свету племянника и дядю, достойнейших мужей Багдада! Говори же, но пусть
твоя речь будет краткой...
Старушка Далила бодро вскочила на ноги и, не тратя времени на
пышнословную мишуру, четко, по-солдатски выложила правителю свою версию
произошедших событий. Выходило, что ее дом был осчастливлен визитом двух
непохожих друг на друга мужчин. Высокий бородач - обаятельно подмигивающий
лекарь и низенький пузан - астролог из далекой Индии.
Убедительно обозначив на хозяйке дома три тысячи признаков самых
страшных заболеваний, они немедленно приступили к лечению. Декольте на
спине вырезал индус самыми большими ножницами, подробно пояснив, как именно
через треугольный вырез на платье избавляются от кармических недомоганий.
Сам лекарь готовил волшебные снадобья и растолковывал застенчивой Зейнаб,
почему на ней должно быть так мало одежды. Исключительно для пристыжения
черных демонов и увеселения белых! И пусть хоть кто-нибудь скажет, что в
пиковый момент демоны не появились?! Еще как! Они толпами сыпались со всех
заборов и крыш, их битва была ужасной, а вопли несносными. Уже потом
набежала стража и всех забрала... Но ведь кто же знал, что двум честным
мусульманкам нельзя даже выйти на собственный двор, чтобы за ними не
подсматривали бессовестные, истекающие сладострастием мужчины? Где
справедливость?! И кстати, все болезни таки прошли, до одной... Госпожа
Далила чувствует себя как нельзя лучше, готовая и впредь служить великому
эмиру душой и телом!
От допроса мошенницы Зейнаб подуставший правитель разумно отказался.
Весь интеллект этой девицы был написан у нее на лице, то есть его отсутствие
не скрывала даже непроницаемая чадра.
- Довольно! Я выслушал вас и вижу, что все вы стали жертвами наглого,
недостойного обмана. Двое дервишей, двое "спецагентов" и двое базарных
шарлатанов обвели вас вокруг пальца. Значит, всего их было шестеро, а это
уже целая разбойничья шайка... Хвала Аллаху, они оставили нам столько
примет, что завтра же негодяи будут опознаны и казнены! Эй, глашатаи,
объявите награду в тысячу таньга тому, кто укажет, где скрываются: высокий
лекарь и толстый астролог-индус; голубоглазый немой дервиш и его маленький
переводчик; рослый бородач с карликом, коверкающим слова.
- Велик и мудр наш эмир! Да продлит Аллах его правление, защищающее
бедных мусульман от происков шайтана! - все четверо прочувствованно
распростерлись ниц, причем Зейнаб только после того, как ее дважды дернула
за рукав мама.
- Теперь вы вольны идти, я не увидел среди вас виноватых, - милостиво
качнул ухоженной бородкой премудрый Селим ибн Гарун аль-Рашид. - Но одно не
дает мне покоя - зачем злодеи так обошлись с вами? Какую же выгоду, кроме
посрамления моих верных слуг, они с вас поимели?
- Нас ограбили... - неуверенно переглядываясь, протянули все
пострадавшие. Лицо эмира потемнело. Зато на лица Шехмета, Далилы и Али
снизошло озарение...
* * *
Аллах - не Минздрав, двадцать раз предупреждать не будет.
Неожиданное прозрение.
...А в маленькой лавочке башмачника Ахмеда второй день шла повальная
гульба. Дым стоял коромыслом, вино текло рекой, друзья и соседи вповалку
валялись на полу мордами в плове. Лев, чисто по-русски, требовал подать ему
для этой же цели салат, но увы... Салатами на восточном базаре не
баловали, пришлось с перепою падать мордой туда, куда и все, - в плов!
Бедный ослик показал себя единственным трезвенником, не то чтоб ему не
наливали - он сам не пил, хотя вино было хорошее. Вообще, в свете последних
событий ушастый Рабинович оказался не у дел. Ходжа пояснял, что дервишам
иметь осла не положено, два "суперагента" верхом на одном ослике выглядят
подозрительно, а лекари и астрологи - тем паче не должны перегружать бедное
животное. Короче, серый друг остался утешать побитого изготовителя
традиционных тапок. Вернувшись, Оболенский от души расцеловал ослика в лоб и
одарил новехонькой попоной (еще пару часов назад служившей господину Шехмету
молитвенным ковриком!). Как водится, Левушка требовал недельного загула, ибо
чем же должен заниматься вор, как не красть и гулять?! Более потрепанный
жизнью Насреддин с товарищем не спорил, но сам пьянствовал очень осторожно,
памятуя о том, что далеко не все правоверные способны долго удерживать
страшную тайну - брудершафт с самим Багдадским вором! Посему он щедро угощал
всех, заглянувших к ним на огонек, исподволь примечая: нет ли среди гостей
переодетых стражников или тайных соглядатаев? Вроде бы обнаружил целых двух,
потому на всякий случай упоил подозрительных типов вусмерть. По идее, уже
вполне назрела необходимость "сменить хазу и залечь на дно". В сущности,
башмачник от любых обвинений может отпереться, явных улик против него нет,
пусть отдохнет от дел. Тихо, без лишней спешки, домулло собрал все
необходимое, увязал в хурджины, возложил на спину ослику и... В этот момент
в дверь лавки башмачника постучали. Открыть мог лишь Ходжа, все прочие были,
мягко говоря, нетранспортабельны.
- Салам алейкум, уважаемый. - У входа скромно стояла стройная девушка в
хорошем платье, ее лицо, как и положено, скрывала чадра. - Не здесь ли
находится лавка башмачника Ахмеда?
- Аллах направил ваши стопы в нужную сторону, - изысканно поклонился
Насреддин, - но увы, моя госпожа, сейчас он не сможет починить ваши
башмачки. Он... как бы это... ну, не совсем, что ли...
- Мне вовсе не нужно ничего чинить! Я пришла сюда в поисках своего
друга и заступника Льва Оболенского. Он такой высокий, с грозными голубыми
глазами....
- Какой друг? Какой заступник? Почему Лев? Зачем Оболенский?! Ничего о
нем не слышал и знать не знаю... - мгновенно насторожился Ходжа, нутром
почуявший в гостье источник новых неприятностей.
Девушка всплеснула руками, опустила голову и... заплакала. Насреддин
воровато огляделся, прокашлялся и, слегка приобняв ее за плечи, стал
ненавязчиво разворачивать к выходу:
- Идите домой, уважаемая... Конечно, я не знаю никакого Льва
Оболенского, но если вдруг, каким-то чудом или очередным происком шайтана,
мне доведется встретить человека с таким чудным именем - непременно сообщу,
что вы его ищете! Он сам к вам придет, клянусь бородой пророка...
- Но я не могу! Не могу возвращаться домой... - срывающимся от слез
голосом прокричала девушка. - Они сказали... Они же убьют меня, если я не
приготовлю им той!
- Наймите повара, - бесцеремонно ответствовал домулло, но, видимо, шум
у дверей все же разбудил его нетрезвого друга.
- Джамиля?! - В дверном проеме, качаясь, возникла массивная фигура
Левушки. - Ходжа... блин! Пропусти сейчас же... Тоже мне швейцар тут...
нашелся!
- Ах, та самая Джамиля-а... - понимающе протянул Насреддин, и
счастливая девушка мгновенно проскользнула мимо него, прижавшись к груди
Оболенского, как котенок. Сначала она только благодарно всхлипывала, потом
откинула чадру и, подняв мокрые ресницы, еще раз попыталась пожаловаться на
свое горе:
- Я бы не пришла, я гордая... Ни за что не стала бы бегать за тобой по
всему Багдаду, но там... О Лева-джан! Спаси меня, пожалуйста-а... Они опять
придут ночью!
- Пусть только рискнут своим чахлым здоровьем... - громогласно пообещал
наш герой. Благородная натура рыцаря и дворянина не задумываясь взяла верх
над алкогольными парами. В одну минуту Лев стал трезв, как богемское стекло,
а потому поинтересовался задним числом: - А собственно, кто - они?
- Гули!
Дальнейший разговор Ходжа Насреддин участливо предложил перенести на
улицу. В самом деле, в лавке полно пьяно икающего народа, стоять в дверях
глупо, и планы смены места жительства требуют решительной реализации.
Прибежавшая с памятной окраины Багдада Джамиля сумбурно, то смеясь, то
плача, рассказывала товарищам по оружию горькую историю своей вдовьей
судьбы. Хотя вру, не совсем так... В самой вдовьей судьбе ничего страшного
как раз и не было - девушка каталась как халва в меду, наслаждаясь всеми
прелестями жизни без старого мужа-людоеда. Попривыкнув кушать исключительно
мусульман, злобный пенсионер махом отравился всего парой капель православной
крови Оболенского. Таким образом, Лев автоматически спас девушку, обеспечил
ей безбедное будущее и в общем-то избавил от главного ночного кошмара целый
квартал древнего Багдада. Проблема заключалась в том, что раз в полгода, а
иногда и чаще, в доме достопочтеннейшего Ай-Гуль-аги собирались на
праздничный той гули со всех близлежащих пустынь. Их было не так много, семь
или восемь, но для несчастной девушки визит даже восьми голодных монстров
вполне мог показаться поводом для нервного волнения. Нет, в дом они не
вошли, просто поскреблись у дверей, пообещав вернуться на пир следующей
ночью. Ну а наутро Джамиля бросилась на поиски того единственного человека,
который не побоялся схватиться с самым ужасным кровопийцей Аравии и Персии,
а значит, уж наверняка спасет ее и от остальных... Точного адреса
Оболенский, естественно, не оставил, но вот о лавке башмачника Ахмеда,
видимо, как-то обмолвился...
Время было примерно предобеденное, то есть между одиннадцатью утра и
часом дня. Поскольку все необходимое для "перемены климата" уже лежало в
крепких полосатых мешках, то сборы не заняли слишком много времени. Ведущий
вор Багдада наскоро опохмелился, предложил Джамиле, предложил Ходже, получил
в обоих случаях отказ и на всякий случай бегло ограбил тех подозрительных
"гостей", которых приметил опытный глаз Насреддина. Нет, с собой ничего не
забрал, просто переложил кошельки, ножи, четки и прочую мелочь из карманов
одних соглядатаев другим. Пусть теперь подозревают друг друга. У башмачника
остается самое железное алиби - он беспросветно дрых вместе со всеми и,
разумеется, ни в чем предосудительном не участвовал. Гостью усадили на
ослика, тот чуточку пофыркал насчет двойной ноши, но быстро смирился и
пошел. Наверное, ему понравился запах иранских благовоний. О Аллах, какая
девушка выйдет из дому, не припудрив носик или не сбрызнувшись
дезодорантом?! Тем более если ночью ее навещали очень сердитые восточные
вампиры... Лев и Ходжа неторопливо шли чуть сзади. Базарный люд толкался,
шумел, торговал, жил по своим извечным законам общечеловеческого бытия.
Солнце светило в небе большое и желтое, как Ленин. Эмирский глашатай орал во
всю глотку о награде в тысячу таньга тому, кто укажет притон пестрой банды
грабителей из шести человек. Запах кебаба, поднимаясь над мангалами,
коричневым драконьим хвостом щекотал носы прохожим. Спешно пронеслись четыре
городских стражника, одному даже можно было подставить ногу, но ведь лень...
Жара брала свое. Заниматься делами не было ни малейшего желания. Хотелось
клубничного мороженого, пива "Хольстен", астраханской воблы и тихого пикника
где-нибудь в верховьях Оки или на озерцах Серебряного бора. За всю дорогу до
одинокого домика Ай-Гуля Оболенский даже рта не раскрыл, истекая слюной от
воспоминаний о таких вещах, которые коренной житель Багдада и во сне не
видел. Чем, собственно, ввел в немалое удивление Ходжу, так же молча
купившего мучающемуся другу лепешку. Видимо, в благодарность за возможность
побыть в тишине, один на один со своими мыслями. А мысли мыслились... м-м...
нерадостные...
* * *
Хорошенькие девушки ВСЕГДА нуждаются в спасении.
МЧС Багдада.
В доме был наведен порядок. То есть, как помнилось Льву, там и раньше
все сверкало чистотой, но сейчас ощущалась какая-то особенная...
отмытость, что ли! Казалось, жилище покойного людоеда навсегда избавилось от
жестоко-кровавой ауры. Джамиля, твердым хозяйственным взглядом окинув
владения, уверенной рукой взялась за управление домом. Она наняла двух
служанок, заставив их вымести буквально каждую пылинку. Распродала все
вещи супруга, накупила новых ковров, кушеток и подушек, сменила посуду,
развесила на стенах выдержки из Корана и щедро нараздавала милостыни
страждущим. Оболенский только языком прищелкивал, глядя, какие роскошные
интерьеры обустроила во всех комнатах юная девушка, не получившая никакого
дизайнерского образования. Даже Ходжа Насреддин, привыкший к восточной
роскоши и традиции красочно устраивать быт, был сражен ее вкусом и чувством
меры. Вот в это-то уютное гнездышко намеревались вломиться кровососущие
монстры пустыни... Как же можно такое допустить?! Никак-с нельзя-с, господа!
...Военный совет в большой комнате у накрытого дастархана держали все
трое. Рабинович не был приглашен, но свое веское слово в защиту девушки
сказал, навалив солидную кучку навоза прямо под окнами, именно там, где
стояли приходившие ночью гули. Ну а то, что женщин на Востоке в грош не
ставят и к их советам не прислушиваются, - чушь полнейшая! Для сравнения
вспомните хотя бы уже навязшую в зубах Шахерезаду... Ушлая тетка тысячу и
одну ночь (примерно три года!) морочила голову недалекому падишаху с
садистскими наклонностями. И он слушал ее, развесив ослиные ушки, так
старательно, что все время забывал казнить, а потом вообще плюнул, сдался и
сочетался с народной сказительницей законным браком. Видимо, так она его
уболтала, что это был единственный способ заткнуть ей рот и наконец-то
спокойно выспаться за все это время...
- Лева-джан, ты мне друг, - горячился Ходжа, действительно здорово
раздосадованный совершенно фантастическими прожектами Оболенского, - но за
один день мы не успеем вырыть окопы, установить противотанковые ежи,
обмотать все колючей проволокой, перекрыть подходы минными полями, поставить
вышки с прожекторами и пулеметами, а уж про электронно-сенсорную
сигнализацию... я вообще молчу! Шайтан ее побери, с таким немусульманским
именем...
- Ой-ой-ой, какие мы впечатлительные... По крайней мере я вношу
разнообразные стратегические и тактические предложения, неоднократно
оправдавшие себя в рамках военного времени. А ты только критикуешь, причем
неконструктивно!
Ходжа мельком взглянул на Джамилю - девушка, раскрыв ротик, смотрела на
своего героя с немым обожанием, как на пророка, изрекающего святые истины.
Пришлось махнуть рукой и начинать сначала:
- О кладезь мудрости и полководческой дальновидности...
- Уже лучше!
- Позволь недостойному ученику, всего лишь недавно вступившему в сень
глубины твоих заоблачных познаний, выразить робкие сомнения, основанные лишь
на том малом отрезке времени, которое Аллах отпустил нам до вечера, ибо план
твой незыблемо хорош, но требует таких денег и сил, что без привлечения
тысячи рабов и трехсот тысяч динаров мне ни за что не успеть...
- Все! - сдался Оболенский, понимая, что Насреддин действительно прав.
- Ради всего святого, будь попроще, и широко протоптанная народная тропа к
твоему нерукотворному памятнику вовек не зарастет. Короче, кончаем трепотню
- что делать будем?
- Давайте плов кушать, - впервые подала голос молодая вдова. - Я сама
готовила, очень-очень старалась...
- Малышка, ты просто читаешь мои мысли! - покровительственно улыбнулся
Лев, подмигнув ей два раза столь многозначительно, что девушка покраснела, и
повернулся к домулло: - Хорошенькая, правда?
- Хвала Аллаху, - суховато откликнулся тот. - Но ведь ты, кажется, не
намерен на ней жениться?
- Не хочу портить девчонке жизнь... Какое у нее будущее замужем за
таким крутым багдадским уголовником?
- Самое безрадостное... В лучшем случае изгнание в пустыню, а в худшем
- отход имущества в казну эмира и казнь через побивание камнями. Жен воров
приравнивают к обманщицам и блудницам.
- Нет уж, пусть поживет... Но пока я здесь, ни одна сволота не посмеет
невежливо посмотреть ей вслед - придушу, как таракана!
- Ва-а-х... - Насреддин разулыбался и с удовольствием потянул носом
душистый аромат принесенного хайназарского плова из мяса трех сортов, урюка
и длинного коричневого риса. Джамиля за стол не села, а обняла руками колени
и участливо глядела, как мужчины аккуратно скатывают ее стряпню в шарики,
отправляя их в рот. Впрочем, Оболенский, несколько попривыкший к отсутствию
ложек и вилок, быстро предпочел аристократическое загребание плова ладонью,
действуя ею, словно совковой лопатой. В промежутках между чавканьем сильная
половина человечества обсуждала планы на вечер.
- Так отчего все-таки... умер почтеннейший Ай-Гуль-ага?
- Да черт его разберет! Я ж говорю... Лепешку передай! Он меня вот тут
укусил, затрясся весь и помер на фиг! Джамиля, ты ему... предварительно...
крысиный мор в овсяную кашу не подсыпала?
- Нет! Клянусь Аллахом! - вскинулась перепуганная девушка, но тут же
поняла, что ее защитник просто так мило шутит.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг