схватила его когтями и подняла в воздух. Вот следы ее когтей на плечах и
спине... Да, он испугался! Но недаром он был страстным охотником и
охотился на диких зверей во всех частях света. В такие минуты нельзя
теряться - это главное. "На лету она меня не съест. А пока летит, есть
время обдумать положение". Он был все же тяжелой добычей, и птица скоро
начала снижаться, отделившись от стаи.
- Мы видели это...
Черная лента птиц ушла за облака, спасаясь от непогоды. Птица с Блоттоном
летела ущельем.
У Блоттона был нож. Но вынуть его из ножен было нелегко: когти птицы
сжимали плечи и руки.
Ценою нестерпимой боли - при каждом движении когти все глубже вонзались в
плечо и спину - Блоттон освободил правую руку, вынул нож и всадил его в
брюхо птицы. Она неистово закричала, но не выпустила его из когтей. "И
хорошо сделала, иначе я разбился бы. Я уже приготовился к тому, что, если
птица начнет распускать когти, я сам схвачу ее за ногу".
Птица пыталась на лету клюнуть Блоттона, но, хотя у нее была длинная шея,
она все же не могла достать его клювом. А кровопускание делало свое дело.
Блоттон с ног до головы был облит кровью птицы. Глаза слипались, и это
было хуже всего. Он закрыл их и вдруг почувствовал, как нога его ударилась
о камень. Птица рухнула на каменистую площадку, накрывая своим телом
Блоттона, забарахталась и откинула в сторону крыло, прикрывавшее Блоттона.
Проливной дождь тотчас смыл кровь с его лица. Блоттон прозрел. Птица,
теряя силы, распустила когти. Блоттон рванулся и, оставив в когтях
порядочный кусок мяса с плеча, освободился. Один коготь при этом вонзился
в губу и поранил язык. Блоттон не переставал наносить птице удары ножом.
Она обезумела от боли и, позабыв о добыче, взмахнула крыльями, тяжело
перевалилась через скалу и там, вероятно, и подохла.
- Это самый интересный случай в моей охотничьей жизни, - сказал Блоттон.
- Да, но охотником-то были не вы, - вставил Стормер. - И что же было
дальше?
- Я оказался лежащим в каменной ложбине, как в ванне, до краев
переполненной горячей кровью. Я думал, что сварюсь живьем. Температура
этой крови была, вероятно, градусов пятьдесят. Кругом валялись перья.
- Я видел это место! - воскликнул Ганс. - Мы искали, но не нашли вас.
- Я постарался скорее уползти в пещеру, - ответил Блоттон. - Надо сказать,
что крылья у этого летучего разбойника словно кожаные, а хвост с оперением.
Я хранил несколько перьев и кусочек кожи с крыла, но потерял их в своих
скитаниях.
Блоттон отлежался под скалой. Он потерял много крови. Сознание мутилось,
он соображал плохо. И вместо того чтобы идти вверх по каньону, к ракете,
он побрел вниз, дошел до залива, свернул вправо и... заблудился в лесу.
Одежда его была изорвана в клочья. Между тем пробираться голым по лесу -
не большое удовольствие: иглы и колючки вонзались в тело. Надо было
защищаться и от возможных укусов ядовитых насекомых, и он соорудил себе
подобие одежды "из каких-то мочал, которые в обилии росли на дереве".
Ходить в лесу было опасно. И Блоттон взобрался на дерево.
Питался он "кокосами", пил дождевую воду, наливавшуюся на листья, в дупла,
кроны деревьев. Дорогу к ракете он так и не смог найти. Кричал, но никто
не отзывался.
- Мы также кричали вам, но вы не отзывались.
Каких чудовищ он встретил во время своих скитаний по лесам, каких
опасностей избежал!..
Он видел леса такой необычайной высоты, что принял их сначала за высокие
горы, поросшие лесом.
- Каждое дерево было высотою в несколько сот метров. Внизу росли травы
высотою с наши деревья. Над травой - паутина лиан толщиною в корабельную
мачту. Над травой поднимались белые шляпки грибов с купол собора. Весь лес
напоминал гигантское спутанное мочало - до того он был густ. Этот лес был
многоэтажен. В каждом ярусе своя растительность, свой животный мир. В
средние ярусы не проникали ни дождь, ни солнце, ни даже свирепые
венерианские ветры. Здесь было сумрачно и тихо, как на глубине морской.
Только изредка слышался грохот, словно горный обвал, от падения старых,
подгнивших исполинских деревьев. Даже птицы и животные "средних этажей"
молчаливы. А в "верхних этажах" светлее, больше жизни и шума. В чашечках
цветов было бы очень удобно спать, если бы не одуряющий, хотя и очень
приятный запах. Листья на самых высоких деревьях так велики, что каждым
листом можно было бы покрыть дом. Я нередко выходил на "крышу-площадку"
этого зеленого небоскреба и разгуливай по листу, любуясь окрестностями.
Некоторые листья покрыты ворсинками в метр длиною и палец толщиною. И я
ходил меж этих ворсинок, как среди степного ковыля.
- А животные, птицы, растения, насекомые? - спросил любопытный Пинч.
- Лес наполнен ими сверх всякой меры. Если бы я сам не видел, трудно
поверить, что сила жизни может быть так велика. Да, Венера - молодая
планета, неистощимо плодородная. Она так полна жизненными соками, что
растения выбиваются из почвы, как нефтяные фонтаны из скважин. Рождение и
смерть сменяют друг друга с необычайной быстротой. Я сам до сих пор
удивляюсь тому, что остался жив среди всех этих опасностей. Почва, травы,
леса буквально кишат живыми существами. В полутьме среди вечного тумана
копошатся гигантские насекомые, гады, беспрерывно пожирая друг друга.
Челюсти работают без отдыха. Это какая-то мясорубка, конвейер жизни и
смерти. В этом лесу приходится забыть о земных масштабах. Наши
удавы-питоны - не больше здешних ужей. Наши насекомые для Венеры -
поистине микроскопические существа... Однажды мне пришлось спасаться от
муравьев, каждый из которых был больше меня. В другой раз я выдержал
настоящий бой с мухами. И, право же, мне легче было бы справиться с самым
крупным земным орлом. На таракане я мог бы ездить верхом, как на гигантской
земной черепахе. А птицы! Если бы вы видели бой птиц! Это похоже на борьбу
двух аэропланов-истребителей.
Встретил я и своих старых знакомых - "летучих мышей". Они живут на
вершинах деревьев, занимая тысячи гектаров лесной площади.
Невозможно рассказать обо всем, что я видел, и все же я видел только
уголок Венеры, - сказал Блоттон.
- А каких зверей вы считаете самыми опасными? - спросил Ганс.
- Шестируких, - ответил Блоттон. - Я довольно хорошо изучил их жизнь, и
мне приходит в голову, что это уже не животные. Это "люди" Венеры. По
крайней мере высшие по своему развитию существа на планете. И если они
погибнут в борьбе за существование, то только потому, что обладают
непонятным, необычайно крепким сном. Но, быть может, они уничтожат в
процессе эволюции и этот природный недостаток.
- Нас этот недостаток, во всяком случае, спас.
Окончив свой рассказ, Блоттон вылез из шалаша, сел на стул и спустил ноги.
Эллен, похожая на пепельную обезьяну, осторожно переползая по корням
деревьев, приблизилась к нему и, поборов свою гордость и застенчивость,
сказала:
- О, Генри! Я так страдала, так беспокоилась за вас, так ждала...
Он равнодушнее обычного посмотрел на нее и ответил:
- И напрасно! То, что хорошо для Земли, плохо для Венеры. И обратно,
Эллен. И обратно. - И он сухо засмеялся.
Маленькая бледнолицая пепельная обезьяна не поняла смысла, но хорошо
поняла тон, каким это было сказано. И она едва не упала в Тихую гавань,
кишащую венерианскими крокодилами и "амебами".
А бывший жених со звериной ловкостью, приобретенной в лесах, помчался по
воздушным корням на берег, где Мэри полоскала в водоеме белье, грубо
оттолкнул Стормера и с улыбкой на изуродованных губах подошел к Мэри.
Глава 10. ОСЕННИЕ ДУМЫ.
- Осень и на Земле нерадостна, а на Венере она ужасна. Живешь, как под
душем. Бр-р! На один день двадцать перемен. Знойный ветер сменяется
ледяным, теплый дождь - градом, безветрие - ураганом, и туманы,
бесконечные туманы, - говорил Блоттон, сидя у пещеры.
- На Земле есть где укрыться от осени. Ницца, Алжир, - вздохнула Делькро.
- На Земле есть деньги, а за деньги можно иметь постоянную весну.
- И на Венере сейчас есть весна, только не добраться до нее: железные
дороги еще не проложены и курорты не построены, - насмешливо ответил
Блоттон. - Да, пора нам подумать о зиме.
К огорчению Стормера, лорд Генри без всяких выборов и плебисцитов взял на
себя роль короля, вождя и диктатора "пассажиров". После своих лесных
приключений одичавший лорд очень изменился. В нем появились грубость, злая
настойчивость. Он не терпел противоречий и скоро прибрал к рукам всех
"пассажиров", не исключая и Стормера. Стормер, правда, сдался не сразу. Но
после того как Блоттон угостил его боксом, Стормер признал себя
побежденным и утих.
"Пассажиры" перебирались в пещеры, где было теплее. "Плебсы" еще жили на
деревьях, в шалашах, заканчивая полевые работы.
- Пора нам подумать о зиме, подумать о будущем. Перед нами три
возможности. Первая - перезимовать в ракете...
- Это было бы лучше всего, - сказала леди Хинтон, вспомнив об уютной
каюте, о своем "земном" кресле.
- Если позволит товарищ Фингер, - криво улыбаясь, заметил Стормер.
- Мы не будем его и спрашивать, - небрежно ответил Блоттон.
- Да, но мы ничего не припасли на зиму. А то, что собрали они...
- На всех хватит... Вторая возможность - перезимовать в пещере.
- Это уже хуже.
- Топлива хватит - тепло будет. "Кокосовые орехи" нашлись и на
полуострове. Рыба, зерно, овощи...
- Если их даст товарищ Фингер.
- Мистер Стормер! Я принужден буду легонько ударить вас вот этим камнем по
голове, если вы будете мешать мне говорить. Итак, второй проект -
перезимовать в пещере. Проект третий - "идти за летом".
- Подвергая себя всем случайностям... Гм... Молчу.
- Да, подвергая себя тысяче смертельных опасностей. Это, конечно, крайняя,
рискованная мера. Ракета удобней всего. Пусть этот Ганс и его товарищи,
как муравьи, таскают зерно в ракету, "кокосовые орехи", рыбу, овощи. Когда
Ганс будет в отлучке, мы просто войдем в ракету и завладеем ею.
- Без большой драки не обойдется, - сказал Стормер. - Да, без драки, и без
большой драки, не обойтись. И чем она раньше произойдет, тем лучше. Это
надо скорей кончать. Двоевластие недопустимо. Или мы, или они...
- Зачем же вы спасли Ганса и Винклера от шестируких?
- Кроме Ганса и Винклера там были и другие. А без Ганса и Винклера и
другие могли бы погибнуть от шестируких. Теперь же мосты разрушены,
шестирукие не переберутся через залив. Мы обеспечены всем и вполне можно
обойтись без "плебсов". Если "плебсы" не хотят служить нам, они должны
быть уничтожены.
- Убить всех "плебсов"? Кого именно?
- Ганса Фингера и Винклера.
- А Жак, Мэри, Цандер, наконец?
- Нам надо думать не только о зиме, но и о более отдаленном будущем. Без
Ганса и Винклера остальные нам не страшны. Цандер полезен своими знаниями.
Вот, например, одежда. Мы обносились. Придется наладить ткацкое
производство...
- Только без машин! - вскрикнул Шнирер.
- Жака мы обратим в рабство...
- А Мэри? - спросил Стормер.
- Мэри будет моей женой, - спокойно ответил лорд Блоттон. Эллен издала
мышиный писк. Леди Хинтон покачнулась и шумно вздохнула. Пинч двусмысленно
хихикнул, Блоттон так глянул на него, что тот съежился и отполз в глубь
пещеры.
- Пора же вам наконец расстаться с земными предрассудками. Весьма
вероятно, что нам придется прожить на Венере всю жизнь. Борьба с природой
здесь исключительно трудна. Нам нужно не уменьшать - о вредных элементах
вроде Ганса я не говорю, - а увеличивать наши силы. У нас должны быть жены
и дети. Здоровые, жизнеспособные. Нельзя портить породы физически
неравными браками. Я женюсь на Мэри. Мистеру Уэллеру - епископа ведь
больше нет, - кажется, нравится мадемуазель Делькро. Вы, Стормер, тоже еще
крепкий мужчина. Вам подойдет Амели.
- Но... - крикнул Пинч и поперхнулся.
- Я не собираюсь замуж, - сказала Амели.
- На Венере это не наше личное дело, а общественная обязанность. Мистер
Пинч, пожалуй, может жениться на Эллен, хотя сомневаюсь, чтобы от этой
пары были крепкие дети. Ну, а вы, барон, если хотите, можете взять себе в
жены леди Хинтон. - Блоттон трескуче рассмеялся.
Все молчали, ошеломленные. Один Уэллер, по-видимому, был доволен своей
судьбой и, сдерживая улыбку, поглядывал на свою "нареченную".
Град прошел. Сильный ветер унес туман. Проглянувшее солнце грело совсем
по-летнему. Видно было, как на полуострове, у складов зерна, копошатся
Ганс, Винклер, Мэри, Жак и семья Текер, связавшая свою судьбу с
"плебсами". Зерно высыпали в мешки, которые наваливали на спину и относили
в "ковчег".
- Эти люди созданы для труда, - с усмешкой сказал Блоттон.
- И Текеры с ними!
- Из-за ребенка, может быть, - вступилась Хинтон: доктор продолжал
навещать ее.
- Смотрите! Смотрите! Шествие осени! - воскликнула Амели. Все небо
покрылось стаями перелетных птиц. По ту сторону залива, возле леса,
двигались стада кочевых животных самых необычайных видов. Они двигались с
поразительной быстротой. Климатические особенности Венеры создали этих
"сезонных скороходов".
- Какие странные существа! - продолжала Амели. - Издали можно подумать,
что идут одни гигантские ноги. Или человек на ходулях. Две ноги. Толстые,
огромные. Через двухэтажный дом перешагнет. Туловище короткое, голова
совсем маленькая, впереди болтаются маленькие придатки - "руконоги"...
А вон полуверблюд-полуслон. Какие огромные пузыри на боках! Вероятно, в
них хранится вода или запас жира для каждого путешествия. Какая быстрота!
Ног почти не видно. На рысаке не догнать. Катятся гигантские колеса-змеи,
стометровыми шагами меряют землю синие "землемеры", длинными курьерскими
поездами мчатся стоножки.
Полуживотное-полуптица на высоких жердях-ногах бежит, почти летит, помогая
себе "аэропланными" крыльями. Ее обгоняет четвероногая кавалерия животных
с коротким мясистым хвостом, головой тапира и трехпалыми руками, быть
может, родоначальники венерианских лошадей... Всех обгоняют черные "узлы" -
на расстоянии невозможно разобрать, что это за животные. Они скачут, как
блохи.
Но каждый их прыжок - сотни метров. У Блоттона глаза разгорелись. Какая
быстрота! На одной "сколопендре" могли бы уместиться все пассажиры... Увы,
нет таких лассо, нет таких крепких рук, чтобы удержать эти живые машины в
сотни лошадиных сил...
- Осенний карнавал зверей, - говорит Делькро. - В Париже это произвело бы
фурор.
Созерцание "карнавала" было прервано взрывом оглушительной силы. Скалы
дрогнули, посыпались камни, на площадке перед пещерами побежали трещины. С
гулом, сумасшедшим грохотом, шумом к небу вырвался огненный столб.
Огненные реки потекли к Тихой гавани. Ганс и его товарищи побежали,
побросав мешки, к пещерам. От колебания почвы водяной вал может залить
весь полуостров. Извержение длилось несколько часов. Если бы не сильный
ветер, как и в прежние землетрясения, можно было бы задохнуться от серных
паров. Всю ночь дрожала почва. Гул вулкана заглушал и громовые удары и рев
прибоя. К утру лава начала застывать, хотя от нее еще несло жаром. Ганс и
его товарищи, накрыв головы шапками из мха, побежали к зернохранилищам.
Через час приморозило. Лава застыла. Тихой гавани не существовало. Деревья
были сожжены потоками лавы. Теперь шестирукие легко могли перебраться на "плантации". Но лес был пустынен и безмолвен. Куда-то исчезли во время извержения вулкана и стаи птиц, и кочевые животные, и шестирукие. Жизнь в
этой части планеты замирала.
Приближалась зима...
Глава 11. "ГОВОРИТ ЗЕМЛЯ!"
У Цандера вошло в привычку: каждое утро после завтрака пытаться наладить
радиосвязь с Землей. Он методично, по плану пробовал всевозможные
комбинации на длинных, коротких, ультракоротких волнах - и все напрасно.
Эфир безмолвствовал. Цандер без конца говорил и даже сердито кричал в
микрофон. "Алло! Алло! Говорит Венера. Говорит Цандер". Ответа не было.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг