- Да ты ешь, ешь... - Бабка уселась за стол и подперла подбородок
сухонькими кулачками. - Ты кушай давай, а я тебе о делах докладывать буду.
- Есть новости? - полюбопытствовал я.
- Митя спозаранок в засаду бегал, Шмулинсона ловил. Вроде бы заприметил,
как в евонном доме кто-то возится. Ближе подкрасться не мог, собачонка у
них дюже злая. Разгавкалась на всю улицу, но Митька наш уверен, будто
семейство еврейское вещи в узлы вяжет.
- Значит, Абрам Моисеевич уже дома. Что, выписать ордер на арест?
- Да ну его... не до них сейчас, поважнее дела есть. Нам ведь по совести
Шмулинсон-то совсем не нужен. Это уж так, для порядка, чтоб знали, как из
отделения сбегать. Бог с ним... Сегодня утром Вася мой вернулся.
- Кот? М-м... это хорошо. И какие известия?
- Вчера вечером к пастору шестеро монахов из-за границы пожаловало.
Телохранители посольские не появлялись нигде, но кошки местные уверяют,
что там они, в слободе, по подвалам прячутся. А вот самого посла нет как
нет! И знаешь, Никитушка, версия твоя о похищении, видать, неверная.
Карета посольская так за конюшней и стоит, никуда она со двора не выезжала.
- Тьфу, черт! Мы с Горохом там обыск устраивали... Как же не обратили
внимания? Я же сам видел карету, но... наверно, думал, что они уже
вернулись.
- А они и не выезжали вовсе. Это нам немцы с перепугу наболтали, чтоб от
себя подозрения отвести. Так что ежели посол где и пропал, так только в
собственной слободе.
- Значит, плохо искали, - пригорюнился я. - Сейчас, конечно, уже поздно.
От трупа десять раз могли избавиться. А что же тогда искали в кабинете у
посла?
- О том не ведаю, - пожала плечами Яга. - У меня все ж таки кот, а не
криминалист. Что мог - выспросил, больше с него не возьмешь.
- Нет, нет, и на том спасибо. Вычтете из моего жалованья премию на покупку
сметаны, наградить медалью не могу, их только служебно-розыскные собаки
носят.
- Правильно, к чему ему медаль? Еще Митька заревнует. Он вон свою к мамке
в деревню отправил, теперь перед девками хвастать нечем. А Васеньке моему,
касатику, сметанка для здоровья полезнее. Ты сам-то что сейчас делать
намерен?
- Схожу к отцу Кондрату, утрясу детали, пусть держит своих наготове.
Оттуда к царю, доложу сложившуюся обстановку, пусть даст приказ войскам
оцепить слободу. Ну, а потом уж на Иконную улицу, надо взять бригаду
оформителей и каким-то образом переместить их вместе с материалами в новую
церковь.
- Ох! Старая я дура! - Яга хлопнула себя ладонью по лбу. - Совсем о
главном запамятовала... Мессу черную сегодняшней ночью служить будут!
- Я знаю.
- Как? А... мне ж тока-тока Вася сказал...
- Бабуля, но раз Новичкову велели закончить работу к этой ночи, то и так
понятно, что тянуть они не будут. Милиция на хвосте, каждый час на учете.
Все свершится именно сегодня, тут и сомнений нет...
- Ладно, Никитушка, ты уж свои дела решай, а я своими займусь. Придумаем
небось, как мастеров твоих в слободской храм посредь бела дня тайком
доставить... Митьке-то чем заняться?
- Пусть продолжает наблюдения за Шмулинсонами. Это самое безобидное, что
мы можем ему предложить, напортачить здесь трудно.
Разговор с отцом Кондратом был короткий и деловой. Батюшка сообщил, что
нашел в городских храмах соответствующую литературу и вместе с церковным
хором будет молиться всю ночь у ворот немецкой слободы. Случись Вельзевулу
таки вырваться на свободу, они постараются Божьим именем загнать его
обратно. Здесь проблем не было. Мы пожали руки и договорились о
взаимовыгодном сотрудничестве. Вот с Горохом пришлось несколько туже...
- Меня с собой возьмешь!
- Ваше величество...
- Пастора ихнего я самолично арестую! Руки за спину - и в кутузку...
- Да там ровным счетом ничего интересного, - пытался договориться я, но
царь был непреклонен.
- Щас как дам... скипетром по лбу за вранье... Вы, значит, там будете
засаду устраивать, демона иноземного ловить, монахов заморских брать, а я
тут сиди?!
- Но там опасно!
- Так ты, шавка участковая, меня трусом обзываешь?!
Тяжелая держава, как баскетбольный мяч, полетела мне в голову. Я ухитрился
ее поймать и продолжал бессмысленные уговоры:
- Что дума боярская скажет? На меня тут и так все зубы точат... а если
узнают, что я вашу светлость смертельному риску подвергаю?! Да они мне все
отделение разнесут!
- Я тебе новое построю. Хочешь, как у меня, в четыре этажа?
- Нормальный царь должен на престоле сидеть, дела государственные решать,
а не с опергруппой по углам шарить... Вот возьмем мы их тепленькими,
приведем сюда на ваш царский суд - тут и потрудитесь на благо Отечества.
- Ты мне про Отечество не пой! Ишь, соловей легавый выискался... Всякий
царь, ежели он к себе хоть каплю уважения имеет, поперед прочих должен
любому злу в лицо глянуть! Особливо когда зло это всему
царству-государству угрозу несет весомую. Хватит со мной спорить,
участковый, уволю ведь... Вот те крест, уволю!
Мы оба выдохлись. В дверь постучали встревоженные охранники и, убедившись,
что кровопролитие не состоялось, шепотом поинтересовались, не подать ли
чего откушать? Мы переглянулись с царем и решили выпить мировую, но только
чай - вечером серьезное дело. В таких случаях слуги не утруждают себя
длительным соблюдением этикета, а накрывают на стол с налету в две минуты.
Чай разливал государь:
- Тебе с медом или с вареньем?
- С вареньем. Спасибо, я сам положу.
- Во сколько начинать думаешь?
- После обеда надо загнать в католическую церковь весь отряд художников.
До ночи они должны расписать ее, как пасхальное яичко. После десяти, к
моменту выхода ночной стражи, ваши молодцы должны незаметно оцепить всю
слободу по периметру. Ружей и пушек не брать, только сабли. Думаю, до
прямого сражения дело не дойдет, в основном все жители слободы - честные,
законопослушные немцы и к черной мессе никакого отношения не имеют. Но вот
пастор, шестеро монахов и, возможно, трое-четверо охранников представляют
серьезную опасность, нельзя дать им сбежать. Мы с Ягой, Митькой и
Еремеевым попытаемся укрыться внутри, в самом храме. Если все пройдет по
плану, то демон не вырвется. Если будут накладки, то у ворот слободы, на
всякий пожарный, разместится сводная бригада священников под командованием
отца Кондрата. Они готовят молитвы и псалмы, так что Вельзевула мы в любом
случае скрутим.
- Мудреный план, но верный, - поддержал государь. - А как иконописцев
обратно выводить будешь?
- Яга обещала позаботиться.
- Ну, тут и я подмогну. Сделаем второй визит с обыском. Пущай пастор
поволнуется... Пока я шорох наводить буду, твои богомазы и проскользнут.
- Годится, - кивнул я.
- Но на засаду в храме меня с собой возьмешь. И не перечь! Я по-простому
оденусь, никто и не признает. Не спорь, сыскной воевода, я тоже отродясь
живого демона не видел. Не одному тебе интересно...
Дальше все шло как по маслу. Горох кликнул верховую бригаду и вместе со
мной отправился в немецкую слободу. Баба Яга с командой художников уже
ждала в установленном месте. Пока царь со стрельцами шумел внутри,
изображая активный обыск, моя хозяйка что-то пробурчала, помахала руками,
и в надежных бревнах дубового забора образовалась мерцающая дыра.
- Быстро внутрь! - приказала бабка. - Церковь ихняя задним крылом как раз
сюда приходится. А ну, смелей, тараканы безусые, один шаг - и вы на месте.
Понукаемые иконописцы, груженные красками, кистями и лестницами, лезли в
дыру. Старший замыкал колонну, и Яга напомнила ему, строго подняв палец:
- Как в десять часов пушка бумкнет, чтоб все здесь же были, я вас обратно
выпущу. Кто не успеет - сгинет смертью безвременной! Качество работы я уж
потом сама погляжу, но ежели что не так, ноги у святых кривые али глаза
косят...
- Побойся Бога, бабушка! - возмутился мастер. - Мы ж - люди крещеные,
нешто не понимаем...
- Ну, то-то же... Новичкову приказ передашь, как я велела. Скажешь, от
участкового. Он спорить не будет. Ну, в добрый час!
Вскоре на том же месте так же незыблемо стояли надежные тесаные бревна.
- Куда теперь, Никитушка?
- В отделение, - взглянув на часы, решил я. - Времени только половина
первого, раньше десяти нам здесь делать нечего. Митька-то где?
- Все Шмулинсона ловит. У него уж какой-то пунктик по этому поводу. Ох, да
вот и он, легок на помине. Только, что ж это, Никитушка, его стрельцы под
белы ручки ведут?!
- Сейчас выясним. - Мы суровым шагом направились навстречу шестерым
стрельцам, ведущим под прицелом нашего младшего сотрудника.
- Здравия желаем, сыскной воевода!
- Здорово, молодцы. Что у вас тут за конфликт, опять к милиции
придираетесь?
- Никак нет! - гаркнули стрельцы. - А только заприметили мы парня твоего,
когда он в колодезь какой-то порошок горстями сыпал. Божится, что не яд...
На углу улиц Плешивой и Волконской шло натуральное сражение. Жители
окрестных домов яростно выговаривали друг другу что накипело. Мужья лепили
женам пресвятую истину, бабы в свою очередь откровенно докладывали
благоверным тако-о-о-е... Ну, честное слово, в личной жизни любой семьи
есть моменты, о которых стоит умолчать по причине сохранения нормальных
отношений. Старики и старухи, друзья и соседи, даже дети малые и те
периодически оглашали улицу какой-нибудь страшной тайной... Кое-где вовсю
дрались, в других местах каялись и плакали, почти все просили прощения,
причем у всех. На фоне происходящего разгула правды-матушки горькие
исповеди дьяка Филимона казались цветочками. Ягодки - вот где!
- Митька-а-а!
- Да я всего горсточку! - жалобно выл он, валяясь у меня в ногах. -
Случай-то какой... Шмулинсониха за водой собралась, то ли баню топить, то
ли белье стирать, а только раза три с ведрами бегала. Я уж как просек, так
рысью в отделение, порошка Кощеева взял да у колодца и жду. Думаю, сейчас
опять придет, воды наберет, а я сзади в ведерко и сыпану! Пусть потом
попробует скрыть, в какой щелке муж прячется... а ее нет и нет. Вдруг
сзади как хлопнут по плечу! У меня аж сердце захолонуло... Обернулся -
стрельцы! Че в колодезь сыпешь? Ниче не сыплю! Ну, глядь... а в руке-то...
уже и впрямь ничего...
- Я с тобой дома разберусь.
- Не надо...
- Поздно. Довел ты меня. Так, ребята, - я обернулся к стрельцам, - народ
здесь сам успокоится, особо буйных волоките в отделение, а вообще... ну
пусть люди выскажутся.
И началось... Пока мы с Ягой пробились сквозь толпу, чего только не
наслушались:
- Смилуйся, батюшка сыскной воевода, уж прикажи, Христа ради, дурака моего
в тюрьму посадить! Сколько крови мне выпил... А вчерась слова бранные про
власть говорил и песни орал сплошь разбойничьи. Посади, а? Не то мой
полюбовник совсем ко мне бегать перестанет, мужнина голоса дюже пугается...
- Грешен, грешен я, гражданин участковый! Вяжите меня, в суд волоките, да
первым этапом - на каторгу... Маму свою я ограбил! Мамку родную! Она себе
червонец на Рождество скопила, а я унес да пропил... Вяжи меня, участковый!
- Так вот кто деньги мои спер... Отойди, сыскной воевода, я сама энтому
паршивцу задницу надеру! Ах ты аспид бессовестный, пьянь подзаборная! Вот
тебе, вот тебе, вот!..
- Простите меня, бабы! Простите, люди добрые! Прости, милиция родная!
Много зла я в жизни сделала, а ноне нет моего терпения молчать. Все скажу!
Про всех своих полюбовников поведаю... и про Замохина-портного, и про
Кольку-мясника, и про Банина-купца, и про... Ой, бейте меня, бабы-ы-ы!
- А у меня батяня вчерась хвастал, будто они с тети Маниным мужем на двоих
ведерную бутыль самогону выпили и яблоками ворованными закусывали. А
яблоки те из боярского двора Шмыгаловых. А шмыгаловский сын к нашей
Верке-распутнице нечестно бегает...
- Ужо ты прости меня, старую... я ить сокрыла, что сынок наш осьмнадцатый
- не твой будет... Не твой, Па-шень-ка! Ан и не твой... от Сеньки Рыжего
али от Борьки Кривого, но не твой, грешная я! А может, и твой? Не помню...
- Суди меня, участковый! Своей рукой суди! Казнью лютой, смертью
безвременной, пытками страшными... А только не один я был! Погодь, щас
всех поименно перечислю...
Это было что-то умозатмевающее. Когда Яга наконец буквально выдернула меня
из толпы "кающихся грешников", я был уже не в себе.
Митька брел следом, размазывая слезы по щекам и тихо поскуливая, что он-то
хотел как лучше...
Дома Яга заставила меня сходить в баню, надеть чистое белье и найти под
кроватью царскую саблю. Вплоть до самого вечера мы молчали или обходились
односложными репликами. Ожидание томило... Самым слабым местом в нашем
плане являлись художники. Что, если они не успеют закончить роспись? Что,
если авангардист Новичков не захочет выполнять мои приказы, переданные к
тому же через третьих лиц. Что, если пастору взбредет войти в храм до
наступления ночи и он поймает всех с поличным? Правда, царь обещал
задержать его обыском, отвлекая вплоть до последней возможности, но нельзя
исключать и случайностей. В таких операциях всегда срабатывает "закон
подлости". К девяти часам подтянулся Еремеев с ребятами. Я наказал ему
выбрать пятерых, самых опытных и отчаянных. В целом наш отряд насчитывай
шестерых стрельцов, трех работников милиции и одного государственного
деятеля. Десять человек для группы захвата вполне достаточно. Саблю я
повесил через плечо, Митька вооружился коротким поленом, стрельцы оставили
при себе только холодное оружие. После короткого совещания и уточнения
плана военных действий мы пошли на дело.
В Лукошкине рано ложились спать, поэтому и вставали с петухами. Случайных
прохожих было мало. В Курином переулке за заборчиком уже вовсю молился
сводный отряд отца Кондрата. Мы козырнули им на ходу и двинулись дальше.
Примерно без пятнадцати десять царь со своей кавалерией покинул немецкую
слободу и ворота захлопнулись. Почти сразу же со всех улиц тихо побежали
затаившиеся стрельцы, они вплотную прижимались к слободскому тыну, окружая
немецкое подворье со всех сторон. Операция "Дихлофос" началась...
Баба Яга дождалась выстрела из пушки, прозвучавшего ровно в десять, и
вновь повторила свое заклинание. Из образовавшегося прохода быстренько
выскользнули перепачканные краской богомазы.
- Все ли сделано, работнички?
- Все как уговорено, батюшка. Все стены расписали в лучших традициях, а
поверх на гвоздики малые полотна малювальника вашего бездарного развесили.
- Гражданин Новичков не протестовал? - уточнил я.
- Да спит он! - хмыкнул старший иконописец. - Как мы пришли - уже дрых, но
работу выполнил. На полу громадные полотнища ткани черной красным да
черным изукрасил. Сущий демонизм... Мы аж плевались! Так до сих пор и
спит...
- Ну что ж, объявляю благодарность за ударный труд. Расчет завтра утром в
отделении, как договаривались. Спокойной ночи.
- Благодарствуем, сыскной воевода. Сзади подоспел запыхавшийся царь. Судя
по всему, он удрал от собственного конвоя и те будут до утра носиться по
Горохову двору, разыскивая государя. А может, и не будут, решат, что он
опять с какой-нибудь молодкой под телегой прячется...
Наша группа на цыпочках вошла в немецкий храм. Я шепотом отправил Еремеева
выставить стрельцов у всех стен. В церкви горели оплывшие свечи. Стены до
самого потолка были завешаны громадными росписями на черном шелке. Автор
тихо сопел в уголочке. Новичков показал себя во всей красе. Черно-красные
фигуры обнаженных демонов кривились в авангардно-кубических изломах и
производили невероятно гнетущее впечатление. Хотелось закрыть глаза и не
глядя бежать из этого черного ада. Если уж такая мысль появилась у меня,
человека, закаленного атеизмом, то что же творилось в душах моих
спутников...
- Завтра же сожгу мазилу проклятого! - сквозь зубы побожился Горох. - Надо
же, чего нарисовал. У меня аж колени трясутся...
- Не надо! - так же тихо попросил я. - У парня большой талант. Может, он
даже гений. Лучше возьмите его в придворные живописцы...
- Чтоб он и меня так приукрасил?!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг