ватрушками. Всю свою "химлабораторию" она незаметно сдвинула в угол. - Вот
у меня и печево свежее, и самовар только вскипел, и вареньица разного
достану...
- Благодарствуем, конечно... да только временем особым не располагаем.
Из-за таких вот... Не приходют вовремя, а я за ними бегай!
- Вот и присядь на минуточку, отдышись, я те быстренько чашечку спроворю...
- Побольше! - сурово попросил дьяк, позволяя усадить себя на лавку. - И
сахарку, уж не поскупитесь...
Я деликатно помалкивал, догадываясь, что затеяла Яга.
- Что нового на дворе царском слышно?
- Да как вам сказать, бабуленька... Государь наш в гневе, на милицию вашу
серчает. Дескать, посла немецкого не уберегли, а у него теперь
международная обстановка разваливается. Опять же квартирант ваш жалованье
свое забрать ленится... Ну и молодежь пошла... Я, бывало, в его годы
каждому грошику медному радовался, за каждой копеечкой бегал, каждому
пятачку в пояс кланялся, работы не стыдился... Вы бы уж присмотрели тут, а
то ведь, не ровен час, турнет государь вашего участкового за такую
свинскую непочтительность.
- Присмотрю, присмотрю, а как же... - в тон пропела Яга. - Вы чай-то
выпили?
- Да... - шумно выдохнул дьяк и потянулся к ватрушке, но бабка резко
шлепнула его ложкой по пальцам. - Ау! Больно же...
- Раз чай выпил, давай выметайся отсель!
- Чего?!!
- Того! Хватит тут грубиянничать, иди себе подобру-поздорову.
От такой невероятной смены настроения бедный дьяк едва не сполз на пол.
Когда же он наконец вылез из-за стола и, поджав губы, широким шагом
двинулся на выход, Яга быстро остановила его, рявкнув вслед:
- Куда пошел?! А деньги?
- В приказе получит, в следующем месяце, - попытался свредничать Филимон,
но моя хозяйка сдвинула брови и выпустила из ноздрей оранжевую струйку
пара.
Дьяк побледнел, сунул руку за пазуху и быстренько выложил на стол
новенькие червонцы.
- Еще раз задумаешь на милицию гавкать - попомни, мы тоже кусаться умеем.
- На прощанье Баба Яга изобразила широкую улыбку, продемонстрировав
бюрократу кривые желтые клыки.
Из терема Филимон вылетел, думаю, он вплоть до самого дома бежал не
оглядываясь.
- Зря вы с ним так...
- Заслужил, - огрызнулась Яга.
- Да я не об этом. Вы ведь ему порошок подмешали, время не вышло, как мы
узнаем, что через полчаса он будет говорить только правду?
- Ну... увлеклась! Довел он меня упреками своими. Давай на ком другом еще
попробуем.
- Так у нас же немецкие охранники в порубе! - вовремя вспомнил я, но Яга
охладила мой пыл:
- Нет их там, в царскую тюрьму я их отправила. Допросила сперва, конечно,
да только не знают они, где посол. Не врут, вправду не знают. Их дело было
- тебя погубить, так им пастор слободской приказал. Я ж насквозь вижу,
когда кто врет. Че их в порубе держать, может, он для дела понадобится...
В дверь снова забарабанили. Митька, дежуривший в сенях, доложил, что
заявились стрельцы. Привели с собой незадачливого иконописца. Он под вечер
направился на немецкое подворье, но парни решили перед этим завести его к
нам, в том смысле, не угодно ли мне чего спросить? Я подумал и решил, что
поговорить стоит. Яга поставила на стол чистую чашку, а вот использовать
порошок не стала. Богомаз был человеком простодушным и вряд ли бы стал
скрытничать.
Новичков задержанию не удивился и даже обрадовался случайной возможности
заскочить в отделение. Вины он за собой не чувствовал, а к нам тянулся,
видимо, из-за того, что мы первые, кто не костерил его самородное
творчество.
- Как дела? Где устроились?
- У конюхов в торговых рядах, я лошадей люблю, - скромно отвечал художник,
присаживаясь к столу. - Краски есть еще, рисую помаленечку.
- Появились заказы или так, для себя? - осторожно начал я.
Новичков не заметил подвоха и тут же пустился в доверчивый рассказ:
- Да вот недавно церковь немецкую мне под роспись предложили. Пастор
ихний, Швабс, так и сказал - вот, мол, все стены твои - твори как хочешь,
мы заплатим.
- Заплатили?
- Аванс дали, грех жаловаться. А на роспись только сегодня иду.
- Почему же так поздно? Дело-то к ночи. Я всегда считал, что
профессиональным художникам необходимо естественное освещение.
- Оно бы конечно, - загорелся иконописец-авангардист, - но заказчик
требует срочной работы, он хочет, чтоб церковь была закончена уже завтра.
Мы с Ягой тревожно переглянулись.
- Но... но это ведь нереально! Один человек не в состоянии расписать за
столько времени целый храм.
- Успею... Вы меня не знаете, я как до красок дорвусь, так не ем, не пью,
не сплю - кисти в руках так и бегают! Опять же мне там не живопись
разводить, а в два цвета да в моей манере...
- Минуточку! - почему-то вздрогнул я. - Как это в два цвета? В какие же?
- В черный да красный, - пожал плечами Савва и взял еще плюшку.
- Но... не совсем понимаю... Конечно, я человек далекий от искусства, а в
религиозных темах вообще ничего не смыслю, но неужели логично расписать
храм изображениями святых, используя лишь два цвета? Ну, там белый или
желтый - я бы как-то поверил, но черный и красный...
- Так им святых и не надо.
- Как это так? - не выдержала Яга, обычно бабуля предоставляет право
задавать вопросы мне, а сама строго бдит за правдивостью ответчика.
- Мне сказано было ад изобразить, демонов да бесов разных. Чем страшнее,
тем лучше, - на мгновение задумавшись, пояснил художник; видимо, его
моральная сторона темы нисколько не волновала, человек творил только ради
чистого искусства.
- А мух вас не просили изобразить?
- Просили... А как вы...
- Служба такая - про всех все знать, - криво улыбнулся я. - Значит, вы
говорите, что к завтрашней ночи все должно быть готово?
- Да.
- И платят хорошо?
- Десять червонцев обещано, два вперед дали.
- Угу... А позвольте полюбопытствовать, вы прямо на стенах писать будете
или...
- Прямо на стенах не успею, - признался богомаз. - Это ж леса надо
устанавливать, лазить по ним вверх-вниз, несподручно одному. Ткани должны
были доставить черной, на полу расстелю, а уж после на стены разверну. Это
и с лестницей сделать можно...
- Как же вы будете рисовать черным по черному?
- Что ж тут мудреного? Свет - красным проложу, а тени... краска-то черная
только на первый взгляд одинакова, а ведь сколько оттенков у нее: сажа
смоляная, кость жженая, виноградная, персиковая, гутанкарская,
шахназарская, звенигородская... Это ж как технически интересно! Черным на
черном, да черную душу демонизма во всем ужасе показать... Вот увидит отец
Кондрат, сразу поймет мое искусство и еще небось и на работу к себе
пригласит.
- Очень может быть, - сдержанно кивнул я. Все складывалось более-менее
ясно, хотя совершенно непонятно, что же, в конце концов, делать. Черная
месса недалека, возможно, ее проведут уже завтрашней ночью. К сожалению,
четкого плана действий мы не выработали до сих пор...
Новичков, закончив с чаем, попрощался и ушел, я попросил стрельцов
проводить его до немецкой слободы.
- Ну, что скажешь, сыскной воевода? - Если честно, то сказать нечего.
- Будем всех арестовывать?
- Можно, но это не выход. Раз уж в деле замешаны такие темные силы, то
взамен одного пастора они легко соблазнят десяток других. Необходимо не
просто остановить черную мессу, а сделать так, чтобы впредь никакому
Повелителю мух не взбрело в рогатую голову лезть к нам в Россию.
- Правильно мыслишь, Никитушка. Только как сделать-то? - развела руками
Яга.
- Вот и у меня те же проблемы...
- Стало быть, думать будем...
Но долго думать нам не дали - едва не снеся дверь, в горницу вломились
четверо стрельцов, да еще Митька держал в охапке двоих, пытаясь изобразить
служебное рвение:
- Никита Иваныч, я их не пускал! Нельзя, говорю, без доклада. Их
благородие с бабулей думу думают! А они, окаянные, так и прут...
- Беда, сыскной воевода! - шагнул вперед один из стрельцов.
- Царя убили? - вскинулся я.
- Хуже! Дьяк Филимон с ума сошел...
На этот раз мы отправились всем отделением. Стрельцы в минуту запрягли
нашу кобылу, Митька прыгнул за вожжи, в общем, до дьякова дома добрались
быстро. А уж народу там было... жители трех близлежащих улиц, половина
гончарного квартала, бабы, сельские мужики, приехавшие на базар, дети с
сахарными петушками на палочках, заезжие торговцы, свободные от службы
стрельцы, куча работного люду, побросавшего все дела, дабы послушать
"политические откровения" Филимона Груздева. Сам дьяк влез на крышу домика
и оттуда, держась за трубу, орал дурным голосом:
- А еще купцу Манишкину бумагу нечестную подписал, будто у него холстина
батистовая для производства портновского дюже подходящая. Врал я! За
взятку в полмешка муки да фунт сала кабаньего все воровство злодею
дозволил. Грешен я! Каюсь перед всеми! Судите меня, православные!
- Ну что ж, сыворотка правды успешно действует. Как вы полагаете, долго
продержится этот эффект?
- Часа два, а то и три, - задумчиво решила Баба Яга, а из толпы уже
подбрасывали провокационные вопросики:
- Эй, длинногривый! А вот ты нам про бояр расскажи, правда ли, что они в
царском тереме только водку жрут да девок щупают, а об судьбе Отечества
никто не радеет...
- Правда! - вдохновенно вопил Филимон, осеняя себя размашистым крестом. -
Вот давеча сам видел, как боярин Ржевский бабку Марфу с кухни в углу
прижал. Та тока пищит, а он, распутник, сзади се облапил и ручищами все по
груди, по груди, так и возит... Словно ищет че, а че - непонятно...
- Митя, рот закрой, спустись с небес и слушай мой приказ. Учителя своего в
другом месте дослушаешь...
- А? Что? Вы мне, воевода-батюшка?
- Тебе, дубина стоеросовая! - рявкнул я. - У нас в отделении пропажа -
свидетель сбежал. Кучерявенький такой, с длинным носом, зовут Шмулинсон
Абрам Моисеевич, ты его знаешь. Наша бабушка, в порядке программы охраны
свидетелей, несколько уменьшила его рост, чтоб спрятать по-надежнее, а
этот несознательный элемент взял и сбежал. Так вот, пока его куры не
склевали, найди и верни. В поруб можешь не сажать, сунь за пазуху, пусть
там загорает.
- Понял, Никита Иванович, а где же мне его по городу в сумерках искать?
- Думаю, в районе Шмулинсонова двора. Раз у него там жена и дети, значит,
туда он и побежит. Порасспрашивай соседей, дело нехитрое, может, кто чего
и видел.
- Соседи, они врать горазды, - шмыгнул носом Митяй.
- Ну не угощать же всех подряд Кощеевым порошком. Во-первых, мало его, а
во-вторых, как людей уговоришь? Ладно, шутки в сторону... Двигай давай,
сориентируешься на месте. Кру-у-у-гом!
- Слушаюсь! - по-солдатски вытянулся он, сделал поворот и ушел, бормоча
себе по нос: - Во-первых... во-вторых... щас сориентируюсь...
- Что делать-то, участковый? - протолкались ко мне стрельцы. - Он там уж
всех бояр да князей осрамил, того и гляди, за государя возьмется.
- А царь-то наш совсем дела государственные забросил... - мгновенно
донеслось с крыши. - Об женитьбе и думать не хочет, не дает народу на
матушку царицу полюбоваться! Намедни я ему портретец донны Изабеллы
Флорентийской как бы невзначай под нос сунул... так он меня за руку
ухватил, да как нажмет, как согнет, как завернет - я ж света божьего не
взвидел!
- Вяжите его, - тихо приказал я. - Двое на крышу, шестеро ловят внизу,
остальным оцепить двор и деликатно попросить граждан расходиться по домам.
- А кто его, батюшку нашего, этому костоломству-то зверскому обучил?!
Участковый, Никита Иванович, сыскной воевода! Мало ему воров ловить, так
он еще и царя нашего в свою милицию заманивает! Уж не хочет государь в
боярскую думу, хочет в опергруппу!..
На этом последнем истерическом вопле души дьяка сдернули за лапоть с
крыши. Внизу ловко поймали, сунули кляп и, опутав веревками, бросили в
нашу телегу. Народ немного поворчал, но большинство логично считало, что
Филимон попросту сбрендил. "Вот посидит в порубе, на холодочке, ему и
полегчает..." - говорили они. В общем, правильно. Если расчеты Яги верны,
то завтра же бедный дьяк будет рвать на себе остатки волос, но... слово не
воробей, вылетит - не поймаешь. Наговорил, конечно, от всего сердца.
Ладно, осталось только применять это средство по уму, без суеты и
расточительства, а так - вещь очень полезная.
Уже по дороге домой в мою голову забрела некая идея, нужно было срочно
посоветоваться с Ягой, но сначала я поманил к себе стрельцов.
- Ребята, не напомните, у нас в Лукошкине есть какие-нибудь специалисты по
настенной росписи? Ну, оформители храмов?
- Богомазы, что ли? Знамо, есть, цельная артель. На Иконной улице
расположена.
- Тогда доставьте-ка ко мне их начальника. Извинитесь за поздний визит, но
приведите.
- Как скажете, сыскной воевода! - Двое молодцов ушли влево по переулочку.
Яга повернулась ко мне и тихо протянула:
- Ну и хитер же ты, Никитушка...
- Но ведь вполне может сработать? - предположил я.
- Не знаю, не знаю... Это ж еще успеть надо, да Новичкова твоего
предупредить, да чтоб немцы раньше времени ничего не заподозрили... А во
всем прочем - план хоть куда! Вот Вельзевул-то обрадуется...
- Я еще уточню утром у отца Кондрата. Сейчас главное, чтобы артельщики не
проболтались.
- Сделают дело - и в поруб их всех! - безапелляционно заявила бабка. - Ужо
потом... отпустим с извинениями.
Я невольно вздохнул и призадумался, с каких же времен берут свое начало
проблемы "превышения полномочий"?..
Спать легли рано, все намотались за день. Митяй пришел почти вслед за
нами. Шмулинсона он не нашел, соседи его на смех подняли и по куширям
лазить заставили. Дескать, только что туда измельчавшие евреи толпой
бросились... Короче, похихикали над младшим сотрудником. Он им от моего
имени пригрозил, за что был еще раз обсмеян задиристыми бабами.
Стрельцы привели щупленького старца с кроткими глазами и благообразной
бородой. Вкратце объяснив ему, в чем дело, я получил степенное согласие и
услышал такую сумму, выставленную в оплату, что едва не свалился с лавки.
Выручила Яга, она сразу согласилась, оговорив, что полный расчет только по
окончании работы, а до этого - скромный аванс в пять золотых червонцев.
Ударили по рукам. Пусть пашут, потом с ними царь разберется... Барыги
какие-то, а не свободные художники. Три шкуры с милиции драть...
Ночь прошла спокойно. Утро - тоже. Петух ко мне в комнату не входил, в
голос орал за окном. Я еще с вечера принес старую тапку, подкрался к
подоконнику и запустил в гада. Попал?! Надо же, попал! Петух брюквой
рухнул в лопухи, только перья взлетели, выбрался оттуда, глянул на меня
злобно и дернул жаловаться курицам.
Вниз к завтраку я спустился сам, не дожидаясь зова Яги. Старушка уже
хлопотала у стола, готовя мне вареники со сметаной, оладьи с молоком и
брусничный чай с клюквенными пирожками. Если бы ее поставили завстоловой
какого-нибудь захудалого санатория, то уже через год там не было бы
свободных мест. Бабка готовит так, что пальчики оближешь! Сильно
подозреваю, что знаменитая поваренная книга Молоховец на самом деле была
написана Бабой Ягой и издана под псевдонимом.
- Никитушка...
- А?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг