воду из этого рога". Он пил без конца и не мог выпить. Великаны предложили
ему бороться со старухой, но он не мог победить ее, хотя от напряжения по
колена ушел в землю. Рог был соединен с морем, даже бог Тор не в силах
выпить море. А старуха была сама смерть. И я, как Тор, хотел выпить море,
я один хотел повернуть историю человечества, навязать свою волю миллионам
"капель" человеческого океана. При помощи своих машин я хотел создать
нечто вроде "фабрики счастья", но я создавал только грубые суррогаты.
Штирнер нервно посмотрел на часы.
- Я, кажется, говорю не то... Так много надо сказать... Эльза, если
бы вы знали, как я страдал, загнанный как зверь в темный угол, окруженный
бесчисленными врагами, всегда настороже, в постоянном, неослабевающем
нервном напряжении.
Если бы хоть один друг, - искренний, преданный друг был около меня...
Если бы вы любили меня не искусственной, мною созданной любовью! Быть
может, я бы еще боролся. Но я был одинок. Я устал... Я бесконечно устал!..
Штирнер умолк, опустив голову.
Эльза смотрела на Штирнера и думала, что в этом бледном, измученном
лице нет ничего таинственного, страшного. Это лицо неврастеника,
переутомленного человека. Что же представляет собой Штирнер? Быть может,
талантливого изобретателя и экспериментатора, но заурядного человека,
который случайно открыл способ подчинять себе волю других людей и почти
обезумел от своего "могущества". Он наделал тысячи глупостей и, не победив
"мира", сам был раздавлен непосильной тяжестью, которую он взвалил на
себя. Это Эльза поняла скорее чувством, чем умом. Она видела перед собою
не героя трагедии, не сверхчеловека, а просто страдающего человека,
который жестоко расплачивается за свои ошибки. Такой Штирнер был понятнее
ей и возбудил в ней жалость.
- Вы должны были очень страдать! - тихо сказала она.
- Благодарю вас! Эти слова участия для меня дороже, чем искусственно
внушенные поцелуи!.. Да, я смертельно устал. И я... - Штирнер сделал паузу
и глухо проговорил:
- Я решил отказаться от борьбы. Я решил покончить со всем, покончить
и с самим Штирнером.
Он снова вынул часы и посмотрел на них.
- Штирнеру осталось жить всего несколько минут.
Эльза в ужасе смотрела на него.
- Вы приняли яд?
- Да, принял, но яд не совсем обычный. Сейчас вы узнаете об этом.. Но
прежде чем покончить со Штирнером, я решил хоть немного искупить вину
перед вами. Я вернул вам ваше прежнее сознание. Я внушил вам в одиннадцать
часов ночи, что ровно в двенадцать вы станете прежней Эльзой. Вся
искусственная жизнь спадет с вас, как шелуха. Будьте свободны, будьте сами
собой. Устраивайте жизнь, как хотите, любите кого хотите, будьте счастливы.
Эльза глубоко вздохнула.
- А Штирнер? Что делать со Штирнером, которому честные люди
отказываются пожать руку? - продолжал он. - Штирнер должен умереть. Я
отдал приказ моей мыслепередающей машине. Я поставил ее на полную
мощность. Ровно в час ночи, - Штирнер опять посмотрел на часы, - всего
через шесть минут, она излучит этот приказ, посланный от Штирнера -
Штирнеру. И Штирнер забудет о том, что он Штирнер. Он потеряет свою
личность. Он забудет обо всем, что было в его жизни. Это будет новый
человек, наделенный новым сознанием. Это будет Штерн. Штерн уйдет отсюда
туда, куда ему приказал идти Штирнер. И Штерн даже не будет подозревать,
что в железной клетке его подсознательной жизни будет влачить
существование скованный Штирнер!.. Это смерть... Смерть сознания!
- Но вас могут поймать? - с невольной тревогой спросила Эльза.
- Кто узнает в этом анахорете Штирнера? В таком виде, с бородой, меня
никто не видал. Я все обдумал заранее. Сегодня ночью излучения врагов не
будет. А если бы они и были, они не опасны для какого-то Штерна. Излучения
направлены и должны поражать сознание Штирнера. Его больше не будет!..
Эльза расширенными глазами смотрела на Штирнера. Перед ней должна
была произойти тайна какого-то перевоплощения.
- Еще одно, Эльза. Когда я уйду, здесь все пойдет вверх дном. От вас,
наверно, отберут все ваше имущество. Я позаботился, чтобы вы не нуждались.
Вот здесь, - Штирнер протянул Эльзе пакет, - вы найдете деньги на дорогу и
адрес одного человека, на имя которого я перевел крупную сумму денег. На
ваше имя держать их опасно. Он получил крепкое внушение, и деньги будут в
целости. Поезжайте туда. Это очень далеко. Но тем лучше. Вам надо
отдохнуть от всего пережитого. Пора! Прощайте, Эльза!..
- Подождите, один вопрос.., скажите, Штирнер, вы... виноваты в
убийстве Карла Готлиба?
Часы пробили час. Вдруг по лицу Штирнера прошла судорога. Глаза его
закатились, стали мутными. Он ухватился за край рояля, тяжело дыша.
Эльза с замиранием сердца следила за этой переменой.
Штирнер вздохнул и постепенно стал приходить в себя.
- Ответьте же, Штирнер, на мой вопрос!
Штирнер посмотрел на нее с полным недоумением и сказал каким-то новым, изменившимся, спокойным голосом:
- Простите, сударыня, но я не имею чести вас знать и не знаю, о каком
вопросе вы говорите. - Потом Штирнер поклонился и размеренным, незнакомым
шагом вышел из зала.
Эльза была потрясена. Штирнера больше не было.
Глава 15
У РАЗБИТОГО АКВАРИУМА
Эльза совсем не спала в эту ночь. Уже рассветало, а она все сидела на
том же месте, у рояля. События этой ночи потрясли ее. Она разбиралась в
том сложном запутанном клубке, в том хаосе, который внес в ее сознание
Штирнер. Она вспомнила все, что пережила со времени смерти Карла Готлиба:
свое неудачное бегство от Штирнера, неожиданную любовь к нему, поездку в
Ментону. Но вспомнила, как о чем-то чужом, как будто все это прочла она в
романе. Так же ясно вспомнила она и то время, когда она была невестой
Зауера. Но что-то и в этой картине прошлого изменилось. Думая о Зауере,
она чувствовала, что еще любит его. Но любит как-то иначе: образ Зауера
потускнел. Что с ним стало? Изменился ли он? Что он вообще за человек?.. К
своему удивлению, Эльза поймала себя на мысли, что, в сущности, она не
знала Зауера. Как сложатся теперь их отношения? Ее размышления были
прерваны неожиданным появлением Эммы. Эмма была в дорожном костюме,
усталая, побледневшая.
- Эльза! - крикнула она и бросилась со слезами к подруге.
- Здравствуй, Эмма! Отчего же ты плачешь? Почему не предупредила о
приезде? Где твой мальчик? - забросала Эльза вопросами плачущую Эмму.
- Малютка там, внизу, с няней. Отто бросил меня и не оставил даже
денег. Я продала платья и кое-какие безделушки и собрала на дорогу.
- Оставил без денег, с ребенком?
- Он совсем сошел с ума. Я чувствовала себя такой несчастной и
одинокой. У меня никого нет, кроме тебя... - И вдруг с новым припадком
истерического плача Эмма прерывающимся голосом заговорила:
- Не отнимай у меня Отто! Он любит тебя. Он хранит твою карточку и
смотрит на нее. Я совсем не следила за ним, я вошла случайно, но он грубо
прогнал меня... Он любит тебя!.. Не отнимай его. У тебя все есть, ты такая
счастливая. У тебя есть богатство, ты любишь Людвига, зачем тебе еще Отто?..
Эльза улыбнулась краем губ, но глаза ее оставались печальными.
"Бедная Эмма, - думала Эльза, глядя на изменившееся, похудевшее лицо
подруги. - Куда девался ее румянец во всю щеку, серебристый смех? Бедная
куколка, что сделал с нею Отто? Неужели он такой бессердечный?"
- Я не счастливей тебя, - серьезно сказала Эльза, гладя рукой
растрепавшиеся волосы Эммы, - у меня нет богатства, я больше не люблю
Штирнера, и Штирнера больше нет...
Эмма от удивления на минуту забыла о своем горе.
- Он умер? Почему же ты не писала мне об этом? И разве мертвых не
любят? Сколько новостей!..
Эльза опять улыбнулась. Лицо Эммы сделалось печальным.
- Это значит, - всхлипывая, начала она, - это значит, что ты призналась
ему в любви к Отто, и Штирнер в отчаянии убил себя. Значит, ты отнимешь у
меня Отто?
- Успокойся, глупенькая девочка, - ласково сказала Эльза, - я не
отниму у тебя твоего Отто. Ведь он твой муж и отец твоего ребенка.
- Это ничего не значит! - ответила Эмма. - Он говорил, он говорил не
раз, что вся его любовь ко мне была одним чертовским наваждением, что если
бы не это наваждение, он никогда не полюбил бы такую дуру. И такой брак,
говорит он, можно расторгнуть. А если Отто говорит, это верно. Ведь я
действительно глупенькая. Но только.., ведь и глупенькие хотят счастья! -
И она опять заплакала. - Ведь любил же он меня такую, какая я есть! А
потом.., потом он стал будто мстить мне за то, что любил меня.
И Эмма, прерывая разговор плачем, подробно рассказала Эльзе историю
своей любви. Она слишком долго страдала в одиночестве и теперь говорила
обо всем, что наболело, о грубости, придирчивости Отто, о его насмешках,
издевательствах, оскорблениях.
Эльза слушала, и ее сердце невольно холодело. Отто вставал перед нею
в новом свете. Это уже не было "наваждением". Он так поступал уже после
того, как освободился от власти Штирнера.
Он мог разлюбить Эмму. Но неужели у него не хватало такта,
корректности, наконец, простой порядочности, чтобы удержаться от такого
обращения с женой? И, вспоминая уже о своей любви к Зауеру, Эльза
подумала: "Неужели прав Штирнер в том, что мы лишь слепые игрушки
инстинкта, который может заставить полюбить человека с ослиной головой?
Ужасно!.."
Эльза слушала подругу, думая о своем, и прислушивалась ко все
увеличивающемуся шуму во втором этаже.
"Что бы там могло быть?"
А там происходил последний акт борьбы.
Вооруженный отряд в защитных металлических костюмах, во главе с
Зауером и Готлибом ворвался в дом Эльзы.
Зауер ударял рукояткой парабеллума в дверь кабинета и кричал:
- Откройте, Штирнер, или мы взломаем дверь!
Неожиданно нападающие услышали доносившийся из кабинета голос
Качинского и лай собак.
- Штирнера нет, а я открыть дверь не могу. Штирнер, уходя, запер ее
снаружи и приставил собак.
- Это вы, Качинский? Вы еще живы? - Обратившись к солдатам, Зауер
приказал:
- Ломайте двери!
Несколько дюжих плеч навалились на дверь, и она затрещала. За дверью
послышался неистовый лай догов. Доги просунули в образовавшиеся проломы
оскаленные, покрытые пеной морды.
Несколько выстрелов уложили собак на месте.
- Зачем же убивать животных? - послышался спокойный голос Качинского.
- А вы предпочли бы, чтобы собаки разорвали нас? - проворчал Зауер,
пролезая в образовавшуюся брешь. Он был удивлен, увидев, что Качинский
спокойно сидит за столом; подперев голову руками, изобретатель
сосредоточенно рассматривал чертежи.
- Где Штирнер? - спросил Зауер.
- Не знаю, - ответил Качинский, не поднимая головы, - он обещал меня
утром ослепить, удушить или что-то в этом роде, но, вероятно, забыл или
занят чем-нибудь... - Хлопнув рукой по чертежам, Качинский воскликнул:
- Вот великолепная штука! Штирнер не обманул. Я провел чертовски
интересную ночь! Этот Штирнер прямо гениален. Схемы антенны усилительного
устройства с трансформаторами и катодными лампами и схема индукционной
связи с колебательным контуром антенны...
Зауер и Готлиб переглянулись: неужели Штирнер отнял у Качинского
разум?
- Нужно обыскать все здание сверху донизу и поставить караулы у
мыслепередающих станций, - сказал Зауер.
Осмотр начали с комнаты Штирнера, где помещалась одна из
мыслеизлучающих станций. Вторая такая же станция находилась в другом
конце дома, рядом со "зверинцем".
Станция не работала.
- Ну что ж, господа, я думаю, теперь безопасно. Можно снять наши
защитные маски, - сказал Готлиб и первый снял со своей головы сетку. Его
примеру последовали другие. Среди пришедших было несколько старых знакомых
Готлиба: прокурор, начальник полиции и "железный генерал", который
принимал участие в военной экспедиции против Штирнера "в целях изучения
новых методов ведения войны".
Он разводил руками, как бы оправдываясь в своих прежних неудачах
военной экспедиции против Штирнера, и говорил:
- Кто же его знал, что на Штирнера надо идти с дамскими вуалями на
голове? - И, нахмурив свои большие седые брови, он печально сказал,
указывая на Качинского:
- Теперь вот они будущие полководцы, вы, господа инженеры. Наша
песенка спета! Что мы сделаем штыком, если эта штука может повернуть штык
в любую сторону? - и он с недоброжелательством указал на машину,
видневшуюся через дверь комнаты Штирнера.
- Однако надо оповестить всех, что орудия мысленного воздействия нами
захвачены. - И Зауер прошел в комнату Штирнера. - Фу, черт, - проворчал
он, глядя с недоумением, на незнакомую конструкцию машины. - Качинский, -
позвал он на помощь изобретателя, - вы понимаете в этом что-нибудь?
Качинский подошел к машине и стал уверенно поворачивать рычаги.
Машина заработала.
- Нужно послать излучение, которое освободило бы всех пораженных
Штирнером, - сказал Качинский.
- Правильно! - ответило несколько голосов. И Качинский принялся
"лечить на расстоянии", как выразился кто-то из стоящих в комнате.
- Ну что? - спросил Зауер одного из солдат, обыскивавших подвальное
помещение.
- Штирнер не найден! - ответил он.
- Ищите в первом этаже! Обыщите каждую щель!
- Виноват, господин прокурор, - обратился Качинский к прокурору, -
могу ли я взять эти чертежи? Штирнер передал их мне...
- Сейчас я ничего не могу разрешить трогать и брать отсюда. Все это
является следственным материалом. Потом, может быть...
- Очень жаль! - ответил Качинский.
"Хорошо, однако, что я успел ознакомиться со всем этим и записать
важнейшие формулы. Обойдемся и без чертежей! - подумал Качинский. - А они,
пожалуй, и в формулах не все поймут".
- Я также хочу обратиться к вам с просьбой, господин прокурор, -
сказал Готлиб. - Необходимо вызвать дополнительный отряд для охраны
подвала, в котором хранятся огромные ценности. Я полагаю, что настаивать
на этом я имею право, поскольку я являюсь законным наследником. Думаю, что
теперь вопрос о нашем праве на наследство ни в ком не вызовет сомнения.
- Ваши права - вопрос будущего, - ответил прокурор. - Но против
усиленной охраны я ничего не имею.
Зауер все больше хмурился, слушая этот разговор. Он подошел к Готлибу
и язвительно произнес:
- Не слишком ли вы забегаете вперед, господин Готлиб? Как вам должно
быть хорошо известно, суд присудил наследство в пользу Эльзы Глюк, и
решение вошло в законную силу.
- Но оно может быть пересмотрено ввиду вновь открывшихся
обстоятельств! - И, вдруг вспылив, недавний союзник крикнул:
- Да вы с какой стати вмешиваетесь в это дело? Довольно морочили
всех! Если вы еще раз станете на моей дороге к наследству, я потребую,
чтобы вас арестовали. Вы выступали от имени Глюк и, значит, являетесь
соучастником преступления!
- Но вопрос о причинах лишения наследства вашего почтенного родителя,
- горячился Зауер.
Спор их был прекращен появлением Кранца.
- Ого! - в волнении размахивал он руками. - Вот оно самое! Вот где мы
с вами, Готлиб, брили господина Штирнера, и чистили его платье, и, кхе..,
получили на чаек с его милости! Помните, ваше превосходительство,
вещественное доказательство, которое я преподнес вам в тюрьме, - обратился
он к прокурору, - монетку помните? Это самое и есть мое преступление. Цена
крови, так сказать. Вместо того чтобы убить, я почистил платьице у
господина Штирнера!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг