Флиту. Я видел его
рецепты. Они очень правильны. Я вижу улыбку на твоем лице, Сэм. Никогда не
надо смеяться над тем, чего ты не вполне понимаешь. Флит старый, а потому
и очень опытный врач. Он сообразил, в чем дело. Он дознался в разговорах с
пациентами об источнике заразы. Сегодня я повидался с ним. Мы вспомнили,
что когда в 1918 году появилась на фронте странная болезнь, которую все
врачи признали "лихорадкой неизвестного происхождения", потому что не
знали ее и путались в диагнозах, нашелся один старый врач; он посмотрел
только десяток больных и сказал: "Дорогие коллеги, да это же самая обычная
инфлюэнца". И он оказался прав, этот старый практик. Неизвестная
лихорадка, обошедшая мором нашу планету под названием "испанка", была не
что иное, как инфлюэнца, грипп, вирусное заболевание, только в особо
тяжелой форме. Пациенты доктора Флита все до одного выздоровеют и уже
выздоравливают.
Мне хотелось узнать, что проделал со мной Паклингтон здесь, в этой
лаборатории. Он сообщил:
- На родину, в Эшуорф, я должен был явиться никому неизвестным. Я уже
сделал почти все опыты, оставалось закончить последний и принять меры к
возвращению себе прежнего титула. Мне казалось, что в Масатлане я
окончательно избавился от вас, Вандок. Исчез Мильройс, исчез Рольс, и вот
здесь, в окрестностях Эшуорфа, поселился некий Добби. Мой верный Мигли,
оставшийся кить в Уэсли на средства, посылаемые мною через его дочь Лиз,
выстроил при помощи Айзидора Пингля этот дом. Жаль, бедняга Айзидор
скончался, я не застал его в живых. Мигли расскажет тебе о последних
минутах твоего отца, Сэм. Он умер с именем любимой жены и с твоим именем
на устах...
Слезы невольно навернулись мне на глаза при этих словах Паклингтона.
- Мигли - мой вернейший друг, - продолжал Паклингтон, когда я успокоился.
- Это он выследил здесь Вандока, установил, что тот пишет свои донесения в
"Нептуне" и относит их на почту, адресуя на литеры "С. С.". Он же узнал,
кто был действительным получателем этих писем.
Вандок вздохнул.
- Почтмейстер еженедельно получал от меня...
Паклингтон снисходительно кивнул головой.
- Но Мигли давал ему больше. Зачем я прибыл сюда? Мне надо было проделать
последний проверочный опыт. И обязательно на человеке. В Бирме я мог бы
нанять любого туземца, а здесь? Надо было посредством измененного вируса
"бушм-агого" сразу изменять структуру белка в человеческом организме и
потом опять восстановить прежнее состояние. Я не мвг срывать работу всей
моей жизни. Надо было искать отчаявшегося человека. В прошлом году осенью
на берегу канала Уэсли я встретил юношу, готовившегося на дне канала
покончить счеты с жизнью. Но когда я привел его сюда, я узнал, что на пути
мне опять встретился ты, Сэм, сын моего Пингля, мой ученик в Бирме, тот
самый, который помог мне в Белл-Харборе. И тогда в мое сердце впервые
закралось неприятное беспокойство.
- Не думайте, что я нарочно повстречался с вами...- начал было я, вспомнив
подозрения о моей связи с Вандоком.
- У тебя был тогда такой вид кандидата в мертвецы, что подобные подозрения
исключались, - просто сказал Паклингтон. - Я долго колебался. Но интересы
науки побороли. У тебя заболела голова. Я сказал, что это желтая
лихорадка. Ты мне поверил. Я сделал тебе под предлогом лечения прививку
вируса. И я бы все остальное проделал незаметно для тебя...
- Ах, ваша светлость! - всплеснул руками Вандок.- Если б я в Масатлане не
возбудил ваших подозрений, тo вы и со мной проделали бы такую штуку? Вот
почему вы спрятали от меня зеркало и сами разика два побрили меня...
- Какой вы догадливый! - засмеялся Паклингтон. - Но вы сами позаботились о
себе, разбив пробирку с вирусом. Сэм тоже почти догадался, когда тайком от
меня побежал в Эшуорф и его никто не узнал. Тогда он устроил мне бурную
сцену, и пришлось рассказать ему сказку о джиррах...
- Теперь это дело прошлое,-отозвался я.
- Тогда обратимся к настоящему, - сказал Паклингтон и взял со стола
большой конверт с гербовой печатью.Слушай, Сэм, - произнес он, глядя мне в
глаза,-месяц назад я послал мою рукопись в научное медицинское общество. Я
описал все мои открытия и опыты. Я ждал ответа, решающего мою судьбу. За
мою ученую деятельность я должен был Получить титул. Но вчера вечером
пришел ответ. Читай...
На веленевой бумаге под гербом стояли краткие строки:
"Уважаемый мистер Добби.
По докладу непременного члена общества изобретений и открытий относительно
сделанных вами заявлений, касающихся познания природы так называемых
вирусов, вы пожалованы почетной пожизненной пенсией в один фунт стерлингов
в год, что в среде ученых является высшей наградой за биологические работы.
Принося вам почтительные поздравления, как мои лично, так и моих коллег,
вместе с тем считаю для себя приятным долгом поставить вас в известность,
что ваши материалы о вирусах направлены в соответствующую комиссию, а
постановление о почетной пенсии - в финансовое бюро для оформления.
Примите мои уверения и пр.".
- Держу пари, - вскрикнул Вандок, поднимаясь со стула,- подписано лордом
Паклингтоном... то есть Мерлингом!
- Да нет же, - ответил я. - Подпись неразборчива..- - Не все ли равно? -
усмехнулся Паклингтон. - Ясно, что Добби может называться, как ему
вздумается; Мильройсом или Рольсом. Но он уже никогда не сделается прежним
лордом.
Вандок поерошил волосы на затылке.
- Трудно бороться с мерлингами, ваша светлость. Теперь мне все ясно, "как
в микроскопе", сказал бы толстяк, ежедневно пьющий содовую в аптеке. Вот
что, Сэм... Лишь только мы отчалим отсюда, дай волю своим кулакам.
Поколоти меня. Готов получить тумаки, которые пришлось тебе получить за
меня. А кстати, добавь и еще. Я виноват, что помогал Мерлингу.
Минуту длилось тягостное молчание. Все стало понятным для меня. Глубокая
жалость охватила меня при виде бывшего лорда Паклингтона.
Но он не унывал.
- А ну-ка, джентльмены! - весело сказал он. Помогите мне сунуть в огонь
герб лорда Эшуорфа. Смотрите я уже сочинил себе и рисунок герба. На щите я
написал девиз: "Традиции и уверенность". Но пусть сгорят они,
побежденные предрассудками и ошибками...
Паклингтон бросил в камин письмо о почетной пенсии, потом конверты,
какие-то бумаги, фотографию молодой чопорной леди с нитями жемчуга на
длинной тонкой шее, тетради, куски черновиков...
Акварельный рисунок на картоне, сунутый в камин Вандоком, долго корчился
на угольях и, наконец, вспыхнул, наполовину испепеленный.
- Неужели вы хотите сжечь свои работы? - пробормотал я, смотря на костер в
камине. - Если вы устали и не хотите больше заниматься наукой, то
вспомните о Лиз... вспомните обо мне...
- Ты прав, малыш, - бодро сказал Паклингтон. - Вы оба мои ученики. И
благодаря вам я тоже чувствую себя молодым. Не беспокойся, работать я не
перестану. И не жалей меня. Самое дорогое- моя наука - остается со мной. И
я не один: ваша молодость - моя опора, мой резерв, с которым я пойду
дальше в бой против научных предрассудков. То, что я сжег здесь, - это
пустяки, личные дела. Ведь мой научный архив на змеиной станции. Сегодня
утром я получил от Лиз тревожную телеграмму. Она сообщает, что очень
важные причины заставляют срочно перевести мою станцию и архив из Бирмы на
запад. Она уже нашла и подходящее место где-то в Верхнем Пенджабе. Она
требует, чтобы я немедленно приехал. Я послал радиомолнию и жду ответа.
- Я с вами! - крикнул я с мольбою и умолк, вспомнив Эдит.
Вандок встал и учтиво поклонился.
- Возьмите и меня, ваша светлость. Поздно как будто мне менять профессию.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг