- Что вы сделали с нашим другом? - спросил я Вагнера.
Профессор посмотрел на меня одним глазом и ответил, не отрываясь от
лампового передатчика:
- Я ничего ему не сделал плохого. А что наш больной? Как он себя
чувствует?
- Сбежал! - поспешно ответил я. - Сбежал, когда у него, вероятно, не
менее сорока градусов температура. Голый сбежал!
Профессор Вагнер улыбнулся.
- Хорошая штучка? - спросил он, указывая на аппарат. - Такой
конструкции вы еще не встречали.
Аппарат был действительно занятный, но мне было не до него.
- Коротковолновик? - небрежно спросил я и, не дожидаясь ответа,
продолжал: - Послушайте, профессор, оставьте ваши опыты и помогите мне
поймать и вернуть нашего убежавшего друга, пока он не погиб окончательно.
- При обычном порядке вещей, - ответил Вагнер, не двигаясь с места, -
товарищ Дашкевич должен был давно погибнуть. И нам оставалось бы только
разыскивать его мертвое обледеневшее тело. Но так как товарищ Дашкевич
чувствует себя превосходно...
- Откуда вы это знаете?
- Из ваших же собственных слов. Ведь Дашкевич не погиб, даже
покупавшись в озере. Он дышит парами, как паровоз, и гуляет в трусиках за
Полярным кругом, как будто он на пляже в Крыму. Не беспокойтесь о вашем
Казе, садитесь вот сюда и слушайте. Ведь вы сами спрашивали, что я сделал с
Дашкевичем.
- Но, профессор, теперь не время...
- Самое время! Садитесь же. Уверяю вас, что с Казей ничего плохого не
случится. Опыт удался.
- Опять опыт? - удивленно спросил я.
- Ну, разумеется.
Вагнер неожиданно сжал мою руку у локтя. Я вскрикнул.
- Больно? Я так и думал. У вас болят суставы, когда вы работаете с
регенеративным приемником. Чувствуете повышение температуры. Ну, открыли
радио, но еще совершенно не изучили характера этого зверя. То, что мы знаем
о радио, это еще только детский лепет. Наши знания и область применения
радио расширяются с каждым днем. Вы знаете, что короткими волнами сейчас
начали пользоваться врачи для лечения некоторых болезней, искусственно
поднимая радиоволнами температуру тела больных. И вот мне пришла в голову
мысль: а почему бы не отапливать искусственно человеческое тело при помощи
коротких радиоволн?
- Но ведь человеческое тело естественно отапливается, - сказал я.
- Да, но этого недостаточно. Здоровый человек обладает автоматическим
изменением температуры всего в пять-семь десятых градуса в продолжение
суток. На болезнь организм человека реагирует повышением или понижением
температуры на два-три градуса против нормы. Крайние пределы колебаний
составляют всего шесть-семь градусов.
- Устойчивость нашей температуры - большой прогресс, - сказал я. - Не
потому ли вымерли многие крупные животные, что они были холоднокровными, -
их кровь имела почти одинаковую температуру с окружающим воздухом?
- Моя мысль не противоречит вашей. Выслушайте меня до конца. Вы знаете,
каковы крайние температурные пределы жизни человеческих организмов.
Простейшие организмы переносят очень низкие температуры и могут быть
возвращены к жизни. Без особой погрешности можно сказать, что даже
стоградусный холод не является вполне смертоносным для живых существ. Жар
как будто переносится труднее: при температуре свыше пятидесяти пяти
градусов Цельсия белки свертываются. Но обезвоженные белки, например
куриный, могут переносить температуру даже в сто шестьдесят - сто семьдесят
градусов выше нуля. Так вот я поставил себе задачей расширить пределы
колебаний температуры человеческого тела, подчинить эти колебания воле
человека и, конечно, сделать их безвредными для организма. Каждое
теплокровное животное имеет свою более или менее постоянную температуру: у
человека она равна 37°, у обезьяны - 38°, у лошади - 39°, у быка - 39°, а
у голубей и кур даже 42,5°. Это постоянство имеет свои неудобства, и человек
должен преодолеть их. Биологический прогресс не закончен. Человеческий
организм должен выработать в будущем идеальный регулятор температуры.
Мы не знаем, какова была температура тела пещерного человека, но она
была, конечно, выше, чем у современного человека. Теплые жилища и костюмы
еще более способствовали понижению температуры тела. Это уже прогресс.
Человек должен обладать идеальным отоплением тела. И тогда климат не будет
иметь для него никакого значения. Такой человек-термо будет в состоянии
отправиться в спортивных трусиках на Северный полюс, не ощущая никакого
холода, а на экваторе он будет прохлаждаться в знойных песках пустыни. Вы
понимаете, какие перспективы это откроет для человечества! Домов не нужно
будет строить. Одежды не надо. Жилищного кризиса не существует. Вы можете
спать на ледяном поле даже без рубашки...
- Но я могу растопить свою "кровать" и провалиться в воду, как это было
с Дашкевичем.
Вагнер внимательно выслушал мое замечание.
- Необходимо, - сказал он, - обуваться в туфли или галоши, чтобы не
проваливаться.
- Значит, без наряда все-таки не обойтись?
- Впоследствии можно будет регулировать температуру отдельных частей
тела. Ведь и сейчас у нас не все части тела обогреваются одинаково. Концы
ног могут быть холодными, а туловище - горячим.
- И вот таким человеком-термо вы сделали Дашкевича?
- Не совсем. Самопроизвольное регулирование температуры тела - это дело
очень отдаленного будущего. Дашкевича я сделал искусственно человеком-термо,
повышая его температуру при помощи коротких радиоволн. В этом нет еще ничего
необычного. Радиоволны сами повышают температуру тела даже тогда, когда мы
не желаем этого. Моя задача сводилась к тому, чтобы найти средство расширить
границы изменения температуры, не причиняя организму вреда. Вы видели
Дашкевича. Как он себя чувствует?
- По-видимому, хорошо. Но он очень усиленно, часто и глубоко дышит. И
от него валит такой пар, словно он из жаркой бани выбежал на морозный
воздух.
Вагнер кивнул головой.
- При повышении температуры тела и при охлаждении тела действием
наружного воздуха потребление кислорода увеличивается. Дашкевичу приходится
усиленно работать легкими, чтобы снабжать клеточные ткани кислородом. Но
одними легкими трудно доставить организму нужное количество кислорода, и на
помощь приходит дыхание кожи. Ведь она тоже дышит всеми пятнадцатью тысячами
квадратных сантиметров своей поверхности. Вот почему Дашкевич отправился на
прогулку голым: мороз не страшен ему, а обнаженное тело лучше может
справиться с кожным дыханием. И, судя по выделяемому Дашкевичем пару, он
дышит кожей великолепно. Все в порядке. Не хотите ли последовать примеру
Дашкевича? Я могу и из вас сделать "теплого парня" - человека-термо, и вы
отправитесь на поиски вашего друга в купальном костюме, только в галошах и с
одеялом под мышкой. О питании вы можете не заботиться. Вам не надо будет
варить пишу: ваш желудок будет иметь достаточную температуру, чтобы в лучшем
виде сварить сырую и даже мороженую рыбу. Вам нужно будет заботиться только
об одном - чтобы идти в полосе радиоизлучения. Я буду действовать
направленными радиоволнами. Можете взять с собою компас. Я укажу
направление. Желаете проделать опыт? Уверяю вас, вы не подвергнетесь никаким
неприятностям. Вам необходимо будет только приготовить свой организм. Я
введу вам в кровь изобретенный мною раствор солей. Согласны вы на это?
- Да, но мне скоро надо сменять Пронина.
- Я подежурю за вас на радиостанции. Не беспокойтесь. Мы с Прониным
справимся, а вы отправляйтесь за Дашкевичем. Вам не трудно будет найти его,
так как, подобно вам, он не будет выходить из полосы радиоизлучения.
Повторяю: Дашкевичу мороз не страшен, и ваш друг не простудится, но все же я
буду спокойнее, если вы найдете его и приведете домой. Он ушел без оружия.
На него могут напасть медведи, их немало шляется в здешних местах. Так по
рукам?
Через несколько минут я уже стоял в трусиках посреди комнаты.
- Как вы себя чувствуете? - спросил Вагнер.
- Как будто мое тело начинает наливаться огнем. Ужасно жарко!
- Привыкнете. Дышите глубже и чаще. Это у вас скоро войдет в привычку.
Сердце? Дайте послушаю. Пульс? Сто. Теперь это нормально. Я вам до двухсот
его догоню. Уж поистине небу жарко станет! Ну, марш! Отправляйтесь!
Вагнер широко открыл дверь, впустив клубы холодного пара. Мне было
немного жутко, но я поборол нерешительность и вышел на улицу. И тотчас же
пар окутал меня.
- Я ничего не вижу, - сказал я, беспомощно поворачиваясь.
- Когда вы пойдете, пар не будет вам мешать, - сказал Вагнер. - Добрый
путь!
С одеялом под мышкой, в резиновых галошах я пошел по дороге, поглядывая
на компас, поднесенный к самым глазам. По всему моему телу и по лицу
струился горячий пот.
Собаки нашего маленького поселка, увидав странное зрелище, отчаянно
залаяли и затем в паническом ужасе убежали от меня. "Если и звери будут так
же бояться меня, это неплохо", - подумал я, спускаясь к озеру.
Луна уже несколько дней не заходила за горизонт, она кругами ходила по
небу, наполняя призрачным светом полярную ночь. Вагнер был прав: когда я
шел, пар не очень мешал мне видеть. Я следил за отпечатками ног Дашкевича на
льду вдоль берега озера. Бедный Дашкевич! Ему без галош, вероятно, нелегко
ходить. Там, где он останавливался, следы углублялись; горячие ноги
расплавляли лед. И Дашкевичу приходилось идти, не останавливаясь по крайней
мере над озерами и реками.
Странное дело: я не прошел и часа, как почувствовал адский голод и
жажду. Благодаря высокой температуре в моем организме происходило усиленное
сгорание, и организм требовал топлива, то есть еды. Да, я мог не
беспокоиться о приготовлении горячей пищи: мне было достаточно сырой рыбы.
Я сошел на озерный лед, расстелил одеяло, лег и положил руку на лед.
Скоро лед начал таять, а рука все глубже уходила в лед. Мне пришлось
опустить руку почти до плеча, прежде чем пальцы коснулись воды. К
проделанной мною отдушине скоро приплыло множество рыб. Я прямо хватал их
руками и поедал сырьем. Никогда в жизни я столько не ел. Удивительно, как
только мог выдержать мой желудок!
И я пил, пил без меры. Но этому не приходилось удивляться. Я читал, что
человек под тропиками, работая на солнце, выделяет в сутки до двенадцати
литров воды и таким образом освобождает количество тепла, достаточное для
нагревания шести тысяч пятисот литров воды на один градус. Некий
естественный регулятор тела, очевидно, путем выделения воды пытался понизить
температуру до нормальных тридцати семи градусов. Усиленное же выделение
пота вызвало повышенную жажду.
Насытившись и напившись, я пошел дальше, но скоро опять почувствовал
голод и жажду, снова принялся за рыбную ловлю, съел вдвое больше прежнего и
выпил чуть ли не пол-озера. Я сделался прожорлив, как выхухоль, съедающий
каждый день столько пищи, сколько весит его тело. Интересно, чем питался
Дашкевич, который должен был обладать таким же чудовищным аппетитом, как и
я? Дашкевич не имел галош и одеяла, как мог он ловить рыбу? Однако скоро я
заметил яму на берегу и дыру, уже полузамерзшую, в озерном льду. Очевидно,
осторожный Дашкевич расплавлял снег и лед до земли и осторожно подползал к
краю берега. Да, ему было трудненько добывать пищу. Надо поспешить к нему на
помощь.
Я быстро шел вдоль озера. Следы босых ног Дашкевича были ясно видны.
Он, как и я, шел по компасу. Луна светила ярко. Она медленно подвигалась на
небе, делая круг над моей головой, словно желала посмотреть со всех сторон
на необычайное зрелище - катящийся по земле паровой шар.
Кругом было пустынно и тихо. Только мое шумное дыхание нарушало тишину,
как тяжелые вздохи паровоза на одинокой заброшенной степной станции.
Ледяная равнина тянулась без конца, а Дашкевича все не было видно. Я
начал уставать, и мне хотелось спать. Судя по положению луны, уже давно
наступила полночь. Надо было думать о ночлеге. Я шел, выбирая подходящее
местечко. На севере горизонт потемнел. Оттуда шла туча. И звезды при ее
приближении словно падали в огромный черный мешок и исчезали. Вот черный
бредень тучи собрал звезды с полнеба и подобрался к луне. Еще немного, и
луна оказалась проглоченной темной пастью тучи. Настала тьма.
Пошел снег. Но, попадая на горячую паровую оболочку, окружавшую меня,
хлопья снега превращались в капли дождя, и они падали на мои обнаженные
плечи и спину, как на раскаленную плиту, и превращались в пар, а с ног
стекали на землю горячим потом. Да, как это ни странно, находясь за Полярным
кругом в студеную зимнюю ночь, я попал под влажный тропический ливень. Но
этот ливень существовал только для меня. Кругом бушевала метель.
И как это бывает на севере, когда небо покрывается тучами, воздух
потеплел. Температура с сорока градусов ниже нуля поднялась, вероятно, до
пяти ниже нуля. Я же испытывал настоящую жару. Я не мог еще регулировать
свою температуру. Короткие радиоволны нагревали меня так, что я чувствовал
себя, как в жгучий полдень под экватором. Капли дождя нагревались, прежде
чем достигали моего тела, и не могли охладить ужасного жара. Я несколько раз
бросался на землю, чтобы охладиться, и чувствовал, как погружаюсь в снег,
который буквально плавился от моего разгоряченного тела.
Наконец снежный буран прекратился. Черный бредень тучи начал обратно
вытряхивать звезды. Скоро выглянула луна. Я оглянулся назад и увидел
сверкающую на пушистом снегу ледяную полосу, которую оставил замерзавший
позади меня дождь, стекающий с моего тела.
Пора отдохнуть. Я разложил на снегу одеяло - оно было влажное от дождя
- и растянулся на нем. Но я не рисковал простудиться, одеяло начало быстро
высыхать, лишь только мое тело прикоснулось к нему; от одеяла пошел пар, как
от влажного белья, которое гладят слишком горячим утюгом.
Я крепко уснул. Открыв глаза, я ничего не увидел: очевидно, тучи вновь
затянули небо. Однако такой черной, непроницаемой темноты я еще никогда не
видел. Внимательно осматриваясь, я, наконец, заметил звезду над самой моей
головой. Что за странность! Как будто тучи покрывали все небо за исключением
маленького кружочка в зените. Я быстро поднялся и пошел вперед, но тогда
ударился о ледяную стенку. Повернул в сторону, сделал несколько шагов -
опять стенка. Это было непонятно. Я хорошо помнил, что уснул на совершенно
ровном и открытом месте, а теперь я находился в какой-то ледяной пещере.
Я пошел назад и упал в яму, которая находилась посреди пещеры. Дойдя до
стен, я обошел вокруг. Стены были гладкие, ледяные и нигде не имели выхода.
Ледяной пол пещеры имел покатость к центру и в центре - большую впадину. Вся
пещера имела вид полушария с небольшим отверстием в потолке. Быть может, это
жилище каких-нибудь местных жителей, которые нашли меня на льду и принесли к
себе в юрту. Но эта юрта не имела ни дверей, ни окон, и притом в ней никого
не было, кроме меня.
Каким образом я попал сюда? Единственно только через отверстие в
потолке. Оно находилось над моей головой на высоте четырех метров.
Удивительно, как я не расшибся, если меня сбросили оттуда! Да, я в ловушке.
В этой мышеловке я умру с голоду, если не выберусь отсюда. Но как? До дыры в
потолке не долезть. Стены? Я постучал в стены. Они, видимо, были очень
толсты. Непонятная история! Я сел на землю и начал тереть себе лоб. Подо
мною не было одеяла, и я чувствовал, как мое тело медленно погружается в
таявший подо мною снег. Внезапно я хлопнул себя по голове и расхохотался.
Ну да, конечно! Все очень просто. Я сам засадил себя в эту тюрьму.
Когда я уснул, мое горячее тело растопило снег вокруг меня. Несмотря на
одеяло, я медленно погружался в снег, пока не оказался лежащим на каменистой
почве, как бы в центре воронки. Пар, выходящий из моего тела, смерзался и
падал вокруг меня инеем, образуя ледяное кольцо. Оно постепенно нарастало,
превращалось в стенку, которая замкнулась сверху сводом. Горячее дыхание
пробило в этом своде дыру совершенно так же, как в берлоге медведя,
засыпанного снегом. Я оказался в центре ледяного купола. От теплоты моего
тела стенки этого полушария подтаивали внутри и наращивались снаружи инеем,
в который превращалась теплота, выходившая из отверстия.
Это, однако же, удивительно! Я спокойно уснул на голой ледяной равнине,
а проснулся в собственном ледяном доме, таком прочном, что ни один медведь
не проникнет в него. Дом, который вырос самостройкой. Это очень удобно. К
сожалению, архитектор не предусмотрел устройства двери. Впрочем, это дело
поправимое.
Я подошел к ледяной стене самостройного дома и, согнув голову, прижал
ко льду темя. От стенки повалил пар, и на землю потекла вода. Лед быстро
таял. Скоро я почувствовал, что голова моя прошла сквозь стенку. Окно было
готово. Я крутил головой, расширяя дыру, затем втянул голову назад и
посмотрел наружу.
Передо мной была все та же снежная бесконечная равнина, залитая лунным
светом. Я повернул голову налево, направо. Вдруг увидел невдалеке белого
медведя. Нет, это медведица с двумя медвежатами.
Медведица подняла голову и расширенными ноздрями втягивала пар,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг