- А научная цель? - спросил Гард. - Что вы жуете резину? Вам не хватает
слов? Вы забыли родной язык? Вы можете сказать коротко и ясно: чего вы
добивались?
- Хорошо, - решился Биратончелли. - Я скажу. Перед нами была поставлена
задача вывести особую породу людей.
- Для чего?
- Вот дьяволы! - сказал Шиз. - Перестрелять бы их всех к чертовой
матери!
Профессор Янш недоуменно пожал плечами и посмотрел на Гарда, как бы ища
у него, интеллигентного и умного человека, сочувствия и понимания, на
которое не мог рассчитывать, имея дело с таким тупицей, как Шиз. Но Гард
не ответил "пониманием" Яншу, чем откровенно его смутил.
- Мы в сложном положении, комиссар, - извинительным тоном начал Янш. -
Мы всего лишь ученые, и когда нам говорят: сделайте так, чтобы люди могли
жить при температуре минус сто градусов по Цельсию, обходиться без
кислорода и выдерживать давление в шесть миллибар, для нас это чисто
научная проблема!
Нам совершенно безразлично, в каких практических целях ставится
эксперимент.
Научный интерес поглощает нас до такой степени, что, право же, мы
перестали бы называться учеными, если бы думали о политике! В чем виноваты
мы, господин комиссар? В том, что определили оптимальный вариант
человеческого организма для производства опытов? Что провели несколько
пробных экспериментов, давших блестящие результаты? Ни один экземпляр,
господин комиссар, у нас не погиб! Разве это не наша заслуга?..
Он что-то еще говорил, что-то доказывал и объяснял, приводил резоны, но
ни Гард, ни его товарищи не могли постигнуть значения слов, хотя все
произносимые слова были им знакомы. Они сидели с расширенными зрачками,
как будто всем им одновременно вкапали в глаза атропин, и каждый
чувствовал, что окружающие предметы постепенно видоизменяются, теряют свои
границы и очертания, а откуда-то изнутри подступает к горлу тошнота.
- Экспериментальный период мы завершили полтора года назад и тогда же
перешли на поточное производство, создав совершенно идеальные условия для
операций, как на детском, так и на юношеском организме! - на возвышенной
ноте закончил профессор Янш.
Гард с трудом сбросил с себя оцепенение. Динст улыбалась. Эта ведьма,
конечно, все понимала: и то, какое жуткое впечатление производили слова
профессора на Гарда и его друзей, и как эта нормальная человеческая жуть
не понимается гениями - гангстерами от науки. Затем она бросила короткий
взгляд на свои часы - взгляд, который, как правило, редко ускользает от
внимания окружающих. Не пропустил его и Гард. "Так, - решил он, - надо
действовать".
И отозвал в сторону Фреда Честера.
- Фреди, с минуты на минуту здесь будет шеф, - сказал комиссар тихо,
чтобы никто не мог услышать его слов. - Один он будет или со свитой, я не
знаю, как не знаю и того, что станет с нами в следующее мгновение. Кто-то
из нас должен немедленно уйти отсюда, выбраться на волю и оповестить мир о
случившемся...
- А Майкл?
- Доверь его мне, Фреди. И уходи. Немедленно. Сейчас же! Ты знаешь, как
выйти отсюда?
- Он поможет, - сказал Фред, кивнув на Шиза.
- Секунду, - сказал Гард и повернулся к профессору Яншу. - Профессор,
дайте мне кассету! Да-да, вон ту!
Профессор Янш безропотно подчинился, и кассета с фильмом перешла в руки
Честера.
-- Здесь все, - сказал Гард. - Теперь иди.
Прежде чем расстаться. Честер и Гард обменялись долгими взглядами, в
которых была и надежда, и страх друг за друга, и уверенность в
правильности того, что каждый из них делал и еще должен сделать. И Честер,
сопровождаемый Шизом, ушел.
Буквально через минуту, даже меньше, через тридцать секунд. Гард только
успел зажечь сигарету, поехал в сторону книжный шкаф.
В образовавшемся проеме стоял генерал Дорон.
Глава 17. ФИЛОСОФИЯ ТУПИКА
Дорон стоял, засунув руки в карманы пиджака, и медленно обводил
присутствующих взглядом. На его лице не было ни страха, ни выражения
агрессии, оно было спокойным и чуть усталым. По всему чувствовалось, что
пришел Хозяин. Недосягаемость его ощущалась во всем облике, уверенной
позе, в нахмуренных бровях и мудром взоре, полном озабоченности. Казалось,
он откроет сейчас рот и скажет: "Ну, что вы тут без меня натворили, щенки
шкодливые, лупить вас некому?"
Люди в комнате пребывали в состоянии потрясения. Гард и Таратура - от
неожиданности, профессора и Дина Динст - от привычного подобострастия
перед шефом, которого они видели, вероятно, так же часто, как затмение
солнца, а Сюзи - просто за компанию, глядя на остальных и подтверждая
существование небезызвестного "феномена паники".
Выждав несколько мгновений, Дорон вошел в комнату, нажал какую-то
кнопку, и книжный шкаф без звука встал на прежнее место. Но этот шаг
генерала был как бы шагом с пьедестала в общество равных ему людей, и Гард
пришел в чувство.
- Господин генерал, - сказал он севшим от волнения голосом, но
достаточно четко, - я не скрою удивления вашим появлением, но если вы
действительно шеф данной организации, я вынужден вас арестовать.
Пистолет в руке Таратуры дрогнул, чуть приподнялся и замер, нацелившись
в грудь генерала.
- Вижу, - спокойно сказал Дорон. - Я тоже не думал, что, поручая вам
безобидный розыск младенца, приготовлю себе столь приятную встречу.
Поздравляю, комиссар. Что касается ареста, то я, как член Тайного
Совета, пользуюсь неприкосновенностью, и это должно быть вам известно.
Так, комиссар?
- Нет, не так, - окрепшим голосом сказал Гард. - Статья 274-я, пункт
7-й "Уложения о задержаниях" дает мне право арестовать любого человека,
независимо от его чина и должности, если он застигнут на месте совершения
преступления.
- Во-первых, - с улыбкой возразил Дорон, - не вы меня здесь застигли, а
я сам сюда явился. Во-вторых. почему вы считаете преступным то, что здесь
происходит?
- Для меня это бесспорно, генерал.
- Вы никогда не отличались торопливостью, не изменяйте себе и на этот
раз.
Дорогая, - Дорон повернулся к Дине Динст, - вы как-то странно выглядите.
Приведите нервы в порядок и дайте нам бутылочку стерфорда. Вам,
господа, - Дорон посмотрел на профессоров, - тоже досталось от комиссара?
Я с удовольствием отпустил бы вас из этой комнаты, но комиссар, вероятно,
будет против, а потому присядьте в кресла и подождите своей очереди. Вы
Таратура?
- Генерал внимательно оглядел инспектора. - Так я и понял, хотя ваш
мундир выглядит несколько современней, чем следует. Надеюсь, вы понимаете
шутки.
Пожалуйста, будьте осторожны с пистолетом, с ним шутить как раз не
стоит. А с вами, милочка, мы не знакомы...
- Сюзи Бэйл, - словно загипнотизированная, произнесла девушка и сделала
книксен.
- Дочь Эдмонта Бэйла?! - воскликнул Дорон, обнаруживая феноменальную
память на имена и фамилии. - Очень приятно! Вот не ожидал, что вы служите
в полиции! С вашим отцом у меня связаны кое-какие милые воспоминания...
Он даже вздернул подбородок и посмотрел на потолок, как бы прокручивая
в своей памяти то, что было связано с отцом Сюзи Бэйл. "Ну и актер! -
подумал Гард. - Талантище!" Комиссар уже окончательно взял себя в руки,
раскурил погасшую сигарету и взглядом показал Таратуре, чтобы тот отошел к
дверям и держал в своем поле зрения всю компанию.
- Ну что же, комиссар, - произнес Дорон, покончив с воспоминаниями. -
Не пора ли нам сесть и поговорить откровенно, тем более что обстановка
вполне благоприятная? Прошу.
Он первым сел, нет, не развалился, а именно сел, строго и аккуратно,
как полагается военному, в кресло. Рядом, на низком журнальном столике,
уже освобожденном от газет, появилась бутылка стерфорда и пара бокалов -
Дина Динст действовала быстро и бесшумно, как хорошо вышколенная прислуга.
- Я не хочу, комиссар, чтобы разговор велся в форме допроса, меня
устраивает беседа, и потому позвольте мне начать первым. - Дорон налил в
бокалы вино, сделал маленький глоток и жестом пригласил Гарда следовать
его примеру. - Прежде всего, если вам не успели сказать, я коротко изложу
суть дела. Вы видели наших пациентов?
- Да, - сказал Гард, - Вам объяснили смысл нашей работы?
- Нет, - сказал Гард.
- Напрасно. Это успокоило бы вас. Дело в том, что мы готовим
покорителей Марса.
- Не понял, - сказал Гард.
- Но я еще не все объяснил, - улыбнулся Дорон, делая очередной глоток
стерфорда. - Мы пришли к выводу, что проще изменить структуру
человеческого организма, чем изменять структуру планеты. Люди,
прооперированные нами, способны жить в марсианских условиях без
охранительной аппаратуры и скафандров. Собственно говоря, они уже сейчас
так живут, ведь Купол - это точная копия Марса...
- Простите, генерал, - сказал Гард, вставая. - Есть одно внеочередное
дело, решив которое мы сможем продолжать нашу беседу. Я прошу вас, если
слово "прошу" вам приятнее слышать, чем "требую", немедленно вернуть мне
Майкла Честера - сына журналиста Честера.
- Да, мне доложили о главной причине вашего появления в "зоне", -
спокойно сказал Дорон. - Охотно выполню вашу просьбу. Если это возможно, -
добавил он через паузу. - Дорогая, в какой стадии ребенок?
- В стадии "С", - быстро ответила Динст.
- Н-да...- Генерал почмокал губами. - Профессор Янш, возможно
что-нибудь сделать?
- Из стадии "С", господин генерал, никто не возвращается, - донесся из
угла бесстрастный голос.
У Гарда упало сердце.
- То есть как это, - сказал он, - не возвращается?!
Дорон отодвинул недопитый бокал стерфорда, взял сигарету из гардовской
пачки и закурил. Дина бросила на него тревожный и удивленный взгляд,
потому что никогда не видела генерала курящим.
- Видит бог, - со вздохом произнес Дорон, - я бы вернул ребенка, но...
есть вещи, которые сильнее нас. Такие процессы, как смерть или распад
личности, необратимы. Производимые у нас операции относятся к их числу.
Возникла напряженная пауза, в течение которой Гард пытался осмыслить
услышанное.
- Значит, люди, - сказал он, - находящиеся под Куполом, не могут из-под
него выйти? Никогда?!
- Они уже не люди, - тихо ответил Дорон. - Они не дышат земным
воздухом, не едят нашу пищу и не пьют нашу воду. Единственное место,
пригодное для их жизни, - Купол. Такова реальность, комиссар, с которой и
вы и я вынуждены считаться.
- Их нельзя освободить?!
- Освобождение этих существ в том смысле, в каком это понимаете вы,
приведет их к неминуемой гибели.
- Но ведь это чудовищно! - воскликнул Гард - То, что вы сделали, хуже
убийства! Вы оторвали их от семей, подвергли калечащей операции, обрекли
на вечное заточение! Вы лишили их Земли! Какой нормальный рассудок
способен это понять и оправдать?!
- Успокойтесь, комиссар, и выслушайте меня! - Дорон тоже повысил голос.
- Давайте разберемся по порядку. Во-первых, у нас есть взрослые люди,
которые дали добровольное согласие на операцию.
- Не верю! - перебил Гард - Вы их принудили, или обманули, или...
- Мы их купили, комиссар, - откровенно сказал Дорон. - Ну и что из
того? Мы заплатили их семьям большие деньги, получив взамен не просто
глаза, сердца или почки, которые, как вы знаете, сегодня продаются и
покупаются во всем мире, как обыкновенные овощи, а людей целиком. Это
просто дороже стоит...
- Но дети?! Вы же их крали!
- Да, крали. В тех случаях, когда были уж очень подходящие экземпляры,
а контакта с родителями нам установить не удавалось. Но большинство детей
мы покупали, поймите это, комиссар! Они были проданы нам под прикрытием
рэкетирства!
- Боже мой! - сказала вдруг Сюзи, и генерал резко повернулся в ее
сторону.
- Вы еще ребенок, моя крошка, чтобы разбираться в жизни, - сказал Дорон
- Спросите у комиссара, сколько тысяч родителей оставляют своих младенцев
на пороге родильных домов и благотворительных учреждений!
- Их вынуждают обстоятельства, - сухо сказал Гард.
- Меня тоже. Или вы считаете, комиссар, государственную необходимость
менее уважительной, чем семейную?
- Мораль не оправдывает таких родителей.
- Но относится к ним с пониманием. Уже хорошо! - парировал генерал - А
что вы скажете по поводу тех случаев, когда родители сдают детей в
круглогодичные интернаты? По пять, по десять лет дети живут в эдакой
казарме, в глаза не видя папаш и мамаш, но госпожа мораль и даже господин
закон не осуждают таких родителей! Скажите, крошка, у вас повернется язык
назвать их выродками?
- В ваших словах звучит желание оправдаться, - сказал Гард - Вы сами
понимаете противоестественность содеянного!
- Нет, Гард, я не оправдываюсь, я просто хочу убедить вас не делать
глупости. - Дорон внимательно посмотрел на Гарда, затем поочередно ощупал
взглядом всех присутствующих. Он явно чувствовал себя на коне и хотел
проверить по выражениям лиц окружающих, так ли это, или его приподнятость
- кажущаяся, обманчивая, не соответствующая истинной расстановке сил
Оставшись довольным сделанным обзором, Дорон продолжал: - Вы говорите,
Гард, что мы калечим детей. Звучит страшно, но так ли обстоит дело в
действительности?
Совершили ли мы преступление, делая операции? Следите за моей мыслью. В
свое время существовали компрачикосы, которые, кстати, находились под
покровительством одного из английских королей, забыл его номер, но это не
столь важно Папы римские тоже не брезговали их услугами...
- Простите, генерал, - сказал Гард, - я уступил вам, отказавшись от
допроса, уступите и вы, отказавшись от популярной лекции.
- Я не выгадываю спасительных минут, комисcap, - спокойно произнес
Дорон - Ничего не подозревающая охрана по-прежнему наверху, и ей в .голову
не придет спуститься сюда без вызова Вы можете позволить себе роскошь
выслушать меня, что, кстати, в ваших же интересах.
- И все же, генерал, прошу вас покороче.
Дорон сощурил глаза. Инициатива, которую он теперь держал в руках,
позволяла ему оценить слова Гарда как дерзость, а дерзостей он не любил. И
не прощал.
С каким бы удовольствием Дорон распорядился бы сейчас заткнуть глотку
этому комиссаришке полиции! Увы, такой момент еще не наступил, не говоря
уже о том, что Таратура с каменным и совершенно непроницаемым лицом стоял
в дверях с пистолетом в руке, а пуля этого "кретина", как мысленно назвал
его Дорон, была пока еще сильнее и убедительнее всяких слов.
- Хорошо, - сказал генерал, - я постараюсь. Я хотел лишь заметить,
комиссар, что компрачикосы самим фактом своего существования должны
побудить вас задуматься над двумя вещами: законы не всегда осуждали их, а
что касается морали, то и эта штука весьма и весьма относительная.
- Мы живем в двадцатом веке, - сказал Гард, - и я могу напомнить вам,
что суд в Нюрнберге покарал фашистов за опыты над людьми.
- Ах, комиссар, - возразил Дорон. - Терпимость по отношению к
компрачикосам в принципе кажется мне более справедливой.
- Не могу согласиться с вами, генерал.
- Увы, именно поэтому вы никогда не будете президентом и даже министром
внутренних дел. Вы не умеете принимать беспощадные решения.
- Полагаю это своим достоинством, а не недостатком.
- Как знать! Но ладно, - сказал Дорон, - оставим наш
историко-политический спор. В конце концов я не фашист и тем более не
представитель компрачикосов.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг