со своими вход в поруб. Никто не должен проникнуть внутрь! Ни человек, ни
мышка, ни мушка... Помнишь, заваруху с мухами? Рубите все, что движется!
Митяй - хватай вон то бревно и отмахивайся не глядя, на тебе весь тыл. Я
буду рядом на общем руководстве!
Парни послушались безропотно, двигаясь так, словно мы отрабатывали учебный
план обороны поруба в военно-полевых условиях, на высокоскоростном режиме.
Стрельцы у ворот честно несли свою службу, еще с десяток стояли на охране
забора, опоясывающего весь двор, четверо стерегли сам терем. Больше я не
мог задействовать, опасаясь привлечь слишком пристальное внимание
противника. У неведомого врага должно складываться впечатление, что нас
немного, собраны случайно и серьезного сопротивления оказать не
способны... В окошке показалось встревоженное лицо Бабы Яги:
- Никитушка! Вода в рюмке через край плещет! Кабы не здесь уже ворог-то...
Ответить я не успел - чей-то невидимый кулак так ловко врезал мне в
подбородок, что я едва удержался на ногах!
Еремеев рухнул ничком, выронив саблю и схватившись обеими руками за
причинное место. Тот, кто на нас напал, несомненно, умел драться и не
стеснялся использовать самые грязные приемы. Стрельцы у поруба привычно
стали спина к спине, широко крестя воздух сияющими клинками. Потом один
упал, сбитый резким ударом под колено, второй замахал саблей еще яростней,
защищая и себя, и боевого товарища.
- Никитушка, поберегись, невидимка это! - Из терема спешила Яга с подмогой.
В ту же минуту стрелец вскрикнул, схватившись за глаза, - ему бросили в
лицо горсть песку, а потом в два-три пинка по болевым точкам уложили
поверх первого.
- Митя, ко мне! - Я подхватил кривую еремеевскую саблю и нырнул под защиту
грозного напарника. Бревно в Митькиных руках со свистом описывало
широченные круги. - Держи поруб! Я - мигом! - Мне ударила в голову
неожиданная идея. Только бы он сумел продержаться хотя бы минуту...
Я спринтерски рванул к нашему колодцу, в два рывка набрал полную бадью
ледяной воды и с той же скоростью бросился назад. Митька с честью выполнил
свой служебный долг - к тому времени, как я вернулся, он прижимал спиной
узкую дверь поруба, а его голова моталась вправо-влево под градом хлестких
ударов. Кто-то невидимый методично превращал его лицо в боксерскую грушу.
- По-бе-ре-ги-и-ись!!! - завопил я, предупреждая наших, и с размаху
выплеснул двухведерную бадью высоко вверх. Не меньше тридцати литров воды
рухнуло вниз, проливным дождем накрыв и Митьку, и павших стрельцов, и
поруб, и... нашего противника. Нет, заклятие не исчезло, невидимка не стал
видимым, но на мокрой земле мгновенно отпечатались четкие узкие следы.
- Взять ее! - махнула сухонькой ручкой Баба Яга.
Четверо стрельцов отважно бросились вперед, я бы на их месте, наверное,
испугался. Но парни свободно определяли местонахождение противника по
следам, и невидимке пришлось несладко. Пока они ловили друг друга, мне
взбрело вторично сгонять за водой. На этот раз я ухитрился облить
непосредственно супротивника... Или супротивницу? На мгновение мне
показалось, что вода обрисовала изящную девичью фигурку. Видимо, это
как-то отметили и остальные, дружно зарычав: - Хватай чертовку! Не спускай!
Невидимка бросилась наутек. Я и стрельцы кинулись в погоню, ясные следы
мокрых женских сапожков были видны невооруженным глазом. Беглянка с
разбега взяла ворота, но мы не отставали. Вечерние улицы были достаточно
пустынны, но в сумерках она могла легко оторваться. На наше счастье,
две-три уличные собачонки охотно включились в общую забаву и с лаем
ударились в преследование невидимой преступницы. На углу Колокольной
площади она свернула в какую-то низенькую калитку, на поверку оказавшуюся
удивительно крепкой.
- Граждане, откройте! У вас в доме находится опасная преступница...
- Никита Иванович? - раздался чуть удивленный голос из-за ворот. -
Случилось чего?
- Олёна?! Олёна, откройте скорее!
- Сейчас... ой, на помощь! Пустите... на помощь! На по... - девичий крик
прервался так, словно ей зажимали рот.
Я кивнул парням, под тяжелыми ударами дверца сорвалась с петель - мы по
одному протиснулись во двор. Открывшаяся картинка выглядела совершенно
ужасающей: в наступающей темноте на фоне широких чанов для замачивания
кожи яростно боролись две фигуры. В одной я сразу же узнал мою Олёнушку,
другая была выше и поплотней, но прежде чем мы успели ввязаться в схватку,
обе фигуры рухнули в чан, подняв тучу брызг! Когда я подскочил к краю,
холодные руки Олёны взметнулись вверх, вцепившись в мои плечи.
Поднатужившись, мне удалось вытащить насквозь мокрую девушку из чана с
соляным раствором. Пока она всхлипывала на моей груди, стрельцы выловили
вторую. Ей не повезло... Рыжеволосая разбойница Настасья, в разодранном
сарафане, прижимала обе руки к животу. Меж скрюченных пальцев торчала
граненая рукоять кинжала, остекленевшие глаза смотрели на пробуждающиеся
звезды, а рот ощерился в последнем проклятии... Олёна не могла говорить и,
едва успокоившись, бросилась в дом. Мы тоже не жаждали встреч с
разбуженными хозяевами, двое бородачей уложили труп на стрелецкий кафтан и
понесли со двора. Свидетели не требовались, мы и без того все видели
своими глазами. Роспись Олёны для протокола возьму на днях. У девчонки
явный психологический шок - нападение неизвестной, отчаянная борьба,
падение в чан и непреднамеренное убийство в целях самозащиты. Кстати,
возможно, и убийства не было, Настасья сама могла напороться на
собственный нож...
Когда я сел за стол в родном отделении, уже опустилась ночь. Из наших
серьезно не пострадал никто, все участники сражения у поруба отделались
синяками и ссадинами разных степеней тяжести. Бабка переквалифицировалась
в целительницу, успешно снабжая всех мазями, примочками и повязками.
Митька пострадал больше всех, но тем не менее расхаживал по двору гоголем,
демонстрируя заплывший глаз и качающийся зуб. Еремеев, о-о-очень медленно
двигая ногами, обошел все посты, проверил боеготовность, лишний раз
предупредив о том, что ничего еще не кончилось и вполне можно ждать
повторной атаки. Дьяк, судя по всему, был в полном порядке, когда меняли
стражу у поруба, из-за дверей доносились приглушенные песнопения, обильно
пересыпанные сквернословием. Труп Настасьи был завернут в мешковину и
оставлен в сарае. Я лично осмотрел тело, проверил одежду и вытащил роковой
кинжал. Скорее, он напоминал кованый трехгранный штырь. Идеально подходит
для метания, пытки, а при наличии силы и сноровки способен пробить даже
пластинчатые доспехи. Когда Яга освободилась от дел и присела рядом, я как
раз вертел в руках этот образчик злого кузнецкого мастерства.
- Что скажете, бабуля?
- Ох и не знаю, голубь... Вот самовар дойдет, так я тебя чайком с
настойкою валериановой угощу. Окромя этого, нам небось до полуночи делать
нечего...
- А полночью что?
- А полночью оденусь я, старая, в платье чистое, возьму в руки клюку
испытанную да и пойду за ворота свою судьбу встречать. От нее - хоть
кланяйся, хоть молись, хоть прячься, хоть беги, - а никуда не денешься...
- Что-то не нравится мне ваш пораженческий настрой... - Я придвинулся
поближе и обнял бабку за плечи. - Наверное, вы просто устали сегодня.
Господи, да мы втроем и не такие дела проворачивали! Сражение за поруб
выиграно, преступница мертва, ее наниматель вынужден скрываться...
- Не скажи, батюшка... - остановила меня Яга. - Вспомни-ка лучше, когда
Настасью брали, не было ли при ней колпака али шапчонки какой?
- Не-ет... Вы намекаете на шапку-невидимку? Я тоже подумывал об этом, но
ничего подобного обнаружено не было.
- И колец не было?
- Кольцо тоже может делать человека невидимым? Вообще-то на предмет кольца
я осматривал тело особенно тщательно, искал украденное у Олёны. Увы,
ничего не оказалось. Хоть в принципе она могла потерять кольцо или шапку
во время драки на дворе кожевенной лавки. Ведь когда мы ворвались, то
видели обеих девушек совершенно отчетливо. А раз преступница была зрима,
то...
- Плохо, Никитушка, - вздохнула Яга, суетливо разбирая вязание, -
шапка-невидимка али кольцо чародейное - улика серьезная, не след нам такие
вещи терять.
- Завтра с утра отправлю стрельцов на поиски, только и всего!
- Да будет ли для нас завтра?
- Бабуля, что случилось?! - не на шутку встревожился я. Сколько было
опасных, казалось бы, безвыходных ситуаций, но такой печальной мне не
доводилось ее видеть никогда.
- Вон вода заговоренная в рюмочке дрожмя дрожит. Все веточки мы обрубили,
но корень злодейский целехонек остался. Чую, идет на нас беда пострашней
той, что ждали... Кабы этой ноченькой не сам Кощей в отделение заявился!
Я не изображал самоуверенный хохот. Не собирался ставить под ружье всю
еремеевскую сотню и слать к царю за помощью. Не стал биться лбом об пол,
умоляя Всевышнего сию же минуту доставить на территорию отделения
вояжирующего отца Кондрата. Я слишком хорошо представлял себе всю
опасность возможного визита Кощея Бессмертного. Кощей был признанным
злодеем с мировым именем. Эдаким главой преступного чародейского
синдиката, многие годы пытающегося распространить свое влияние на всю
крещеную Русь. Должен признать, многое ему удавалось... Почти ежегодные
набеги шамаханских племен (через Кощея они получали наркотики, деньги,
магическую силу); планирование, а зачастую и личное участие в самых
крупных преступлениях века (похищение благородных девиц, отравление рек,
налаживание постоянного сбыта золота за рубеж); собственноручное
исполнение нескольких грязных убийств, как правило, совершаемых с
изощренной жестокостью (обычно жертвами оказывались молодые наследники
трона, видные бизнесмены и политики, что вызывало чрезвычайные смуты в
государстве). Сюда можно было бы добавить активизирующееся с каждым годом
многоженство, едва ли не африканский каннибализм и все большую
изобретательность в придумывании новых злодейств. Кощей - это большой
гений преступного мира! Если мне когда-нибудь удастся его посадить, я
безропотно сдам дела и выйду на пенсию. Почему посадить? Согласен, это
слишком мягкий приговор, но, с другой стороны, его столько раз
приговаривали к смертной казни... Абсолютно бесполезное занятие. Недаром у
него преступная кличка - Бессмертный... Физически нам его не остановить,
он в одиночку вырезал целые армии. Пристыдить морально... это если кому
перед смертью делать нечего. По идее, отделение можно закрывать...
Ожидание хуже всего. Я поднялся наверх, снял с ковра царскую саблю,
попробовал помахать. В принципе получается, конечно... Опыта нет, не
позаботился научиться, хотя свободное время иногда все-таки было. Ладно,
возьму - Гороху будет приятно, что я геройски погиб с его подарком в
руках. Когда спустился вниз, Баба Яга, вся нарядная, как на картинке,
молча сидела на лавочке. Лицо у нее было тихое, благообразное, озаренное
каким-то неземным светом.
- Как вы?
- Скоро уже... водица в рюмочке плещется, а как винтом кверху взовьется,
так Кощей и у ворот станет.
- Я с вами пойду.
- Нет... - печально покачала головой бабка, ее крючковатый нос
предательски покраснел, а в глазах блеснула влага, - не ходи, добром
прошу. Ты молод еще, что толку, если вдвоем сгинем... Тебе дело царское до
конца доводить надо, милицию на ноги ставить, порядок в Лукошкине
наводить. Чтоб не было такого больше никогда... чтоб уголовники всякие
сюда запросто шастать не смели, чтоб люди вольно дышать могли!
- Я с вами.
- Никитушка, послушай меня, я ить плохого не посоветую...
- Всё. Разговоры на эту тему приказываю прекратить. Как начальник
лукошкинского отделения милиции, я обязан первым встречать любую
опасность, грозящую нашему городу. Будете спорить - пойду один, а вас
здесь оставлю!
- Да ты в уме ли, участковый?! - мгновенно вскинулась Яга, печаль исчезла
неизвестно куда, брови сурово сдвинулись, и под ними заметались молнии. -
Это кого же ты оставлять вздумал? Да ты без меня супротив Кощея
Бессмертного и единой минуточки не продержишься!
- Правильно, - подковырнул я, - а вдвоем мы сила, верно?
- Ох и хитер ты, батюшка, - улыбнулась бабка, - и за что я тебя такого
люблю?
Вода в зеленой рюмке ровненько поплескивала от края к краю, часы с
кукушкой отсчитали двенадцать ночи. Откуда ни возьмись раздался
истерический петушиный крик, прославляющий новое утро. Я удивленно глянул
на Ягу:
- Что это?
- Петух...
- Я слышу, что петух... Но разве петухи обычно орут в двенадцать ночи?
- Обычные не орут, - согласилась она, - а наш орет в любое время. Ходит,
как по башке пришибленный. И так мозги куриные, а теперь ночь и день
путать стал. Только в суп и дорога...
- Вот здорово! - обрадовался было я и приуныл - нет ни малейшей гарантии,
что Яге этот суп придется сварить, а мне удастся отведать. Тем паче
припомнив, кто, собственно, виноват в безумии петуха...
- Никита Иванович, - из сеней в горницу шагнул заботливый Митька, - вы бы
окошечко прикрыли, погода портится, аж жуть... Сам видал, как вот такенная
туча страшная полнеба закрыла! Все звездочки погасли, тока луна кое-как
поблескивает. И вете-е-ер!
- Пора? - Я вопросительно глянул на Ягу, она на рюмку - вода начинала
крутиться, словно кто-то невидимый размешивал ложкой чай.
- Пора. Митенька, нам с участковым по делу важному, неотложному выйти
надо. Ты уж, соколик, спать не ложись, присмотри за отделением. Случись,
поутру не вернемся, к царю иди, он тебя сиротою не оставит.
- Никита Иванович? Бабуля? Чегой-то вы странные какие речи при мне
заводите... Ровно прощаться вздумали?!
- Ничего. - Я похлопал парня по плечу, а потом, не удержавшись, обнял
по-братски. - Ты живи долго, Митя. Еремеева держись, службу не бросай,
все, чему я тебя учил, - помни. Не волнуйся за нас, все будет хорошо...
Бог даст - свидимся. Наверняка есть какой-нибудь рай и для милиционеров...
- Не пойму я вас... - Наш младший сотрудник оторопело хлопал ресницами,
медленно опустившись на скамью, - А куда вы? Вот бы и я с вами... Что ж
мне здесь-то штаны протирать?!
- Нельзя тебе с нами, Митенька... - ласково ответила Баба Яга, бережно
приглаживая ему вихры. - Уж ты тут побудь. Прав сыскной воевода - молод
ты... О лихом не думай, вот тебе от терема ключи, кота кормить не забывай.
Сердце у тебя доброе, душа светлая, а там, глядишь, при добрых людях и
разумом обзаведешься.
- Да я...
- Нет, Митя! Приказываю остаться в отделении, за жизнь дьяка Груздева
головой отвечаешь. А мы... мы тоже... долго не задержимся...
- За нами не ходи, худо будет, - заключила бабка, и мы шагнули в сени,
оставив молодца одного-одинешенького и, как пишут в сказках, "свесившего
буйну голову ниже широких плеч". Звука разбитого стекла ни я, ни Яга уже
не услышали: зеленая рюмка, не выдержав зарождающегося торнадо, покончила
самоубийством, бросившись со стола на сосновый пол...
Мы вышли к воротам, несколько удивленные стрельцы сдвинули засов с калитки.
- Куда собрались на ночь глядя? - К нам ковылял сумрачный начальник
стрелецкой сотни Фома Еремеев. - Того гляди дождь хлынет! Нешто дело такое
уж неотложное?
- Увы, ждать нас не будут, лучше поторопиться... - Мне не хотелось ничего
ему объяснять, Фома мужик правильный: поймет, в чем суть проблемы, полезет
на выручку. К чему лишние жертвы? - Я там оставил Митьку за главного в
отделении, если к утру не вернусь - ты присмотри за ним.
- А вы-то куда?
- Нам надо. Не трави душу вопросами, идем в интересах следствия.
Постарайся, чтоб твои ребята до рассвета просидели у нас за забором.
- Темнишь ты, сыскной воевода... - недоверчиво поморщился Еремеев. -
Дай-ка я тебе в дорогу десять молодцов кликну!
- Нет. И Митьке сказал, и тебе настрого приказываю - за территорию
отделения не выходить! Может быть совершена вторичная попытка отбить у нас
ценного свидетеля... Ждать! Утром разрешаю действовать по обстановке. А
сейчас - пропусти!
Фома раздраженно повернулся на каблуках и махнул рукой. Он иногда
позволяет себе некоторые вольности, но дело знает и приказы исполняет в
точности. Едва мы с Ягой вышли за ворота, как ветер утих, тучи сдвинулись,
и лунный свет озарил высокую черную фигуру на противоположном конце
пустынной улицы...
Это было похоже на классическую сцену из американских вестернов. Кощей шел
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг