метров. Возможно, что Суматра и Борнео станут ракетодромами будущих
регулярных межпланетных путешествий, как и Анды. Но на этих островах...
слишком людно: нефть, каменный уголь, тропические пряности и фрукты и
прочие заманчивые вещи привлекли туда капитал и людей, и острова стали
колониями целого ряда держав. Притом Суматра и Борнео находятся
сравнительно далеко от тех фабрик и заводов, на которых изготовляются
части ракеты. Переброска обошлась бы дорого. Следовательно, остаются Анды.
Здесь все, что нам, вернее вам, нужно: экватор, высокие горы, безлюдье,
бездорожье, пустыня, глушь. Вполне подходит и топография местности. Полет
будет направлен по наклонной в двенадцать градусов на восток, то есть в
том же направлении, в каком вращается и земной шар. Это для того, чтобы
воспользоваться "бесплатной" добавочной скоростью вращения Земли,
прибавить эту скорость к скорости ракеты. Как видите, если умело взяться,
то и вращение Земли можно сделать союзником. Между Андами и Скалистыми
горами лежит долина. Там, где Анды обрываются к этой долине, удобно
устроить площадку для разбега ракеты. Набрав скорость, ракета "сорвется" с
обрыва, чтобы покинуть Землю. Ну, теперь все "почему" разрешены?
Блоттон кивнул головой:
- Благодарю вас, все понятно. Не сетуйте на меня за мою тупость: мне не
приходилось заниматься этими высокими материями.
- Однако мы так заболтались, что едва не прозевали посадку, - сказал
Винклер. - Уже виднеется Стормер-сити - цель нашего путешествия. На всякий
случай пристегнитесь к креслу ремнями. Стартодром здесь не вполне
оборудован.
Фингер молча выполнил этот совет, но Блоттон, пристегиваясь, небрежно
сказал с видом бывалого человека:
- Излишняя предосторожность!
Глава 4. КАК МОЖНО МНОГОЕ ВМЕСТИТЬ В МАЛОМ.
Сегодня последний день...
Эллен роняет на землю несколько сорванных роз и не замечает этого.
Тетка приказала собираться в дорогу. "Ты можешь отобрать вещей весом на
центнер, и ни грамма более, - сказала она. - Можешь брать все, что тебе
нравится и что ты считаешь нужным".
Эллен вошла в загородный замок леди Хинтон со стороны сада по широкой
белой каменной лестнице. Фамильные гербы над дверьми с высеченными из
серого камня львами были изъедены ветрами и дождями четырех веков.
Четыреста лет клыкастые, оскаленные пасти зверей охраняли покой замка. И
теперь приходится бросать все на произвол судьбы, лишь бы спасти себя...
Зимний сад. Журчат фонтаны в мраморных водоемах, щебечут птицы.
Искусственные гроты, маленькие водопады среди зелени. Пальмы, кактусы
всевозможнейших видов. Ценнейшая коллекция орхидей, собранная ее дедом в
то время, когда орхидеи вошли в Англии в моду и за редкие экземпляры
платили груды золота. Некоторые причудливые экземпляры этих экзотических
цветов имели свою историю. Для того чтобы получить их, смелые охотники за
орхидеями отправлялись в дикие леса Центральной Африки и Южной Америки,
сражались с дикарями, зверями, умирали от лихорадки, укусов змей.
Некоторые из них были сожжены на кострах, съедены людоедами, умерли от
отравленных стрел. Когда эти политые кровью необычайные, словно
привезенные с другой планеты, растения появились в столице Великобритании,
на них началась новая охота - охота столичных аристократов-снобов,
старавшихся какой угодно ценой заполучить в свою коллекцию наиболее
оригинальные и красивые цветы. Ее дед тогда скупил лучшие экземпляры, на
его коллекцию приезжали любоваться из разных стран. Скольких трудов и
денег стоил этот зимний сад!
За садом начиналась картинная галерея. Входы и выходы охраняют грозные
рыцари, от которых осталась лишь блестящая оболочка. Они не поднимут
тяжелых мечей в защиту замка, не будут скрещивать копий за честь дам
своего сердца...
Зал станковой живописи. Рейсдаль, Росетти, фламандцы, голландцы, испанцы,
итальянцы. Не взять ли чего из этой комнаты? Какой-нибудь мирный
голландский пейзаж?.. Нет!
В столовой - горки старинного фарфора, хрусталя, венецианского цветного
стекла. Разве можно брать эти хрупкие вещи в ракету?
Библиотека. Книги ненавистны ей. Мимо!..
Узкими темными коридорами Эллен прошла в гардеробные комнаты. Здесь пахло
нафталином. В шкафах содержалась целая история костюма. Эллен отодвигала
дверцы и заглядывала внутрь. Шелк, бархат, тяжелая парча, золотое шитье,
жемчуга... И какие размеры! Словно эти платья носила вымершая порода
великанов. Эллен добралась до собственного гардероба, где хранились
платья, сшитые для нее лучшими портными. Взять, быть может, вот это серое
шелковое платье? Или вот это черное, выходное? Бальное - стального цвета?
К чему? Вечерние приемы, театры... Все это "там" не нужно...
Много часов бродила она по дому. Брала в руки одну вещь и, забывая о ней,
машинально клала на место, шла дальше.
Оказалось в итоге, что она ничего не любит и ни к чему не привязана. У
Эллен нет милых, дорогих вещей. Но почему же тогда она так мечтала о
наследстве? В чем же дело? Она сама не могла разобраться в этом.
С горечью вошла она в комнату леди Хинтон. Тетка сидела за конторкой
красного дерева и, как ростовщик, принимающий золото в заклад, взвешивала
на аптекарских весах бриллианты.
Для Эллен это был день откровений. Застав тетку за этим занятием, Эллен
вдруг почувствовала, что ненавидит ее и презирает. Эти чувства давно
таились в ее душе и теперь всплыли на поверхность.
- Отобрала? - спросила леди Хинтон.
- Ничего не отобрала, - ответила девушка и уселась позади тетки у камина.
- Почему?
- Потому что не знаю, что отобрать.
- Не знаешь?
- Не знаю! - с необычайной резкостью ответила Эллен. - Ни одна вещь не
интересует меня, не останавливает моего внимания.
- Выбирай так, как я выбираю. На Землю мы еще вернемся, когда пройдет
всеобщее безумие, я твердо верю в это. Но то, что мы оставляем здесь, надо
считать потерянным. Правда, я распорядилась спрятать кое-какие
драгоценности. В подвалах замка есть тайники, о которых никто не
подозревает. Есть кладовые, в которых можно кое-что замуровать. Кое-что
будет закопано в саду, кое-что опустят в колодец. Но разве на слуг
полагаться можно? Значит, надо рассчитывать только на то, что мы можем
взять с собой. Центнер - это все-таки немало, если выбрать с толком. Надо
брать самые небольшие по размеру и весу вещи и самые дорогие. Смотри, как
поступаю я. - И леди Хинтон показала пухлой рукой на груду ценностей,
лежащих перед нею на столе.
- У меня нет ваших способностей, - заметила Эллен.
- Учись. Из платьев, белья по крайней мере отобрала что-нибудь?
- Генри говорит, что это только лишний груз. В Стормер-сити изготовляются
специальные костюмы для ракеты. Там будет настолько тепло, что надевать
лишнее платье было бы просто негигиенично.
- Гигиенисты! Скажи Генри, что я откажусь от полета, если они будут ходить
там в неприличных костюмах. Возьми несколько платьев, побольше белья,
шляпу, галоши, зонтик.
- А галоши, зонтик зачем?
- Они собираются высадить нас на какой-то комете...
- Планете, тетя.
- Не перебивай. А если там дождь будет или слякоть?
- Зимние костюмы Генри советует брать. Возможно, что нам придется
высадиться на планету с холодным климатом.
- Пусть не высаживаются на такую. Могут выбрать потеплей. Не выношу холода.
- Сегодня еще будет обсуждаться этот вопрос.
- Ты напомнила мне. Приготовлены ли комнаты для гостей? Сколько человек
ожидается?
- Человек двадцать. Я уже распорядилась.
- А обед?
- Все готово, тетя.
Сейчас было не такое время, чтобы принимать гостей. Но это и не было
обычным приемом. В загородном замке леди Хинтон должны были собраться
некоторые участники предстоящего полета, чтобы обсудить очень важные
вопросы. До настоящего времени не было еще точно решено, на какую планету
высадится экипаж "ковчега". На этот съезд ожидали прибытия нескольких
виднейших астрономов. Им хорошо заплатили за консультацию и за молчание.
Кроме ближайших участников полета, никто не должен знать о "ковчеге".
Казалось бы, какая может быть срочность в астрономии, где время
исчисляется миллиардами лет, где все с земной точки зрения незыблемо?
Неизменно движутся по своим орбитам планеты, неуклонно следуют своими
путями периодически появляющиеся кометы... Или астрономы ждали одного из
таких редких гостей, вроде кометы Галлея, или подстерегали полное
солнечное затмение?.. Нет, не кометы и солнечные затмения поглощали их
время. Они действительно были чрезвычайно заняты. Астрономия - наука о
далеком небе - оказалась очень близкой кое-каким земным делам. Прекрасные
математики, знатоки небесной механики, они были мобилизованы для работы по
суперартиллерии и суперавиации. "Последние могикане" капитализма
лихорадочно готовились к войне, готовя противнику "сюрпризы" в виде
ракетных снарядов, военных стратопланов, сверхдальнобойных пушек и
прочего. И ученые ревниво выполняли порученное им сугубо научное дело...
Но, работая на тех, кто был исполнен звериной злобой и жаждой борьбы и
истребления, ученые не могли отказать в последней услуге и тем, кто хотел
бежать от борьбы. И, поторговавшись, они приняли выгодное предложение.
В ту самую минуту, когда леди Хинтон занималась взвешиванием своих
фамильных ценностей, философ Шнирер также сидел в своем кабинете за
весами, но весы его были большие, и взвешивал он не на караты, а на
десятки кило. На столе перед ним лежали груды философских книг. Его
библиотека весила не один центнер. Эти книги так тяжелы! Он решил взять
лучшие из них. Из древних философов Платон - безусловно, Аристотель - под
сомнением. Из новых - безусловно Кант, Шопенгауэр, Шпенглер, Бергсон. Но
как много весит этот старичок Кант! Может быть, не брать их? Нет, они
"там" будут нужны.
Шнирер работал методично, как всегда. Сначала произвел разметку "удельного
философского веса" каждого философа, затем отмечал "физический" вес книги
и аккуратно записывал на листке бумаги.
Дверь кабинета приоткрылась, кто-то заглянул через щель.
- Ты не работаешь, папа? - спросила Амели, входя в комнату. Амели никогда
не входила к отцу, когда тот бывал занят. Это были часы священнодействия.
Дочь философа была возбуждена, щеки ее горели румянцем. Шнирер посмотрел
на дочь поверх очков и спросил кратко:
- Спорт?
- На этот раз нет. Я виделась с Отто.
Лейтенант Отто Эрнст был женихом Амели.
- Ну и что же? - спросил Шнирер, взвешивая Декарта.
- У нас с ним был разговор...
- Как вижу, очень горячий.
- Да. Я предлагала ему принять участие в полете. Он ответил, что с его
стороны это было бы дезертирством. Он сказал: "Я должен остаться здесь,
чтобы победить или умереть!" Отто убеждал меня остаться с ним.
Томик Декарта дрогнул в руке Шнирера.
- Ну, и что же ответила ты? - спросил он, стараясь скрыть тревогу.
- Я ответила ему, что последую за тобой, папа.
Шнирер нахмурился, чтобы скрыть радость:
- Так. А Отто?
- Отто говорит, что и тебе незачем лететь... И все эти книги ты хочешь
взять с собой? Не собираешься ли ты, папа, читать лекции по философии
марсианам или жителям Венеры?
- Если они существуют и достаточно развиты для этого, то почему бы им и не
познакомиться с философами Земли? - ответил Шнирер. - А лететь мне
необходимо. И это с моей стороны не дезертирство и не трусость. На мне
лежит священный долг - сохранить мудрость Земли. Истинную философию,
тысячелетнее наследие человеческой культуры. Всему этому, - он указал на
книги, - угрожает страшная опасность. Кто знает, какие сокровища мысли
погибли в огне при пожаре Александрийской библиотеки? А сейчас близится
мировой пожар. Если коммунизм победит, я думаю, эти варвары сожгут все
философские книги, кроме книг своих философов, - Шнирер покосился на
камин. - Человечество одичает и в конце концов погибнет: машина истребит
его. Во всем мире - пойми, во всей Солнечной системе, во всем космосе! -
сохранятся только в нашем "ковчеге" сокровища человеческого гения. Если
нам не суждено вернуться на Землю, мы высадимся на какой-нибудь планете.
Мы положим основание новому человечеству, истинной культуре - без машин,
без заразы материалистической философии, без политики и без рабочих
вопросов. - Шнирер выпрямился и стал похож на библейского пророка. - Там,
на новой Земле, - продолжал он, подняв вверх палец, - понадобятся эти
книги. Они станут нашими скрижалями завета. И я научу людей истине.
Шнирер, этот кабинетный ученый, не способный к прямым действиям, все же
служил своему классу до последних дней. Правда, у этого философа были свои
счеты с капитализмом - машины. Но ведь в том и заключалось своеобразие его
философии, что он пытался разрешить квадратуру круга о капитализме без
техники и машин. Порожденная безысходными противоречиями, его философия
была довольно путаной, но она пользовалась успехом потому, что выполняла
социальный заказ "могикан" и обещала какой-то "выход" из тупика. Сам же
Шнирер смотрел на себя чуть ли не как на мессию, призванного спасти
капитализм из петли и вывести его в обетованную страну безоблачного
вечного процветания. Он серьезно считал себя хранителем мудрости Земли, то
есть той философии, которая нужна была для идеологического оправдания и
утверждения его класса. И этой идее он служил самоотверженно. Только ради
нее он решил отправиться в это необычайное рискованное путешествие. Только
ради нее он - страстный противник машин - решил прибегнуть к помощи
машины, отдать себя в ее распоряжение, доверить ей свою "драгоценную для
человечества" жизнь. Спасаться от машины на машине. Он глубоко и
болезненно чувствовал это противоречие, но другого выхода не видел.
- А если мы вернемся на Землю?
- И в этом случае необходимо сохранить книги в надежном месте. А что может
быть надежнее "ковчега"? "Они" могут уничтожить книги, прежде чем твой
Отто и его соратники уничтожат "их". А я верну Земле ее сокровища. Принесу
с неба эти скрижали мудрости и вручу их людям, как Моисей. Я просвещу
омраченное людское сознание вот этим! - Он торжественно поднял вверх томик
собственного философского трактата о пагубности материализма. - Я должен
сохранить себя для человечества! - торжественно закончил он и уже обычным
тоном спросил:
- Ты уложилась?
- Еще нет. Иду собираться, - сказала Амели. Она поцеловала отца в щеку,
прошла в свою комнату, открыла баул и в одну минуту бросила туда
волейбольный мяч, несколько теннисных мячей и ракеток, два ружья, патроны,
купальный и спортивный костюмы, гавайскую гитару, маленький дорожный
несессер, два платья, белье, фотоаппарат с запасом пленок - словом, все,
что она брала, отправляясь в свое обычное "путешествие" - на курорт.
Епископ Иов Уэллер тоже собирался в дорогу. Ему предстоит лететь на
неведомую планету. С этой мыслью он никак еще не мог примириться,
освоиться.
Однажды в субботу он мирно сидел, углубившись в составление воскресной
проповеди, в своей уютной квартире, где прожил два десятка лет, когда
экономка сообщила, что его хочет видеть какой-то человек. Думая, что его
приглашают для исполнения требы, он сказал, чтобы посетителя впустили.
Вошел маленький вертлявый человек:
- Честь имею представиться. Я Генри Пинч. Представитель акционерного
общества "Ноев ковчег" и личный секретарь председателя правления мистера
Самуэля Стормера.
- Это благотворительное общество? - спросил епископ. Он уже забыл о
разговоре в салоне леди Хинтон.
- Не совсем, - ответил Пинч, усаживаясь в кресло и ерзая в нем. - Хотя в
некотором роде его можно назвать и благотворительным. Спасение людей от
страшной гибели - это ли не благое дело? Вам нужно лететь, сэр епископ,
как можно скорее.
- Куда лететь? - спросил Уэллер.
- На небо.
Епископ невольно отодвинулся к спинке кресла. Что это, нелепая шутка или
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг